Заговор слепых. 23

Глава XXII. ЗВЁЗДНАЯ ПЫЛЬ

- Да хрен его знает, куда он пропал!

Приняв из рук у Тимура тяжёлую сумку, Глеб водрузил её на стол и возмущённо добавил:

- Совсем твой Кубик ополоумел! Когда я из психушки вернулся, он ещё дома сидел, наследство профессорское штудировал: в одной руке книжка, в другой – кулёк сухарей. Страницу прочтёт, сухарик в рот отправит. И так битых четыре часа. Килограмма два, наверное, сожрал. У меня от хлебного хруста до сих пор гул в ушах стоит.

Дабы не быть голословным, Глеб показал Тимуру опустевший бумажный пакет весьма внушительных габаритов.

- И главное дело, всё молчком. На моё «здрасте вам» только рукою махнул. Мол, отвали и не мешай. Даже сухарей своих поганых ни разу не предложил. А потом и вовсе цирк начался. Кубик с места вскочил, стал по комнате бегать, все книги свои перерыл. Как оказалось, карту искал. Обыкновенную карту города, такая в любом ларьке продаётся. Разложил свой трофей на столе и давай над ним кружить, точно колибри над сдобным бутоном.

Глеб всплеснул руками и стал часто-часто ими махать, пытаясь изобразить порхание мелкотравчатой птицы.

- То с линейкой к карте подлезет, то с циркулем. То нарисует чего-то, то резинкой сотрёт. Пальцы трясутся, глаза горят, по губам слюна сочиться. Вылитый псих! Почище Николеньки.

- Это точно, - усмехнулся Тимур. – Когда на Кубика вдохновение накатит, к нему лучше не приближаться. Или разрядом тока шибанёт, или кипящей слюной ошпарит. Одно слово – энтузиаст! Ну, а дальше чего?
 
- Да ничего. Пару часов над картой пыхтел, попросил меня показать, где в точности Цирк Уродов находится, а потом из дому ушёл. До поздней ночи где-то бродил, а как вернулся, сразу спать завалился. Утром я проснулся, его уже и след простыл. Второй день сижу взаперти. Один, как перст, всеми брошенный. И жрать нечего, и на улицу не выйти. Ключей от квартиры он мне не оставил. Тебя-то где черти носили?

- Даму сердца навещал, - признался Тимур, украсив рот плотоядной улыбкой. – Сто лет не виделись, решил тряхнуть стариной.

- Нашёл время по бабам таскаться.

- Не скажи, брателло. Баба бабе рознь. Зазноба моя, между прочим, в Тайной Канцелярии работает. Не бог весть какая шишка, но доступ к некоторым оперативным секретам у неё имеется. Как говорится, не имей сто рублей, а имей одного закадычного друга, который не побоится ради тебя злоупотребить своим служебным положением.

Тимур достал из кармана плоскую коробочку величиной с ладонь, украшенную пёстрой этикеткой, выудил из её недр сигарку  шоколадного цвета и прикурил, щёлкнув серебряной зажигалкой. Глеб с удивлением уставился на друга.
Обычно тот употреблял дешёвые папиросы без фильтра, а поджигал их копеечной спичкой.

- Я вообще диву даюсь, о чём в этой Канцелярии думают, - произнёс Тимур, выпустив изо рта облако ароматного дыма. – Ну, разве можно брать на службу незамужних девиц? Это же слабое звено! Потенциальный источник утечки стратегической информации. Можно даже сказать – бомба замедленного действия!

- Да ладно, ты за Тайную Канцелярию не переживай. Она сама как-нибудь в своих кадровых проблемах разберётся, - успокоил Глеб  приятеля. – Лучше скажи, чего узнать удалось.

Прежде чем ответить, Тимур с азартом потёр друг о друга ладони. Собой сегодня он явно был доволен.
 
- Есть кое-что. Во-первых, Рашид. Газеты не врут, его действительно грохнули. Официальная версия – буряты постарались. Но у следствия по этому поводу имеются веские сомнения. Кандидатов на убойную роль предостаточно, Рашид многим дорогу успел перейти.

Заскучав пускать бесформенный дым, Тимур изловчился и выдул из себя аккуратное колечко. Чуткое к колебаниям воздуха, кольцо лениво парило в пространстве, медленно вращаясь вокруг своей эфемерной оси.

