Любовь в тылу врага. Глава 11

Глава 11.
Октябрь 1942 года.


Всю ночь Володя боролся с жаром, температура подскочила до сорока и падать не собиралась. Его трясло от холода, постоянно терял сознание, приходил в себя только от того, что кто-то протирал его ледяной водой. Страшно болели ноги, может, поэтому сознание периодически уходило, чтобы проще было переносить боль.

- Володя, Володечка! – трясла его за плечи Римма, - приди в себя, я тут, слышишь.
Он слышал, но ответить был не в силах.

- Чёрт, похоже, не дождемся мы крови, нужно что-то срочно решать, парень не выдержит ещё три дня, - ругался Иваныч, - так, Римма, ты говорила, у тебя тоже вторая группа? Если не передумала, попробуем?

- Конечно, Петр Иваныч, миленький, давайте попробуем! Я уверена, всё получится!

- Так, пошли. Проверим ещё раз, на всякий пожарный, твою группу и резус, и сегодня ты уже от нас не уйдёшь, придется пару деньков тут полежать.

- Я думаю, командир найдет мне замену, сейчас я к Вальке забегу, чтобы она передала. А, может, Вы справку какую выдадите? Для командира, ну, чтобы подтвердить, что я здесь, а не где-то в самоволке?

- Да, попрошу, тебе оформят и передадут Валентине, а ты – со мной!

Они бегом отправились в комнату под лестницей, которая служила здесь лабораторией. Через час Римма лежала на кровати рядом с кроватью раненого радиста, рука к руке, кровь была той же группы, всё было готово к переливанию.

- Ну, с Богом! – перекрестила их Петровна, - давай, девка, не боись, мы – рядом. А то совсем захворал наш касатик, - погладила по голове, дрожащего Вовку.

Медсестричка подключила систему между рукой Риммы и рукой Володи. Переливание длилось недолго, около получаса. С ними постоянно находились медсестра и Иваныч, который разговорами подбадривал то одну, то другого. Римма чувствовала себя спокойно и была уверена, что всё делает правильно, если не она, то кто?

- Ты – молодец, девочка, - хвалил её доктор, - с виду такая худенькая, а силища внутри, не каждый мужик такой обладает. Теперь вы – брат и сестра по крови, слышишь? Если всё пойдет, как я думаю, то дня через три ноги начнут светлеть, а там и твоя забота будет не лишней. Хотя, ты, итак, тут круглые сутки пропадаешь…

- А как же, товарищ доктор? У нас часть рядом с госпиталем, а лишние руки никогда не бывают лишними, верно? – улыбалась побледневшая девушка, - я вот подумала, чего он тут один лежит, может, к ребятам его перенести? Там и веселее будет, и поддержка опять же, да и будет видеть выздоравливающих – сам потянется.

- Ну да, ну да, и умирающих тоже… Не забыла, сколько каждый день оформляют справок о смерти? Это тоже ему как-то поможет, как думаешь? – усмехнулся Иваныч.

Римма немного подумала:

- А что? Еще как поможет, будет смотреть на опустевшие кровати и ещё больше жить захочет, верно? – задорно произнесла она.

- Ну, девка, огонь, палец в рот не клади, что ни скажу – на всё своё мнение! Может, ты и права, если слабак, то и тут помрёт, а если есть воля к жизни, то хоть в морг положи, выйдет!

- Вот и я о чем! А у него есть, я точно знаю!


***
Январь 1942 года


Рано утром, ещё даже не начало светать, в избу вошёл какой-то парень в тулупе с повязкой на голове:

- Утречко доброе! Михал Петрович велел сопроводить вас в смолокурню. Жду вас на улице.

Парни скоро собрались, благо их мешки со вчерашнего вечера ждали хозяев, охрана водрузила на спины рацию и пошли. Перед выходом Вовка заскочил на кухню к Трофиму, крепко обнялись:

- Береги себя, дружище! – попросил Вовка. Тот кивнул головой, мол, обещаю.

Перекрестил парней, покидающих деревню, и отвернулся, чтобы никто не увидел его... слез. На душе было мерзко и грудь разрывали рыдания, Трофим чувствовал, что видит парней в последний раз.

По дороге ребята пытались разговорить сопровождающего, но тот отвечал односложно и на контакт не шел, пройдя пару километров, вдруг упал на колени, прямо на снегу, поднял руки к солнцу и принялся что-то бормотать. Мужики не стали ему мешать. Отошли в сторонку, кто курил - закурили, остальные, просто, удивлённо разглядывали молящегося.

