Именем Космоса. Часть 1. Глава 19

Глава XIX


Аифаш осталась одна в коридоре.

– Тэад! – ещё раз растерянно повторила она, обернулась и увидела в дверях кабинета Крэя Стоуна. – Доктор! Вы не знаете, кто это?

Крэй Стоун подошёл. В нём всё ещё кипело возмущение от произошедшего только что разговора. Эта девочка снова будет переживать и ждать. А ведь ничего другого этот мерзавец ей не скажет.

– Это как будто не Тэад... В плечах пошире, и волосы...

Крэй Стоун вздохнул.

– Мне очень жаль, Аифаш, но это он.

– Тэад? Почему он ушёл?

– Он прилетал узнать о вашем состоянии. Я сказал ему о вас. Он торопится и не смог встретиться с вами прямо сейчас. Он прилетит снова.

Крэй Стоун говорил и сам понимал, до чего нелепо выглядят его слабые попытки выгородить Тэада. Разумеется, это почувствовала и Аифаш.

– В чём дело, доктор? Что вы ему сказали обо мне?

Крэю Стоуну становилось всё понятнее, что своим вмешательством он едва ли сделал кому-то лучше. Ни защитить Аифаш, ни как-то подготовить её к тому, что сейчас случилось, он не сумел.

– Простите меня, Аифаш, но я сказал ему о вашей беременности.

– И... что? – холодея, прошептала Аифаш.

– Вы сами видели, что, – с досадой сказал медиколог.

Аифаш вспомнила Тэада. Не этого человека в дверях минуту назад, а своего Тэада, каким она знала его на протяжении двух лет.

– Это был не он, доктор!

– А кто же, Аифаш? Вы ведь сами видели.

Аифаш сжала голову. Ей показалось, что мир вокруг зашатался.

«Небо да не обрушится на землю!» – вспомнила она отчаянный крик Фарите, одиннадцатилетней девочки, в день, когда стало известно о смерти отца и мамы. Она так и не решилась потом спросить у сестры, откуда взялись у неё эти слова. И сейчас она повторила за сестрой:

– Небо да не обрушится на землю...

– Аифаш...

Нет, они с Фарите выдержали тогда, хоть родителей было не воскресить. А Тэад жив. Он жив, и с ним ничего не случилось.

А у неё есть Фарите. И ещё – двое детей. Двое. И пусть она теряет Тэада – их у неё никто не отнимет. И никто не защитит их, кроме неё. А значит, ради них нужно быть сильной. Стресс – главный их враг сейчас, и с ним нужно справиться.

Аифаш распрямилась.

Всё, никакой паники. Тэад жив, разве не это главное?

– Доктор, – с усилием улыбнулась она. – Я же вышла, чтобы найти вас. Фарите очнулась.

– Да что вы! – воскликнул медиколог, в общем-то, не удивившись. Взглянул на часы: – Как мы и ожидали! Вы говорили с ней? Почему вы оставили её одну?

– Там Кэ'нарай.

– Идёмте в палату, Аифаш.

Крэй Стоун взялся за ручку двери, продолжая осторожно наблюдать за Аифаш.

– Доктор! – всё-таки остановила она его. – Один вопрос... Тэад... что он говорил вам?

Крэю Стоуну тяжело было возвращаться к этой теме, но он ответил прямо:

– Он расспрашивал больше о состоянии Фарите, чем о вас. У меня сложилось впечатление, что он пытался выяснить для себя, будет ли она жить, чтобы он имел право вас оставить.

Аифаш подавила стон.

– Я поняла, доктор.

– Аифаш...

– Идёмте к Фарите.

Аифаш быстро открыла дверь и вошла. Крэй Стоун вошёл за ней.

Как бы тяжело ни переживала Аифаш предательство любимого человека, но и это отошло на второй план, стоило ей увидеть, как прояснились глаза сестры за те три минуты, что она отсутствовала.

