Пруд

     Стояло жаркое лето 1985 года. Пионервожатая повела  отряд купаться. Возраст у всех,  конечно, был уже не детский. В тот год был фестиваль молодёжи и студентов в Москве, и на высшем уровне было принято решение как можно больше детей и подростков вывезти на это время из Москвы и Подмосковья.

       Мне на тот момент было пятнадцать лет. Я отдыхала в пионерском лагере. В отряде был мальчик по имени Артём. Ему  - семнадцать, он был очень симпатичным в те годы. Да, и  пожалуй, самым красивым в отряде.

     Я была совсем ребёнком, девочкой глупой и наивной в плане отношений. Помню, что вода была холодная, но было так жарко. Очень хотелось окунуться. Артём подошёл, взял меня на руки и окунул с головой. Я не понимала эротического подтекста этой игры, и думала, что он хочет утопить меня и не могла понять, за что. Я ему ничего плохого  не делала, стало страшно, думала - утону. Мы конечно барахтались и раньше с ребятами и на речке и на море, но это в основном были брызги, или окунания друг друга за голову, или за плечи.  Я думала, что это просто такие детские игры, и не предавала им никакого эротического контекста.
 

      Почему надо было использовать такой варварский способ? Не знаю. Может быть у меня на лбу было написано: иначе придётся жениться!  Шучу, конечно. В общем, опыта сексуальных игр на тот момент у меня не было.

      Спустя тридцать лет мы случайно встретились.  Зашли в кафе попить кофе. Разговорились. Я  спросила Артема о том случае.


- Да все ты знаешь.  Ну наверное надо было тебя в кусты  затащить.  Вот такие ощущения у меня были.
- Прикинь, какой я ребёнок была в пятнадцать лет. Я реально думала что ты меня утопить хочешь.
- Хотелось тебя пощупать. А мне кажется, ты сама была не против и все понимала внутренне.
- Может быть ты и прав.
- Ты знаешь, спустя тридцать лет я могу тебе рассказать. В соседней с нами палате была девочка Ира. Совсем молоденькая, лет тринадцать-четырнадцать. Она влюбилась в меня, но была ещё  совсем дитем, даже целоваться не умела. Я похаживал иногда туда по ночам.  Целоваться я  её научил, конечно, но ты понимаешь, мне же уже было семнадцать. Мне хотелось большего. Надо было мне тебя в оборот брать, вот тогда бы не топил, а просто тискал.
- Развратник, - улыбнулась я.
- Ага. Я ещё к Ивановой ночью ходил целоваться. И еще из персонала с одной уборщицей целовался одновременно. Возраст такой развратный. Мы с Петькой Рыжиковым в третий отряд по ночам  бегали. Короче, дон Хуан. Всех баб перещупали. А ещё мы с Колючим ходили после отбоя в баню, подсматривали за молодыми уборщицами.
- Один раз из сушилки стащили мое нижнее белье, - вспомнила я.
- Я примерял. Трусы - самый раз.
- Всё шутишь! Знаешь, где я их нашла потом? На статуе. Были у нас такие гипсовые пионеры и пионерки белого цвета.
- Помню, конечно. Мы с ребятами как-то Олега спящего прям с кроватью на улицу вытащили и рядом со статуей поставили.
- А был у нас кто-то в отряде, кто уже тогда сексом  занимался? По-взрослому.
- Конечно, был. Ты знаешь, мы же еще с пацанами бегали в соседний московский лагерь. - Тоже сексуальные приключения, но там без большого секса, а так поцелуйчики, ну и за грудь  подержаться.  Хотя и в нашем отряде это тоже было, да еще на тебя глаз положил. - Эх! Назад бы вернуться.
- Как-то ты очень скромно положил. Я и не заметила.
- Да ладно прижимался к тебе в воде, а ты не заметила.
- Ну, правда!
- Все должно было выглядеть реально, чтобы никто не догадался. Хотя вожатая все поняла сразу, я выходил из воды с пружиной… и она заметила. Все просекла…
- Она тебе сказала?
- Ну, о таком не говорят, она мою маму хорошо знала.  Подумала наверное - озабоченный.
- Блин, да я реально захлебывалась. Ты бы уж не знаю, на танец пригласил медленный и там поприжимался что-ли?
- Надо было тебе на стадионе свидание устроить, а потом зажать в кустах.