Чернобыль. Фольклор

Издание 5 дополненное и исправленное

 
Оглавление

ВСТУПЛЕНИЕ

УРЫВИН СЕРГЕЙ
САРКОФАГ
ПЕСНЯ О НЕСОСТОЯВШЕМСЯ СВИДАНИИ
ИРПЕНЬСКИЙ ВАЛЬС
ЗОНА
МЕДИЦИНСКОЕ ТАНГО
РОМАНС О ЧЕРНОБЫЛЬСКИХ ПРИНЦЕССАХ
ЧЕГО В ЧЕРНОБЫЛЕ НЕЛЬЗЯ
ПЕСНЯ О ЛОЗУНГАХ ИЛИ СУД В ЧЕРНОБЫЛЕ
ПЕСНЯ О ГРАНИТНЫХ ПЛИТАХ
НЕ СПЛЫВЁТ БЕДА ВОДОЮ
БАЛЛАДА О ВЫНОСЛИВОСТИ
ДЕТИ ПОЛЕСЬЯ
ВСЕ МЫ БУДЕМ ТАМ…
ПРОЩАНИЕ С ЗОНОЙ
ПАРТИЗАНСКАЯ

НОВИКОВ ВАЛЕРИЙ
ЧЕРНОБЫЛЬСКИЕ МАДОННЫ
ЧЕРНОБЫЛЬСКИЕ МИНИАТЮРЫ

ИСАЕВ Н.В.
ОТЧЁТ О НОВОГОДНЕМ ВЕЧЕРЕ
ЗНАК БЕДЫ
ТЕМ, КТО ПРИШЁЛ НА СМЕНУ

ЗАХАРОВА Л.
ЭКСПЕРИМЕНТ
КОПАЧИ

ЖИГУЛЬСКИХ СЕРГЕЙ
ДЕРЕВО-КРЕСТ
ЧЕРНОБЫЛЬСКИЕ УЛИЦЫ
ЛИХОЙ НАРОД
ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ

СОЛОМИН В.Л.
ДОЛЯ ЛИКВИДАТОРА
В РАЗВЕДКУ
ЗОНА ЗАКРЫТАЯ
КАРАВАН

СЕЛИВАНОВ ИЛЬЯ
ЛИКВИДАТОРСКАЯ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКАЯ
ЛИКВИДАТОРСКАЯ ТРАГИКОМИЧЕСКАЯ
ЛИКВИДАТОРСКАЯ ЛИРИЧЕСКАЯ
ЛИКВИДАТОРСКАЯ РЕАЛИСТИЧЕСКАЯ
ЛИКВИДАТОРСКАЯ ГИНЕКОЛОГИЧЕСКАЯ
ЛИКВИДАТОРСКАЯ РОМАНТИЧЕСКАЯ
ЛИКВИДАТОРСКАЯ ОПТИМИСТИЧЕСКАЯ
РАДОСТЬ В ГИНЕКОЛОГИИ

МИХЕЕВ Г.
ЛОДОЧНАЯ СТАНЦИЯ
ВОЗВРАЩЕНЬЕ ИЗ…

СГАДОВ АЛЕКСАНДР
ЧЕТВЕРТЬ ВЕКА КАНУЛО
ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ
СПАСИБО ВАМ ЗА ПОДВИГ, БРАТЦЫ
КОТОРЫЙ ГОД МЕНЯ АПРЕЛЬ НАХОДИТ…
ПОСВЯЩЕНИЕ ПЕРВЫМ ПОЖАРНЫМ РАСЧЁТАМ

САМОТЁСОВ СЕРГЕЙ
ЛИРИЧЕСКАЯ
ДОСЬЕ НА САРКОФАГ

СТЕПАНОВ ВЛАДИМИР
ДИСК ПОЛНОТЕЛОЙ ЛУНЫ
СЕЛО
УЧАСТНИКАМ ЛИКВИДАЦИИ АВАРИИ
МОСКОВСКИМ ВДОВАМ ЧЕРНОБЫЛЯ

ШКЛЯРЕВСКИЙ ИГОРЬ
ДВАДЦАТЬ ШЕСТОГО АПРЕЛЯ
О ЧЕРНОБЫЛЕ
ГРИБНИК БЕЗ ЛЕСОВ, РЫБАК БЕЗ РЕКИ
СЕРДЦЕ, КАК БОЛЕЗНЕННЫЙ КОМОК

ТЕВЕЛЕВ П.
ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ ВЕСНА
ЗАРЯ НАД ЧЕРНОБЫЛЕМ

ДРУНИНА ЮЛИЯ
ПОЛЫНЬ
И КУДА НАМ ТЕПЕРЬ ДЕВАТЬСЯ…

ВОЗНЕСЕНСКИЙ АНДРЕЙ
ДУМЫ О ЧЕРНОБЫЛЕ
      Человек
      Больница

НАДСОН АЛЕКСАНДР
ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ ЗОНА
БОЛЬ ЧЕРНОБЫЛЯ
МИТИНСКОЕ КЛАДБИЩЕ

МАЛЫШЕВ ВЛАДИМИР
БАЛЛАДА О ЧЕРНОБЫЛЬСКИХ КРАСКАХ
ЗА ПЯТЬ МИНУТ ДО ЧЕРНОБЫЛЯ
ГОРОД НЕЖИВЫХ АТТРАКЦИОНОВ
ЧЕРНОБЫЛЬСКИМ ВЕРТОЛЁТЧИКАМ
РОДИНА ПОЗВАЛА
ПОЖАРНЫЙ РАСЧЁТ

МУХИН И.
МЕРТВЫЙ ГОРОД ПРИПЯТЬ
ЧЕТВЁРТЫЙ БЛОК

СИРОТА ЛЮБОВЬ
ПРИПЯТИ
АНГЕЛУ ПРИПЯТИ

ШОВКОШИТНЫЙ ВЛАДИМИР
РЕКВИЕМ
ПРИПЯТИ

ТЕКСТЫ ИЗВЕСТНЫХ АВТОРОВ
НЕ ГРУСТНАЯ БЫЛЬ
ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ ЛИРИЧЕСКАЯ
ПРЕДНОВОГОДНЯЯ
ЧЕРНОБЫЛЬ. СЕРДЦЕ ПАМЯТЬЮ ГОРЬКОЮ РАНИМ...
ПОХОРОНЫ
ЭКСПЕРИМЕНТЫ ВЕКА
ЧЕТВЁРТЫЙ БЛОК
ГОРОД НА БЕДЕ
БЕГИ
ПОКИНУТЫЙ ДОМ
ПАМЯТЬ
БЕССОННИЦА
РЕКВИЕМ
НЕУГАСИМОЙ ВЕЧНОСТИ ОГОНЬ
ЧЕРНОБЫЛЬ – 86
МЫ – ТЕ, КТО ЧЕРНОБЫЛЬ ПРОШЕЛ
МЫ ДУМАЛИ, ЧТО РОДИНА ЗА НАМИ
ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ РЕКВИЕМ
ЭХО САРКОФАГА
БРАТСТВО САРКОФАГА
ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ БАЛЛАДА
ЧЕРНОБЫЛЯ ПОЛЫННАЯ ЗВЕЗДА
ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ ДОРОГОЙ
ДВАДЦАТЬ ШЕСТОГО АПРЕЛЯ
ПОЖАРНЫХ ОТРЯД
ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ БАЛЛАДА
МОЙ ГОСТЬ – ЧЕРНОБЫЛЬ
ЧЁРНЫЙ АИСТ
РЕКВИЕМ
КОСМЕТОЛОГИ ЗЕМЛИ

ТЕКСТЫ НЕИЗВЕСТНЫХ АВТОРОВ
ПРИПЯТЬ
АВАРИЯ
ПРОЩАЙ, ЧЕРНОБЫЛЬ
ТРАУРНАЯ ЛЕНТА
ЧЁРНАЯ СЕДИНА
ГРУЗИН В КИЕВЕ
НЕ «КОМАРОВО»
К ОТВЕТУ ПОДЛЕЦОВ
ПОЭМА О ПРИПЯТИ
ВЕСНА В ЧЕРНОБЫЛЕ
11 ОТДЕЛУ…
ТОСКА
ЛЮБОВЬ В ЧЕРНОБЫЛЕ
Я НЕ СЧИТАЮ…
НЕПОГОДА
Я УХОЖУ
ОБЩАЯ БЕДА
ЧЕЛОВЕК СОВЕТСКИЙ
АХ, ЧЕРНОБЫЛЬ!
ВАХТА
МОРОЗ
ВЕРТОЛЁТЧИКИ В ЧЕРНОБЫЛЕ
ЗОНА «Ч»
ГЕРОЯМ-ЛИКВИДАТОРАМ
В ЗОНЕ
ЧЕРНОБЫЛЬСКИЕ ЗАМЕТКИ
ВРЕМЕННЫЕ ЛЮДИ
РАЗНЫЙ ЛЮД
СОЛДАТЫ ДОЗКОНТРОЛЯ
ЖЁНАМ ЛИКВИДАТОРОВ
БЫЛИННАЯ
ОПЫТ ЛИКВИДАТОРСКИЙ
МИНИАТЮРЫ
ГОРОД СПАЛ…
УГРЮМЫЙ ЛЕС
СВЕТ СМЕРТИ
КОЛОКОЛ БЕДЫ
РОДНЫЕ ПОРОГИ
ПОСЛЕ ЧЕРНОБЫЛЯ
ЕЩЁ ОДИН ДЕНЬ ПОБЕДЫ
ДЕСЯТЬ СЕКУНД ДО ЗЕМЛИ
ОБЛОМАННЫЕ ВЕТКИ ЧЕРНОБЫЛЯ
ПЕПЕЛ ЧЕРНОБЫЛЯ
ПРОЩАЙ, ЧЕРНОБЫЛЬ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ





ВСТУПЛЕНИЕ

В одном из чернобыльских рассказов – «Чернобыль. Сувениры» я рассказывал, что одним из очень ценящихся там сувениров, являлся сборник фольклора. Мы, сотрудники 30-го информационно-вычислительного отдела оперативной группы 1039 научного центра Министерства обороны СССР собирали, вводили в ЭВМ и распечатывали на ВЦ ЧАЭС, который располагался между третьим и взорвавшимся четвёртым её блоками. Потом этот сборник мы распространяли среди ликвидаторов и за просто так, и по бартеру в обмен на другие сувениры или услуги, ну и на всякое-разное другое.

Начинали создание сборника мы втроём: начальник отдела майор Сергей Урывин, СНС майор Сергей Чигирь и я, СНС майор Виктор Абрамов – это и был весь состав нашего отдела. Сергей Урывин сам писал и исполнял песни. В 1987 году послушать их можно было у нас в Гинекологии. В 1988 – в частном Чернобыльском домике, где поселили личный состав 30-го отдела или при выступлениях Сергея на концертах в Зоне. Теперь послушать их под впечатляющий видеоряд можно, например, вот тут: https://www.youtube.com/watch?v=eZaHj608E8o или на других ресурсах интернета. Именно его песни первыми вошли в сборник, который таковым ещё не являлся, но их тексты уже были в памяти ЭВМ. Мы с Сергеем Чигирём вводили тексты не только Урывина, но и любые другие, которые смогли найти сами, которые нам приносили авторы, или которые передавали ликвидаторы, даже авторов не знающие. Естественно, что в этом сборнике наиболее полно представлено творчество Сергея Урывина. Авторство многих других поэтов и песенников тоже указано, но очень много текстов авторства не имеют (вернее оно пока и не установлено) и могут считаться народным творчеством. Я надеюсь, что авторы-таки найдутся и их ФИО в последующем будут указаны.

Уже тогда, при написании рассказа «Чернобыль. Сувениры», я хотел опубликовать хоть некоторые тексы из того сборника, но, к сожалению, не нашёл своего собственного. Жизнь военного, в большинстве своём, подразумевает переезды из города в город и, даже смену места жительства внутри одного населённого пункта. У нас таковых, с момента моего возвращения из чернобыльской командировки, случилось два (а это уже полноценный пожар), да ещё и три ремонта, один из которых капитальный с выездом из квартиры. Видимо, во время очередного переезда или ремонта и затерялся мой сборник фольклора.

Но к моей, и не только моей, радости один из первых вариантов сборника оказался у Сергея Васильева (про него я писал миниатюру «Чернобыль. Смена жены»). Но вариант далеко не последний и, как следствие, не совсем полный. Некоторых стихов и текстов песен я, к сожалению, в нём не обнаружил. Да и по объёму он страниц на 10 меньше того варианта сборника, который я распечатывал в самом конце моей командировки. Тем не менее, спасибо ему огромное за сохранение этого наследия и за то, что не поленился всё отсканировать и прислать мне. Жаль только, что ни один ридер не смог прочитать текст со сканов и перевести в текстовый формат, пришлось перепечатывать весь сборник вручную.

Перепечатывая тексты песен и стихов я как будто снова оказывался в Чернобыле 1987 года, ведь через всё то, о чём в них написано я прошёл сам или, как минимум, слышал от непосредственных участников событий, как военных, так и гражданских; как ликвидаторов, так и чернобыльцев с припетчанами, работавших на ЧАЭС. Сам от себя не ожидал, что всё так живо во мне сохранилось до сих пор, по прошествии почти 35-и лет. Надеюсь, что и у читателей, особенно ликвидаторов-чернобыльцев, этот сборник вызовет соответствующий отклик.

По-прежнему считаю, что будет правильным не останавливаться на том, что есть сейчас. Рад получать тексты стихов и песен про Чернобыль не вошедшие в сборник от читателей, у которых они откуда-то есть или от авторов, которые решили выложить свои произведения в составе этого сборника.

Вскоре после публикации первого издания сборника Сергей Урывин и Надежда Вивчарик поделились несколькими своими очень интересными текстами. Они стали основанием для его второго издания.

Третье издание изрядно было расширено и местами исправлено. В нём тексты представлены не подряд, как в первых двух, а сгруппированы по авторам. Расширение сборника произошло, главным образом, за счёт текстов из двух подборок чернобыльского фольклора, являвшихся развитием нашего сборника 1987 года, но появившихся позже: «Зона-88» и «Быль и боль…». Эти тексты мне передал президент Общероссийского союза общественных объединений «Союз «Чернобыль» России» Гришин Вячеслав Леонидович, за что ему большое спасибо! Некоторые произведения подчерпнуты со страниц «Чернобыльцам дорогим» сайта «Автомат и гитара»:

Новые тексты продолжают поступать и это уже пятое, надеюсь не последнее, издание сборника. По-прежнему чаще тексты новых произведений приносит Сергей Урывин, взявший на себя такой труд. Но стали поступать тексты и от читателей, которые знакомились со сборником в интернете. Им также спасибо!