Фарите лежала всё такая же бледная, по грудь накрытая одеялом, левая рука с белой повязкой на кисти. Вся в окружении приборов. Но её взгляд совершенно осмысленно переходил с одного предмета на другой. Фарите осматривалась.

– Сестрёнка... – прошептала Аифаш и опустилась возле её кровати на колени. Движением, ставшим привычным за неделю, взяла её за руку.

Взгляд Фарите остановился на лице Аифаш, и она улыбнулась, шевельнула губами, силясь что-то сказать. Не смогла и перевела взгляд на Крэя Стоуна, потом на Кэ'нарай – медсестру-рутийку, и – снова на Аифаш. Если бы дело было до несчастья, Аифаш поняла бы этот взгляд как вопрос: кто это? Но она слишком много передумала за прошедшие дни и в душе заставила себя смириться с неизбежными переменами, которые не могли не произойти в Фарите. Она замешкалась, сомневаясь, как расценивать взгляд сестры, и тогда Фарите прошептала с усилием по-русски:

– Где мы?

Закусив губу, чтобы не заплакать от радости, Аифаш ответила:

– Мы в госпитале. Ты приболела, помнишь?

Фарите закрыла глаза. Довольно долго она лежала неподвижно.

Крэй Стоун пытливо всматривался в её лицо. Фарите не просто очнулась – она заговорила, и он едва сдерживался, чтобы не затанцевать от радости по палате. Дело было не только в его профессиональной победе, он радовался за Аифаш. Она стояла на коленях у кровати сестры, бледная и счастливая.

– Да, – едва слышно выдохнула Фарите. Она взглянула на Аифаш, попыталась ей улыбнуться. Потом перевела взгляд на медиколога, силясь выговорить что-то. Не смогла и снова закрыла глаза.

Аифаш бережно прижала её здоровую ладонь к своей щеке.

– Теперь всё будет хорошо, Фарите.

Фарите открыла глаза, посмотрела на медиколога, на Аифаш – и снова на Крэя Стоуна. Теперь в её лице ясно читалось беспокойство.

– Ну, в чём дело, Фарите? – мягко спросил он, поняв, что её беспокоит. – Ты можешь говорить со мной о своём самочувствии при Аифаш, она знает всё, и ты её не расстроишь.

Фарите прикрыла на миг глаза и прошептала:

– Я... не слышу рук... и ног. Их нет?

– Есть, – с облегчением рассмеялся медиколог. – Это восстановится, Фарите, нужно только время. И твоё желание, конечно.

Фарите прикрыла глаза, на этот раз в знак согласия. Она долго лежала молча, её дыхание участилось. Крэй Стоун окинул взглядом приборы контроля и сделал знак Кэнарай, незаметно стоявшей в стороне. Она согласно шевельнула рукой и вышла.

– Хорошо, – бодро произнёс Крэй Стоун, словно между делом перейдя с русского на общеземной и наблюдая за Фарите – поймёт она его или нет, сохранились ли в её памяти другие языки, кроме родного. – Теперь ты быстро пойдёшь на поправку, Фарите, но пока тебе надо отдыхать. Хватит разговоров для первого раза.

Но Фарите протестующе шевельнула бровями – мимировать сейчас ей было легче, чем говорить. Она умоляюще взглянула на Крэя Стоуна, перевела взгляд на Аифаш.

– Фарите, что ты? – спросила Аифаш, подчиняясь медикологу и тоже переходя на эсперанто.

– Аифаш... где...

Фарите сказала ie и умолкла, не в состоянии окончить длинную фразу. Но Аифаш поняла её и невольно помрачнела. Рутийский шар она считала едва ли не виновником произошедшего несчастья. Но всё-таки взяла его с тумбочки и показала Фарите.

– Ты об этом?

Фарите прикрыла глаза, соглашаясь.

– Он здесь, куда ему деться?

Аифаш положила шар с краю под подушку сестры. Фарите ещё раз попыталась улыбнуться и прошептала на эсперанто:

– Я люблю тебя.

