Монолог. Глава 4

Глава 4.
 
Внутренний человек – главный герой этого повествования. Он определяет, какая картина пространств является настоящей. Ему принадлежат мечты. Сказанное книгами и воспринятое как прекрасное стало его частью. Нечто лучшее всегда ждёт впереди – так он думает. Возможно всё – перебороть, избавиться от тягостного ощущения пространства людей, которое застревает в пространстве чувств, а последнее накидывает сетку на глаза разума. Всё становится немилым, неисправимым, судьбой, определённостью. Внутренний человек верит в то, что всё это – неправда. Иллюзия кино, музыки поддерживает эту веру, а значит, ведёт к мысли о том, правдива ли эта вера.
Неужели, я, всё-таки, самолёт? Даже внутренний человек – порождение сказанного другими людьми? Но взгляд, идущий к нему, не от него, как раньше, не в пространство людей, а взгляд разума словно вовнутрь меня самого, вновь видит иллюзию отношений с людьми. Но кажется, если пройти за эту иллюзию, то виден сам внутренний человек.
Добро побеждает зло. Любовь возможна с первого взгляда. Любовь взаимна. Полюбишь ты – тебя полюбят в ответ. Весна способна изменить человека. Она дарит силы, она способна окрылять. Люди скучны, люди слишком медленны. Они плохи тем, что не верят в весну. В них нет лёгкости. Всегда, когда выходишь на улицу, то словно скукоживаешься. То, что было внутри лёгкого и большого, сжимается до размеров мышки. Ожидание, долгое ожидание. Полюбят, поймут, и станет легче. Всё это – иллюзия?
Внутренний человек тоже напоминает источник. Внутренний источник. Дающий волны. Корабль, на котором всегда заканчивается воздействие всех пространств. Его желания, стремления часто противоречат желаниям и стремлениям людей. Отсюда срыв общей мелодии, начало какофонии.
Поступать так, как велит он – значит отключиться от всего мира. Бросить работу, уехать из города, не поддаваться тоске из глаз прохожих. Поддаваться лишь солнцу, поддерживать в себе ощущение весны, чувствовать силу, такую же, как и её. Быть кораблём, разбивающим высокие волны, скачущим всадником.
Быть может, срыв мелодии именно здесь, в ослушании стремлений внутреннего человека? Человек – ровно то, во что он верит, и то, что он делает, исходя из своей веры. Мысль, после которой нет вопросов.
Но работа не брошена, город словно пепел, только не было видно огня, после которого этот пепел появился. Не поступив решительно, я остаюсь там, где был, и все веления внутреннего человека становятся словами, появившимися ниоткуда. Но с этим человеком возникает ощущение истины, и движение к ней – тот самый путь, и литература – уже не иллюзия. Путь к тому, что лежит за пространством людей. Бог. Уже и ясно видно всё пространство – оно простёрлось от внутреннего человека до Бога.

Ощущение истины с этим человеком – его связь с внешним источником. С Богом. Возможно, внутренний человек – часть Бога. Как сказано в писании, вера в Бога – врождённое качество человека. Значит, если человек – многослойный пирог, то в нём один из слоёв воплощает это качество, и, может быть, это качество принадлежит внутреннему человеку. Но что дальше? Жизнь не стоит на месте, и где в ней место внутреннему человеку?
 Обнаружение иллюзий, пространств – не есть ли результат мыслей этого человека? Чем больше я втягиваюсь в другие пространства, тем меньше этих мыслей. Если направить взгляд разума к нему, смогу ли я, в конце концов, понять то, что он велит, и, если это иллюзия, пойти дальше и понять, что является настоящим.
О, жизнь! Твоё течение не остановить. Не послушав внутреннего человека, я уношусь дальше с этим течением, но не теряю этого человека. Его голос прорывается сквозь все пространства и доходит до разума. Чувствуется сила. Чувствуется нужность этого «я». Стойкость – его качество.
Сегодня (5 сентября 15-го) я почувствовал, как иллюзии заполняют дыры, существующие во внутреннем пространстве. Иллюзии, бросающиеся в глаза. Иллюзии, заполняющие голову.
Подошёл быстрым шагом к трамвайной остановке. Передо мной спиной стояла женщина с обесцвеченными волосами. Не обернулась. Я задержал на ней взгляд, а потом уставился глазами на неё. Подумал, что она не оборачивается специально. Иллюзия – думать, что не оборачиваются, потому что…Здесь возникают самые разные мысли, которые сведутся к одной: я не нравлюсь девушкам. Желание нравиться девушкам. Симпатия к девушкам. Слабая симпатия. Сильная симпатия – та, за которой маячит призрак любви. Желание. Слабое желание. Сильное желание – когда ничего не нужно, лишь дай это. Та женщина не обернулась. То слабое желание, которое возникло, не нашло выхода. Возникла грусть. Если грусть возникает снова и снова – мир облачается в тёмные одежды. Мир становится немилым.
Писание говорит: приближение к прелюбодеянию – мерзкий путь. Даже больше – самый большой грех, ибо следование желанию может довести до поклонения ему, а это уже непоклонение Богу. А если понять, что приближение к прелюбодеянию ещё и результат наущения дьявола, то становится проще фиксировать желание, уйти от него.