- Лишившись духовного лидера, братки затихарились - попрятались по своим бандитским щелям и ждут, куда ветер дунет. Это нам на руку. По крайней мере, подвоха с татарской стороны можно не опасаться, хотя бдительность терять тоже не следует. Теперь по-поводу твоего любезного мента…

Тимур прервал монолог и с удовольствием поглядел на Глеба, любуясь, как у того расширяются от изумления глаза.

- Да, братец, я и про «барбоса» нашего кое-что разузнал. Короче, дело обстояло так: твоя квартирная хозяйка позвонила ментам и предупредила, что у дома ошивается какой-то странный субъект. Стражи порядка на удивление быстро отреагировали на тревожный сигнал - кажется, они в том районе какого-то серийного насильника отрабатывали. Прислали, значит, к объекту «послов» и повязали «барбоса» под белые ручки. Когда выяснилось, что арестант тоже из органов, его тут же отпустили, извинившись. А на следующий день обнаружили труп доносчицы. Тогда за любителя бакенбардов снова взялись. Как-никак, совпадение странное. Да и слежку за домом он вёл по собственной инициативе, без разрешения и санкции. Казалось бы, менту кирдык - суши сухари! Не тут-то было.

Сделав последнюю затяжку, Тимур подошёл к буржуйке, открыл дверцу и швырнул окурок во чрево тлеющей печи. Следом отправилась пара поленьев.

- В самом скором времени дело замяли, - продолжил он свой рассказ, завершив отопительное радение. – Клиента, благословив, отпустили на волю.  Вышел, гнида, сухим из воды. Похоже, у него есть влиятельные покровители в высоких кругах. Кстати, имечко у твоего мента тоже подходящее - Максим Максимович Жывопуло! Именно так, через «ы», вопреки императивам грамматики. И репутация подстать: он несколько раз получал строгача за превышение служебных полномочий. Мне удалось одним глазком заглянуть в личное дело этого Жывопулы. Там Максим Максимовичу даётся «лестная» характеристика.

Тимур взял в руку пачку из-под сигар, перевернул её тыльной стороной и процитировал текст, записанный на  картонном загривке:

- «Имеет вспыльчивый нрав. Склонен к внезапным, немотивированным приступам ярости». В общем, одиозная фигура. Думаю, что твоя тётя Зоя как раз попалась менту под горячую немотивированную руку.

- Как тебе личное дело добыть удалось?! – Глеб не переставал даваться диву пронырливости своего ушлого друга.

- Я ж тебе говорю – зря времени я не терял. Трудился, не покладая рук и прочих органов тела, - усмехнулся Тимур в ответ и блудливо прищурил глаза. – Кстати, у меня и по твою душу кой чего имеется. Могу обрадовать - во всероссийский розыск тебя пока что не объявляли. Даже в следственном деле ты фигурируешь не в качестве подозреваемого, а как заурядный свидетель. Хотя следователь весьма удивлён твоим исчезновением и мечтал бы потолковать по душам в тиши служебного кабинета.

Свидетель. Глеб с облегчением вздохнул.
То, что за ним не ведётся охота, было новостью, безусловно, приятной. А вот Жывопуло его огорчил. Одно дело, когда тобою интересуется ангажированный шпик, и совсем другое – когда по следу крадётся психопат, подверженный припадкам стихийного бешенства.
Попадись такому в лапы…

- Чего затих? – прервал его раздумья Тимур.

- Да так, перевариваю услышанное.

- Информацию, дорогуша, надо сперва пережить, затем тщательно пережевать, и только потом переваривать. Кстати, о пищеварении... Смотри, что я принёс!

Вжикнув молнией, Тимур расстегнул свой баул и стал выгружать его содержимое: какие-то свёртки, пакеты, брикеты, консервные банки с кольцом для открывания крышки, похожие на противопехотную гранату. Последними из сумки были извлечены две бутылки вина. Иноязычные надписи на этикетках вопиющим образом свидетельствовали об их заграничном происхождении.

- Подарки от моей зазнобы, - пояснил Тимур, опорожнив котомку. – Я, братец, из амурных баталий с пустыми руками не возвращаюсь! Полагаю делом чести прихватить какой-нибудь симпатичный трофей. Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда.
 
Процитировав псевдонародную лжемудрость, Тимур развернул один из свёртков и с наслаждением понюхал головку заплесневелого сыра.

- Да, ты совершенно прав – перед тобой настоящая контрабанда! – заверил товарища продуктовый добытчик, хотя ни о чём подобном Глеб подумать не успел. – Как всем известно, наш дорогой Император решил бороться с засильем импортных деликатесов, чтоб поддержать таким незатейливым способом отечественного производителя. Запретил ввозить в страну предметы пищевой роскоши. Но свято место пусто не бывает! Дефицит рождает спрос, а это значит, что пробил час вездесущих прохиндеев. Уважающий себя контрабандист из кожи вон будет лезть, лишь бы протащить в страну нелегальные сыры и опальные паштеты. А так же вина и ликёры, попавшие в немилость.