В палату вошла Кэнарай. Она принесла укладку с лекарствами и принялась заряжать приборы в изголовье Фарите.

– Ну что, Фарите, давай спать? – спросила она на космолингве.

Фарите посмотрела на Кэнарай, на Крэя Стоуна, задержалась взглядом на Аифаш. Её дыхание становилось всё тяжелее – она устала.

– Да, – шевельнула она губами и почти сразу уснула.

Когда сон Фарите стал глубоким и ровным, Кэнарай ушла. Крэй Стоун ещё некоторое время наблюдал за состоянием Фарите, потом поманил Аифаш в коридор.

Там не было ни души. Крэй Стоун плотно прикрыл дверь в палату и обернулся к Аифаш.

– Вы взволнованы... – начал он, но Аифаш прервала его:

– Как мне благодарить вас, доктор? Я и верить боялась в такое счастье!

– Нет, Аифаш, – с улыбкой возразил Крэй Стоун, – вы верили и силой своей веры спасли Фарите. Но не буду скромничать – я ужасно рад полученному результату; вы видите, всё даже лучше, чем мы предполагали. Конечно, окончательные выводы будем делать потом, но то, что мы уже имеем, превзошло все ожидания.

– Только не ваши, доктор! Вы вчера говорили, что надеетесь именно на такой результат.

– Я говорил только о найденной возможности сохранить у Фарите речь, и то не мог дать никаких гарантий. Нет, Аифаш, то, что произошло, – чудо, сотворённое по вашим молитвам.

«А может быть, не только по моим?» – снова всколыхнулась в душе Аифаш мысль о Тэаде. Но ей было больно об этом думать, да и разум говорил, что такая надежда наивна.

– Пусть вас не пугает, Аифаш, что Фарите не чувствует своего тела. Это последствия воспаления спинного мозга, заблокированы восходящие пути, то есть это не более чем обычный паралич. Медикаментозно мы справимся с этим недели за две. В сочетании с упражнениями при определённом упорстве самой Фарите ещё через пару недель восстановим мелкую моторику. Главная проблема останется всё-таки с памятью и...

– Говорите, доктор, – улыбнулась Аифаш. – Вы имеете в виду умственные способности – не будут ли они снижены после такого поражения? Не будут, потому что я верю в вас, в ваши знания и опыт. Если моя вера действительно чего-то стоит – то Фарите вне опасности.

– Ваши бы речи, – рассмеялся медиколог. – Спасибо вам, Аифаш, но медики только люди.

– Не боги горшки обжигают.

– Но и не без божьей помощи. Теперь мы продержим Фарите спящей до завтра и дальше будем увеличивать время бодрствования в зависимости от состояния. Если всё пойдёт как надо, то через месяц, как только начнёт уверенно восстанавливаться мелкая моторика, можно будет подумать о переводе Фарите для долечивания на Землю. А сейчас, Аифаш, Кэнарай принесёт лекарство для вас, вам тоже нужно успокоиться и отдохнуть.

– Я не нервничаю, доктор.

– Это ваше внутреннее ощущение, оно субъективно. Отдохните и постарайтесь не думать о плохом.

Аифаш кивнула.

– Я постараюсь, доктор.


В этот же день, к вечеру, на Антлоиту прилетел Тэад. Служебное расследование было окончено, и он прошёл регистрацию на Планетарном спутнике по своим восстановленным документам. Поэтому никаких накладок не произошло, и, не зная о случившемся, Тэад пришёл в госпиталь. Здесь он направился к Справочному, намереваясь попросить дежурную пригласить Аифаш вниз, но услышал за спиной удивлённый возглас:

– Reunio'n increi'ble! Тэад? (Невероятная встреча)

Он обернулся. К нему подошла невысокая молодая женщина, черноглазая, довольно плотного телосложения. Полнота не портила её, комбинезон сидел на ней ладно, и движения были лёгкими. Пытаясь вспомнить, кто это, Тэад замешкался.

– Эсабелла! – узнал он.

