Община против коммуны. Мнение Шевырева

                (Крестьянская община как альтернатива пролетарской коммуне:
                социально-политические суждения академика С. П. Шевырева)

        Распространение социалистических идей в русском обществе в 1860-е годы встретило энергичное противодействие многочисленных представителей консервативного крыла отечественной политической мысли. Одним из тех, кто стремился обосновать существование традиционно-патриархальной альтернативы социалистической модели развития общества, был известный историк литературы, академик Петербургской Академии наук Степан Петрович Шевырев (1806–1864), проживавший последние годы своей жизни за границей – сначала в Италии, а затем во Франции. На страницах издававшейся тогда в Париже газеты «Le Nord» («Север»), субсидировавшейся русским правительством, Шевырев выступил с циклом из двух статей, оформленных в виде писем на имя главного редактора газеты Н. П. Поггенполя (I) и направленных против утверждений официальной французской печати о потенциальной опасности, исходящей для европейских стран от России как источника социалистических тенденций общественного развития. Шевырев сосредоточил свою критику политической и экономической доктрины социализма на опровержении предвзятых заявлений французского сенатора Луи Бернара Бонжана, предостерегавшего Запад относительно России: «Собственность, фундамент нашего общества, не существует в России. Становление русской общины происходит по типу образования системы совместного владения имуществом. В России не было частной собственности – источника прогресса и конкуренции» [1].

        Шевырев решительно отверг это утверждение, декларативно указав, что в России нет почвы для развития экономических предпосылок социалистического хозяйствования, поскольку исконные коллективистские формы русского крестьянского земледелия отнюдь не противоречат принципу частнособственнических социальных отношений: «Коллективизм, как основной источник современной общины в России, не исключает частной собственности. Земля, занимаемая крестьянской семьей, со всеми относящимися к домовладению хозяйственными участками, составляет ее частную собственность. Действительно, все обрабатываемые крестьянами поля принадлежат общине, и ежегодно происходит перераспределение этих территорий. В этом, конечно, есть свои плюсы и минусы. Член общины всегда должен оставаться собственником, поскольку он не может отказаться от земли, которая ему принадлежала в общинном владении» [1].

        Кроме того, Шевырев привел исторические доказательства существования в России многовековой традиции развития частной собственности как основы общественной жизни и хозяйственных отношений. При этом реформа 1861 года, освободившая крестьян от крепостной зависимости, рассматривалась им в качестве меры, призванной кардинально расширить социальную базу собственников, что должно было в конечном счете снять общественную напряженность и укрепить политическую стабильность государства: «Русский крестьянин не мог лишиться права лично обладать землей и домом. Даже в период крепостного права раб не был лишен этого права. Крепостные крупных помещиков обладали значительной собственностью. Сейчас, благодаря раскрепощению крестьян, они получают наделы земли. Община не может этому помешать, но в то же время препятствует растрате земельного фонда, хотя и не в силах воспрепятствовать тем, кто стремиться обогатиться, выйдя за рамки общины, благодаря индустриальному прогрессу» [1].

        В то же время политики Запада, анализируя специфику социально-политического устройства Российского государства, зачастую подменяли объективное изучение общинных форм жизни и хозяйствования наклеиванием тенденциозных политических ярлыков. Так, по мнению Шевырева, «сенатор Бонжан, пытаясь объяснить общинный компонент в России, свел воедино два разных понятия: общину и коммунистический строй» [1]. Недобросовестность этой намеренной ошибки французского сенатора заключалась, как считал Шевырев, в возведении на русский народ обвинений в склонности к политическому экстремизму и распространению политически опасных учений, причем всё это делалось вопреки реальному характеру существующих общественно-политических и экономических отношений внутри самой России: «Сенатор Бонжан в своей речи постоянно обращается к вопросу международного сотрудничества России и Запада. При этом он высказывает безосновательные опасения по поводу распространения коммунизма в России, вторгающегося в современный общественный уклад. Однако коммунизм отрицает частную собственность, между тем как в России происходит ее формирование и она становится доступной каждому» [2].

        В противовес тенденциозному мнению Бонжана Шевырев разъясняет принципиальное отличие занесенных в Россию с Запада чуждых ей доктрин от коренных форм народной жизни: «Коммунизм – результат влияния западной цивилизации, абстрактное понятие, что-то вроде протеста против узурпирования прав индивидуальной личности, превращения ее в пролетария. Община же, напротив, является реальным, действенным, конкретным фактором народной жизни» [1]. Согласно Шевыреву, именно общинный тип социальных отношений и форм хозяйствования явился определяющим для русской государственности: «Становление принципов общинного уклада является фундаментом истории развития русской цивилизации» [1].

        Исходя из своей «общинноцентристской» концепции, Шевырев провозгласил политический символ социального менталитета русского человека, обеспечивавший на протяжении веков непоколебимое единство нации и государства: «Основное образование, которое появилось как русская община в нашей истории, – это русская земля. Практически невозможно перевести это понятие на другие языки; это территория, которая принадлежит народу и которую он занимает. Позднее на этой территории образовалось государство, но при всем этом русская земля всегда оставляет след в русском сердце и в мыслях не только всей нации, но и отдельного человека, который ощущает себя членом общины» [1]. По мнению Шевырева, осознание русскими людьми своей принадлежности к общей земле является гораздо более значимым фактором, чем какие бы то ни было политические разногласия и борьба социальных группировок: «Никакой парламент, если бы он и был в России, никогда бы не смог забрать землю у народа в свою пользу. Подобные отчуждающие полномочия на владение русской землей недопустимы. В этом и проявляется особенность развития нашей цивилизации» [1].