Тимур указал рукою на стол, предлагая ознакомиться с ассортиментом запрещённых товаров.

- Конечно, по мере возможности жуликов ловят. Пограничники бдят, таможенники надзирают.  Но куда прикажете девать конфискованную жратву? Продать нельзя, а уничтожить жалко. Дилемма! К счастью, безвыходных ситуаций не бывает. Люди у нас смекалистые - расковыряли гордиев узел. Что-то поступает в спецхран для внутреннего пользования власть предержащих, что-то в рестораны для интуристов. А кое-что оседает в закромах борцов с продуктовой преступностью.

Тимур достал из пачки очередную сигару, однако не закурил её, а только понюхал. Дефицитный товар требовал бережного к себе обращения.

- Зазноба моя, девушка работящая и ответственная, - продолжил он лекцию, ублажив ноздрю ароматом сухого листа из семейства паслёновых. – Она на хорошем счету у начальства. Я тоже не лыком шит. В результате мы имеем взаимовыгодный бартер - мужская ласка в обмен на паёк.

Механический скрежет отвлёк оратора от приятных раздумий. Окно настенных часов распахнулось, и бритоголовая Сирена звонко прокуковала пять раз.

- Ух ты, пять часов уже, – прокомментировал Тимур песнопение суррогатной кукушки. – Пора бы и потрапезничать. Я думаю, Кубик не обидится, если мы начнём без него.

Взяв со стола один из экземпляров винной продукции, он повертел его в руках, вчитываясь в заголовок на фасаде бутылки.

- Предлагаю начать с Божоле, - объявил Тимур, потянувшись за штопором. – А Бургунское мы напоследок оставим. Не возражаешь?

Глеб индифферентно качнул головой. Если о Бургундии он краем уха слыхал, то слово «Божоле» не возбуждало в нём ни каких определённых эмоций.
Откупорив бутылку, Тимур водрузил её в центр стола и стал свинчивать пробку со штопорного копья, заботливо готовя инструмент к новым ратным подвигам. Глеб по мере сил помогал по хозяйству. Он достал из тумбочки гранёные стаканы (бокалов в доме у Кубика не водилось) и даже протёр их от пыли фланелевой тряпкой, которую хозяин жилища употреблял исключительно для нужд телескопа.

Не успел Тимур разлить Божоле, как из прихожей донёсся лязг отпираемой двери.

- О, Кубик! Лёгок на помине, - воскликнул поставщик деликатесов. – Я всегда был уверен, что этот субъект за версту почует фимиам гастрономического блуда и тут же примчится к раздаче пайка.

Секунду спустя в комнату ввалился квартировладелец.
Первым делом он направился к буржуйке и стал греть озябшие пальцы над её раскалённой макушкой. Вид у него был усталый, но довольный. Похоже, скитания следопыта увенчались успехом, о природе которого можно было только догадываться.

- Чего стоишь у печи, как бедный родственник? Подходи, не стесняйся. Отведай, что бог послал, - предложил новоприбывшему хлебосольный Тимур. – Только руки помыть не забудь, а то я тебя знаю – начнёшь хватать дефицитный продукт неопрятными пальцами.

Проигнорировав гигиенический призыв, и даже не сняв с себя пальто, Кубик подсел к столу, окинул заинтригованным взором аппетитный натюрморт и поинтересовался:

- По какому поводу пиршество?

- Повод у нас всегда один, - ухмыльнулся Тимур. – Празднуем прелесть беспечного бытия. «И жизнь хороша, и жить хорошо», как выразился один небезызвестный поэт накануне собственного самоубийства.

Разлив вино по стаканам, Тимур произнёс боевой клич французских выпивох «Санте!», и первым снял пробу с напитка.

- Отменное Божоле, - оценил он вино, промыв полость рта перекатной волною. – Чуть-чуть легковато, но для начала сойдёт. Рекомендую закусить это дело сырком.

Кубик, проголодавшийся после долгой прогулки, и Глеб, просидевший сутки взаперти на воде и сухарях, набросились на еду. Комнату заполнили мелодичные звуки чмокающих и чавкающих ртов.
Безмятежная идиллия продолжалась недолго.

- Ой, мамочки, что это?