Это была одна из многочисленных знакомых его сестры, и, наскоро порывшись в памяти, Тэад извлёк кое-какие сведения о ней, в частности то, что она не говорила на космолингве.

– Откуда вы здесь, ведь вы, кажется, работали на Земле? – спросил он на эсперанто.

– Я проходила там стажировку, – на том же языке ответила Эсабелла, и по её произношению Тэад понял, что языки не были её коньком, она говорила с акцентом. – А теперь перевелась сюда.

– На Антлоиту? – удивился Тэад. – Если не ошибаюсь, вы врач, а не медиколог.

– Теперь уже медиколог! – рассмеялась она, и смех её был так заразителен, что Тэад тоже невольно улыбнулся.

– Вы работали и учились?

– Si, – согласилась она, не заметив, что перешла на родной язык, и, чтобы не затруднять её, Тэад тоже заговорил было по-испански, но на первом же слове собеседница прервала его, весело взмахнув руками:

– No! (Нет!) – воскликнула она и с трудом заговорила на космолингве: – Мне работать в Космосе, а я космолингва не знаю, eso es verdad? (так ведь?) – снова сорвалась она на испанский и рассмеялась: – Давайте говорить на космолингве, esta' bien? (Договорились?)

– Estoy de acuerdo (согласен), – согласился Тэад, улыбаясь её жуткому произношению, а в душе восхищаясь упорством молодой женщины – когда Аена мимоходом познакомила их около года назад, Эсабелла не воспринимала космолингв даже на слух, а сейчас результат её трудов был налицо, при том, что параллельно с этим она ещё работала и училась. И на кого училась! – Вы давно здесь работаете, Эсабелла?

Она подыскала слова и ответила:

– Только десятый день.

– Вы одна? Замуж больше не вышли? – вспомнив о её излюбленной теме, спросил Тэад. Эсабелла была разведена и о неудачном замужестве говорила с лёгкостью, от собеседников требуя того же.

– Basta! (хватит!) – рассмеялась она. – Мне ещё не встретился мой my hombre! (настоящий мужчина) – Она снова чертыхнулась со смехом и начала расспрашивать, чётко следя за своей речью и уже не сбиваясь: – Как Аена? Я давно её не видела, она работает... ещё на Земле?

– Ещё, – невесело усмехнулся Тэад. – У неё на носу полугодовая экспедиция. Она намерена лететь.

– А дочь?

– А abuela (бабушка)? – снова усмехнулся Тэад.

– De verdad! (В самом деле!) Оставить ребёнка с бабушкой! – воскликнула Эсабелла.

Тэад пожал плечами и заметил с мрачной философией:

– la vida es asi' (такова жизнь), Эсабелла.

Она возмущённо фыркнула и, снова внимательно подбирая слова, заверила Тэада:

– Я поговорю с ней. А вы, Тэад, зачем здесь?

– Здесь на лечении моя невеста.

– Que (где)? Где она? – встревожилась Эсабелла.

– В отделении регенерации и шунтирования.

– Рассказывайте! – потребовала Эсабелла.

Тэад в двух словах рассказал о случившемся.

– Извечная беда исследователей, – с трудом выговаривая слова, вздохнула Эсабелла. – Если хотите, Тэад, я приглашу к вам Аифаш.

– А вам по пути?

– No importa (не имеет значения)! – отмахнулась она. – У меня вольное... свободное время. Так я приглашу? – И она пояснила с улыбкой: – Хочу увидеть вашу невесту.

– Bueno (хорошо), – улыбнулся в ответ Тэад. – Muchas gracias (большое спасибо), Эсабелла.

– De nada (не за что), – отмахнулась она. – Всего хорошего вам, Тэад, мне... приятно было встретиться с вами.

– И мне, Эсабелла. Я восхищён вашим трудолюбием.

Она рассмеялась.

– До встречи, Тэад! Передайте привет Аене!

– Обязательно. Hasta la vista (до свидания), Эсабелла.