В качестве эпиграфа по-прежнему хотел бы использовать вот эти строки из подборки «Быль и боль…». Думаю, что он сохранится и в последующих изданиях сборника, если таковые последуют.

Героизм на войне – понимаю,
Быть героем в бою очень надо,
Но когда героизм – расплата
За беспечность, за незнанье,
За работу спустя рукава –
Тут идея себя подменяет.
Смерть героев всегда выбирает,
Только лучше б виновных брала!!!



УРЫВИН СЕРГЕЙ

САРКОФАГ

Отвернувшись от «Рыжего» леса,
Излучая тревогу и страх
В центре зоны над раной ЧАЭСа
Замер серый, как слон, саркофаг.

Было время приказов жестоких,
Под лучи заставляющих лезть,
Всем на зависть в рекордные строки,
Всем на горе построен он здесь.

В саркофаг бы запрятать трусость,
В саркофаг бы запрятать подлость,
И крутых командиров тупость,
И прогнившую к чёрту совесть,
Да ещё заодно бы жадность
Запихнуть бы туда – и ладно,
И продажных, за пятак
Всех упрятать в саркофаг.

Смолкли траурно-бравые звуки,
И понятно теперь уже всем:
Саркофаг – мавзолей науки –
Это выкидыш наших проблем.

Здесь не скрыть, кто есть кто, не старайся,
Здесь без фальши, хоти не хоти.
Саркофаг, ты нам лгать не пытайся,
Ты насквозь наши души свети.

В саркофаг не запрятать смелость,
В саркофаг не запрятать гордость
Тех, кто честно работал дело
Не за рубль, не за чин, не за орден.

И улыбки ребят хороших
В саркофаге не захоронишь,
Тех, кто шёл за просто так,
Тех не спрятать в саркофаг.



ПЕСНЯ О НЕСОСТОЯВШЕМСЯ СВИДАНИИ
лучшего десантника Научного центра
с самой красивой девушкой ЧАЭС

Мы встретились на улице безлюдной,
Две слабые чернобыльские души.
Тут шевельнулось что-то обоюдно
И стало вместе нам совсем не скучно.

Твои усы не скроет респиратор,
Твой взгляд меня насквозь пронзает метко.
Ты самый зоркий в мире ликвидатор,
Как жалко, что аварии так редки.

Ты был в зелёном, вежлив, но без лести,
А я была, как девственница, в белом,
Ты предложил мне прогуляться вместе,
А я тотчас же согласилась смело.

Твои слова не глушит респиратор,
И ощущаю я себя кокеткой.
Ты самый лучший в мире ликвидатор,
Как жалко, что аварии так редки.

Я вся дрожала, словно кисть сирени,
Мне впору было отключить защиту,
Хотела я, чтоб встал ты на колени,
Но ты сказал, что всё, мол, шито-крыто.

Меня целуешь через респиратор,
И я тебе уже почти соседка.
Ты самый нежный в мире ликвидатор,
Как жалко, что аварии так редки.

Ты мне даёшь чернобыльские розы,
Но аромата я не ощущая.
Ужасна в зоне жизнь – сплошные слёзы,
Ах, как здесь джентльменов не хватает.

Опять тебе мешает респиратор,
И комары стучатся к нам в беседку.
Ты самый шустрый в мире ликвидатор,
Как жалко, что аварии так редки.

Не слышно утром петухов окрестных,
В Чернобыле им жить, конечно, трудно.
Ах, как хотела б я быть завтра вместе
С тобой на этой улице безлюдной.

Ты, наконец, снимаешь респиратор,
На нём автограф ставишь напоследок.
Прощай мой милый, славный ликвидатор,
Как жалко, что аварии так редки.



ИРПЕНЬСКИЙ ВАЛЬС

Отряд ликвидаторов бравых
Засунут в Ирпень на постой.
Лихие гусарские нравы
Нарушили местный покой.

Электрогитара играет,
В пивные бокалы глядим,
А зонные денежки тают,
Когда в ресторане сидим.

Машинами возим бутылки.
Не фанту, не пепси, не квас.
И медики чешут затылки –
Никто не болеет у нас.

И нежно гитара играет,
От жизни подарков не ждём,
А зонные денежки тают,
Когда по озёрной идём.

Не знаем, что станется завтра,
Удачи какой поворот.
Здесь служба идёт месяц за три,
Здоровье же месяц, за год.

Над прудом гитара играет,
Всю ночь у костра мы сидим,
А силы всё тают и тают,
Когда над отчётами спим.

А после ночного концерта,
Легка недовольны собой,
Гвардейцы научного центра
К разводу плетутся гурьбой.

Шагаем с тобой по озёрной,
Опять нам не спать до утра.
Скорее поехать бы в зону,
Здоровье поправить пора.



ЗОНА

Забитый колодец, безлюдной деревни хранитель,
Некошеный, серый, под солнцем стареющий луг.
И купол вдали золотится – святая обитель,
И город пустой перед ним возникающий вдруг.
И странные люди, одетые не по сезону,
И всё, что ты видишь вокруг, называется Зоной.

Зона,
На всей планете ты пока одна,
На сотню лет ты на забор обречена.
Здесь совесть каждого тобой облучена,
И биография с тобой обручена.
Ты, как наглядное пособи беды,
В грядущем веке расцветут твои сады.
Терпеть и ждать, уж такова твоя судьба,
Терпи и жди, не прекращается борьба.

И я странные люди под яростный стон механизмов
С хозяином Зоны отчаянно схватку ведут.
Здесь деньги не в счёт, но, в отличии от коммунизма,
Здесь право на отдых отвергнуто правом на труд.
А той колокольни уже не услышим мы звона,
Немая молитва плывёт над квадратами Зоны.

Зона,
Ты, как суровое чистилище людей,
Ты, как хранилище загубленных идей,
Ты – цепь ошибок, поражений и побед,
Ты, как защита от грозящих миру бед.
Ты – человеческой трагедии музей,
Ты – факт истории, как римский колизей.
Хранить и верить – такова твоя судьба,
Храни и верь, не прекращается борьба.



МЕДИЦИНСКОЕ ТАНГО

«Перед едой дважды вымой руки и тщательно прополощи рот.
Перед сном перетряхни постельные принадлежности».
/ Медицинские советы ликвидатору /

Я дважды руки не помыл,
Совет врачебный позабыл,
И рот я не прополоскал,
Ко мне нуклидик внутрь попал.

Он дом построил в животе,
И, хоть условия не те,
Он стал хозяйством обрастать,
Под огород кишки копать.

Я как-то лёг под утро спать,
Забыл перетряхнуть кровать.
В меня вползла во время сна
Сама нуклидиха – жена.

Сыграли свадебку они,
Пошли медовенькие дни.
В печёнке строят погребок,
А в отпуск ездят на лобок.

И наплодили нуклидят,
А те во все глаза глядят.
Чуть что живое где-то есть,
Всё норовят схватить и съесть.

И организм мой стал сдавать,
Я не могу ни есть, ни спасть.
Но доктор честь мне оказал,
В Зелёный мыс на СИЧ послал.

Там посмотрели мне в нутро,
А их там, как в час пик в метро.
Ещё чуть-чуть и я, боюсь,
Грибочком атомным взорвусь.

Но мне сказали: «Не робей,
Побольше красненького пей,
И водкой рот не обижай,
К себе за стол друзей сажай.»

Я дважды рот прополоскал,
И водку целый день глотал.
Но облегченья нету мне,
Не знаю уж по чьей вине.

Но доктор снова дал совет:
«Здесь только клизма даст эффект»
В кишки ведро раствора влил
И всех нуклидов растворил.

Для соблюденья чистоты
Пошли мы с доктором в кусты,
И всё, что жить мешало мне
Захоронили в глубине.

Теперь совсем стерильный я.
Хочу вам высказать, друзья:
«Уж коли хочешь быть здоров,
Чти указанья докторов!»



РОМАНС О ЧЕРНОБЫЛЬСКИХ ПРИНЦЕССАХ

Вот приезжает перспективная зазноба
В столицу ликвидаторов – Чернобыль.
Гражданка едет, зная наперёд,
Что Зона – это как гарем наоборот.

И возникают интересные процессы,
В ней пробуждается капризная принцесса.
И несмотря на то, что дел невпроворот,
Живёт вся Зона, как гарем наоборот.

Идут в штанцах, павлинами ступая,
Как на балу у принца из Китая,
А партизаны рядом водят хоровод,
Ведь Зона – это как гарем наоборот.

И комплименты слушать уши не устали,
Хотя и нет у них давно на теле талий,
У кавалеров слов амурных полон рот,
Ведь Зона – это как гарем наоборот.

И сладострастия срываются завесы,
Ведь дома были все никто, а тут принцессы.
И фаворитов на постах двенадцать рот,
Ведь Зона – это как гарем наоборот.

Шикарной встречи ожиданием томимы:
«Ах если Вы без «Жигулей» - извольте мимо»
Здесь у принцессы женихов, хоть целый взвод,
Ведь Зона – это как гарем наоборот.

А кавалеры всё несут деликатесы,
Их уплетают толстощёкие принцессы.
Потом желудки лецат дома целый год,
Ведь Зона – это ресторан наоборот.

Но наступает финиш поздно или рано,
И вот принцессы превращаются в гражданок.
Когда ж рванёт автобус от ворот,
Для них закончится гарем наоборот.

И без оркестров, митингов и прессы
Провинция встречает экс-принцессу.
И в одиночестве не раз всплакнёт зазноба,
Душой и телом вспоминая свой Чернобыль.

Боюсь принцессы вместе соберутся
И за романс меня кастрировать возьмутся.
А мне б домой уехать без эксцессов,
Меня в Москве ждёт настоящая принцесса.



ЧЕГО В ЧЕРНОБЫЛЕ НЕЛЬЗЯ

На припятский песочек
Прилечь бы на животик
И бронзовым загаром прикрыть радикулит.
Но ведь нельзя же, люди,
Не то потом вам будет
Из бронзы скромный бюстик для кладбища отлит.

Припев:
Среди городов самых разных,
Чернобыль – скажу вам друзья –
Столица житейских соблазнов,
Которым поддаться нельзя.

Растёт на дармовщину
Шикарная малина,
Но слюни подотрите, для ягод не сезон,
Не то конец настанет
И с колокольни грянет
В честь вашей панихиды малиновый трезвон.

Припев:

Захочется в охотку
Принять стаканчик водки,
Но в нашей Зоне трезвость, здесь только соки пьют.
Кордоны тут лихие,
Условия плохие –
И выговор объявят, и водку разобьют.

Припев:

А если вдруг на фото
Прорежется охота,
То снимок уникальный вам сделать не дадут,
Объявят вас шпионом,
Враз выпихнут из Зоны,
Бумагу вслед напишут и плёнку отберут.

Припев:

А если вы с брюнеткой
У розовой беседки
Условились о встрече, то я скажу вам так:
«Здесь где-то вирус СПИДа
Живёт среди нуклидов,
А, значит, на свиданье идти нельзя никак.

Припев:

Ночные променады,
Открытые наряды,
И сексоприключения, коль по ночам не спишь –
На эти развлечения
Для вашего спасения
На всё покажет Зона огромнейший кукиш.

Припев:



ПЕСНЯ О ЛОЗУНГАХ ИЛИ СУД В ЧЕРНОБЫЛЕ

Жить в лозунгах удобно, как в шезлонге.
Не надо думать – лозунг сам не глуп.
Тебя остудит лозунг в лето злое,
Зимой согреет жарко, как тулуп.

Прикроет лозунг плешь, заменит дело.
Во тьме посветит, приукрасит суть.
Удачный лозунг путь укажет смело,
Кривой ли, верный – но надежный путь.
 
И если он шагает в ногу с веком
И согласован правильно фасон,
Вполне заменит лозунг человека,
В момент его погрузит в нужный сон.

А если человек, шагая в спячке,
Споткнется и поклажу разобьет,
Накажут лишь его, а лозунг спрячут,
Чтоб не мешал другим «храпеть» вперед…
 
Я изучил всю зону досконально,
Мотался и смотрел по сторонам,
И столько всяких лозунгов банальных,
Смешных и грустных реют тут и там.
 
Пустая деревня, смех ликвидаторам:
«Мирный атом – в каждую хату!»
Шоссе на Чернобыль, вид на природу:
«Братский привет зарубежным народам!»

На крыше больницы буквы видны:
«Здоровье народа – богатство страны!».
Там, где собраны все механизмы:
«Чернобыльска АЭС працює на коммунизм!»
Город Припять – не помню даты:
«Хай буде атом работником, а не солдатом!»
И целая стая Иных хаев.

И лозунг под топор идти не хочет,
Ему теперь и страшно, и смешно,
Что было до и после жуткой ночи,
Все на глазах у лозунга прошло.
 
Под лозунгом дремали сладко сони,
В почете отрешившись от забот.
Они еще тогда зачали зону
И вовремя не сделали аборт.
 
Вот «Волг» и «Чаек» квакают клаксоны,
И воронье спускается с небес.
В закрытой за семью замками зоне
Открытый открывается процесс.

Начальники публично дали слово,
Что взроют все до истинных причин,
Чтоб больше не стряслось нигде такого -
Всех обнажат, каков бы ни был чин.
 
Мы жадно ждали сведений из зала,
Но пресса сохранила немоту.
Там в зале, может, правду и сказали,
Да кто ее услышал, правду ту.
 
Но приговором ведь не вылечить ожоги
И мудрым кодексом пшеницу не отмыть.
Скамей не хватит в этом зале строгом,
Чтоб всех на них виновных разместить.
 
И вместе все, и каждый в одиночку
Повинны мы, что на полсотню лет
Приговорили зону к одиночке,
И на амнистию – увы – надежды нет.
 
И всей стране за двадцать лет застоя,
Где лозунг опоясал каждый год,
Дают экономисты и историки
Лед десять принудительных работ.
 
Но я уверен, просветлеют лица,
Когда, поставив на молчанье крест,
В открытой зоне, где-нибудь в столице,
Закрытый приоткроется процесс.
 
А лозунги убрать не так уж сложно,
Чтоб не обидеть фальшью новый век.
На коммунизм, без всяких там шезлонгов,
Не «станция працює»  – человек!



ПЕСНЯ О ГРАНИТНЫХ ПЛИТАХ

Посвящается Александру Минаеву

Плит немало на кладбище новых,
Нервы всмятку, как к сердцу наган.
Вижу чёрное слово "Чернобыль",
Рядом алое слово "Афган".

Мы победу купили в кредит,
Порешив: торговаться не стоит.
А рублей золотые дожди
Отольются венками из хвои.