Кубик раскрыл было одну из упаковок, но тут же отдёрнул с брезгливостью руки от каверзного деликатеса.
В маленькой аккуратной лоханке, сделанной из древесной коры, покоилась зеленовато-бурая масса, покрытая мшистой порослью неприглядного вида.

- Что-что, - передразнил недоумка Тимур. – Сам что ли не видишь? Сыр это. Обыкновенный «камамбер» очень длительной выдержки.

Вооружившись ножом, он пропорол заплесневелое брюхо продукта, подцепил вязкую мякоть, намазал её на кусочек батона и с аппетитом проглотил.

- Фу, какая мерзость! – возмутился Кубик и гадливо поморщился. – Я эту дрянь и пальцем-то тронуть боюсь, а он её в рот суёт. И воняет твой сыр гениталиями в стадии третичного разложения.

- Чтобы ты понимал, деревня, - вступился гурман за опороченное лакомство. – Разве может такой зануда и жлоб оценить всю прелесть деликатного тления.

- На счёт тления, это ты точно подметил! Такую смрадную слизь даже бомж сожрать бы побрезговал. Я думаю, наш император был прав, объявив войну иноземной заразе. Нечего в дом всякую гадость тащить!

Хвалебные слова в адрес правителя возмутили Тимура до глубины души.

- Наш император полнейший кретин. Вместо того чтобы свои деликатесы на мировой рынок пропихивать, он с чужими борется. Типичный пример скудоумия и политической близорукости. И не тебе, мракобесу, погрязшему в убожестве пошехонских сыров, судить о гастрономических прелестях заплесневелых продуктов. Там вон, на краю стола, сервелатная колбаса лежит. Специально для таких, как ты ретроградов с собой прихватил. Кушай её и помалкивай в тряпочку.

Обвинённый в мракобесии Кубик обиженно фыркнул в ответ, но от предложенной колбасы не отказался. Следующие пять минут прошли в скрупулёзном молчании, и шелест челюстей снова стал звуковой доминантой эфирной среды.
Первым не выдержал Тимур. Он, как человек восточных корней, резонно полагал, что совместная трапеза без застольной беседы, это нонсенс и ляпсус.
Поглощать пищу можно и в одиночестве, но уж если люди собрались вместе – надо общаться.

- Слушай, Кубик, на тебя, говорят, вдохновение давеча снизошло? – повёл он разведку боем, пытаясь нащупать тему для занятного разговора. – Мол, метался по квартире, грыз гранит одичалых наук. Над картой города «мудитировал». Потом исчез почти на сутки. Поведай же нам, что с тобою стряслось? Где прохлаждался?

- Да уж не по бабам шастал, - съязвил Кубик, но тут же получил решительный отпор.

- Ты моих баб не тронь. Совесть надо иметь! Если бы не они, сидел бы ты сейчас в углу и клацал зубами от голода. У тебя в доме – шаром покати. Я ему, понимаешь, пир горой забабахал, а он меня аморалкой попрекает. Нехорошо, Кубик. Нехорошо!

Тимур с укором качнул головой и погрозил Кубику пальцем, как нашкодившему школяру.

- Короче, хватит валять дурака, вилять хвостом и парить мозги. Колись, где был и что успел пронюхать.

Отрезав от сервелатной палки кусок толщиной с мизинец, Кубик угостился колбасой, запил это дело глотком Божоле и только после этого соблаговолил отозваться:

- Помните, третьего дня, на поминках, Неточка о Вене рассказывала, про странности его вспоминала. Что он каракули какие-то на бумаге чертил и с картой сверялся. Над папой своим подшучивал, якобы родитель у него аграрий: свинок египетских пасёт в компании циклопа…

- Помним, помним, - успокоил докладчика Тимур. – Яблоко от яблони не далеко падает. В смысле мозговых закидонов, сынок видать в папашу пошёл. Семейный подряд Белгиных - псих на психе сидит и психом погоняет.

- Да, про яблоню, это ты точно подметил. Попал, так сказать, в самое яблочко.

Кубик сделал многозначительную паузу, и на донышке его булавочных глазок засеребрились азартные искорки. Было видно, что он приготовил какой-то сюрприз, но специально тянет резину, желая отсрочить его презентацию и, тем самым, усилить эффект.

- Давай, мудрило, рожай быстрей. Не томи душу, - подстегнул Тимур клячу, тащившую возок повествования.

Убедившись, что внимание аудитории доведено до нужной кондиции, Кубик приосанился и начал рассказ.