Она махнула ему на прощанье и быстро ушла.


После лекарства, которое дала ей Кэнарай, Аифаш уснула, но ненадолго. Она проснулась, терзаемая сложными чувствами: с одной стороны – облегчения и счастья за Фарите, с другой – предательства. Она полежала в тишине. Едва слышное гудение и попискивание приборов не могли нарушить этой тишины – Аифаш к ним привыкла настолько, что не замечала. Она смотрела со своей подушки в лицо сестры: спокойное, бледное, одухотворённое. Потом положила ладонь себе на живот. Две хрупкие жизни начинали свой путь – с чего? С предательства их отца?!

В глазах снова и снова вставала картина, не оставлявшая Аифаш даже во сне: замершие, затвердевшие плечи в дверях и та поспешность, с какой Тэад торопился уйти. Уйти из их с детьми жизни?

Когда, постучав, в палату заглянула Эсабелла, Аифаш приподнялась ей навстречу. Вошедшая окинула любопытным, ласковым взглядом обеих сестёр и прошептала, боясь потревожить сон Фарите:

– Иркмаан Лин, к вам посетитель. Вы выйдете?

Аифаш села на кровати.

– Кто? – спросила она.

«Это могут быть из Института!» – подумалось ей, но в душе она уже поняла, что это Тэад, и, услышав ответ, не удивилась, только стиснула рукой край простыни.

– Это Тэад Лоден.

– Я спущусь, спасибо, – ровно ответила Аифаш.

Женщина тепло улыбнулась и исчезла за дверью.

Аифаш встала, оделась. Чувствуя, как разливается в душе холодная пустота, расчесала перед зеркалом волосы.

Он пришёл извиниться!

Аифаш вышла из палаты и мимо лифта пошла к лестнице.

Он вернулся. Но радости не было.

Только пустота.



Тэад ждал около лифтов, но Аифаш окликнула его сбоку, от лестницы.

– Тэад!

Что-то торжественное почудилось Тэаду в этом возгласе. Он обернулся и с нетерпеливой улыбкой шагнул Аифаш навстречу.

– Здравствуй, Аифаш!

Он протянул к ней руки, но она не подала ему своих. Она смотрела холодно и враждебно. И, наткнувшись на этот взгляд, Тэад остановился.

– Аифаш! – удивился он. – В чём дело?

– В чём? – одними губами переспросила она.

Происходило неладное. За два года Тэад не видел Аифаш такой. И внешне она переменилась: осунулась, под глазами залегли тени, на бледном лице лихорадочно блестели глаза.

– Аифаш?

– Что... Тэад?.. – с трудом и, как показалось Тэаду, саркастично отозвалась она.

– Что ты? Что случилось, рассказывай.

Он попытался обнять её за плечи, но она резко отстранилась.

– Тебе только этого и надо? Добился, чего хотел, а теперь?..

Её слова больно задели Тэада. Мгновение он молча смотрел ей в лицо. Она держалась неестественно, словно чужая.

– Объяснись, Аифаш! – потребовал он.

– Я должна объясняться? – с острой горечью переспросила она. – А я думала, первым будешь ты!

«Она оскорблена! – понял Тэад. – Чем? Тем, что меня долго не было? Обещал быть через день, а сам... Но я прилетел, и она не вышла... Не в процедурах дело! Она не вышла потому, что чувствует себя оскорблённой!

Чем? Чем?!

«Бойна! – понял вдруг Тэад. – Аифаш всё-таки выходила тогда на связь! А эта глупая кукла могла наговорить чего угодно!»

– Аифаш, ты говорила с Бойной?

– А её зовут Бойна? – отстранённо переспросила Аифаш. За всем случившимся разговор с этой девушкой постепенно отошёл для неё на второй план. – Красивая.

– Мы оказались с ней случайными попутчиками. Это долгая история, Аифаш.

– Конечно. А ты же торопишься...

– Я не тороплюсь! – резко сказал Тэад.