Но всё равно я наблюдаю за очертаниями фигур девушек, как кажется, ни с того, ни с сего. В тот же день, возвращаясь домой, в трамвае я смотрел на девушку лет 14-15, которая сидела ко мне спиной, а потом, когда она пошла к выходу, попытался увидеть её лицо.
В том же трамвае, ещё в поездке из дома, я ощущал, как моя голова заполняются иллюзиями. Звучали отрывки из песни stay with me, возникали картины из разных фильмов. Заходили люди, и моё ощущение мира менялось. Снова возникало чувство того, что я их не понимаю, что между мной и ними отчуждение.
Страх, некогда привитый ими, своими корнями сидит глубоко в памяти. Внутренний человек воспринимает его как данность. Страха нет сегодня, но осталось отчуждение, возникшее после него. Писание говорит: обретут рай те, кто был добр к людям. Но доброе отношение не убивает отчуждения. Стремление к людям схоже со стремлением к девушкам. Оно также существует изначально, и как бы я не жил, что бы не говорил, не делал, это стремление будет всегда. Некоторые говорят, что нет ничего хуже одиночества. Будучи одиноким, легко сойти с ума. Это выражение уже попахивает неправдой. Снова иллюзия – на этот раз из отношений с людьми.
Но одиночество и есть поворот наоборот от стремления к людям. Но если это стремление вложено Богом, что поделаешь?
Чувство страха тоже иллюзия. Определённая точка зрения на пространство людей.
Но внутренний человек не понимает людей. С ними хорошо? Они внушают радость? Они правдивы? Они искренни? Они умны настолько, чтобы внушать стремление к истине? Путь один – так он думает. Он не понимает тех, кто говорит, что истина в другом, что есть другой путь. Они говорят, что жизнь конечна, жизнь есть удовольствие. Твоя цель – создать семью, ибо семья – это самое главное. Живи ради семьи, воспитывай детей. В них будущее. Но дети в будущем придут туда, куда и я, и кем они станут, не придя к мысли об истине? Теми же людьми?
Он говорит: истина – в движении к источнику бесконечной радости. По ощущениям и мыслям, это Бог. В ответ же: это точка зрения. Истина не может быть точкой зрения! – возражает внутренний человек, но на этот раз в ответ – тишина.

Противостояние – в этом суть отношений внутреннего человека и пространства людей.
Бог. Движение к нему является истинным. Но религия не даёт этого движения. Бог суров, милосерден, карающ, всепрощающ. Выполни – и станешь тем, кто заслужил прощение. Благодать – выражение этого прощения. Но где огонь для веры?
Что сказать детям, если вера только у внутреннего человека, а его забили страхом, палками пространств? Что сказать, если он не говорит?
А другой человек говорит. Люди говорят – я говорю в ответ. Но кто говорит с ними, будучи мной? Говорить то, что в рамках приличий. Конечно, я не из тех, кто хочет шокировать других эпатажем и экстравагантностью. Но говорю ли я правду, когда говорю с ними?
Внутреннее становится заметным, когда оно воспринимает внешнее. Движение во внешнем даёт возможность понять внутреннее.
В 5 утра 8-го сентября 15-го я заказал такси до аэропорта. Оттуда – в Москву, а из неё – до Ламеции в Италии. Путешествие в другую страну. Таксист – молодой парень. Возник вопрос, должен ли я с ним заговорить? Ощущается неловкость. Потом пришла мысль, что мне непросто с кем-либо заговорить.
Он спросил, как лучше доехать. «Ничего себе, кто ведёт машину – ты или я?» - подумал я. Возникла мысль – сказать про себя и не сказать вслух. Ругать другого человека мысленно – а внешне молчать. Я ничего не ответил таксисту.
Раньше я заикался. Стеснялся этого, потому что думал, что, не умея нормально разговаривать, я хуже других людей. Даже ущербен. В четыре года на меня упали шкафчики в детском саду. Ощущение того, что ты хуже, живуче так же, как и страх.
Доехали до аэропорта. Отдал 500 рублей, мелочь не нашёл. Таксист  сказал, что 23 рубля не нужно. Я вышел из машины, протянул руку к заднему багажнику, чтоб открыть его…Автомобиль сорвался с места. Знак! Через 50 метров машина остановилась. Окликаю водителя. Оказывается, он подумал, что я без чемодана. Без большого чёрного чемодана.
Страх, который стелется перед каждым новым, тем, что наступает неумолимо. Что внутреннему человеку от путешествия в другую страну? Побег? Прыжок в другую реальность? Этот человек – сам позитив. Страх – иллюзия, но именно эта иллюзия окутывает пространство людей для внутреннего человека. Что весна? Сила? Нет, авитаминоз. Полёт? Нет, всплеск заболеваний. Так и здесь, эта иллюзия словно охранник с электрошокером бродит рядом, не даёт быть вольным, держа в постоянном напряжении.