- Итак, поминки. Меня насторожило, что Неточка упомянула Циклопа. Да ещё назвала его «математическим». Забавно, не правда ли?

Вопрос повис в пустоте.

- Дело в том, что в профессорской книге есть глава, которая так и называется: «Математический Циклоп». Маленький толчок – и всё как-то разом сложилось в осмысленный пейзаж!

- Неужели?

- Под этим заглавием Белгин накалякал два слова: «это оно». Да ещё добавил три восклицательных знака. Кроме того, Циклоп упоминается ещё в одном месте. Там одноглазому чудищу старик посвятил весьма интригующий пассаж. Но об этом позже.

Кубик откинулся на спинку стула, расстегнул пальто (он по-прежнему не желал расставаться с верхней одеждой), достал из внутреннего кармана профессорскую книжку и заявил:

- Прежде, чем поделиться результатами моих умозаключений, позволю зачитать несколько строк…

- Слушай ты, буквоед, - раздался негодующий голос Тимура. – А что, без чтения нельзя обойтись? Своими словами ты объясниться, конечно, не можешь?

- Оставь человека в покое, - вступился за Кубика Глеб. – Пусть делает, что хочет. И не сбивай его с мысли, а то мы так никогда до конца не дойдём.

Поблагодарив сотрапезника и собутыльника за поддержку кивком головы, Кубик раскрыл книгу, отыскал нужную страницу и с выражением прочёл:

- «Леонард Эйлер был самым выдающимся и самым плодовитым математиком восемнадцатого столетия. Он родился в швейцарском городе Базель, но половину жизни провёл в России, где внёс значительный вклад в становление русской науки…». Так, ну, это не важно.

Скользнув глазами по листу, Кубик настиг интересующую его фразу и продолжил декламировать текст:

- «В возрасте тридцати лет учёный ослеп на один глаз. Частичная потеря зрения стала результатом умственного перенапряжения: Эйлер за три дня осилил задачу, для решения которой его коллеги потребовали у Академии Наук три месяца. Императрица Екатерина Вторая очень ценила Эйлера, была с ним дружна и в шутку называла его «мой математический Циклоп». Эти слова Белгин жирно подчеркнул.

- Ну, слава богу! До Циклопа мы наконец добрались, - воскликнул Тимур и хлопнул в ладоши, изобразив жидкие аплодисменты. – Кто там у нас следующий на очереди?

Стоически проигнорировав ехидный выпад, Кубик вновь обратил взор к страницам профессорской книги.

- А вот ещё один абзац, который Белгин отметил чернильной чертой: «Кажется, нет такой области, к которой Эйлер не приложил бы руку. Он оставил труды по математике, физике, астрономии, оптике, небесной механике, баллистике, теории музыки. Уделял Эйлер много внимания и решению комбинаторных задач, в том числе, исследовал алгоритмы построения магических квадратов. Он первым высказал идею о связи магического квадрата и шахмат и попытался получить квадрат восьмого порядка непрерывным ходом коня. Полностью осуществить сей план ему не удалось. Тем не менее, созданный им шахматный квадрат вошёл в историю математики под именем «магический квадрат Эйлера».

Кубик прервал чтение и обвёл присутствующих торжествующим взглядом. Поскольку никто восторгов его разделять не собирался, докладчику пришлось прибегнуть к пространному пояснению:

- Магическим называют квадрат, заполненный цифрами таким хитроумным способом, чтобы их сумма в каждой горизонтальной строке, в каждом вертикальном столбце и в обеих диагоналях давала один и тот же результат. Для шахматного магического квадрата, состоящего из шестидесяти четырёх клеток, это число – двести шестьдесят. Эйлер попытался построить такой квадрат непрерывным ходом коня и почти преуспел в этом деле. У него только сумма чисел по диагоналям даёт неправильный результат. Зато, каков замысел!

Захлопнув книгу, Кубик снова её распахнул. На этот раз на предпоследней странице.

- А вот здесь, - палец оратора вонзился в схему, начертанную посредине листа. – Ваш Белгин собственноручно запечатлел некий равнобедренный прямоугольник, состоящий из шестидесяти четырёх клеток. Квадрат этот легко можно было бы принять за шахматное поле. Он даже размечен соответствующим образом: внизу буквы латинского алфавита от А до Н; сбоку цифры от одного до восьми. Однако вместо фигур, всяких там пешек и ферзей, все клетки профессор засеял буквами. Шестьдесят четыре клетки – шестьдесят четыре буквы. Рядом записан прелюбопытнейший текст.