Ордена мародёрам дают
Под серебряный звон премиальных,
Будто каждому в душу плюют,
Кто не слышал трёх залпов прощальных.

Тот, кто раньше стоял у руля,
Тот теперь уже недосягаем.
Пенсионная книжка - броня,
От судилища оберегает.

В ресторанах - гульба до упаду.
Наслажденья - любою ценой!
Все мы словно продукты распада
Дочернобыльской эры иной.

Раздолбали дороги колёса,
Скачет серость верхом на таланте.
Родились под фанфары и слёзы
От воров и героев мутанты.

Дай нам Бог хоть немножко везенья,
Хоть не верим в тебя - защити.
Защити от осколков деленья,
Что готовят нам финиш пути.

Успокоят остывшие щеки
Руки матери ль, друга ль, жены…
Из опавших плодов давят соки,
Ну а дети - они рождены.

Растекается спирт по стаканам,
Несмотря на запретный указ.
За Чернобыль и горы Афгана
Пусть до дна выпьет каждый из нас.

Плит немало на кладбище новых,
Нервы всмятку, как к сердцу наган.
Вижу чёрное слово "Чернобыль",
Рядом алое слово «Афган».

Приводите детей к этим плитам,
К облучённым, сожженным, убитым.
Не молчите, мол, вы не при чём,
И не лгите, за что и почём…



НЕ СПЛЫВЁТ БЕДА ВОДОЮ

Не сплывет беда водою,
Ни по воле, ни по прихоти.
Затянуло все бедою,
Как водой весенней Припяти.

По Днепру несет беду,
По полям и по селениям,
Наяву, а не в бреду
Страх вселяет населению.

То не сказка – жизни быль,
Сеет зло трава былинная.
Древний город «Чорнобыль»
Смерть несет над Украиной.

Не война, а хаты брошены,
Кошки бродят одичалые.
На полях хлеба не скошены,
Осыпаются печальные.

Выпал жребий ратной смене
Потягаться с теми силами.
Назовет «косая» цену,
Прорастет земля могилами.

И к причалам не пристанут
Караваны кораблей,
В синем небе кружит стая,
Стая белых журавлей.



БАЛЛАДА О ВЫНОСЛИВОСТИ

I

Я вынес из Зоны любовь к непогоде,
Возможность руками потрогать беду,
Я вынес разлуку длиною в полгода
Как способ проверить на прочность судьбу.

Я вынес из Зоны усталую зиму,
Смертельно больную весну на Полесье,
Я вынес из зоны тоску по любимой
И сорванный голос на яростной песне.

Я вынес скупые над Припятью звезды,
Табак с валидолом как символ бессонниц
И крик журавлиный, и аистов гнезда,
И стоны машин, закольцованных в Зоне.

Я вынес из Зоны ночные концерты,
Унылую спесь милицейских постов,
Я вынес молчанье разграбленной церкви
И скорбь отрешенных могильных крестов.

Я вынес из Зоны печальные даты,
Сосновое кладбище в рыжем лесу,
Я звание вынес – простой «Ликвидатор» –
До ада иль рая его донесу.

Я вынес Ми-8, сорвавшийся в пропасть,
На мраморе строй одинаковых дат…
На все, что я вынес, не требуйте пропуск,
Его все равно мне не даст комендант…

II

Я вынес из Зоны хрустальную люстру,
Четырнадцать грамот от каждой конторы,
Бумаги на орден состряпал я шустро
(Насчет героизма, чтоб не было споров).

Я вынес костюмы, ботинки, «афганки» –
Пятнадцать комплектов в подарок друзьям,
Чтоб был в гаражах у нас вид элегантный –
Экзотику любит вся наша семья.

Выносим подарки в контейнерах, бочках,
Меха и продукты, красивую мебель,
Видюшник для брата и плеер для дочки,
Жене – телескоп, чтоб разглядывать небо.

Любой вариант оформляется долго,
Ведешь по бумагам его, как Сусанин…
Возникли из воздуха две новых «Волги»,
Из Зоны они себя вынесли сами.

Я вынес из Зоны большую заботу
О близких, друзьях и начальстве – так надо.
За нашу тяжелую с риском работу
Мы сами себе выделяем награды.

В могильниках спрятаны все недостачи,
Где сколько всего, рассказать не могу.
Пассив – миллиарды, ну что там, моя дача –
Ну, полмиллиона – иголка в стогу.

И пусть называют меня мародером,
Здесь так поработать большая удача.
Итоги не пахнут, обещан мне орден,
И к черту намеки на срок передачи…

III

И наши люди ради замысла благого,
Отметая все приказы, директивы,
Все выносят, кто – одно, а кто – другое,
Ведь «выносливость» – понятие субъективное.

Приготовьтесь, дрУги, править тризну,
Может лопнуть в миг любой пружиной…
Кто-то вынес только семь лет жизни,
Кто-то – семь лет строгого режима.



ДЕТИ ПОЛЕСЬЯ

Ах, детишки, ах, сыночки, ах, дочурочки,
Босиком бредете вы по лугу сочному,
Ах, Серёженьки, ах, Оленьки, ах, Шурочки,
Во дворах своих играете в песочницах.

Вам неведомо, что страшным черным лезвием
Враз ударила беда, поранив детство вам,
Не сумели вас сберечь от пятен цезиевых
Мамы с папами да лицами ответственными.

Заливали мамы вам коленки битые
Йодом щиплющим да слезы вытирали вам.
А потом по вашим нежным щитовидкам
Изотопом йод неслышненько ударил!

В хатах брошенных лежат коляски с куклами,
Буквари, машинки, фантики да ленточки.
По цене и отобрать пытались, глупые –
Вы родителей своих простите, детоньки.

За оградой Зоны мальчуганы носятся,
Верят дядям, что зараза – за забором,
Попивают молочко коровок гомельских.
А генетики в газетах: все, мол, здорово!

Подавить бы нам в себе характер лавочный,
Отрубить бы миллиард от сумм несметных
Да построить ребятишкам город сказочный,
Уберечь их от заразы ради светлого!

На черта мы здесь ломаем всё да строим,
Получаем тут зарплату да по тысяче?!
А босые пятки бегают по стронцию –
Да за это вот нас всех плетями высечь бы!



ВСЕ МЫ БУДЕМ ТАМ…

Все мы будем там,
Постепенно, все вместе,
Что там, бойня иль Храм,
Черный миг или вечность,
Стоны, вопли и визги
Или светлая песня,
Стони сгорбленных виселиц
Или розы на лестнице…

Мы святыми уйдем
Или мараны дегтем,
Нам подставят плечо
Иль – за горло да когтем,
Посвятят ли стихи
Иль покроют проклятьем,
Да простят ли грехи
Иль чужие приляпают,

Нам нектара испить
Предоставят от пуза,
Или будут топить
Ордена вместо груза,
Зададут ли вопрос,
Заарканят ли цепко,
Разберутся поврозь
Иль скуют общей цепью.

Ничего мы не знаем,
Можем только гадать,
Под каким таким знаменем
Будут нас поминать,
Соберутся лишь дети,
Втихаря, под венком,
Или в траур оденут
Все столицы силком.

Все мы будем там-
И герои, и воры.
Не до лампочки нам,
Что потомки отспорят.
Если б загодя знать,
Как в Чернобыли биться –
То ли шашкой махать,
То ли молча – на цыпочках!
Все мы будем там…



ПРОЩАНИЕ С ЗОНОЙ

Ну, вот и все: отброшены заботы,
И завтра по маршруту не идти.
Ну, вот и все, расплата за работу
Маячит в мирной жизни впереди.
Брось «лепесток», снимай комбинезоны,
Не надо больше морщиться в пыли:
Пришел черед и нам прощаться с зоной,
Вот только нервы бы сейчас не подвели…

Припев:
И мы прощаемся без слез и без салютов,
И за собою не захлопываем дверь.
И, уходя, друзья, признаемся без шуток:
А разве сможем мы, как раньше, жить теперь?

Прощай, Чернобыль, спи спокойно, Припять,
Прощайте, трассы, полные машин,
Прощайте все, с кем доводилось выпить
За раны ликвидаторской души.
И саркофаг перед глазами, как икона.
Заказано без свеч ему светить.
И хочется огромнейшую зону
Мне напоследок в сердце всю вместить!

Припев.

Нас ждут истосковавшиеся жены,
Заботы, дети, други и враги.
Отсюда мы свою увозим зону
И оставляем зону для других.
На право жить свои оцениваем шансы
И друг для друга не возводим пьедестал.
И с зоной я прощаюсь не романсом,
А так, чтоб песней колокол звучал!
 
Припев.



ПАРТИЗАНСКАЯ

Мы те, кто в сводках именуются «войска»,
Нас год назад сюда пригнали эшелоны,
Для нас до станции дорога не близка:
Не в «Жигулях» мы едем, а колонной.

Народ прозвал нас очень хлёстко – партизаны,
Мы составляем в Зоне свой, особый класс.
На дни рожденья пьём Боржоми и Нарзаны,
Поскольку нес в меню шампанского у нас.

Нам в зоне чистенькой работы не дают,
Кому – стихи, кому – сухая проза.
Одним – и премии, и слава, и уют,
А нам воды, подчас, напиться не привозят.

Нас кормят так, что нам не до потех,
Спасибо всем из Военторга за заботу.
Но совесть чистой остаётся и у тех,
Кто презирает грязную работу.

Глаза сжигает пот. Вокруг не вижу ничего,
А вспомню дом и сразу катится слеза.
Не из-за денег так пашу, а для того,
Чтоб я спокойно сыну мог смотреть в глаза.

И хоть шальная здесь деньга, как на шабашке,
Я без заначки всё готов отдать жене.
И все эмоции в смирительной рубашке,
И по ночам, порой, кошмары сняться мне.

Я – партизан, ассенизатор Зоны,
И мне в жилетку плакать не с руки,
Но что нутро моё, подчас, беззвучно стонет –
Об этом в сводках нету и строки.

В костях у нас немало стронция набралось,
Плевать на то, что в щитовидках йод.
Ну а в душе окаменелая усталость
И жажда встречи с теми, кто нас ждёт.



НОВИКОВ ВАЛЕРИЙ

ЧЕРНОБЫЛЬСКИЕ МАДОННЫ

Ответ Сергею Урывину, автору «Романса о чернобыльских принцессах»

На женщин ты излил своё презренье,
К ним, не скрывая ярости и зла…
Виной тому плохое настроенье,
А, может быть, подружка не пришла?

Зачем Серёжа, надо быть мужчиной.
Мужчине честь с рожденья дорога.
Ведь ты, я знаю, не при малом чине,
Хоть нет тебе и полных сорока.

Ну что, скажи, за счастье тут для женщин?
Кто здесь судьбой им свыше может дан?
Уныло бродит мрачный алиментщик,
Да старый и небритый партизан.

Край, страшною бедою опалённый,
И горя, и тоски не занимать…
Совсем не кайф позвал девчонок в Зону.
Не деньги и не сладкая кровать.

Они пришли, как ты – по зову сердца,
Чтоб Родине помочь своим трудом.
А ты их – бац! Мол, не отвертеться –
Зачислил всех в один публичный дом.

А как же быть со слухами в народе –
Мол, есть одна… такая… всем подряд…
Ну так и что ж? В семье не без урода –
В народе и такое говорят.

Прекрасные, как девы на иконах,
Что нас чаруют много сотен лет…
Я кланяюсь чернобыльским мадоннам.
Светлее их, поверь, на свете нет.



ЧЕРНОБЫЛЬСКИЕ МИНИАТЮРЫ

Люди

Бывают люди разные,
Весёлые и праздные,
Смешные и ужасные,
Плохие и прекрасные.

А здесь их делят разных,
Весьма своеобразно:
На чистых и на грязных.

В разграбленной Свято-Михайловской церкви

Святая Мария беззвучно рыдает,
Христос над содеянным руки протёр.
Отныне он вечно тебя проклинает,
Обычный советский простой мародёр.

Моя версия взрыва

Старый дед любил частушки,
Баба – джаз, тяжёлый рок.
Рассердился дед на бабу
И взорвал четвёртый блок.

Картина

Надев на морду респиратор
Бредёт по Зоне ликвидатор –
Ну чем, скажите, вам не тема
И для Стругацких, и для Лема.

Мрачный каламбур
«Ликвидируем кулачество, как класс!»
Кулак природы ликвидирует всех нас.

Совет дозиметриста Гены своей новой подруге посудомойке Лене

Не вздумай есть черешню, Лена –
Запомни – в ней ноль два рентгена

Ответ посудомойки Лены своему новому другу дозиметристу Гене

Давай мотнём из Зоны, Гена –
Нам могут пригодиться гены…



ИСАЕВ Н.В.

ОТЧЁТ О НОВОГОДНЕМ ВЕЧЕРЕ

Нагрянул вечер новогодний,
Все мы собрались, как семья,
И Дед морозом стал Никольский,
А роль Снегурочки – моя.

Самат обрадовался очень,
Зайти всё сзади норовит.
Был начеку я между прочим.
Картошку чистит он – сопит.

Вечерние часы проходят,
Заряжен быстро патронташ,
И гости знатные к нам входят.
Я проверяю – наш, не наш?

Всё получилося отменно,
Две фирмы мощные сидят.
Усатый вдруг встаёт степенно,
Сказал немного, но толково.
Подарки всем распределил,
И удивляемся мы снова –
Ну до чего же тесен мир.

Смеялись много, но по делу,
И веселились от души.
Запомним все мы это вечер,
Друзей забыть мы не спешим.

Крепка чернобыльская дружба,
Потом и кровью скреплена,
И общим отдыхом, и службой,
И общей вахте отдана.



ЗНАК БЕДЫ

Конечно, непривычно, когда не видно женщин,
И очень неуютно без маленьких детей.
Я никогда не видел, какой Чернобыль прежде,
Зато прекрасно знаю, какой же он теперь.

Пустые классы, лестница и детский сад не светится,
И болью отзывается закрытое окно.
Закрыты учреждения и жизнь едва лишь теплится,
Как будто видишь старое и страшное кино.

А в кадре треугольник – «Опасно! Радиация!»,
Обочина заражена, безмолвен «Рыжий» лес.
Лишь скромные герои ведут дезактивацию,
Дела творят прекраснее всех сказочных чудес.

Кипит работа жаркая и бой грохочет яростный
За каждую черешню, за милый нежный край.
Земля моя любимая, ну потерпи пожалуйста,
Придём к тебе на помощь, ты только не страдай.

Собрались силы мощные и я частица малая,
Но с каждой каплей море становится сильней.
Страна пришла на помощь земле своей украинской,
От горного Кавказа до каменных степей.