С таким раскладом этому человеку легко признать существование дьявола, который словно берёт в помощь себе весь мир, и уже не виден мир, не видно иллюзии, а видна реальность, как лом, против которого отсутствует приём.
Эта иллюзия ещё до этого подкидывала знаки. Первый знак – отель, который я выбрал и забронировал, вдруг закрыли. Нашли другой за ту же цену, но лучше ли? Второй знак – вылет в Ламецию перенесли из нашего города в Москву. А дорога в Москву – лишние хлопоты. Третий же знак – в самой Москве поменяли аэропорт вылета – с «Домодедово» на «Шереметьево». Это означало, что самолёт из моего города прилетит в Домодедово, а уже оттуда мне ещё придётся ехать на аэроэкспрессе.
В очереди на регистрацию в самолёт я встретил Ле. С ним я познакомился благодаря Т. «Он из того же теста, что и мы» - сказал он о Ле. Внешность та, что диктуется религией. Борода. В глазах напряжение. Человек, который нашёл прямой путь, - разве не об этом каждый раз испрашивается в молитвах? Т. своей жизнью доказывал, что религия – это способ обрести прямой путь, даже больше – держаться его. О, да, я тоже за прямой путь. Даже больше – для меня это самый истинный путь. Но почему ни с Т., ни с Ле. я не ощущал родства поиска?
Ле. стал расспрашивать меня. Тоже в Москву? На отдых? Один? Не женат? Как? Почему? Я натолкнулся на мысль об осуждении. Действительно, то же тесто, что у Т. Тот не раз говорил мне о необходимости завести семью. Тут же я подумал, что, возможно, буду лететь до столицы бок о бок с Ле.
Я говорю о прямом пути, когда ощущаю, что это. Люди, которых я вижу на совместных молитвах, думают ли об этом пути? Все ли они как Т.? У всех ли те же искренность и непоколебимость? Последнее дело – рассуждать о других людях, выстраивая догадки о них. Но рядом с ними я чувствую себя неуютно. Многое, что есть в религии, мной не совершается. Тут же включается мысль: они меня осудят, узнав, что я многое делаю не так. Если не осудят, то подумают. Вот, она – вторая иллюзия. Придуманный образ человека.