Поднеся книгу к глазам, Кубик близоруко прищурился и процитировал литературный опус старика:

- «Циклоп начинает игру. Он делает ход конём А8 – В6. Стремительный конь оставляет оттиски на просторах книги моей. Следи за движением коня и отправляйся по следу. Всё гениальное – просто число». Ну, каково?

Аудитория вновь оказалась не на высоте. Восторгов лектора никто не разделил, и вместо ликующих возгласов «Браво!» и «Бис!» докладчика одарили недоуменным молчанием.
Сообразив, что недалёкую публику необходимо ткнуть мордой в насущный и осязаемый факт, Кубик снизошёл до внятного объяснения.

- Перед вами, господа хорошие, самая, что ни на есть обыкновенная шифровка, которую смастерил находчивый Белгин. Он даже ключ к разгадке присовокупил - что очень мило с его стороны. Итак - «Циклоп начинает игру…». Циклоп, это, конечно же, Эйлер, а ход конём – его метод построения математического квадрата. Кстати, в конце книги, в специальном «аппендиксе», приведён пример данного квадрата. Достаточно взглянуть на рисунок, чтобы убедиться: ход a8 – b6 это первый прыжок шахматного зверя на пути к триумфальной виктории. Поскольку Белгин предлагал следовать по стопам лошадиной фигуры, логично предположить, что если заменить все числа буквами в указанном порядке, мы сможем что-нибудь прочесть. И чтобы вы думали?

Кубик, обычно старавшийся избегать мелодраматических эффектов, на сей раз не смог удержать себя от соблазна. Подражая знаменитому британскому премьеру, он растопырил два пальца правой руки, придав им форму латинской литеры «V», и вознёс образовавшуюся «козу» над головой. Этим ликующим жестом он возвестил победу изощрённого разума над извращённым рассудком.

- Ямщик, погоняй лошадей! Когда мой жеребец прибыл к финишу, обскакав все шестьдесят четыре клетки шахматной поляны, из хаоса сумбурного нагромождения букв, возник туманный, но осмысленный сонет.

Взломщик конского шифра закатил глаза и взялся по памяти цитировать разоблачённую поэму:

- Глаз боится руин. Сон и тьма. Пятерня станет ликом звезды. Разгадки удача слепа.

- То, что Белкин чудо-юдо в шизофренических перьях, мы и сами знаем. Этим нас не удивишь, - прокомментировал Тимур раскодированный опус. – Туману тут — хоть отбавляй. А вот осмысленным этот опус я бы назвать его не решился.

- Согласен, старик ваш чудило. Но не дурак! Он не так прост, как может показаться на первый взгляд. Данный текст – лишь веха на тернистом пути к сокровенному знанию. У потаённого ларчика имеется второе, секретное дно. Я ещё раз вчитался в инструкцию, которую оставил потомкам профессор. На сей раз внимание моё привлекли слова: «Всё гениальное - просто число». О том, что «всё гениальное просто», знает любой олух. Но при чём тут число? И тут, братцы, меня осенило! А что, если Белкин предлагал учитывать только простые числа? Надеюсь, всем известно, что это такое?

К собственному стыду Глеб был вынужден признать, что понятия не имеет о том, какие числа следует считать простыми, а какие – отнюдь. Тимур посторонним математическим знанием тоже не был отягощён.

- Да, сразу видно, что на уроках арифметики вы звёзд с неба не хапали. Стыд и срам! – пригвоздил неучей к позорной доске суровый Кубик. – Простым, дорогие мои, называется число, которое делится без остатка только на единицу и на себя самоё. С философской точки зрения, такие числа – основа основ. Глина, из которой алгебраический Бог лепит кирпичи всех прочих чисел. Первое простое число – это двойка, потому что единица не в счёт. За двойкой следует тройка, потом пятёрка, семёрка, одиннадцать, тринадцать и так далее. Простых чисел бесконечное множество, но нас запредельные суммы волновать не должны. В диапазоне шахматного квадрата, состоящего из шестидесяти четырёх ячеек, интересующих нас чисел всего восемнадцать штук. Заменив выбранные значения буквами, я сложил их вместе, и магический квадрат снова ожил! Таинственный ларец распахнул конспиративное днище, и из его недр выпорхнула фраза «ЛАБИРИНТ ПЯТИ ЗЕРКАЛ». Надо отдать должное Белгину – затейник он первостатейный! Этакую финтифлю учудил: шифр внутри шифра. Вот, полюбуйтесь.

Порывшись в закромах пальто, Кубик вытащил мятый листок и протянул его заинтригованным слушателям.