Я знаю, придёт время, откроются все двери
И жители вернутся к семейным очагам.
Чернобыль – символ мужества, Чернобыль – символ веры,
Чернобыль – символ дружбы, скреплённой на года.

Прошу, вглядитесь люди, как велика ответственность
За судьбы поколений, детей наших покой.
Чернобыль есть и Челенджер  – необходимо взвесить всё
До ядерных ударов, безумства звёздных войн.



ТЕМ, КТО ПРИШЁЛ НА СМЕНУ

Вот и настала пора нам прощаться,
Сказать: «До свиданья!» коллегам, друзьям.
Кому насовсем, а кому возвращаться
К эти чернобыльским важным делам.

Горе страны нас теснее сплотило,
Болью откликнулось в наших сердцах.
Чернобыль, тебе мы отдали все силы,
Выполнив ратный свой долг до конца.

В тесном сплоченье особого круга,
В сложных условиях, как на войне,
Поняли здесь ещё раз, что без друга,
Без воинской дружбы тяжко вдвойне.

Жили сплочённо и не унывали,
Горе и радость на всех пополам,
Трудностей быта не замечали.
За помощь, поддержку спасибо друзьям.

Вам, остающимся нам в продолженье
В эту минуту хотим мы сказать:
«Стремитесь всегда не бояться решений,
Честно, открыто всегда поступать.»

Жизнь не кончается с нашим уходом,
И множество дел ещё впереди.
Старались мы быть пионеров достойны,
Делом, не словом себя обрести.

Чтоб расцвели и Чернобыль, и Припять,
Чтобы заполнил их гул детворы,
За это мы отдали жизни частицу,
Так же, уверен, поступите вы.



ЗАХАРОВА Л.

ЭКСПЕРИМЕНТ

Июль 1986г.

Сами в рифму ложатся слова,
Если ваша душа на приделе.
Был апрель, расплескалась весна,
Птицы, радуясь солнцу, галдели.

Раскрывались смолистые почки –
Нарождения главный момент…
Только жизнь вдруг поставила точку,
Начался  Э К С П Е Р И М Е Н Т!

Солнце тихо присело за лес,
Звёзды ласково смотрят на город,
Но забегала служба ЧАЭС –
Там запрыгали стрелки приборов.

Все мы знали – спасёт «Защита»,
Не допустит взрыва реактора.
Вдруг, на пульт легла деловито
В ту минуту рука оператора.

Аварийные стражи – «Защиты»
Отключили одну за другой,
Но волнение, маской прикрытое,
Вытесняло душевный покой.

Мозг твердит: «Ведь ещё не поздно…»
Страх пульсирует, мыслей потоки.
Только струсить сейчас несерьёзно:
На два дня будут сорваны сроки.

Сердце бьётся, как дождь на крыше,
Разум начал впадать в отчаяние.
Получив указание свыше:
«Не срывать, продолжать испытание!»

С отключённой системой защиты
Испытание блока продолжено.
Риск, ценой потерь прошитый,
На людские жизни помноженный.

Прекратили подачу пара,
Отключив от сети генераторы.
Но не ждали такого удара –
Был потерян контроль за реактором.

И, едва уловимое оком,
Появилось свеченье в машзале.
Шло свеченье с четвёртого блока –
Здесь таких чудес не видали.

Раскалился реактора стержень.
Не хватало в системе воды…
Был теперь уже взрыв неизбежен
И рукою подать до беды.

Вот уже остаётся мгновение…
Злой ошибки ужасный фактор!
В пик-момент принял пик-решение:
Срочно воду пустить в реактор!

Кровь, как молот в висках хлестала,
Вспомнил мать и знакомых круг,
На приборы взглянул устало,
Веря в чудо ещё… И вдруг!!!

Гул пошёл от четвёртого блока,
Завопили, завыли турбины…
Сразу вспомнил и чёрта, и Бога,
Город Припять в цветенье рябины.

Голубые озёра и чаши,
Где Полесье уснувшее спит…
Но реактор рванул блок на части,
Сплюнув вверх раскалённый графит.

И с оставшихся блоков, в смятении,
Люди бросились к месту бедствия,
Прямо в жерлище излучения,
Не задумываясь о последствиях.

Прикрывая глаза ладошкой
От горящих, разорванных стен,
По графитной топтались крошке,
Что светила в сотни рентген.

Ежегодно сдавая экзамены,
Мы на деле не знали РБ.
Сразу поняли «Радиация!»
Наступила война без войны.

В бой пожарные смело шагнули
Чёрной ночью по крыше метались,
Смерти прямо в глаза заглянули
И в ночи той навеки остались.

Город спит и ещё не знает,
То, что горе врасплох застало,
Что в открыты окна влетает
Стронций к детям на одеяла.

Воздух кажется чисто и тягуч,
Ночь тепла и совсем не верится,
Что сквозь стены незримый луч
В нас прямою наводкой целится.

По кольцу заражённого города
БТРы ползли колоннами,
Понеслись, голосили «Скорые»,
Пополняя санчасть облучёнными.

Там, в агонии, ночью скончался
Оператор, снимавший защиты…
Город медленно просыпался,
Весь лучами зари залитый.

До предела насыщен нуклидами,
Воздух лез сквозь оконные рамы…
Мы не раз ещё вспомним с обидами
Как гуляли с колясками мамы.

Как к базару спешили старушки,
Дети в школу с портфелями шли,
На углу продавали ватрушки…
Мы и думать тогда не могли,

Что пошло руководство станции
На тягчайшее преступление,
Умолчав про поток радиации…
Мы купались в её излучении,

Подставляя веснушки лучам
В это утро, такое звенящее…
Снится нам до сих пор по ночам
Наше страшное настоящее.



КОПАЧИ

Май 1987г.

Скользнул автобус через «рыжий» лес,
И вот уже вдоль сельских улиц мчит.
… Раскинулась в подножии ЧАЭС
Деревня под названьем Копачи .

Сюда вернулись аисты назад,
И возвратились по весне грачи.
Печально на гнездовья птиц глядят
Глаза домов деревни Копачи.

Здесь веселился раньше стар и млад,
Пекли старухи в праздник калачи…
Печные трубы больше не дымят
В безжизненной деревне Копачи.

Ссутулились коробочки домов,
Калитка неприветливо стучит.
Распахнут хлев, он ждёт своих коров,
Что шли на луг деревни Копачи.

Некопаны заждались огороды,
Покрылся мхом колодец у ворот,
Дрожит, съедая наши бутерброды,
Облезший чей-то рыжий кот.

Скорбяще плачет дверь на ржавых петлях,
Замок поломан, брошены ключи.
Плоды чернеют на обвисших ветках
У яблонь вдоль деревни Копачи.

Здесь вся земля вокруг поражена.
На поле трактор брошенный молчит.
Щемяще давит сердце тишина,
Безмолвие деревни Копачи.

Пуста ошибки нашей полоса…
И только лишь коты кричат в ночи.
Невольно хочется закрыть глаза,
Когда мы проезжаем Копачи.

Покинутые сёла, будто раны,
Сквозь них мы проезжаем каждый день.
А во дворах опять цветут тюльпаны
И сыплет слёзы-лепестки сирень.



ЖИГУЛЬСКИХ СЕРГЕЙ

ДЕРЕВО-КРЕСТ

Возле Припяти мёртвой стоит дерево-крест,
Рядом с братской могилой и рванувшей ЧАЭС,
Рыжий лес хоронили от зари до зари,
Только «Крест» сохранили для потомков земли.

Из глазниц мёртвых окон город смотрит на нас,
Хиросимой далёкой, морем плачущих глаз,
Сколько тысяч – не знаю – свой покинули кров,
Жизнь без Родины детства – это мука без слов.

Рядом с братской могилой и рванувшей ЧАЭС,
Возле Припяти мёртвой стоит дерево-крест,
Преклонись перед теми, кто погиб и исчез,
Просит дерево-память, просит дерево-крест.



ЧЕРНОБЫЛЬСКИЕ УЛИЦЫ

Чернобыльские улицы – каштаны, тополя.
Всё сбудется и слюбится, взойдёт твоя зоря.
Дороги умываются, асфальт блестит слепя,
Мне лужи улыбаются и узнают тебя.

Цветут сирень с черёмухой у школьного двора.
Как крестики и нолики здесь «светится» земляю
Где школа – там столовая законам вопреки.
Фонит от водной станции, от маленькой реки.

Чернобыльский улицы – цветущие сады,
Нет рейсовых автобусов, троллейбусов, такси.
Здесь город – общежитие, здесь вахтовый подряд.
Совсем нет местных жителей, стал жителем солдат.

В Чернобыльские улицы влюбиться не грешно,
Всё сбудется и слюбится, я верю всё равно.
Весь город станет улицей и всем смертям назло,
Придёт на эту улицу домашнее тепло.



ЛИХОЙ НАРОД

В Чернобыле и Припяти живёт лихой народ,
На дозы облучения с усмешкою плюёт.
Чернобыль – зона трезвости, нам вечно не везёт,
Народ под одеялами втихую водку пьёт.

В Чернобыле и Припяти живёт лихой народ,
Фольгу пришлёт любовница, трусы жена сошьёт.
Трусы – защита мощная, ничто в них не берёт,
Но место столь интимное фольгой свинцовой трёт.

Дозиметры на ножички пустил лихой народ.
Чернобыльским красавицам – Ура! Виват!, Почёт!
Здесь каждый третий с гордостью, с апломбом Бельмондо
За длинный рубль чернобыльский идёт смотреть кино.

Местные художники штампуют пропуска,
Значки, рубли с рентгенами, ну чем не детвора?
За пропуск в баню женскую недорого берут,
Но обещают в бане вам и ласку и уют.




ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ

27-28 мая 1988г.

Посвящается другу из Чернобыля Владимиру Рожманову

На эксперимент позвал я друга.
От непривычки он остолбенел.
За чертой чернобыльского круга
Жечь дома никто бы не посмел.

Радиолог дозу долго мерил,
Словно врач больного проверял.
Дом, как человек, ему поверил,
Суть эксперимента не понял.

А эксперимент лишь начинался,
Шифер с крыши кубарем летел.
Радиолог грустно улыбался,
Дом сжигать он вовсе не хотел.

Сад без жалости крушил бульдозер,
Вишни траками топтал металл.
Друг не видел, как хоронят сосны,
И от непривычки стон издал.

В тридцатикилометровой Зоне
Третий год идёт эксперимент.
Саркофаг давно залит бетоном,
А у нас в сердцах фонит цемент.

Вынес кто-то из дому иконы…
Бог испуганно на нас смотрел.
У Христа из глаз катились слёзы.
Ну а дом без Бога – поседел.

Под финал бензином дом «умыли».
Факел брошен. В дыме меркнет свет.
Стены в пекле корчились и выли.
Вот к чему привёл эксперимент.

С атомом шутить нам рановато,
Станцию взорвал эксперимент.
Кто ответит за рванувший атом?
Кто ответит за эксперимент?




СОЛОМИН В.Л.

ДОЛЯ ЛИКВИДАТОРА

После завтрака поспешно
Я сажусь в Б Р Д М.
Надоело всё, конечно,
Но как будто не совсем.
По маршруту еду в поле,
Собираю И П А.
Ах ты доля моя доля ликвидатора.

Вот обед закончил скудный,
Собираюсь отдохнуть.
Я в судьбе своей паскудной
До кровати выбрал путь,
Но опять по чьей-то воле
Выезжать уже пора.
Ах ты доля моя доля ликвидатора.

После ужина собранье
Офицерское опять.
Это что за наказанье
Растакую твою мать?
Говорун зашёлся в крике,
Сделал страшные глаза.
Видно смерти вы хотите ликвидатора!



В РАЗВЕДКУ

Как обычно едем на разведку.
Эй, водитель, сильно не пыли,
Ты возьми покрепче на заметку:
В ней распадов – тысяч до восьми.

Показалась крыша саркофага.
Проезжай, не стоит тормозить.
Знаешь, не хватает только флага
Над могилой этой водрузить.

И тогда забудутся печали,
Снова будут вахты до утра,
Будут снова ордена, медали,
И, конечно, громкое «Ура!»

Вот уже привыкли и забыли
Боль и страх невидимых лучей,
И пуская не дёшево купили,
Но купили маленьких людей.

Проезжай водитель поскорее,
Пусть стоит преступный монумент.
Горе нас не сделало мудрее,
Лозунг прежний: «Улови момент!»

И стоит, как средь пустыни голой,
Пирамида пепла и огня,
Социалистической крамолой,
Аргументом завтрашнего дня.

Как обычно, кончилась разведка.
Солнце, сосны, чуть снежок метёт.
У дороги появилась метка:
«Осторожно! Уровень растёт!»



ЗОНА ЗАКРЫТАЯ

Зона закрытая, Зона печальная, Зона.
И ошалевший от долгого бденья кордон,
А впереди, говорят, повышение фона
И, говорят, на три месяца вам этот фон.

Я никогда здесь надолго не думал остаться,
Думал, что доля такая минует меня.
Знал, что со многим, наверно, придётся расстаться,
А расставаться, увы, не хотелось, друзья.

Странные люди заполнили всю эту Зону,
Будто забыли, зачем собрались все сюда.
Будто уже и не видят в присутствии резона,
Будто забыли, не праздник у них, а беда.

Планы верстаются, люди здесь маются – Зона,
Годы проходят, но лес и трава не растут.
И невозможно смотреть без рыданий и стона,
Дети в той Зоне давно, так давно не живут.

Но, я надеюсь, живу здесь и только надеюсь,
Может быть снова из Зоны получится сад.
Точную дату, увы, я назвать не осмелюсь,
Но доживу и несказанно буду я рад.



КАРАВАН

Не грусти, мой друг, грустить не надо,
Распахни и душу, и карман,
Ждёт тебя и счастье, и отрада,
Нынче вторник – будет караван.

Соберёмся дружно и без споров,
Позабыв по зуд сердечных ран,
Для мужских, душевных разговоров.
Слава Богу – нынче караван!!!

Предвкушая горькую отраву,
Ты поверь, что это не обман,
Позабудешь деньги, должность, славу,
Всё тебе заменит караван.

Не грусти мой друг, забудь печали,
Не упрямься, ты же не болван,
Мы с тобой немного помечтали,
Но, увы, не прибыл караван.



СЕЛИВАНОВ ИЛЬЯ

ЛИКВИДАТОРСКАЯ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКАЯ

Центр военный двигает науку,
Двигает упорно, вам говорят,
Двигает налево, двигает направо,
Шаг вперёд и два назад…

Пишем, пишем пухлые отчёты,
Рапорта, записки сутками подряд.
Занесло уж ногу важное начальство,
Чтобы пнуть нас всех под зад!