Дело только в том, что я поступаю не так, как должно, как поступают другие, отчего я не могу сказать им: я один из вас.
Но с Т. есть начало, которого нет у других людей. Это же начало было и с М. Оно и того, и другого привело к Богу. Всё-таки, я самолёт? Я сказал «а», сказанное другим человеком. Сказав так, я понимаю, что я – не весь самолёт. Тот самый внутренний человек – не самолёт. «Внутренний» говорил и из М., и из Т. Так и ощущалось то самое начало. Дело не в том, что я видел, как Т. совершал молитвы, как он всё больше и больше входил в религию, а в том, что это начало привело его к религии, что и убедило меня обратиться к ней. Начало – это и вера, и желание обрести истину во что бы то ни стало. Так истина высвечивает внутреннего человека, словно палочка тыкает в существо, и это существо начинает шевелиться, и никто не знает, как это существо поведёт себя после этого пробуждения.
Именно поэтому с Т. я пытался выговориться, но, когда понял, что он уже исходит не из начала, а из правил, данных религией, я замолчал. Иногда оправдывался. Пятничная молитва, разрешенная пища, правила посещения туалета, необязательные посты по два дня в неделю – всё это Т. сделал для себя обязательным, а я нет. Он спрашивал «почему?»,  я начинал приводить доводы. Но оправдываться – тоже последнее дело.
Человек может быть окном, в котором видна дорога, но гораздо важнее начало. Не из-за него ли однажды с упоением в сердце произнеслось: «нет на свете радостнее чувства, чем чувство единения с людьми»?
То ощущение Бога, исходившее от внутреннего человека, той части, которая магнитом притягивается к Богу через все пространства – людей, чувств, иллюзий, пришло вразрез с понятием Бога, которое стал доносить до меня Т. Он обучился многому, и за ним, бесспорно, уже стояла религия. Я и сам, честно говоря, обращался к Богу, понятие о котором теперь становилось яснее.
Имея понятие о нём, должен знать, что его невозможно понять. В него лишь можно верить. А вера в него – это ещё и вера в писание, ангелов, пророков. Вера в него – это и следование правилам, изложенным не только в писании, но и в изречениях последнего из пророков. Открывалась новая реальность. Так звучало слово «Бог». Но вера – это вера, исходящая изнутри. Она не может быть навязана, понята разумом, и этим же разумом данная. Эта вера – достояние внутреннего человека, и этот человек не понимал эту новую реальность.

Но с этой же верой в детстве я обращался к Богу в трудные минуты. Просил помочь, понимая, что он единственно всесилен, и всё в его власти. Чувствуя страх перед будущим, я выражал готовность дать что-либо взамен на поддержку всесильного Бога. В армии я дал обет держать пост, если армейский год пройдет благоприятно. Серьёзно в армии я не пострадал – в следующий же год я уже голодовал в течение месяца. В чём здесь истина? В страхе?
Одной из главных ценностей религии является богобоязненность. Боязнь Бога. Страх перед ним. Страшиться его наказания. Ужасаться тому, что окажешься в аду. Страх – тот враг, который стал для меня первым. Я окунался в страх перед людьми. Не только сущность моя тонула в нём, но и казалось, что сущность становится из страха. Трусость, неуверенность в своих силах. Словно самолёт, который потерял управление и падает в бездну…
Писание говорит: надо бояться только Бога. Бояться людей – словно поклоняться им, что, как уже было сказано, самый большой грех. Но я не могу направить это мерзкое чувство по направлению к Богу. Точнее, могу, но внутренний человек противится этому, ибо он знает, что это на самом деле.
Бог – этот тот, кому приносят себя. М., по-моему, так и говорил: отдай ему всего себя. Он будет управлять тобой – это лучшая жизнь на этом свете.
Но чем больше слов без веры, тем больше пустых слов. Понятно одно: Бог через слова людей становится частью их пространства. Исчезает та живость, которая ощущается внутренним человеком.
Слово должно точно отражать мысль человека. Мысль, которая появилась благодаря чувству, должна его точно описать. Чувство, порождённое внутренним движением, должно отдаться ему полностью. Внутренний человек порождает внутренние движения. У слова всегда есть шанс…
Но мысль не успевает за чувством, не охватывает каждую его грань. Чувство же слишком быстро отделяется от ощущения внутреннего движения, ибо ему легче очароваться иллюзией, ему быстрее возникнуть от пространства людей.

Внутреннего человека можно описать и так. Когда мысли и чувства заняты лишь внешним пространством, иногда они реагируют, словно помимо своей воли, на некие внутренние движения. Именно эти движения и исходят от внутреннего человека. Так ему противопоставляется внешний человек. Человек, который живёт иллюзиями, говорящий с другими людьми на темы, на которые можно поговорить с другими людьми, потому что другие темы эти самые другие люди просто не поймут. А темы внутреннего человека как раз и есть другие темы. Но внешний человек и не мог бы поговорить на эти темы, потому что не смог бы их сформулировать, а не смог бы по одной причине – он не слышит внутреннего человека.
Но оба этих человека есть две части одного, конкретно взятого человека. В нём нет такой линии, которая разделяет внутреннего и внешнего. Мысль одного может показаться мыслью другого, и тогда кто где? Иллюзии, чувства, вера могут стать частями одного пространства, и уже это пространство станет истинным, тем самым проявлением истины, о которой говорил внутренний человек. Но кто скажет, что это пространство истинное – внутренний или внешний человек?
Но только внутренний человек – источник стремления узнать правдивое положение вещей. Положение, увиденное без иллюзий – иллюзий кино, музыки, женщины, людей. Не в этом ли истина? – вопрос, звучащий из сегодня (18 июля 16-го).