- Сверху я нарисовал квадрат Эйлера. Под ним – криптограмму профессора. Простые числа, а также буквы, им соответствующие, я выделил. Внизу же запечатлел весь цифробуквенный ряд.
 
8      1 48 31 50 33 16 63 18
7     30 51 46  3 62 19 14 35
6     47  2 49 32 15 34 17 64
5     52 29  4 45 20 61 36 13
4      5 44 25 56  9 40 21 60
3     28 53  8 41 24 57 12 37
2     43  6 55 26 39 10 59 22
1     54 27 42  7 58 23 39 11

        a   b   c   d   e   f   g   h


8      г  а  Т  г  н  о  п  и
7      с  а  ы  А  е  Т  н  г   
6      Р  Л  з  а  с  е  Н  а
5      к  Я  з  д  ь  Л  л  И
4      Б  з  т  д  с  м  м  с
3      н  к  т  З  я  а  у  И
2      Е  о  х  е  о  я  А  а
1      и  р  в  И  ч  П  к  Р

Л   А   Б   И   Р   И   Н   Т
2   3    5    7  11   13 17  19

П   Я   Т   И
23  29  31  37

З    Е    Р   К   А   Л
41  43  47  53  59  61

Ознакомившись с творчеством потрошителя криптограмм, Тимур передал бумажку Глебу и потянулся к бутылке.

- Блестяще! Предлагаю тост за взломанный ларчик, - провозгласил он, разливая по стаканам остатки Бужеле. – Ты, Кубик, затмил самого Шерлока Холмса. Его возня с пляшущими человечками – детский лепет в сравнении с твоим достижением! Одного понять не могу - какой прок от этих лабиринтов? Свихнувшийся профессор решил пошалить и закодировал какую-то ахинею. Замечательно! Тем более что брать пример ему было с кого: под боком проживала соседка Лиза, заслуженная шифровальщица в отставке. Ты перед кознями старого прохиндея не сплоховал и вывел проказника на чистую воду. Честь и хвала! Ему благодарность за выдумку, тебе – за смекалку. Но неужели ты думаешь, что весь сыр-бор разгорелся ради этого говёного зазеркалья? Библиофилы, искавшие книгу, люди серьёзные. Они за призраком гоняться не станут.

Пригубив вина, Кубик осушил губастый рот тыльной стороной ладони, бережно вытер руку о край пальто и только после этого соблаговолил ответить на ехидную реплику.

- Скажи, Тимурыч, тебе никто не говорил, что ты  закостенелый мозгоклюй? Что ты суетишься? Сперва дослушай до конца, а уж потом изощряйся в своём зубоскальстве. Расшифровка ребуса – первый шаг на пути к истине. Магический квадрат играет роль указателя. Это дорожный знак на обочине петлистой дороги, утверждающий, что мы на верной стезе.

Дав оппоненту достойный отпор, Кубик продолжил рассказ о своих изысканиях.

- Проштудировав послание несколько раз, я обратил внимание на строку «…конь оставляет оттиски на просторах книги моей». Что это за просторы такие? Возможно, Белгин намекал: на страницах книги имеются пояснения. Оставалось понять, на каких именно. Талмуд свой профессор изрешетил комментариями вдоль и поперёк, живого места не оставил. Выудить из этого месива нужную информацию – работёнка о-го-го! Авгиевы конюшни промыть, и то легче. Но ведь на то нам и даны мозги, чтобы мы ими хоть изредка шевелили.

Кубик постучал пальцем по лбу, демонстрируя область гипотетического шевеления.

- Раз лошадь Циклопа скачет по шахматному полю, а в зачёт идут только простые цифры, что мешает им быть номерами страниц? Может именно там и следует искать разгадку странной надписи о диковинном лабиринте?

Дабы не быть голословным, Кубик взял в руки «Последнюю Теорему», отыскал нужное место и ткнул пальцем в нижнюю часть листа.

- Если вы обращали внимание, первые две-три страницы любой из книжек посвящены разного рода формальностям: название, автор, издательство, краткая аннотация, тираж и прочие пустяки. Текста как такового там нет, а, следовательно, нет и нумерации. Так вот, Белгин не поленился и собственноручно запечатлел на обделённых страницах циферки, соответствующие их порядковому номеру. Но не везде: единицей, четвёркой и шестёркой он пренебрёг, а вот двойку, тройку и пятёрку нарисовать не забыл. Начиная с седьмой страницы, о нумерации позаботилась типография. Рядом с цифрой два я обнаружил следующую сентенцию.