Приходите на пятиминутку,
Посидите парочку часов.
Уши там завянут, время там растянут,
Как резинку от трусов!

Дамы, дамы – это не мужчина,
Это ликвидатор вам говорят!
У него пропало половое чувство
Двадцать восемь дней тому назад…



ЛИКВИДАТОРСКАЯ ТРАГИКОМИЧЕСКАЯ

Посвящается Николаю «Давай закурим»

Кальсоны полные рентгенов
Наш Коля с блока приносил,
«Японцы» дико завывали,
Когда он мимо проходил.

Давно готовы все в Чернобыль,
Автобус только Колю ждёт.
Наш Николай берёт наждачку
И грустно в душе пузо трёт…

Я вам не отвечу за всю Зону,
Зона, к сожаленью велика,
Не найдёте вы «грязнее» Коли
На втором и первом АБК.

Надевши чёрную беретку
И свежий синенький костюм,
Идёт откушать он в диетку,
Чтобы набить свой нижний трюм.

В столовой повар Алевтина
Сказала, поведя плечом,
Вы представительный мужчина            (Коля!)
Но дело видите ли, в том…

С многими спала я в этой Зоне,
Зона наша, к счастью, велика!
Но мечтаю вам отдаться, Коля
В душевой второго АБК.

Он достаёт талонов пачку,
Даёт презрительный ответ:
«Я не хочу тебя, чудачка.
Мне нужен только мой обед.»

Туман над Припятю спустился,
Проклятый гамма-фон растёт,
Наш Николай берёт ДП-шку
И молча в саркофаг идёт…

Я вам не отвечу за всю Зону,
Зона, к сожаленью, велика.
Не найдёте вы смелее Коли
На втором и третьем АБК!



ЛИКВИДАТОРСКАЯ ЛИРИЧЕСКАЯ

Я специальность выбирал не по наследству,
Стать ликвидатором не думал, не гадал.
О всяких ужасах мечтал я только в детстве,
А на ЧАЭС все излученья испытал…

Отвечу, коль спросят, о том, как тружусь,
Специальность выбрав такую:
«Немножко люблю, немножко боюсь,
А в общем хочу другую!»

Знаю, где-то есть в Чернобыле такая,
Что, как глянет, за собою поведёт,
Но не встречал этой девушки пока я,
До сих пор мне почему-то не везёт.

Хоть с кем-то когда-то всю ночь веселюсь,
Себе по утрам говорю я:
«Немножко люблю, немножко боюсь,
А в общем хочу другую!»

Ну а может всё случится по-иному,
Вот когда, я точно срок не укажу.
Покидая опостылевшую Зону,
О любви я на коленях попрошу.

А девушка, зная, что к ней не вернусь,
Ответит мне слово в слово
«Немножко люблю, немножко боюсь,
А в общем хочу другого!»

Я специальность выбирал не по наследству,
Стать ликвидатором не думал, не гадал.
Про дружбу верную мечтал я только в детстве,
А на ЧАЭС в отдел тринадцатый попал!

Отвечу, коль спросят, о том, как тружусь,
Специальность выбрав такую:
«Я очень люблю, совсем не боюсь,
Совсем не хочу другую!»



ЛИКВИДАТОРСКАЯ РЕАЛИСТИЧЕСКАЯ

Здесь крепкие ребята собрались,
Здесь нету громких слов и сантиментов,
Здесь просто сокращают свою жизнь,
Как платят из зарплаты алименты.

Нуклидики болезнями грозят,
Всё атомом заражено вокруг,
А нам бы утром водки, но нельзя,
А вечером – тепло любимых рук.

Послушай, друг, зубами не скрипи,
Тоску свою гони из сердца вон.
Ты ликвидатор, чёрт тебя возьми,
Ты сталкер, а ЧАЭС твой полигон.



ЛИКВИДАТОРСКАЯ ГИНЕКОЛОГИЧЕСКАЯ

Хоть дни до дембеля считаем,
Хоть стать готовы на рога,
Гинекология родная
Всегда нам будет дорога.

В гинекологию когда-то
Походкой робкою вошёл.
Здесь жили крепкие ребята,
Своих встречали всей душой.

Промчались дни, прошли недели,
Жильцы меняются опять,
К тебе мы сердцем прикипели,
И даже грустно уезжать.



ЛИКВИДАТОРСКАЯ РОМАНТИЧЕСКАЯ

Мы капитаны атомных широт,
И нам нуклид и брат, и чёрт.
Мы бороздим чернобыльский район
И понижаем гамма-фон.

Припев:
А мне не видеть бы ЧАЭС сто лет,
Я в тридцать сед, как старый дед,
А Припять – это гадкая река,
Еда горька на АБК.

Противен город Чернобыль зимой,
И летом, осенью, весной.
Нам надоело сталкерами быть,
Давно пора домой уплыть.

Припев тот же:

Навек запомним это время мы,
Не в силах грусть свою стерпеть.
Другие скоро нас сменить должны
И будут наши песни петь

Припев:
Я буду помнить о ЧАЭС сто лет,
Хоть буду стар, и буду дед,
А Припять будет чистая река,
И пусть нас ждут на АБК.



ЛИКВИДАТОРСКАЯ ОПТИМИСТИЧЕСКАЯ

Мы на лодочной томимся,
Да над Припятью-рекой,
Только к одному стремимся,
В срок смотаться бы домой.

Как негры на плантации
Живут, говорят, мальчонки.
На лодочной на станции
Тоскуют без водчонки.

И лает гудок унылый
Грязно-рыжий экипаж,
На ЧАЭС, как ни постыло,
Снова ехать – жребий наш.

Ещё говорят, продлят, говорят,
Нам срок командировки.
Вернут, говорят, домой, говорят,
В свинцовой упаковке.

Знают дамы ЦЦР-а
Помещеньице одно.
Там красавцы-офицеры
И нуклидное пятно.

Хоть фон, говорят, высок, говорят,
Десятки тыщ распадов,
У всех, говорят, О’Кей, говорят,
В Мысу зелёном рады.



РАДОСТЬ В ГИНЕКОЛОГИИ

В воздухе носится гадость:
Цезий, ниобий и йод.
В гинекологии радость –
Гинекология пьёт!

Припев:
Ах, девицы недотроги,
Приходите в гости к нам,
Наше сердце лежит на пороге,
Мы к услугам милых дам!
Мы полюбим вас всех понемногу,
Нам без ласки стыд и срам.

Штампик «ЧАЭС» на кальсонах,
В лёгких нуклидов толпа,
Рвутся карманы от «зонных»,
Утром болит голова.

Припев:

Кончится это похабство,
Всё же вернусь я домой,
Нафиг мне нужно богатство,
Если приеду больной…

Припев:
Приходите в гости к нам,
Наше сердце лежит на пороге,
Мы к услугам милых дам!
Мы полюбим вас всех понемногу,
И уедем по домам.



МИХЕЕВ Г.

ЛОДОЧНАЯ СТАНЦИЯ

Лодочная станция –
Станция такая,
Лодок здесь в помине
Нет давно уже.

Здесь ОГ науки
Принимает муки,
Офицеры-химики
В трезвом кураже.

Измеряют дозы,
Не нужны им позы
Мучеников вахты,
Облученья жертв.

Славные ребята,
Их геройство скромно,
Только чуть натянут
Обнажённый нерв.



ВОЗВРАЩЕНЬЕ ИЗ…

Как ты меня встречала на вокзале!
Как много – много лет тому назад.
С волнением вагон искала,
Светился счастьем тёплый, нежный взгляд.

Чернобыль – боль и рана, не медали!
И судьбы многих здесь пересеклись.
С тревогой матери их, жёны провожали,
А счастьем было возвращенье из…



СГАДОВ АЛЕКСАНДР

ЧЕТВЕРТЬ ВЕКА КАНУЛО

Четверть века кануло безвозвратно в прошлое.
На перроне юности марши не звучат,
Головы склоненные снегом запорошены,
Обелиски памяти имена хранят.

Был апрель Чернобыльский, взрыв на всю Вселенную.
Вой машин пожарников и молчанье глав.
Мысли наших умников в стену толстостенную.
Стройка всесоюзная и солдат без прав.

Четверть века кануло безвозвратно в прошлое.
На беде не учимся, новую давай!
Семя безмятежное в землю кем-то брошено.
За очками глупости виден грешных рай.

Добровольно полнится слезный штат солдаток.
Как припарки знахарок догмы докторов.
По Земле трагедии, мир из ста заплаток.
Кто еще и сколько вас на костры готов?

Четверть века кануло безвозвратно в прошлое.
Гимнастерка старая с орденом в шкафу.
На парадах доблести воином не ношена.
Кто-то мудрый вычеркнул подвига строку.

Коврики гвоздичные по граниту стелются.
За цветами красными чёрная слеза.
Новая история на солдат надеется:
Прорастет когда-нибудь памяти лоза.

Четверть века кануло безвозвратно в прошлое.
Я в Россию верую, в разум и любовь.
Поле наше русское до конца не скошено.
Зеленеет всходами новой жизни вновь.

Аисты над крышами в зонах отчуждения.
Люди возвращаются в старое село.
Перезвонный благовест. За грехи спасение.
Значит, снова будем жить всем смертям назло...



ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ

Годовщине Чернобыльской трагедии и её участникам

Здоровья вам, Чернобыльцы России.
Сто лет ещё прожить, не унывать.
Вы мировое пекло погасили
Не думая, как жить и умирать.

Не веря в боль и ранние утраты,
Что будет меньше вёсен на пути.
Чернобыльские верные солдаты.
Таких в России больше не найти.

Последние из пламенного боя,
Восставшие из адова огня,
Прикрывшие столетие собою,
Простив судьбу, за подлость не виня.

И как зерно Господь вас бросил в землю.
И расцвела калина по весне.
И соловьиный хор над ней приемлю,
Рапсодию о счастье в тишине.

Здоровья вам, Чернобыльцы планеты:
Эстонцы, украинцы, латыши,
Казахи, молдаване, ненцы, греки.
Кайта;гцы, осетины, чуваши.

Никто не смог в Чернобыле поссорить,
Над всеми был всегда один Господь.
Но в разных платьях. Он помог построить
Меж нами пониманье и Любовь.

Другие государства и законы.
И тычет пограничник в спину ствол.
Но память не имеет перегонов.
В апреле накрывает дружбы стол.

За всех за вас живых я выпью стоя,
И помяну летящих журавлей.
Пусть эти птицы меньше знают горя.
И будет меньше горя у друзей.

Здоровья вам, Чернобыльское племя.
Сто лет без злобы и в любви пожить.
Стирает память нашей жизни время.
Но разве можно подвиг ваш забыть?

Пылает мрамор вечными огнями,
И золотые имена горят.
Вы не спешите вслед за журавлями.
Они в апрель Чернобыльский летят…



СПАСИБО ВАМ ЗА ПОДВИГ, БРАТЦЫ

25.04.2017 К годовщине Чернобыльской трагедии...

Живучи старые осколки
Разбитых временем зеркал.
За горло впились прошлым волки.
Звериный, показав оскал.
В шкафах скелетов вереница,
Что не дают спокойно спать.
Давно убитая волчица
Кадык пытается порвать.

Тогда встаю с кровати вяло,
Ищу на кухне валидол.
Стараясь вынуть мыслей жало,
Забыть из прошлого укол.
Живой сегодня… Даже ночью.
И всем прогнозам вопреки
Могу порвать я память в клочья,
Одним движением строки.

Чего стонать? Пока мы живы.
А боль - всегда была святой.
Молитвы – вслух речитативы
О доле нашей не простой.
Чернобыль был. И мы в нём были,
Несли в себе нелёгкий крест.
От страха даже души стыли,
Когда валили «Рыжий лес».
Когда глотали пыль дороги
Без респираторов не раз.
И все печали, и тревоги
Казалось - были не про нас.
Мы просто делали работу.
Тогда казалось – для людей.
Бросали командиры роты
С одним посылом: «Побыстрей!»
Летали «аисты» по крыше –
Мои друзья. Которых нет…
Дыханье ваше ночью слышу,
От вас исходит лунный свет.
Не приведенья. Просто свыше
Дано с поэтом говорить.
Тайком водить его на крышу,
И вместе Родине служить.

Всё повторяется ночами:
Дорога, пыль и чёрный ад.
Себе мы были палачами,
Убив себя на новый лад.
Потом другие, рассуждая,
О доле будут говорить:
«Судьба, не жизнь у них такая.
Но надо дальше, лучше жить…»
И я живу. Но всё ж иначе.
С друзьями ночью говорю.
Они под дождь со мной судачат,
И тащат душу к алтарю.
В сиянье света от лампадки
Я вижу белых чудных птиц:
- Дороги райской вам, ребятки,
Миров без слёз и без границ.

В дожде апрельском ваши слёзы,
Не я почувствую – Земля.
Цветами зацветут покосы,
Раскрасят выси тополя.
И будет жизнь и будет слово
Вам, продолжающим полёт,
Клин журавлиный, как подкова,
В дом радость, счастье принесёт.

Я точно знаю, не напрасно
Господь пожертвовал собой.
С годами мне с молитвой ясно,
Кто пробуждает мир весной.
Кто заставляет улыбаться
И этот мир душой любить:
- Спасибо вам за подвиг, братцы.
Что дали нам за вас пожить!..



КОТОРЫЙ ГОД МЕНЯ АПРЕЛЬ НАХОДИТ…

27.04.2019г. Вчера была очередная дата. Годы идут, но боль лишь острее...

Меня, который год апрель находит,
К Чернобыльцу без стука входит в дом.
Гитарой песни не о чём заводит
И до утра вздыхает за столом.

Ему не брат я… Так, знакомец старый,
Призренье выражал ему не раз.
А он, как банный лист, прилип, «кошмарит»,
И хуком правды норовит под глаз.

Смеётся, что украли сапой льготы,
БлагА судами нужно выбивать.
Лишь на погостах остаются квоты,
Где могут быстро, глубже закопать.

Но тут же социальная защита
Забудет внуков и в слезах вдову.
И станет безразличьем «карта бита»,
Семьёй с нуждой начнётся рандеву.

Должна жена доказывать, что прежде
Жила законно долгих сорок лет.
Дополучив в судах к своей надежде
Бездушной власти истинный портрет.

А я молчу… Нет фраз для возраженья.
Чернобыльская горькая судьба.
Стыдобушка при виде обнаженья,
Да по душе когтями от герба.

Прощай, апрель! Другой красавец месяц
Победно салютует под окном.
Он со слезами больше интересен,
Хотя проблемы под одним крылом.

И мы идём в обнимку с ветераном,
И ксилофоном ордена звенят.
Не утихают равнодушья раны.
Но мы выходим с верой на парад!..