- Ничего не пойму, что он бормочет? – пытался расслышать хоть какие-то слова Вовка, - ни разу не сказал: «Господи», или «Отче наш», ну или «Ежи еси», ни слова не пойму.

- Так и не поймешь, сынок, - ответил ему Петрович, один из их охранников, - у них свой язык и молитвы другие, не такие, как у нас, они же старообрядцы. Я тоже пытался хоть что-то понять – ничего. Ну и шут с ними. Сейчас помолится и пойдём дальше. Видать, время молитвы пришло, а может, он первым лучам должен поклониться, хрен их знает, что у них там в голове.

Отбив три поклона, старовер поднялся и молча пошёл дальше, даже не оглянувшись на партизан. Еще через пару-тройку километров добрались до точки. Это был старая-престарая изба, уже покосившаяся от времени, внутри было пусто, не считая лавки и стола.

- Ну всё, поспали в кровати, теперь – добро пожаловать на землю-матушку, - пробормотал Вася.

- Ничего, мы же с собой набрали одеял, сейчас разложим, печку затопим, красота! – успокаивал парней Вовка.

- Странные у тебя представления о красоте, друг, - бубнил Вася, - ладно давайте разогреем хибарку, а ты рацию ставь, скоро связь.

- Ага, уже собираю, - ответил Вовка, - Витёк, помогай.

Вдвоём они быстро разгребли место на столе, протерли тряпками, надели наушники, приступили к контакту с Ленинградом. Сегодня нужно передать место новой дислокации базы, отрапортовать о потерях и принять новое распоряжение. Про сопровождающего старовера все как-то подзабыли, занимаясь каждый своим делом, когда вспомнили, того уже и след простыл.

- Спасибо, мил человек, что хоть до места довел, - буркнул Борька, - очень воспитанные и интеллигентные люди, эти староверы.

- Да, будет тебе, мозги у них по-другому устроены, смысла нет обижаться. Может, в их понимании мы тоже идиоты какие…- защищал парня Вовка.

- Адвокатом тебе нужно быть, вот война закончится, иди учись в институт, - предложил Володька Критов.

- А что? Вполне! Генетика мне позволяет, батя у меня же адвокат, а до этого в милиции служил начальником уголовного розыска.

- Во дела! – поразился Володя, - мужики, запомните это имя – Володька Алабовский, ежели после войны кого грохните по привычке, сразу к Вовке, поможет, - и засмеялся.

- Я тебе грохну, - погрозил кулаком ему Вовка, - сам же помогу тебя посадить, понял? После войны никто и никогда не будет убивать, нахавались уже смертей, хватит!

- Всё, всё, сдаюсь! – поднял руки Володя Критов, улыбаясь.

Весь день парни занимались благоустройством своего жилья. Охранники были на улице, грелись у костра, курили, обходили территорию вокруг, изучая местность. А местность была та ещё: болота и топи подо льдом. Если останутся тут до весны, а потом и до лета, надо будет изучить тропы, чтобы случайно не стать пищей местных пиявок. Потом занялись заготовкой дров, спать в промёрзшей избушке без печки было бы самоубийством. В это время морозы доходили до минус тридцати пяти и от болот было очень сыро.

Вечером накрыли единственный кривой от старости стол:

- Так, - потирая руки, проговорил Витёк, - посмотрим, что нам Трофим приготовил. О, парни, живем, каша, правда, ледяная, сейчас я её подогрею на печке, - поставил ведро на огонь и продолжал дальше доставать запасы, - хлебушек. Его можно спрятать, тут много, дня на три-четыре хватит. Творог, молочко, это можно на улице оставить, чтобы не пропало. Кашу тоже, куда нам целое ведро? Это Трофимушка нам на неделю, чтобы не голодали. Эх, хороший мужик! Ну что, парни? Живём? Так, кашка, кому кашки? Давайте котелки!

Все были голодные, за день с утра ни крошки, как ушли из деревни и только вот, вечером удалось поесть. Поэтому ели молча, без шуток и разговоров.

- Странно, - задумчиво произнёс, наконец, Володька, - из Второй бригады сегодня никто не вышел, может, еще раз попробовать? Да, попробую…

- Приятно поговорить с умным человеком, - подколол его Борис, - сам у себя спросил, сам же и ответил. Зачем мы ему, пацаны? Ему и одному не скучно, пошли спать что ли?

- Я вам пойду, давайте ещё раз попробуем, если никто не выйдет, то до завтра отложим. Конечно, сейчас не время, могут и не выйти на контакт, но попробовать надо…

- Куда мы без тебя, друг, - положил руку на плечо Вовке Василий, - конечно, давай, мало ли что там у них. Сегодня не получится, будем долбить, пока не ответят.

