Инцидент

                Вадим Жилин
                ИНЦИДЕНТ
                (рассказик эпохи развитого социализма)
     Это случилось, когда деревья, наверное, еще были большими. А мороженое эскимо было самым вкусным на свете. И стоило всего 11 копеек. Маленькая кружка кваса из бочки на улице – 3 копейки. Столько же, сколько поездка на трамвае. Ну, конечно, надо вспомнить буханку хлеба за 18 копеек и обязательную колбасу по два двадцать. А также апофеоз социалистического расточительства – коробок спичек за 1 копейку. В целом, медные монетки в 1, 2, 3, 5 копеек имели реальную ценность для жизни, а иногда даже могли сыграть поворотную роль в судьбе человека.

     Предметом нашей истории стал обыкновенный в ту пору уличный телефон-автомат. По самому важному жизненному вопросу вы могли обратиться к нему посредством всего-то двухкопеечной медной монеты. И, порою, именно около него происходили судьбоносные события… .

      В недалеком нашем прошлом самой популярной у детей и юно¬шества была профессия артиста. (Стремление в космонавты и полярники к тому моменту сошло на нет). Об этом говорили хотя бы заоблач¬ные конкурсы в  театральные вузы. По мере приближения к ру¬бежу, отделяющему детскую жизнь от взрослой, то есть к аттестату зрелости, реальность брала свое. Чаще под влиянием мудрых родите¬лей, реже по собственному разумению. Те, кто хотел жить сытно и не трудно, искали место под солнцем где-нибудь в сфере советской торговли. Если, конечно, позволяли средства и связи. Ну, вы пом-ните:   "товаровед - завсклад - директор магазин ..."

      Петя Бочкин никогда не хотел быть артистом. Впрочем, и сфе¬ра торговли его не привлекала. Первая профессия выглядела несерь¬езной. Вторая, по его мнению, была в душе презираема большей частью населения. Сначала Петя вообще не представлял, кем он ста¬нет в настоящей взрослой жизни. Однако подсознательно чувствовал себя каким-то, видимо, "ответственным" работником. Хотя термина этого тоже тогда не знал.

       Петя был прилежным учеником и твердым хорошистом. Он любил аккуратность и порядок во всем. Первым среди одноклассников начал носить взрослый галстук и первым же научился гладить свою школьную форму. Рядом с ним учились разные дети. Машу Креневу выдавали очки будущего кандидата наук. Олег Большаков виделся актером. У него и прозвище было "клоун". И, что интересно, мама - обычный врач, папа - простой военный, а он туда же - драмкружки, спектакли. Перемажется вечно, малюя новые декорации. Руки вытрет носовым платком. Чумазло, одним словом. Петя никого, в принципе, не осуждал, оставляя всем право на личный выбор. Но кто-то должен был вносить порядок  в эту чумазость.

      Однажды у учительницы английского пошла на уроке кровь из носа. Она не придумала ничего лучшего, как спросить у учеников салфетку (где они интересно ее возьмут?). Петя единственный из класса смог предложить ей чистый носовой платок. В тот момент он твердо понял, что на правильном пути. У настоящего мужчины все должно быть аккуратно и в полном порядке. Это залог жизненного успеха.

      Однако Петя не был законченным сухарем. Бывало, поигрывал с ребятами в футбольчик или, например, удачно шутил в большой компании. И,  хотя натуру его нельзя было назвать высокоинтеллектуальной,  он не был лишен определенной эмоциональности и даже фантазии...

      Пролетели, как водится, беззаботные школьные годы. Маша Кренева поступила в МГУ. Олег Большаков преодолел все творческие конкурсы и прорвался в Школу-студию МХАТ. Петин выбор оказался сложнее, но и он был сделан. Лучше быть первым, пусть и не среди лучших, решил Петя и поступил в рядовой, скорее не очень даже мужской вуз.

      Учеба складывалась неплохо. Можно было даже поднимать вопрос о какой-то научной работе и потом аспирантуре. Внутренний голос подсказывал другое. Петя стал подвизаться на ниве общественной работы, где скоро и продвинулся, учитывая определенные личные качества и пре¬имущественно женское окружение. Пройдя положенные ступеньки ком¬сомольской карьеры, после окончания вуза он остался на освобож¬денной комсомольской работе в родном институте. Прошло еще три года. Петя стал представительным молодым человеком, по-прежнему, опрятным, но теперь еще в известной мере импозантным. Все разви¬валось в нужном направлении, но, по мнению Пети, слишком медлен¬но. Чего-то, наверное, не хватало. Хороших связей,  нужных зна¬комств. Казалось, другие удачливее. Тот же Олег Большаков успешно трудился не где-нибудь, а в Малом театре, и все чаще появлялся на телеэкране. Петя тоже был не против засветиться на ТВ, правда, в ином качестве. Мечталось, как  что у него берут интервью в серьезной программе...