(После смерти Чернобыльца, вдове нужно доказать в судах свой статус жены и иждивенки, чтобы получить часть Чернобыльской пенсии. Судья Лазаревского суда г.Сочи посчитал, что пенсия в 11 000 рублей не может быть основанием для признания вдовы иждивенкой… ПОЗОР, Ваша честь! Позор!)



ПОСВЯЩЕНИЕ ПЕРВЫМ ПОЖАРНЫМ РАСЧЁТАМ

Не побоялись, бросились в бой.
Не знали вернутся ли скоро домой.
Спасали судьбы чужих им людей,
Жизни отцов стариков и детей

Они умирали один за одним,
Думая, что тот пожар победим.
Хоть вовсе то был и совсем не пожар,
А раскаленный плутония жар.

Многие после пытались дойти,
Что бы тела их назад принести.
В мертвых глазах улыбка и страх,
Привкус свинца на прикрытых зубах.

Кто же решится весть рассказать,
Что не вернется сын к тебе мать.
Брат не приедет, муж не придет,
Тяжелое бремя на душу возьмет.

Родным ничего не заменит ребят,
Ну и что, что: «Герои!» и о них говорят,
Ставят в пример пионерам, рабочим.
Как же родителям павших помочь?

Не было дня что б не вспомнить о них,
Не помянуть ушедших родных.
Вечная память героям-бойцам,
Все мы в долгу, спасибо всем вам!



САМОТЁСОВ СЕРГЕЙ

ЛИРИЧЕСКАЯ

Вот опять под окном у чернобыльских ив
Кто-то крутит любовь, поиграет и бросит,
Вечер город укрыл, люди ждут нежных слов,
А тебя каждый вечер куда-то увозят.

Я спустился сюда от полярных широт,
Где пурга в сентябре след на трассах заносит.
И оттуда в мечтах вновь вернусь за тобой,
Где тебя каждый вечер куда-то увозят.

Я прошёл через всё, стал сильней и мудрей,
Знаю цену друзьям и предательству тоже.
Впереди Колыма, ждёт меня Уэлен,
А тебя каждый вечер куда-то увозят.

Я б тебе подарил нежных ласк миллион,
Средь живых бы вознёс, как богинь не возносят.
Только слово твоё… Но опять вижу он
И сегодня тебя куда-то увозит.

Мне бы взять, да догнать того молодца,
Изувечить, избить, в кювет его сбросить.
Но боюсь не простишь мне погибель того,
Кто тебя каждый вечер куда-то увозит.

Не ропщу на судьбу и другой не хочу,
Душу в кровь изодрал, она нежности просит.
Но молюсь, было б только тебе хорошо,
С тем, который тебя каждый вечер увозит.

Вот опять под окном у чернобыльских ив,
Кто-то крутит любовь, поиграет и бросит.
Только в снах ты моя, ты нежна, ты со мной,
И никто там тебя никуда не увозит.



ДОСЬЕ НА САРКОФАГ

Посвящается «товарищам» Самойленко,
Голубеву и генерал-майору Тараканову В.А.

Египетские пра-пра-пра
Воздвигли пирамиды.
По ним у них Хеопс мастак,
Рамзес ему в родне.
А мы «восьмое чудо»
Назвали Саркофагом
И в мире он единственный
На припятской земле.
Саркофаг…

Когда набат Чернобыля
Дошёл до слуха каждого,
Госбанки сговорившись
Единый вскрыли счёт.
Но первыми пожарники
Ошибки чьи-то правили
И в рай Володю Правика
Бессмертье уведёт.
Саркофаг…

Да и друзья на Западе
Бывают люди разные.
К нам Гейл на помощь поспешил,
Другим – ну всё не так!
И как перчатку вызова
Всю болтовню их низкую
Мы, добровольцы, приняли,
За нами саркофаг.
Саркофаг…

Чужой беды приемля боль,
В ком честь не для показа,
Спросил себя: «Не я – так кто?»
И сделал в Зону шаг.
Не каждому достойному
Отыщется награда,
Но в жертвах их и мужестве
Рождался саркофаг!
Саркофаг…

Армада супе техники
Творила чудо света,
Но роботы грели
В рентгеновских лучах.
Тогда на блок через прострел
На помощь шли солдаты,
Повёл их генерал.
Саркофаг…

А в чреве его ядерном
Сердца и души плавились,
Никто из добровольцев
Назад не сделал шаг.
Склонялось слово «Радий»
До слов смертельных в радах,
Душил бериллий бэрами,
Был стронций на зубах.
Саркофаг…

Кто полупринудительно,
Кто полудобровольно,
Кто с воплем безысходности,
Кто с криком на Ура!
Из тысячи не встретишь ты
Здесь с лёгкою судьбой,
Но всем работу здесь найдёт
Наш «добрый» саркофаг.
Саркофаг…

Он нам с тобой за всё платил
В размерах пятикратных,
За счёт его ты спал, ел, пил,
Но это не бесплатно!
Он ни на грош не обсчитал, -
Да он ведь не из жадных,
Но доброта его для нас –
Кредит за души наши!
Саркофаг…

Директору и грузчику
В наследство всем единое
Наш саркофаг раздаривал
Рентгены не скупясь.
И не продать приданое
На век к нему прикован ты
С вершины саркофага
Уж виден час расплат…
Саркофаг…

Он станет миом идолом,
Кому-то миротворцем,
Кому-то беспристрастным
Судьёй и палачом…
Но в правде его горестной
Любой возьми по совести
Своей вины частицу
За атомный Содом!
Саркофаг…

На саркофаг, как на алтарь,
Во славу, честь отечества
Я выложил последние
Надежды и долги.
Хоть был повенчан с дьяволом,
Все векселя оплачены,
Я продан саркофагу,
Он отпустил грехи.
Саркофаг…

Бывало, что и в дребезги
Летел и руль с надеждами,
А небо лишь в овчинку
Маячило в стекле.
С землицей, как с молитвою,
С могилы от Высоцкого…
Пройти с ней должен саркофаг,
Ждёт дальше Уэлен.
Саркофаг…

И пусть уже на ПУСО
Не отскоблят, не смоют
Нагар от радиации
С меня и «малыша».
Пусть за спиной хихикают:
«Так в Зоне не работает?»
Я верю где-то уберёг
Для дочери отца.
Саркофаг…

Он в Зоне нашей ядерной
Наставил указателей,
Таких, пройдя весь белый свет,
Не встретишь ты нигде.
Мелькают то могильники,
То дозы радиации.
В обочину въезжать не смей –
Там уровень вдвойне.
Саркофаг…

И в прошлое возврата нет,
Рождённым в милой Припяти,
Не поклониться тем местам,
Где раньше счастлив был.
Ты только шепчешь ей: «Прости,
Что навсегда покинута…
Сжёг саркофаг с надеждами
И в прошлое мосты.
Саркофаг…

Слова то не из праздничных,
Но к ним не привыкали мы,
Работая не хныкая
С утра и до зари.
Да, каждый знал на что идёт!
И полнятся могилами
Смленщина, Херсонщина,
Донбас, Урал, Москва.
Саркофаг…

Как учит мудрый мой народ:
«Цыплят считают в осень!»
Нам объявили, что всего
Их было двадцать восемь.
Но на вопрос: «А сколько их
Уснёт и не проснётся?»
Великий, подлый саркофаг
По-волчьи ухмыльнётся…
Саркофаг…

И мёртвым счёт не конченный
Продолжат вертолётчики,
Взлетевшие с восходом,
Упавшие в закат.
И словно птицы с крыльями
Они не из последних
Винтами по асфальты
Стучались в саркофаг!...
Саркофаг…

Мы вспомним поимённо
Укрытых белой смертью, пока зловещий саван
Над нами не кружит.
Мы выпьем за Акимовых!
Мы поклонимся вдовам
И матерям без сыновей
О них не позабыть!
Саркофаг…

Никто из нас не доживёт
К концу полураспада…
Далёкие потомки
С опаской обойдут
«Восьмое чудо света»
В зародыше проклятое,
Ошибкам нашим памятник,
Угрюмый саркофаг!
Саркофаг…

Но помнить мы обязаны
Высокое и низкое,
Следы подонков, беглецов,
Рвачей и несунов.
Того хохла-водителя,
Сбежавшего из тысячи,
Чтоб не спасать из Припяти
Детей и стариков!...
Саркофаг…

И хоть не от восторга,
Но тоже здесь напомню
Милиции работы
Хватает и сейчас.
Пусть тех, кто алчно ищет
В чужой беде богатства,
Прошу, чтоб расстреляли!
Без следствия! При нас!
Саркофаг…

И сколько б он не простоял,
Храня в себе обломки
Всех судеб искалеченных
Невиданной бедой,
Как трудно ждать полураспад
До сотого потомства,
Но и тогда нас проклянут
За этот саркофаг!
Саркофаг…



СТЕПАНОВ ВЛАДИМИР

ДИСК ПОЛНОТЕЛОЙ ЛУНЫ

Диск полнотелой луны…
Стынет над черной землей.
Эхо глухой тишины
В росах застыло слезой.
«Рыжего» леса вершины
Скрыты сыпучим песком.
Боль рукотворной пустыни
В сердце осела людском.
Страшную явь миража
Прячет туманная мгла.
Черного горя межа
В душах людских пролегла…



СЕЛО

Святые смотрят в даль с иконы
В подслеповатое окно.
Огромный сад под крышу дома,
А в доме нету никого.
Плодов неубранная тяжесть
Склоняет яблони к земле.
Такое б раньше было в радость,
А нынче аж не по себе.
Не встретит лаем собачонка,
Лениво кот не проурчит.
И поутру задорно, звонко.
Петух зарю не прокричит.
Куда не глянь - все в запустеньи,
Как будто здесь прошла война.
Ни ветерка, ни дуновенья,
И режет уши тишина.



УЧАСТНИКАМ ЛИКВИДАЦИИ АВАРИИ

В тот апрель, много весен назад,
Про Чернобыль мы мало что знали.
Что весь мир был у адовых врат
Строк правдивых тогда не писали.
Но мы знали: чернобыльский след
Проходил через души и сердце.
И на нас, в том сомнения нет,
Лишь планета могла опереться.
Атом взял с нас расчеты сполна,
Быть в гостях обещался на тризне
И была за безбожье цена
Высочайшей – здоровье и жизни!
Верю – будут святые слова
Об усопших и о живущих.
Будет правдою память жива
О днях прошлых во днях грядущих.



МОСКОВСКИМ ВДОВАМ ЧЕРНОБЫЛЯ

Когда смерть на плацу поражений
Примет павших последний парад -
Даже после победных сражений,
Остается всегда боль утрат.

Отойдет лихолетье сурово,
И в скорбящей по всем тишине
Слово тяжкое, горькое – вдовы –
Пойдет эхом гулять по стране.

Вот и ныне, где небо сине
И трава в человеческий рост –
Неотъемлемой частью России
Стал Чернобыльский тихий погост.

Не дай Бог, если вновь повторится
Роковое стеченье минут…
А в Москве – сердцу милой столице –
Вдовы слёзы иссохшие льют.

Время трудное. Лиха хватает
Всем. Но вам тяжелей во сто крат,
Ибо в ночах без сна не смолкает
В душах наших апрельский набат.

Вновь саднит сердце черное болью.
Одиночеством мысли щемит.
И о нем одном вечно с любовью
Память светлую верность хранит…



ШКЛЯРЕВСКИЙ ИГОРЬ

ДВАДЦАТЬ ШЕСТОГО АПРЕЛЯ

Двадцать шестого апреля
Мирно спала вся страна.
Атом взбесился, ввысь устремился
И началась с ним война. Люди со смертью играли
И, не щадив живота,
Долг выполняли, жизнь сокращали.
Такою реальность была.
Многие умерли в муках,
Много страдает еще,
Многие ждут своей участи,
Но их не вспомнит никто.
Даже те малые льготы,
Что президент обещал,
Кто-то решил, что их много,
Запросто взял и убрал.
Ну, что ж и на этом спасибо.
Что душу бередите нам.
Чернобыльцы, дольше живите.
Здоровья и радости Вам.



О ЧЕРНОБЫЛЕ

То, друзья, не сказка – это быль.
Есть на свете город Чернобыль.
От рентгенов здесь звенит сосновый лес,
Пыль звенит, нет звонче в мире мест.

Но собрался здесь такой народ,
Им не надо лозунгов: «Вперёд!»
И не ждут здесь окончанья смен,
Им не важно сколько здесь рентген.

Этим людям в пояс поклонюсь.
Только почему же гложет грусть?!
Только на глазах моих слеза,
Только не сказать: «Туда нельзя!»

«Не свети!» прошу сосновый лес.
Здесь опять работает АЭС
И реактор спрятан за стеной,
Но один вопрос: «Какой ценой?»

Там горел мой костер,
и ничей там костер не горит,
Только ветер траву шевелит,
и стучит, осыпаясь, малина
в тишине вековечного дня,
и осина шумит: «Отойди от меня!»



ГРИБНИК БЕЗ ЛЕСОВ, РЫБАК БЕЗ РЕКИ

Я грибник без лесов
И рыбак без реки.
На губах моих горечь
Полынной тоски.
Уповаю на тайные силы природы,
На текучий песок,
На подземные воды,
Может быть, захоронят
Зловещую пыль,
Затолкают в глубокие щели и норы.
И взойдет на могиле моей чернобыль,
Проклиная земные раздоры.



СЕРДЦЕ, КАК БОЛЕЗНЕННЫЙ КОМОК

Чернобыль… Одного хватает слова –
И сердце, как болезненный комок
Сожмется, ожидая вести новой,
И горькой пылью пахнет ветерок.

И не со звезд небесных боль упала,
И не на твердь бесчувственных камней –
А в грудь земли проникла злым запалом
И вероломно поселилось в ней.

И душами людскими овладела
Весенней ночью взорванной, когда
Узнали мы, не знавшие предела,
Что нам грозит всеобщая беда.

Что плодородным слоем чернозема
До сей поры покрытые поля
Больны смертельно страхом незнакомым,
Что смертна и бессмертная земля.

Ни павшим за нее в сплошных руинах,
Ни обелискам их – не объяснить:
Как мертвецов, на медленных машинах,
Увозят эту землю хоронить.

Ту самую, родную, на которой
Была пролита огненная кровь…
Ту самую, которую нескоро
Забыть, как нашу первую любовь…

Ту самую, пылавшую садами
И золотом колосьев наливных, -
Теперь мы хоронить увозим сами,
Освоив роль могильщиков земных.

Беды щепотка вырвалась на волю –
И не уймется столько лет подряд…
Какой же страшной растечется болью
По всей земле – оставшийся заряд!