Вовка надел наушники, отправил позывной - никого, попробовал ещё раз – тихо.

- Ещё давай, последний, - не отставал Витёк.

Тишина. Рация второй бригады отключена.

- Ладно, хватит на сегодня приключений, давайте спать. Вон, с Ивана берите пример, храпит уже.

- Ну Ивану через три часа менять Петровича, вот и храпит, а нам всю ночь дрыхнуть, - ответил Борис.

Ребята улеглись кто где: на скамейке, на полу, несмотря на протопленную печь, было прохладно, спали в верхней одежде. Среди ночи Вовку разбудил грохочущий рык над головой, открыл глаза, прислушался – мессер. Да не один. «Разведчики, - решил он, - решили поглубже лес проверить, нас ищут. Хорошо, на ночь печку затушили, по дыму бы махом определили. Интересно, про деревню староверов они знают? Хотя, откуда?»

… Проснулись, как по команде, то ли от холода, то ли от рычащих над головой самолетов.

- Чёрт, околел, как суслик, - пробормотал дрожащим голосом Вовка.

- Почему суслик? – удивился Витёк.

- Не знаю, суслик и всё. Днем топить нельзя, по дыму нас сразу рассекретят. Только по ночам. Пошлите на улицу, дров, что ли, нарубим, согреемся?

Пока пилили и кололи дрова для печки, Вася предложил сделать настил, а то на полу спать совсем холодно. Занялись настилом, чистить кору не стали, так сбили несколько брёвен, поставили на дубки, получилась отличная двуспальная кровать, сразу трое лягут, а может, и четверо, а вчетвером теплее, чем поодиночке. Закидали одеялами, тулупами. Улеглись проверить:

- Отлично получилось, парни! – восхищался Витёк, - но, всё-равно, холодно, печку бы.

- Слышь, пацаны, - вспомнил Борька, я тут за домом видел трубу железную, длинную, может ее на печную трубу насадить и под деревья спрятать? Весь дым будет по земле стелиться, нам тепло и с высоты не видно…

Ребята вскочили, как ошпаренные, и понеслись искать трубу. Она оказалась ржавая, местами до дыр, но другого варианта не было: в таком холоде долго не протянешь. Заткнули дыры еловыми ветками, кое-как прикрепили к печной трубе и согнули к земле.

- Вроде, готово, пошли пробовать? – оценил Вовка.

Ребята зашли в избу, закинули дровишек, стали ждать. Петрович с Иваном на улице посасывали самокрутки и, снисходительно улыбаясь, смотрели на мечущуюся молодёжь:

- Как думаешь, выйдет у них что? – спросил Иван.

- У них выйдет, настырные, - хмыкнул Петрович.

Тут за домом из прикрепленной ржавой трубы пошел дым, из печной наверху тоже немного валило, но совсем незаметно.

- Ну вот, получилось, - удовлетворенно констатировал Петрович.

- Тогда пойду кипяточку поставлю.

Ребята внутри уже вовсю кашеварили: Витек поставил на печь ведро с кашей, рядом котелок со снегом для чая, за столом с рацией возились Вовка и Борис.

- Нет связи ни хрена, не пойму, то ли у них проблемы, то ли у нас, - злился Вовка, - вроде, какие-то хрипы есть, а толку никакого.
 
- Попробуй волну смени, - предложил Борька, - на запасную.

- Да уже пробовал, ничего. Пойду антенну проверю.

- Сиди, пусть вон Володька сходит. Критов, проверь антенну, проблемы какие-то.

Тот накинул тулуп и шапку, вышел, минут через семь связь появилась. Вовка отправил сообщение от командира с местоположением остатков Первой особой партизанской бригада и ждал распоряжений из Ленинграда. Потом связался со Второй бригадой, получил шифровку, связь прекратил, батареи беречь нужно, сыро, холодно, для них это смертельно. «Слава Богу, вышли…» - успокоился он.  И тут раздался пронзительный вопль. Охранник Иван вскинул ружьё и вылетел на улицу, парни за ним. Раздался выстрел. Парни вздрогнули и прибавили скорость. За углом стояли охранники и громко смеялись, задрав головы куда-то наверх:

- Володь, ну хватит, иди к нам, мы уже соскучились.

Радисты проследили за взглядами охранников и увидели высоко, почти на макушке сосны вцепившегося в ствол Критова, а под деревом лежал убитый волк.

