Братья

   - А если её задушить или заколоть ножом? Будет легче? Упадёт ли этот невыносимый камень?
- Ты имеешь в виду свою бабу, или любую другую, просто бабу?
- Свою, конечно.
- Ну... В тюрьму посадят. Там ещё хуже, чем с твоей бабой жить, уж поверь.    

  Двое сидят в заваленной книгами комнате, окно открыто нараспашку, ветер нежно играет тополиным пухом, ласково обдувая раздетых по пояс мужчин. В середине комнаты, под старинным, матерчатым плафоном круглый стол. На столе фотография пожилой женщины, горящая церковная свеча. Стоит несколько початых бутылок водки, тарелка с пирогами, контейнеры с салатами и вторым блюдом, пюре с подливом и каким - то мясом.
 - Помянем, Аркаша.
 - Да. Мама, мама.
Не чокаясь, братья опрокинули по рюмке. Ковыряя ножом в контейнере с салатом, Аркаша поднял голову, тяжело посмотрел на старшего:
 - Это она убила её.
Его глаза увлажнились. Рука сжала столовый нож так, что побелели суставы пальцев. Он молча налил себе полную рюмку и выпил, после этого начал есть салат ножом.
- Аркаша, вот же вилка. Ненавижу всех баб, сколько крови выпили, стервы.
 - Если завалишь свою, сядешь, как пить дать сядешь, парни без отца и матери останутся. Думаешь моя змея лучше? У меня два инфаркта, я инвалид третьей группы, а раньше меня все на районе бздели. А сейчас каждый мой пук под контролем.
 - Слушай, Аркадий, давай я твою успокою, а ты мою!
- Наливай Роман Иванович, крепко подумать нужно, не вариант нам в тюрьму идти на старости лет, это мне будет смертным приговором.
 - Так - то дело доброе, но я вот подумал, если у меня алиби, жену убьют - хорошо. Но потом у тебя алиби и твою убьют. А это уже... Всё насмарку.
- Да... Тут думать надо... Крепко думать...

  Неожиданно заголосил дверной звонок. Аркадий открыл входную дверь, впустив двух женщин, довольно ухоженных, интересных.
 - Я думала мы к нам поедем, почему Аркаша ты не предупредил, и телефон выключил?
Голос недовольный, раздражающий, громкий, певучий и в то же время гнусавый.
- Ромка, бери пакеты, мы ещё и весь суп из кафе забрали и сладкие пироги!
Голос второй женщины кудахтающий, низкий. Гнусавая говорит:
- Аркаша, ты почему мне не сообщил, что вы не к нам поехали, ещё раз спрашиваю!
 - Рая, не до этого. Мама умерла.
 - Я же готовилась вчера. Ладно, оденься хоть, что за вид?
- Жара, Рая. У мамы я всегда так ходил.
- Ладно Раиса, давай хоть стол соберём нормально. - Прокудахтала жена Романа.

   Бабы разложили еду по тарелкам, разделили между своими семьями оставшееся. Мужики перебрали с водкой, остаток вечера молчали, скрашивали тягостное молчание женщины, частично выдуманными воспоминаниями. Ведь никто не будет говорить вслух, что все друг - друга ненавидят, и ненавидели раньше. Бабы - свекровь и мужиков. Свекровь и мужики - баб.

  Во дворе маминого дома, стоя перед машинами такси, мужчины долго прощались обнявшись.
- Крепко подумать нужно, Ром!
- Да, Аркаша, подумаю!
Садясь в такси, на заднее сиденье, рядом с женой и пакетами, Роман крикнул в летнюю ночь:
- Подумаю, Аркаша!

   05. 11. 2020.