        Стремясь обосновать необходимость для России идти самобытным путем политического и социального развития, Шевырев проводил резкую грань между двумя полярно противоположным психологическими типами цивилизации, представляемыми Западом с присущим ему духом индивидуализма и Россией, чья народная жизнь во многом регулируется отношениями внутри общины: «Специфика германского типа цивилизации заключается в том, что приоритетное внимание уделяется развитию индивидуальной личности. Что касается славянского элемента русской цивилизации, то следует отметить, что в России личность неотделима от общины. Благодаря этому отдельная личность находит себе коллективную опору, но в то же время община становится ограничителем ее развития» [1]. Однако, несмотря на это признание существенных недостатков, свойственных общинному типу социальных отношений, Шевырев чрезвычайно высоко ценил русскую крестьянскую общину, выдвигая ее в качестве примера в противовес западными моделям устройства социума: «Таковы наши сельские общины (коммуны) – организации, которые заслуживают подражания» [1].

        Апология общины была подчинена у Шевырева задаче глубокой критики западного типа социально-государственного устройства и отстаиванию независимости России от навязываемых ей Западом политических систем, способных привести лишь к пагубным последствиям для жизни русского общества – в частности, к формированию безземельного пролетариата, вносящего разлад в исторически устоявшиеся социальные отношения. Поэтому Шевырев акцентировал внимание на том, что Западная Европа и Россия, олицетворяющая собой славянский мир, хотя и развиваются сходным образом, но «имеют свои особенности: Запад – благодаря частной собственности и пролетариату, Восток – своему общинному строю и зависимости крестьян от земли. Самобытная Россия начала развиваться по примеру Запада. Крепостное право долгое время не было в ней ликвидировано, но не формировался и пролетариат» [2].

        По убеждению Шевырева, главную опасность для общества и государства таил в себе именно пролетариат в силу своей повышенной политической активности и настроенности на борьбу со сложившейся системой социальных взаимосвязей.
Выстраивая генезис формирования пролетариата, Шевырев отмечал его психологическую близость к самым низовым слоям общества: «Рабы оставались частной собственностью свободных граждан, там самым они составляли деморализованный слой общества; во многом подобен им и пролетарий, не имеющий ничего, но борющийся за лучшую жизнь, не ради выгоды, а ради идеи справедливости. Однако может ли человек в такой ситуации считаться свободным до конца?» [2]. Учитывая особенности отечественного политического развития, Шевырев надеялся, что Россия, в отличие от стран Европы, сможет избежать процесса пролетаризации общества и нарастания внутреннего социального напряжения. Достижимость этого казалась возможной за счет сохранения единства общественных связей и правильной государственной политики: «Отмена крепостного права в России происходила с участием дворян, которые жертвовали участки своей земли освобожденным крепостным, получая при этом компенсацию от правительства. Пролетариат становится тем самым невозможен в России, – именно этот процесс должен был бы привлечь внимание мыслителей Франции и Англии» [2]. Что же касается общественной ситуации в западных странах, то Шевырев усматривал там наличие неустранимые противоречий, чреватых социальным взрывом с тяжелыми экономическими и культурными последствиями: «Бедность низших слоев Англии является общеизвестным фактом, поэтому общество постоянно находится под угрозой гражданской войны, и если она начнется, то это может привести к тому, что темпы развития и страны окажутся очень замедленными» [2].

        Для сдерживания распространения в России и на Западе социалистических учений, а также для снижения угрозы пролетаризации общества Шевырев предлагал сделать ставку на всестороннее укрепление крестьянской общины, осуществление планомерного наделения трудящегося населения земельными наделами из обширного фонда свободных земель, с тем, чтобы образующийся таким образом класс собственников составлял прочную основу социальной стабильности и экономического развития государства: «Имея численность населения в 75 миллионов и обладая территорией, которая могла бы вместить в 10 раз больше жителей, Россия способна оказать реальную помощь людям, которым не хватает земли, предоставив всем желающим европейцам возможность организации колоний с обязательным условием обработки земли» [2]. И в целом геополитическая миссия России осмыслялась Шевыревым в контексте государственной политики конструктивного взаимодействия со странами Запада, вплоть до возможности предоставления части земель в аренду для обработки ее безземельными европейскими пролетариями, которые постепенно из представителей радикальных социалистических коммун превращались бы в членов консервативных крестьянских общин: «В этом случае России не придется больше опасаться враждебного отношения западных народов: напротив, она поддержит и смягчит процесс становления пролетариата, который рано или поздно будет угрожать Европе» [2].

        Некоторые элементы предложенной Шевыревым социально-политической и экономической стратегии были с успехом применены на практике почти полвека спустя в ходе проведения столыпинской аграрной реформы. К сожалению, меры эти оказались во многом запоздалыми и не смогли сыграть роль действенной альтернативы ни распространению социалистической идеологии в пролетарской среде, ни нарастанию степени радикализма политических партий. Но, тем не менее, соображения Шевырева, высказанные в рамках свободной дискуссии с ведущими представителями политических кругов Западной Европы, вызвали в свое время немалый резонанс и представляют в наши дни определенный исторический интерес, свидетельствуя о масштабности общественно-политического мышления крупного отечественного ученого, чей 200-летний юбилей отмечается в этом году.

                Примечание

        (I)  Все выдержки из полемических писем-статей Шевырева приводятся в нашем переводе с французского языка.    

                Литература

    1.  Shevyrev S.  Lettre a l’editeur (Seconde partie) // Le Nord, journal international. – 1864. – 9 janvier (№ 9).
    2.  Shevyrev S.  Lettre a l’editeur (Premiere partie) // Le Nord, journal international. – 1863. – 22 decembre (№ 363).

         Октябрь 2006