- Вов, а ты чего так высоко забрался-то? – спросили парни.

- Тут связь лучше, вы же сами знаете – чем выше, тем чище, - заорал Володя, - а тут эта скотина откуда ни возьмись, как завыл, я и полез повыше.

- Ну всё, он больше тебя не тронет, давай слезай, - крикнул Борис.

- Не могу, страшно… Сообщение-то отправили?

- Ага, всё отлично, ты – молодец! Давай потихоньку, медленно, - уговаривал Вовка, - смотри, внизу слева у тебя, как раз, ветка, опускай ногу.

- Я не вижу…

- А ты не смотри вниз, я тебе буду говорить, куда ноги ставить, а ты, просто, слушай и выполняй.

- Ладно, попробую.

Спускался Володька минут пятнадцать, наконец, нога коснулась земли и он, дрожа, обнял Вовку:

- Спасибо, друг!

- Всё нормально, чего так дрожишь? Всё позади…

- Холодно… У, гад, - ткнул ногой тушку волка, - если бы не он, я бы спокойно, повесил провод и спустился бы.

- Ну так, он тоже есть хочет, зверь же… - успокоил Критова Витёк.

Дрожащего Володьку завели в избу, укутали двумя тулупами, налили горячего чая. Тот согрелся, повеселел:

- Надо же в такую идиотскую ситуацию попасть. Я полез, думаю, закину повыше, связь сразу наладится. А тут эта скотина, как завоет, я даже не понял сразу, рванул наверх почему-то, какой-то инстинкт самосохранения сработал. И тут вы, а я, как дурак, на макушке сижу. Пацаны, никому, поняли?

Вовка провел двумя, собранными в щепотку, пальцами по рту слева направо, мол, рот на замке:

- Конечно, Вов, ты что? С каждым могло такое случиться. Я тоже бы, как олень, помчался повыше. Пей давай, грейся. Я пока шифровку переведу. Витёк, отнесешь на базу? Заодно с Трофимом повидаешься.

- Конечно, давай, - согласился Витёк. – Может, кроме каши еще чего передаст, а то у меня эта пшенка скоро обратно полезет.

- Да ладно, главное, не голодные и слава Богу, - бормотал Вовка, наклонившись над шифровкой. – Так, ну я всё, на, Никифорову привет.

- Не, сам потом передашь, я его боюсь, начальство, всё-таки.

Витька мигом собрался и в компании с охранником Иваном ушли в село к староверам.

- Что там было-то, Вов? – спросил Борис.

- Из Ленинграда - ничего, со Второй передали, что им радисты нужны, так что, парни, скоро, видать, вас отправят отсюда. Я тут с Витьком нормально справлюсь.

- Что там за бригада такая, что радистов им мало? – удивился Вася.

- О, ты не представляешь… - начал Вовка, - когда-то, в самом начале мне командир показал на карте место их расположения. Это, брат, скажу тебе, огромнейшая территория и народу у них раза в два больше, чем в нашей…было. А теперь-то уж и в пять точно. – Вовка принялся размахивать руками, показывая, - с севера на юг от озера Ильмень до озера Дулово, с запада от Дно-Дедовичи на восток до Старая Русса-Холм, вот какая территория! Примерно десять тысяч квадратных километров, это около ста двадцати на восемьдесят километров, вот такой прямоугольник! Никифоров рассказывал, что там образован целый край, представляете, партизанский край! В нем около четырехсот деревень, люди там, как и до войны, работают, собирают урожай, выращивают скот, кое-где даже работают школы, представляете? – Вовка вышагивал по избушке, три шага в одну сторону, три в другую. Парни внимательно слушали и даже поднимали ноги, когда Вовка мимо них проходил, чтобы не мешать.

- Слушай, у тебя температура, что ли, не пойму? – спросил Борис.

- Да в том-то и дело, что это правда. Всё правда, понимаете? Четыреста деревень под прикрытием бригад партизан живут обычной жизнью. Немцы туда носа не кажут.

- Ну, прям, рай на земле! – поддался общему настроению восторга Василий.

- Ну не то чтобы, но ты прав, по сравнению с нашей жизнью, да, рай. Ну вот представьте, если работают колхозы, значит, у людей есть мука, пасут скот, значит, есть мясо, молоко, творог, крупы там всякие, овощи, фрукты, мед, да всё, что нужно для нормальной жизни. А коли партизаны защищают этот рай на земле, то их местные и кормят, и одевают, и рассказывали, у них там есть лыжи для ходьбы по снегу, не то, что мы, по колено в снегу; лошади, телеги, сани, всё, что необходимо.