Пришла очередная весна. Настало любимейшее Петино время - вторая половина мая, когда уже почти лето, а, с другой стороны, оно все еще впереди. Как раз на эти дни пришлась плановая комсомоль¬ская учеба в горкоме, как всегда основательная и трехдневная. Нельзя сказать, чтобы Петя сильно любил такие мероприятия, в силу их природной скучности, но и  игнорировать тоже не соби¬рался. Вдруг удастся проявить себя или полезное знакомство завес¬ти...

      Все было как обычно - доклады, выступления в прениях. Изучив состав президиума, Петин взгляд переместился на исследование за¬ла. ЕЕ он выделил не сразу, потому как взор успел "замылиться". И только дойдя до конца очередного ряда, в мозгу что-то щелкнуло. Пелена упала с глаз, и они сразу сфокусировались на том, что чуть не пропустили. С Петиного места были видны только профиль лица и фрагмент прически,    однако флюиды пошли сразу.  Петю охватило лег¬кое волнение. Он слегка приосанился и закрутил головой, словно пытаясь убедиться в правдивости своих ощущений. Нет, в зале боль¬ше не было ничего даже близкого к этому образу. С трудом дотянул до перерыва и, не теряя ЕЕ из виду, устремился в фойе, порою гру¬бовато отталкивая неспешных участников форума. Там на свету и на просторе увидел ЕЕ вблизи. Теперь в полный рост, и даже обошел вокруг. Впечатление не просто усилилось, оно его поглотило и на пару минут выключило из текущей ситуации... Да, ОНА была хороша, просто красива. Но самое главное в ней было то неуловимое, что именно Петю поразило точно в десятку. Первое волнение прошло. Его сменило радостное ожидание, правда, непонятно чего. Петя еще шире расправил плечи и с удовольствием похрустел суставами. Почему-то очень радовало, что вокруг такой красивой девушки никто не вер-тится. Это вселяло надежду и подталкивало вперед. Петю нельзя бы¬ло назвать робким в общении с девушками.

      Опыт комсомольского ру¬ководства в преимущественно женском вузе давал себя знать. Был у него и багаж нескольких не очень продолжительных увлечений все в том же малиннике. Однако здесь было что-то совершенно особенное. Так часто бывает - девушки из своего коллектива кажутся заурядны-ми, не совсем красивыми и полноценными. Как будто за чужим забо¬ром вызревают ягоды особой сладости ...

      И все-таки в этой девушке было нечто большее, чем просто привлекательность, выделявшее ее из общей массы присутствующих. Петр решил не торопиться, понаблюдать со стороны, как и подобает степенному мужчине, дабы сразу не разочароваться в своих первых ощущениях,  и еще,  чтобы просто полюбоваться...

      Первый заседательный день подошел к концу, нет, не подошел - теперь - прилетел. Радостное возбуждение не только не прошло, оно усилилось. Галдящий комсомольский люд двинул на весенние ули¬цы. Следуя в десяти шагах, Петя "довел" ЕЕ до троллейбусной оста¬новки. И, о счастье, ОНА так и уехала одна. Это - судьба, это -  судьба, - стучало в затылке. Завтра обязательно подойти и позна¬комиться, любой ценой, и пока не поздно. Вечер прошел на подъеме. Новые радостные ощущения сменялись волнами светлых и приятных прошлых воспоминаний... Безусловно, одежда и обувь назавтра были подготовлены с особой тщательностью.

      И вот, завтрашний день наступил. Он сразу разглядел ЕЕ в зале. В этот раз сел совсем близко к НЕЙ.    Казалось, он даже различает за¬пах ее духов, который ему заранее нравился. ОНА была одета по-другому, как и вчера элегантно и со вкусом, но была еще прив¬лекательнее. Время летело стремительно, и Петр решился управлять им. Сосредоточившись, он выслушал очередной доклад и буквально рванулся выступать в прениях, силой заставляя себя не бежать к трибуне. Сказал коротко, по существу, воспользовавшись давно при¬пасенной к особому случаю домашней заготовкой. Про себя зафикси-ровал - ОНА заметила его. В обеденный перерыв решительно напра¬вился к ее столику:

-   У Вас не занято? Прекрасно.
ОНА узнала его. Смотрела с определенным интересом. Это воо¬душевляло. ОНА недавно на комсомольской стезе. Работает в хорошем гуманитарном вузе. Хотелось быть остроумным, искрометным. Помогал прежний опыт. Всегда нужно иметь про запас несколько удачных кли¬ше.
-  Чем Вы занимаетесь? Культурой народов Африки? У Вас редкая специальность. Вы изучаете то, чего нет. Он помнил и любил эту метафору, отдаленно слышанную в одном хорошем фильме, и с удовольствием на¬ходил моменты,   когда ее можно употребить.

      ОНА в ответ улыбалась, неторопливо говорила что-то приятным голосом. Фразы у нее получались красивые и умные, такими же были ее глаза. Остаток конференции он просидел рядом с ней. Ненавязчи¬во и удачно комментировал выступавших. Потом напросился прово¬жать. В этот день до троллейбуса. В следующий - уже до дома. Кстати, это был третий и последний день такой замечательной комсомольской учебы. ОНА жила всего в нескольких остановках в хорошем доме, в центре Москвы, кажется на Тверской-Ямской. Папа, вроде бы ка¬кой-то большой начальник. Петр предложил завтра же встретиться в рамках, так сказать, культурной программы. ОНА согласилась, при¬чем легко и вроде бы с удовольствием...

      Весь этот и следующий день Петя не ходил по земле, он летал над нею. Поднапрягшись, достал билеты в хороший театр, на хороший спектакль. В голове крутилась ее фраза : "Петр, Вы слишком эле¬гантны для комсомольского работника". И потом свое сокровенное - правильной дорогой идете,   товарищи!...

      В 18-15 он с цветами ждал ЕЕ в вестибюле станции метро Пуш¬кинская. Такого настроения Петя не помнил у себя никогда. Его не портил даже стоявший рядом нетрезвый мужичок,   которого по причине его состояния не пускали в метро. Вся жизнь представлялась одним счастливым днем. Сосед-алкаш пару раз обращался с просьбами: то дать на метро,  то закурить.  Петр только отодвигался,  не отвечая.

      ОНА слегка опаздывала. Но, так положено. И вот, наконец, поя¬вилась,  как пишется, вся воздушная и неземная:
-  И куда мы пойдем? Ах, в театр! В Ленком. Чудно. Только нуж¬но позвонить папе. Да вот двушек нет.

      Двушки? Какая проблема! Чтобы у Пети не оказалось этих нес¬частных двушек! Почти театральным жестом Петр достал бумажник, следующим красивым, но не очень ловким движением тряхнул мелочь. И вот незадача - посыпались двушки, трешки на пол. Петр резко нак¬лонился собрать их... И тут внезапно и предательски подло его ор¬ганизм издал громкий кишечный звук... Катастрофа... Петя покрас¬нел, кажется даже внутренностями. Боковым зрением окинул окрест¬ности. Конечно, заметила, но виду вроде не подает. Может, проне¬сет. Вокруг тоже вроде никто не слышал. Несколько секунд спустя сконфуженно поднялся, всеми силами пытаясь сохранить уверенный вид... И тут очнулся этот проклятый сосед-алкаш. Он неожиданно решил вмешаться в процесс сбора мелочи,  громко на весь вестибюль:
-    Эй, ты,  пердун,  вон еще две копейки...

      О, если бы это было возможно - с каким удовольствием Петя провалился сейчас сквозь землю! Но гранитный пол вестибюля даже не дрогнул.  Это позор.  Позор, и конец всему.
Нет, они все-таки пошли в театр и досидели    почти    до финала, хотя и молча. И он даже проводил ее.  Но это был конец...

      С того дня Петя сильно переменился. Он стал каким-то недо¬верчивым и мнительным. Часто оглядывался по сторонам. Пытался сесть на какую-то особенную диету. Ничего не помогало. И душа, и организм Пети находились в каком-то полном внутреннем раздрае.

       Через полгода он не выдержал и уволился из института. Еще через полгода уже работал завскладом на плодоовощной базе. Помогли комсомольские связи. Сидел в дальнем отгороженном от мира уголке. Прервал все отношения со старыми знакомыми. И, по-прежнему, переживал и мучился...

       Вот и подумайте после этого, как один крохотный, но подлень¬кий инцидент может так перевернуть жизнь или зачеркнуть целую би¬ографию человека,  даже непьющего и положительного.