ТЕВЕЛЕВ П.

ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ ВЕСНА

Чернобыльская пришла весна
Полесская земля очень красивая!
Реки чистые сверкают хрусталём!
Жизнь на полесье была счастливая.

Сады цвели за большим селом,
Свежий ветер качал тополя,
Люди спали мирным сном.
Травой покрылись-позеленели поля.

Сады укрылись белым ковром.
Вдруг услышали взрыв – большой хлопок,
Задрожала наша родная земля
Закружилась голова, закачался в избе потолок!

Взорвался атомный реактор-четвёртый блок!
Кто укротит разбушевавшуюся стихию?
Какой нужен для этого срок?
Кто спасёт невинную Россию?

Закружилась голова – дайте воды глоток!
Многострадальная «ненька» Украина,
Чернобыль в огне-брошены дома.
В радионуклидах Днепровская долина.
Чернобыль – памятник на все века!



ЗАРЯ НАД ЧЕРНОБЫЛЕМ

Заря над Чернобылем загорелась рано,
Джинн радиации вылетел из своего гнезда.
Взрыв над Чернобылем произошёл спонтанно
Заражённая стала радиацией земля!

Огненное облако рванулось ввысь,
Кипит атом, плавится бетон!
Человек в округе от радиации берегись,
А в центре ЧАЭС рентген миллион!

Плывёт радиационное облако в небе голубом,
Остывая, выпадают радионуклиды и бэры,
Оседают на землю и в организме молодом
Мирному атому нет больше веры!

Чернобыль-это уже каменная глыба
Не даёт легко сердцу дышать!
Чернобыль-это дикий мустанг стал на дыба
Не даёт и трусцой по земле пробежать.

Над Чернобылем саркофаг возводят
Более двадцати долгих лет!
Деньги словно в песок уходят,
А саркофага хорошего как не было, так и нет!



ДРУНИНА ЮЛИЯ

ПОЛЫНЬ

1
Этой темы касаться – словно раны кровавой.
Но молчать не положено мне:
Я о тех, что пока не обласканы славой,
Хоть сражались в библейской войне.

Нет страшней, чем с невидимой смертью бороться,
Заслоняя планету собой…
Пляшут, вырвавшись, атомы – злые уродцы,
Но пожарные приняли бой.

Нет, не всё измеряется лишь орденами,
Хоть, должно быть, отыщут и вас ордена.
Вижу, встав на колено, солдатское знамя
Преклоняет пред вами страна.

Все пред вами в долгу, и до самого гроба…
Выйду в степь, в раскаленную синь –
Я не ведала ране, что словом «чернобыль»
Называли славяне полынь.

2
Этой темы касаться – словно раны кровавой.
Но покоя, смолчав, не найду.
Я о тех, что умчались машинною лавой,
Землякам не сказав про беду.

Я о чёрных, бесшумных, лихих лимузинах,
Что рвались, как безумные, в тыл.
Да, о тех, кто детей беззащитных покинул,
А себя вечным срамом покрыл.

Да, о тех, кто покрыл себя вечным позором,
Их услышать хочу имена.
И ещё я о нечисти – о мародёрах,
Тех, кого проклинает страна.

Тех, кто словно на совести чёрные пятна,
Тех, кто беженцев грабил дома.
Как такое случиться могло? Непонятно!
От подобного сходят с ума…

3
Не важно, кто первый на кнопку нажмёт…
О, бедной планеты обугленный рот!
Кричит: «Что творите вы, люди, со мной?
Поймите, земляне, мы в связке одной!

Нам вместе лететь в термоядерный ад.
Закрою глаза – океаны кипят.
Есть время – пока что! Но время не ждёт…
Сегодня в Припяти тронулся лёд.

Чернобыль, Чернобыль – вселенская боль!
Чернобыль – за души, ослепшие бой:
Неужто меня не прикрыл ты собой,
О пленники горькой юдоли земной.

Мы спаяны вместе, мы в связке одной!
Не важно, кто первый на кнопку нажмёт!»
О, бедной планеты обугленный рот!



И КУДА НАМ ТЕПЕРЬ ДЕВАТЬСЯ…

И куда нам теперь деваться,
Где нам спрятаться, где спастись?
Мы заложники атомных станций,
Рваный рубль стоит наша жизнь.

Для чего, да и с кем нам бороться?
Нету воли, нет веры, нет сил.
Нас бесшумный сапожек горца
Равнодушно к земле придавил…

И поэтому, может статься,
Даже лучше для нас, что мы
Лишь заложники атомных станций,
Дети ядерной Колымы…



ВОЗНЕСЕНСКИЙ АНДРЕЙ

ДУМЫ О ЧЕРНОБЫЛЕ

Человек

Прости мне, человеку, человек, –
история, Россия и Европа,
что сил слепых чудовищная проба
приходится на край мой и мой век.

Прости, что я всего лишь человек.
Надежда, коронованная Нобелем,
Как страшный джинн, рванулась над Чернобылем.
Простите, кто собой закрыл отсек.

Науки ль, человечества ль вина?
Что пробило и что ещё не пробило,
и что предупредило нас в Чернобыле?
А вдруг – неподконтрольная война?

Прощай, надежд великое враньё.
Опомнись, мир, пока ещё не поздно!
О боже! Если я – подобье божье,
Прости, что ты – подобие моё!

Бог - в том, кто в заражённый шёл объект,
Реактор потушил, сжёг кожу и одежду.
Себя не спас. Спас Киев и Одессу.
Он просто поступил, как человек.

Бог – в музыке, написанной к фон Мекк.
Он – вертолётчик, спасший и спасимый,
и доктор Гейл, ровесник Хиросимы,
в Россию прилетевший человек.

Больница

Мы потом разберёмся, кто виноват,
Где познанья отравленный плод?
Вена ближе Карпат. Беда вишней цветёт.
Открывается новый взгляд.

Почему он в палате глядит без сил?
Не за золото, не за чек.
Потому что детишек собой заслонил,
Потому что он – человек.

Когда робот не смог отключить беды,
Он шагнул в заражённый отсек.
Мы остались живы – и я, и ты –
Потому что он – человек.

Неотрывно глядит, как Феофан Грек.
Мы одеты в спецреквизит,
Чтоб его собой не заразить,
Потому что он – человек.

Он глядит на тебя, на меня, на страну.
Врач всю ночь не смежает век,
Костный мозг пересаживает ему,
Потому что он – человек.

Донор тоже не шиз – раздавать свою жизнь.
Жизнь одна – не бездонный парсек.
Почему же он смог дать ему костный мозг?
Потому что он – человек.

Он глядит на восход. Восемь душ его ждёт.
Снится сон – обваловка рек.
Верю, он не умрёт, это он – народ,
потому что он – человек.



НАДСОН АЛЕКСАНДР

ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ ЗОНА

Горькими полынными слезами
Плачет тихо по берёзам вечность,
Этот день для нас в конце апреля
Кара свыше, людям за беспечность.

Это наказание за всесильность
Возомнили мы, что сами Боги,
Поплатились на Земле жестоко,
Что пошли совсем не той дорогой.

Напрочь искалеченные судьбы,
Мёртвые деревни с городами,
Смерть там ходит тихо и незримо
И её мы сотворили сами...

Страшная Чернобыльская Зона -
Проволоки колючей ограждение,
И не на года, не десятилетья,
Это на всю жизнь предупреждение.

Горькою лабораториею судеб
Стала ты для нас уже навечно,
И не заживающею раной,
Боль, которой будет бесконечна.



БОЛЬ ЧЕРНОБЫЛЯ

Раскалённая солнцем дорога
Гул моторов, шуршание шин,
Непривычно пустые сёла
И колонны армейских машин.

Всё как будто бы на учениях
Только очень трудно понять,
Почему командир заставляет
Респираторы всем надевать.

Всё осталось в той жизни мирной
И уже недоступно нам,
Незнакомое слово «Чернобыль»
Разделило жизнь пополам.

И уходит всё дальше в вечность
Этой даты печальной след,
Мы не все вернулись оттуда -
Кто-то выжил, а кто-то нет...

Мы свой долг исполнили честно,
Нас никто не вправе винить,
Боль Чернобыля – в нашем сердце
И её никогда не забыть.



МИТИНСКОЕ КЛАДБИЩЕ

Бетонные плиты с прокладкой свинца -
Могила для вас тяжела,
Но и сейчас смертоносный фон
Излучают ваши тела.

В вахту свою, в ту апрельскую ночь,
Радиации приняв удар,
Вы сделали всё, что только смогли,
На блоке тушивши пожар.

Орден посмертно, могила, цветы,
И как же хотелось жить!
Иначе решила за вас судьба
Не дав ничего завершить.

Бетонные плиты с прокладкой свинца
Глаза с фотографий глядят,
Прекрасные парни огромной страны
На Митинском кладбище спят...



МАЛЫШЕВ ВЛАДИМИР

БАЛЛАДА О ЧЕРНОБЫЛЬСКИХ КРАСКАХ

Чёрное небо отравленной пыли –
Чёрное облако из Чёрной Были.
Светлая Русь, что вчера была Белой,
Сделалась чёрною, как обгорелой.

Сочные краски грядущего лета
Гасли под чёрными бликами света.
Чёрные окна глядели уныло,
Как почерневшее солнце остыло.

Чёрные мысли, круги под глазами,
Чёрными стали, казалось, мы сами.
Чёрное горе заставило капать
Чёрные слёзы на белую скатерть.

Только беда длиться вечно не может:
Бог защитит, упасёт и поможет.
Крестным знамением белого знака
Он разведёт тучи чёрного мрака.

Вся наша жизнь между чёрным и белым
В этой палитре заполнена серым.
Серое к белому будет стремиться,
И белый цвет, всё равно, возродится.



ЗА ПЯТЬ МИНУТ ДО ЧЕРНОБЫЛЯ

За пять минут до Новой Эры,
Когда в дома пришла беда,
Мы были счастливы и смелы,
Как, может раньше, никогда.

За пять минут до Катастрофы
Мы планы строили свои,
За пять минут писали строфы
На крыльях ласковой любви.

За пять минут, еще до взрыва,
Была чарующая ночь,
Еще земля в мольбах не взвыла
Быстрей проснуться и помочь.

За пять минут до той границы,
Где исчезает слово «Честь»,
Носили все пристойно лица,
Пусть даже те, какие есть.

За пять минут до всех лишений,
Волшебный сон по свету плыл,
В котором мир опустошений
Такой реальностью не был.

За пять минут ещё все живы,
Ещё не нужно поминать,
Всех тех, кто правдою служили
И мог бы послужить опять.



ГОРОД НЕЖИВЫХ АТТРАКЦИОНОВ

Город неживых аттракционов,
Город недоласканных детей,
Город не светящихся неонов,
Город недослушанных людей.

Город нераспроданных товаров,
Город не полученных квартир,
Город странных звуков и кошмаров,
Город, обречённый быть один.

Город в аварийном состоянье,
Город в диких зарослях ветвей,
Город неисполненных желаний,
Город преждевременных смертей.

Город за змеящимся забором,
Город, отрешённый от любви,
Город, на потеху мародерам,
Город, облучённый до земли.

Я сейчас хочу спросить за город:
Кто из нас к подобному готов,
Чтоб гулял в пустых квартирах холод
Новых обречённых городов?



ЧЕРНОБЫЛЬСКИМ ВЕРТОЛЁТЧИКАМ

Да, сюда не стоит приближаться:
Кровь в висках сильней винтов стучит.
Горы хоть умеют огрызаться,
А труба предательски молчит.

Здесь под зад не кинешь сковородку,
Даже не поднимется рука.
Ведь рентгены на прямой наводке
Пострашней свинца из ДШК.

По углам рассчитаны маневры,
И любой заход, как в первый раз.
На земле свои оставив нервы,
Мы сейчас покажем мастер – класс.

Тут не встанешь строгой «этажеркой»
Не ударишь беглою волной.
По мешку бросаем в кратер сверху:
Вот такой ведём воздушный бой.

Жизнь одну не отлетаешь дважды:
Есть приказ, и мы с бедой на «Ты».
Всё мы это вынесем, но важно,
Чтобы это вынесли винты.



РОДИНА ПОЗВАЛА

Размышления над книгой Аллы Ярошинской «Чернобыль. Большая ложь».

Сказано немало как всё это было:
Родина позвала – Родина забыла.
Партия, как сила, грифами «секретно»
Свой покой хранила свято, беззаветно.

Доктора – светилы дали заключенье:
Нету директивы, нет и облученья.
Всё у нас нормально, всё вокруг стерильно, -
Сказано формально, да и лживо сильно.

Вот переселенцы: из огня - да в пламя,
А у них – младенцы, А у власти – знамя.
Скомканы да смяты совесть и мундиры:
Беженцам – палаты, господам – квартиры.

Армии – забота: нужно, значит, нужно,
Грязная работа – это наша служба.
Суточные дозы пишут по приказу:
Оставляют «слёзы», чтоб списать не сразу.

Врущая наука не изменит власти -
Вот такая штука, страшная отчасти.
Те, кто заявляли нам авторитетно,
Жаль, не испытали на себе конкретно.

Годы пролетают, как одно мгновенье,
Дети вырастают новым поколеньем.
Им уже не мало – знать, как это было:
Родина позвала – Родина забыла.



ПОЖАРНЫЙ РАСЧЁТ

Пожарный расчет сегодня не в счет:
Впиваясь в отвесные стены,
На крышу выходит пожарный расчет,
Ловя на бушлаты рентгены.

Пожарный расчет сегодня не в счет:
От дыма и пламени тесно,
Расплавленный битум по стенам течет
И всё наперед им известно.

Пожарный расчет сегодня не в счет,
Когда рядом дремлющий город.
Уже начался их последний отсчет,
Хотя еще каждый так молод.

Плечо у плеча, но так горяча
Волна, что внутри выжигает,
И хлещет струя по лицу палача,
Который их всех убивает.

Пожарный расчет сегодня не в счет,
И утренний город проснулся,
Сегодня все сделал пожарный расчет,
Чтоб ядерный змей захлебнулся.



МУХИН И.

МЕРТВЫЙ ГОРОД ПРИПЯТЬ

Ничего руками здесь не троньте,
Всюду зной: снаружи и внутри.
Так он и встает на горизонте,
Мертвый город Фатехпур Сикри…

…Небо в ослепительной полуде,
А под этим небом всё мертво.
Город пуст, но кажется, что люди
Только что оставили его!..

Горе не испить, а – залпом выпить!..
Ничего не троньте здесь рукой:
Мёртвый город над рекою Припять,
Мёртвый город Припять над рекой.