– Значит, тороплюсь я, – ответила Аифаш устало. – Я не хочу говорить об этой Бойне, Тэад.

– Тогда в чём дело?

Аифаш опустила голову, но снова посмотрела Тэаду в лицо.

– Ну говори же, – с отчаянием попросила она. – Что ты собирался мне сказать? Зачем вернулся?

– Аифаш!

Она закрыла глаза. Потом с трудом кивнула.

– Я, оказывается, совсем не знала тебя. Я думала, ты... Ничего, Тэад. Ты ничего нам не должен. Нет так нет. У меня к тебе только одна просьба: не прилетай к нам больше. – Она горько улыбнулась. – Прощай.

Увидев, что она повернулась к лестнице, Тэад схватил её за руку.

– Нет, подожди, Аифаш! Я ничего не понимаю, ты должна объясниться!

– Я ничего тебе не должна! Отпусти мою руку, я хочу уйти!

– А я хочу понять, что произошло! Что тебя оскорбило?

– Меня? – потрясённо воскликнула Аифаш. – Откуда такое лицемерие, Тэад?!

– Что?

– Вам нужна помощь, иркмаан? – раздался рядом резкий гортанный голос.

Аифаш и Тэад обернулись. Они и не заметили, что спорят громко, и со всех сторон к ним оборачиваются люди. В шаге от них стоял макеол. Он был в шлеме – воздух не подходил ему – и очень высокий, ростом не ниже Тэада. Его массивную конусообразную фигуру облегал песочного цвета скафандр, кожистые отростки на голове были сведены за затылком в виде щита.

– Этот человек досаждает вам? – спросил макеол у Аифаш.

Она прикрыла глаза и с трудом покачала головой.

– Этот человек, иркмаан, был моим женихом.

– Был?! – вскричал Тэад.

Макеол протянул одну из своих четырёх рук и тяжело, со всей своей непомерной силищей, опустил её на запястье Тэада, державшего руку Аифаш.

– Вы в больнице, иркмаан, – произнёс он, глядя Тэаду в лицо. – Здесь не повышают голос, особенно на женщин. Вы не хотите извиниться?

Тэад перевёл взгляд на Аифаш.

– Я должен извиняться? – холодно спросил он.

Аифаш ощутила близкие слёзы и прошептала только:

– Как хочешь...

Тэад отпустил её руку.

Ещё мгновение Аифаш с отчаянием смотрела ему в глаза и ждала, что он всё-таки скажет то, зачем вернулся. Но он молчал.

– Если ты снова прилетишь – я к тебе не выйду, – тихо пообещала она. Пересилила себя и всё-таки добавила: – Но если ты решишь... что должен... видеться... я мешать не стану.

От растерянности и возмущения Тэад не сразу нашёлся с ответом. Увидев, какой досадой и злостью полыхнули его глаза и испытывая врождённое отвращение к прилюдным выяснениям отношений, Аифаш обернулась к макеолу:

– Проводите меня, пожалуйста, иркмаан!

Макеол смерил Тэада предупреждающим взглядом и встал между ним и Аифаш. Подал ей руку.

– Конечно, иркмаан. Идёмте.

Тяжело опираясь на твёрдое, как скала, плечо макеола, Аифаш ушла.

Она не обернулась.

Тэад молча стиснул кулаки. Он был ошеломлён и при всём желании не мог найти логичного объяснения произошедшему.

К себе на корабль он вернулся с таким чувством, словно побывал не в своём время-пространственном измерении.

В любом случае ему казалось, что лимит неожиданностей на сегодня исчерпан, но ошибся. При регистрации выхода с Антлоиты планетарщик слишком долго возился у своих экранов и наконец пробормотал:

– Что за чёрт? У меня здесь на входе значатся не один, а два Тэада Лодена! Только данные документов разные. Вы который? – обратился он к Тэаду. – Давайте-ка удостоверение!