Кубик прочистил горло и зычным голосом прочёл:

- «Лабиринт – это карта души. Пять петлистых дорог ведут к его сердцу. Знающий карту не собьётся с пути…». Продолжение фразы я нашёл на соседнем листе, в аккурат под цифрой три: «… а тот, кто бредёт наугад – прибывает во тьме. Он слеп слепотой неведения». Пятая страница оказалась на редкость малонаселённой. Только внизу листа профессор сделал лаконичную запись: «Безумной бабочкой летит он на огонь, приняв равнодушное пламя за свет Путеводной Звезды…».

Перевернув страницу, чтец отыскал слова, обосновавшиеся под патронажем цифры семь, и продолжил цитату.

- «… и в миг сгорает, наполнив эфир вонью обугленных крыльев. Я не слеп. Я знаю карту души и твёрдой поступью иду за Звездой». На одиннадцатой странице: «Реки Забвения текут с Востока на Запад, отделяя от костей памяти мясо минувшего. Пройдя по Львиному Мосту, я миновал Врата Времени и очутился в мире теней. На тринадцатой: «Инеем были покрыты перила Моста, снегом облеплены львиные морды. Пять дней странствовал я по невидимым тропам, пока, на исходе пути…». На семнадцатой: «… не обрёл долгожданный покой меж лап Великого Зверя, стерегущего тишину неживых». И, наконец, на девятнадцатой странице: «Тело Зверь имел львиное, голову – человеческую, а лик – венценосного деспота».

Дочитав, Кубик отложил книгу в сторону и стал активно массировать пальцами глаза, уставшие сражаться с бисерным почерком Белгина.

- Это ещё не всё, - предупредил он слушателей, приведя в порядок зрительные органы. – Пока что мы добрались до девятнадцатой страницы и расправились с первым словом магического квадрата. Вы заметили, что каждый фрагмент текста начинается с буквы, соответствующей номеру страницы? Для двойки это Л, для тройки – А, для пятёрки – Б, и так далее. Если прочесть только заглавные литеры, получится слово «ЛАБИРИНТ». Таким нехитрым способом профессор указывал, на какую именно фразу стоит обратить внимание. Без этой подсказки легко запутаться в эпистолярных дебрях старика.

Кубик кивком головы указал на листок с рисунком шахматного поля.

- На обратной стороне я выписал весь текст. Прочти, - попросил он Глеба. – А то и у меня уже глаза утомились.

Глеб послушно перевернул бумажный клочок, нашёл окончание последней фразы и, оттолкнувшись от этого рубежа, пустился в плаванье по волнам метафизической писанины.

- П «Первый день я провёл на острове Хоботов. Под сенью Дома Скорбящих Душой посеял я семя, и дальше побрёл, теряясь в догадках, что вырастит из зерна. В сумерках второго дня…»
Я «…Я повстречал на Зелёном Мосту сестёр Великого Зверя, стерегущих вход в Чертоги Незрячих».
Т «Тень Четырёх указала мне путь в обитель Жаждущих Видеть».
И «Имя идущих по следу узнал я, устроив ночлег на перепутье дорог. А на исходе пятого дня, я вновь очнулся в объятиях Великого Зверя».

Покончив со словом «ПЯТИ», Глеб сделал паузу, переводя стеснённый дух.
От чтения мистических опусов профессора в мозгу у него стало мутно, а на душе – муторно. Сдаваться, однако же, он не желал.
Собрав сиротливую волю в кулак, Глеб снова ринулся в бой, на приступ психоделической цитадели.

- З «Звезду, распятую на циферблате, увидел я и назвал её Звездой Белого Льва».
Е «Если время на севере в полночь ночует, а на южной границе стремится к шести, то Звезда прибывает в зените, когда стрелка часов дважды укажет одиннадцать раз». 
Р «Радостью наполняя усталое сердце, восходит Звезда над Зелёным Мостом без семи в половину седьмого. А исчезает, суля покой и отраду, в четыре утра, за вычетом одной быстротечной минуты».
К «Колом вонзает Звезда золотые лучи в землю и рассекает пространство сечением золота. Свет её наполняет вены верных блуждающим соком, …».
А «…А тень прорастает на теле пятигранным клеймом. Звезда расправила пальцы и протянула мне руку. ЗДРАВСТВУЙ ЗВЕЗДА!».
Л «Линию Жизни сплёл я с линией Смерти и, угадав Смысл, начертал свой собственный Лабиринт. Соизмеряя Жизненный Путь с движением Звезды, я обретаю власть над Пространством и Временем».