- Да, от сальца бы я не отказался, - вздохнул Борис, ковыряя ложкой в каше, - ну ладно, защищают там партизаны границы этого края, а разве у немцев нет самолётов? Они что, там не бомбят?

- Бомбят, конечно, но тем не менее, поля засевают, урожай убирают. Уж не знаю как, видимо, как-то уничтожают аэродромы с самолётами. Было бы оружие… а, вспомнил, им же наши скидывают газеты, листовки, ну, чтобы местным жителям объяснять важность помощи партизанам для общей победы. Ну вот, если наши самолёты летают, может, тогда и немцев уничтожают? Как-то так. А еще, кстати, в крае они выпускают и собственную газету, представляете? Это значит, у них есть и типография!

- Ну, прям, страна в стране! – восхищался Борис, - тогда я не против там поселиться, обещаю, исполнять работу радиста на отлично, - он встал и приложил руку к голове, отдавая кому-то невидимому честь.

Парни засмеялись.

- Ну, а пока мы погрязли в этих болотах, попьём горяченького чайку, - предложил Володька Критов.

Разлили кипяток и чокнулись чаем:

- За Победу!

- За Победу!

- За Победу! Слушайте, а вы обратили внимание, что все наши тосты одни и те же, ни разу никто не предложил, например, за здоровье или долгих лет? – спросил Вовка.

- Ну так, сейчас это самое главное, здоровья потом будем желать друг другу, после Победы! – уточнил Борька.

- Как там мужики, как Трофим, я уже, честно, говоря, соскучился по нему… - грустно протянул Вовка, - Витёк сегодня его увидит, тот, наверняка, что-нибудь ему приготовит вкусненькое… Посидят вечером, поговорят…

Парни засмеялись:

- Да, Трофим – болтун еще тот. Это Витёк будет весь вечер чирикать, а Трофим только улыбаться и по плечу хлопать, - смеясь, проговорил Вася.

- Не скажи, мы же с ним с самого лета, уже понимаем его и без слов, - вспоминая товарища, с улыбкой говорил Вовка, - он так выразительно молчит, что и слов не нужно. Помню как-то, Витёк спёр кусок сахара со стола. Пришли мужики на обед и кому-то не хватило. Трофим сразу понял, куда пропал сахар и так зыркнул на Витька своими черными глазищами, что у того рука сама в карман потянулась, - смеялся Володя, - вот, говорит, кусочек под стол закатился, никто и не подумал, что это не так, а Трофим, проходя мимо, легонько ткнул пацана по макушке, мол, дурак ты, парень. Вот так мы и общаемся с Трофимом. – Вовка задумался, вспоминая друзей, – а когда, например, кто-то помогал Трофиму, хотя кухня – это его вотчина и никто там ничего не трогал, здоровяку это не нравилось. Так вот, когда Отто решил провести там уборку, зашёл в кухню с метёлкой и лопатой, взялся подметать, Трофим, нарезая лапшу из теста, глянул на немца такими ярко-зелеными лучистыми и добрыми глазами, что сразу было ясно – это «спасибо». У него такая странность была во взгляде, когда он злился глаза становились иссиня-черными, а когда радовался - сверкали зеленым светом. В общем, парни, скажу я вам, чтобы любить и понимать человека, не обязательно с ним постоянно разговаривать, можно, просто, встретиться взглядом и понять – родная душа.

- Ну всё, пошла лирика, - замахал руками Борька, - пошли лучше подышим, спёкся я тут. Володь, ты с нами или ещё погреешься? – обратился он к Критову.

- Полежу, идите, пацаны.

Ребята вышли на улицу:

- Петрович, иди погрейся, мы тут сами посидим, - предложил охраннику Вовка.

Тот с удовольствием зашёл в избу, погреться. А ребята прошлись вокруг дома, посмотрели, куда закинуть в следующий раз антенну, чтобы не произошло, как с Критовым и никому не пришлось куковать на верхушке сосны.

- Смотри, прям, из окна протягиваем вот сюда, потом сюда, - демонстрировал Вася, - и сразу вон на ту ветку, она не закрыта другими деревьями и достаточно высоко, давай я повешу?

- Ага, нормально, давай, - согласился Вовка.

А вечер провели у костра на улице. Сегодня спали на новой большой кровати, поместились только трое, одному пришлось ютиться на скамейке. Никто не хотел там спать, поэтому выбирали с помощью короткой палочки, кто вытянет, тот и спит на скамье. Вытянул Вовка….


Продолжение - http://proza.ru/2020/11/04/1246