Ощутив смутную тревогу, Тэад передал удостоверение на спутник, и тут планетарщик воскликнул:

– А, всё в порядке! Второй Тэад Лоден вышел, вот запись. Однако, бывает же такое!

– Бывает, – рассеянно согласился Тэад, как за спасительную соломинку, ухватившись за эту мысль:

«Могла произойти ошибка, кого-то другого приняли за меня, или он нарочно себя за меня выдал... – И тут же понял, насколько это нелепо. – Бред. Аифаш что, тоже приняла его за меня? В лицо не узнала? – И усмехнулся: – Будь у меня мания преследования, из этой идеи можно было бы сделать что-нибудь правдоподобное. А так – не вяжется. А жаль».

Он вздрогнул:

«Что-то случилось с Фарите, и у Аифаш помутился рассудок. Она не в себе. А я улетел, так и не разобравшись. Ничего не узнав!»

Тэад развернул корабль и снова вышел с Планетарным спутником на связь.

– Я возвращаюсь, – сказал он. – Забыл выяснить кое-что важное. Выдайте мне новый пропуск, иркмаан.

– Это так необходимо – возвращаться? – удивился планетарщик. – Сколько энергии сожжёте! У вас под рукой накорд.

– Накорд соединит меня с Центром Связи, а мне нужен непосредственно лечащий врач. Пока его пригласят, пока он освободится и придёт – я быстрее доберусь до больницы.

– Зачем суетиться, иркмаан Лоден? Давайте, я соединю вас со Справочным вашего корпуса. Дело-то минутное. Что-то не получится, тогда уж пойдёте на посадку.

– Можно и так, – согласился Тэад. Он назвал планетарщику все необходимые данные и вскоре услышал голос воурианки:

– Справочное, слушаю?

Планетарщик своей властью объяснил ей, в чём дело, и воурианка обратилась к Тэаду:

– Как имя медиколога, иркмаан?

– Крэй Стоун.

– Как ваше имя?

– Тэад Лоден.

– Вопрос к доктору?

– Как он оценивает на сегодняшний день состояние Аифаш и Фарите Лин и не произошло ли каких-нибудь резких изменений в их состоянии?

Воурианка пробормотала что-то на своём родном языке, но, почти не знакомый с внутрипланетными воурианскими языками, Тэад не понял её.

– Что случилось, иркмаан? – спросил он.

– Минутку, – сухо ответила воурианка и отключила синофон.

Через несколько минут она снова вышла на связь.

– Иркмаан Лоден, доктор говорит, что никаких серьёзных изменений в состоянии обеих пациенток не произошло. Ничего такого, что выходило бы за рамки результатов лечения. И ещё, иркмаан... – воурианка помялась. – Крэй Стоун сказал, что Аифаш Лин запретила сообщать вам информацию о своём здоровье.

– Вот так, – усмехнулся Тэад.

Что ж, Фарите жива. Спасибо хоть на этом. И по крайней мере поступки Аифаш врач оценивает как адекватные. Если искать причины, то не в её рассудке.

Он машинально поблагодарил воурианку, распрощался с планетарщиком.

– Э-эй! – грубовато окликнул Тэада планетарщик, когда тот хотел уже отключать накорд. – Вы как, в сознании? А то, может, действительно приземлитесь да прямиком на лечение?

– Спасибо, – усмехнулся Тэад. – Переживу.

Но он бравировал. На душе было так тошно, что впору завыть. Он снова и снова возвращался к произошедшему между ним и Аифаш разговору.

«Она обвинила меня в лицемерии! – вспыхнуло вдруг у него в мозгу. – Это возможно только из-за Бойны! Вот чёртова кукла!»

Тэаду не могло прийти в голову то, что произошло на самом деле.

Тем более он не мог узнать о том, как, вернувшись на Терцию и которую ночь проведя без сна, в смятении расхаживая по «Чёрному», Капитан в ярости стискивал кулаки:

– Знать бы, где взять этого эсгебешника, – всё ему объяснить, а так... Кажется, я стальными подошвами прошёлся по их жизни!