Хоть ещё в рассудке вы сегодня,
Живы даже в нынешнем году,
Ходите как бы по преисподней –
В нам грозящем атомом аду.

Дело не в знамении, не в чуде,
А в ошибке маленькой всего...
Город пуст. На самом деле люди
За три дня оставили его.

Ненадолго, думали, конечно,
Запирая запросто дома...
Да от осознанья, что – навечно! –
Уж тогда сошли бы все с ума.

Ценное небрежно взяли что-то:
Деньги, документы, драгметалл,
Оставляли книги, карты, фото –
Те, где город Припять процветал.

… «На дорожку» молча посидели,
Взяли в путь напиток и еду...
Кто остались живы – поседели,
Приняв так всеобщую беду.

Жизнь хранить от всяких бед учились...
Белой нитью черный фрак пошит!
Приговор ужасный: облучились,
Каждый «мирным» атомом прошит.

Лучше б – жизнь степная, кочевая,
В лица – ветра хмель и солнца медь,
Чем болезнь такая – лучевая,
Медленно-мучительная смерть.

Что скорбеть о книгах, о посуде,
Мебели, о люстрах и коврах –
В жизни больше праздников не будет,
Будет детский беззащитный страх!

Легче развалить всё и засыпать,
Превратив в сегодняшний курган.
…Мёртвый город над рекою Припять,
Твой песок прилип к моим ногам!



ЧЕТВЁРТЫЙ БЛОК

Стих-песня из цикла «Четвёртый блок»

Здесь закаты разгорались ало,
Не сжигая поле, степь и лес.
Будущее вровень с небом встало
С корпусами светлыми АЭС.

Их четыре блока – сильных друга –
Было… Но осталось только три:
Вдруг четвёртый разорвала вьюга
Атомным пожаром изнутри!

Чётвертый блок. Чётвертый блок –
То Человечеству урок,
Но как бы ни был он жесток,
Мы верим в это:

Пойдёт урок тот людям впрок,
Пробьётся сквозь Четвёртый блок
Вновь к счастью маленький росток
Весны и света!

Разбросал взрыв яростный на мили
Смерть, болезни сеющий металл.
Вихрь апрельский, сильный и немилый
По Земле рентгены разметал.

…Гордо он стоял под ярким флагом
И имел здоровый крепкий вид.
А теперь – под чёрным саркофагом –
Как героям памятник, стоит!



СИРОТА ЛЮБОВЬ

ПРИПЯТИ

1
Не искупить и не исправить нам
Ошибок и беды того апреля.
Всю жизнь нести согнувшимся плечам
Прозревшей совести мучительное бремя!
Ведь пересилить, как переселить,
По дому боль, поверьте, невозможно!
Она в сердцах биеньем будет жить,
Прописанная памятью тревожной…
Там, горечью колючей окружен,
Наш город удивленно вопрошает:
За что, за что навек покинут он,
Ведь он нас любит и за все прощает?!

2
Он по ночам, конечно, оживает,
Наш город, опустевший на века.
Там наши сны бредут, как облака,
И лунным светом окна зажигают.
Там неусыпной памятью живут
деревья, помня рук прикосновенья.
Как горько знать им, что своею тенью
От зноя никого не сберегут!
Вот и качают тихо на ветвях
Они ночами наши сны больные…
И звезды рвутся вниз, на мостовые,
Чтоб до утра стоять здесь на часах…
Но минет час. Покинутые снами,
Замрут осиротевшие дома,
И окнами, сошедшими с ума,
В который раз прощаться будут с нами!..

3
Постояв над нашим пепелищем,
Что возьмем с собою в долгий путь?
Тайный страх - остаться всюду лишним?
Смысл потери, обнажившей суть
Странного внезапного безродства,
Безучастья тех к твоей беде,
Кому так же, может быть, придется
Стать никем в один единый день?!.
…Мы обречены отстать от стаи
В самую суровую из зим…
Вы ж летите! Только улетая,
Не забудьте не взлетевший клин!
И в какие б радостные дали
Вас - счастливых птиц - ни занесло,
Пусть вас от беспечности спасает
Наше опаленное крыло!..



АНГЕЛУ ПРИПЯТИ

Из поэмы «Припятская береста»

Прикоснись к израненному сердцу
Города, хранящего тепло
Твоего утраченного детства,
Призрак эха смеха твоего…
Пальцами лучистыми дотронься
Пыльных клавиш городской души,
И она очнется, встрепенется,
Вырвется из призрачной тиши.
Запоет, заплачет, засмеется
Многозвучный городской орган.
В небесах распахнутых зажжется
Неизбывной памяти экран.
Темные глазницы мертвых зданий
Вновь людским наполнятся теплом…
Город затаит на миг дыханье,
Когда ты опустишься в свой дом…
…И опять многоголосье улиц
Зазвучит привычной суетой…
Словно живы все и все вернулись,
Словно он по-прежнему живой…
Прикоснись!
Он ждет касаний легких
Всех, кого в надмирность отнесло…
Милый ангел, ты одна из многих
Столь же чистых ангелов его…



ШОВКОШИТНЫЙ ВЛАДИМИР

РЕКВИЕМ

Как тревожен закат! Как печальна Земля!
На могилах ребят не шумят тополя -
На могилах холодный, суровый гранит,
Справа лес подмосковный уныло стоит.

Это наша беда, а не наша вина.
Нашу боль не залечит и время.
И над Митинским полем кричит тишина:
«Здесь лежит опаленное племя!»

Перед памятью павших, перед совестью нашей,
Перед этой землёй мы честны.
Нам весь век будут сниться
По усталым больницам
В респираторах лица – невесёлые сны!

На могильной плите
Алой кровью - цветок.
Был в сплошной темноте
Враг незрим и жесток.

Две шеренги застыли -
Не движется строй.
Вот такими, как были,
Вы и приняли бой.

Перед памятью павших,
Перед совестью нашей,
Перед этой землёй мы честны.
Нам весь век будут сниться
По усталым больницам
В респираторах лица - невесёлые сны!



ПРИПЯТИ

А город мой – он будет жить!
Он выше домыслов и сплетен,
Он будет строить и любить,
И прорастут цветы сквозь пепел.

О…! Как горели клумбы роз!
Каким цвели надменным жаром!
Но вместо первых тёплых гроз,
Апрель обрушился пожаром.

Прощай! Мне лить печальных слёз
Мужское званье не позволит.
Но ветви умерших берёз
Стучатся в сердце вечной болью.

Приложим, отдадим сполна
Свой долг тебе, земле и людям.
Пусть бездна трудностей без дна,
Но город выстоит, он будет.

И миллионы киловатт
По проводам с надрывным воем
Над всей землёю загудят –
Взамен мы новый блок построим.

И тем, кто свой исполнил долг,
Встал против смерти крепче стали,
Оставив жизнь свою в залог,
Наш город памятником станет.

Прощай, любимы город мой,
Дома в унылом запустенье.
Мы мужество и опыт свой,
Тобой дарённое уменье.



ТЕКСТЫ ИЗВЕСТНЫХ АВТОРОВ

НЕ ГРУСТНАЯ БЫЛЬ

Круговой Александр

Сколько выпито водки, сколько принято рад,
От такой разработки я, конечно, не рад,
Если б не было горя в тот злосчастный апрель,
Загорал бы у моря и ловил бы макрель.

Лепесток – респиратор поглощает всю пыль,
Но не верьте, ребята, в эту грустную быль,
Принесите закуски, принесите стакан,
И в кругу своём узком уничтожьте дурман.

Говорят, что не даром здесь дают молоко,
Мы поём под гитару, как нам здесь не легко.
Лучше б не было водки и того молока,
Без такой разработки жизнь была бы легка.

Но наступит тот вечер или, может быть, день,
Соберём свои вещи – это сделать не лень,
И нальём по последней, за тебя и за всех,
И споём напоследок – это сделать не грех.



ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ ЛИРИЧЕСКАЯ

Школьник К.Д., Шахов В.А.

Реактор вышел из контроля
Всю Зону взрывом разнесло,
Плитой бетонной завалило,
Водой активной залило.

Для ликвидации последствий
Событий припятских лихих
На нашей фирме отобрали
Бригаду физиков шальных.

Их для постоя разместили
В гинекологию загнав,
В простые робы обрядили
На грудь кассеты привязав.

А дальше началась работа…
Развал, машзал и «Рыжий» лес…
Меж труб с дозиметром ныряя,
Метались сталкеры ЧАЭС.

В пролом ползём мы под трубою,
Лицо потеет в «Лепестке»,
И телекамеру толкаем
В свинцовой куче вдалеке.

А рядом комната глухая,
В ней термопары на стене.
Температура тут такая,
Что яйца преют в сапоге…

Активность быстро нарастает…
И пот с лица смывает фон…
А Алексеев всё снимает,
Лишь мат не пишет в микрофон.

Чуть сто – откапывать не станут:
«Активность слишком велика».
В Москву отправят телеграмму:
«Родня, не жди домой сынка».

Труды и пот наш не пропали…
Оценен в БЭРах каждый шаг…
Нам общим памятником станет
Великолепный саркофаг!



ПРЕДНОВОГОДНЯЯ

Завадинский В.
Киевляне-чернобыльцы – москвичам-чернобыльцам

Нету уже «завала» и «развала» нету,
Тихо льёт луна печальный свет
И Дементьев Вовка нам из туалета
Шлёт московский пламенный привет!

Ну спасибо Вовчик за привет, за дружбу,
Не забыть нам славные деньки.
Вспомним блок четвёртый, вспомним нашу службу
И возложим прошлому венки.

Вспомним дли лихие, то, как в буднях аховых
Вкалывали мы, презрев уют.
Всей Москве Дементьевых, Павловых и Шаховых
Киевский каштановый салют!

Нас сдружил Чернобыль и борьба с бедою,
Будем этой памяти верны.
Мы АЭС построим скоро под Москвою,
Вновь наденем белые штаны.

В ночь предновогоднюю многое припомнится,
А на пожеланье нету слов.
И посланье это мне так закончить хочется:
«С Новым годом Вова! Будь здоров!»



ЧЕРНОБЫЛЬ. СЕРДЦЕ ПАМЯТЬЮ ГОРЬКОЮ РАНИМ...

Вивчарик Надежда

Вот уже - много лет,
Как цветущий рассвет,
Загорелся в чернобыльском пекле,
А душа не молчит,
И от боли кричит,
Догорает в обветренном пепле.

Припев:
Ликвидаторы,
Мир пред вами стоял на коленях,
Ликвидаторы,
Не жалели вы жизни своей,
Ликвидаторы,
По крутых вы идёте ступенях,
До сегодняшних, дней.

Вот уже – много лет,
Мирный атомный след,
Ранит горечью судьбы людские,
Под апрельской зарёй,
Освещённой луной,
Умирали совсем молодые.

Припев:

Вот уже – много лет,
Сколько их...с нами нет,
Много дней сердце матери плачет,
Тают грустью глаза,
Покатилась слеза,
Но не мог поступить сын иначе.

Припев:

Вот уже – много лет,
За закатом – рассвет,
На могилы придём и помянем,
Постоим, помолчим,
И поклонимся им,
Сердце памятью горькою раним.

Припев:



ПОХОРОНЫ

Смоленский В. 19.09.1987г.

Вы можете представить «Рыжий» лес?
Нет, не стволы, что бронзой отливают,
Рыжее солнц – хвою, что окрест
Деревья пострадавшие роняют.

Вы видели, как сосны хоронили?
Я видел… Слышал, как они
Бедняги, сострадания просили,
Предчувствуя оставшиеся дни.

Армады механизмов и машин –
Ножи, ковши, лебёдки и лопаты,
И скрежет гусениц, и пыль, и едкий дым…
А в чём же сосны были виноваты?!

Металлу и судьбе сопротивлялись
И, падая, падая на дно траншеи,
Так судорожно за землю цеплялись,
Как матери за умерших детей!

Жестокие чернобыльские были –
Дорога в память нашу навсегда,
Нет, мы тогда не сосны хоронили –
С беспечностью прощались навсегда.

Я – человек, во всём моя вина!
Но страшно мне и жутко примириться
С тем, что молчит больная тишина,
Что музыке былой не возродиться.



ЭКСПЕРИМЕНТЫ ВЕКА

Шульгин А.

Страну всколыхнуло Чернобыля лихо,
И сразу научной мысли венец –
Кворум «бессмертных» собрался тихо,
Решили – бросать в реактор свинец!

Свинец доставляли с Алтая, с Сибири,
Везли самолётами из Италии…
С таким же успехом реактор бомбили бы,
Снарядами и минами рвали.

И винтокрылье пошло каруселище!
Висели над кратером, рискуя сорваться.
Запасы свинца у нас есть ещё?
Оставьте для будущей «дезактивации».

Реактор, смертельный удар принимая,
Швырял в ответ миллионы кюри.
Адов цветущему маю,
Земле и воде приказал: «Умри!»

Нам не хватает йода и стронция!
Нам нужен, как воздух, рутений и цезий.
Встаёт над Чернобылем чёрное солнце
Будущих похоронных процессий.

Сам Александров заявлял всенародно,
Давал гарантии работы безопасной:
«Уран-графитовый с кипящим водным
Можно поставить хоть на площади Красной!»

Не оценил академик момент –
После Чернобыля шутить неуместно.
И площади поставили позорнейший эксперимент –
Над ней на бреющем летала «Сессна».



ЧЕТВЁРТЫЙ БЛОК

Доронин А.

Так вот какой он блок четвёртый,
Одетый ныне в саркофаг.
Его, увидев облик тёмный,
Забыть не сможешь уж никак.

Стоит, на вид, как будто смирный,
Но только он на вид такой.
Продлить он может список длинный
Людей, ушедших в мир иной.

Стоит угрюмо, величаво,
На землю смотри свысока,
Как монумент печальной славы,
Урок народам на века.

И всё притихло, как в испуге,
Не слышно птичьих голосов,
И не видать уже в округе
Стада пасущихся коров.

Есть жизнь вокруг, но жизнь иная,
Не та, что прежде здесь была.
Есть здесь вода, но не живая,
Земля, увы, заражена.

Всему виною блок четвёртый,
Как не печально – это так.
Но долго ль будет глыбой чёрной
Стоять здесь мрачный саркофаг?

И кто ответит, скоро ль будет
Цвести погибшая земля?
Сегодня думают пусть люди
Нужна ли завтра им война.



ГОРОД НА БЕДЕ

Никаноров Дмитрий

Город на беде, город на слезах,
Новый город будущего века,
Как всегда, везде – только на словах
Лозунг «Все – на благо человека»

Помнишь, помнишь просторы Полесья,
Аист о чем-то печально кричит
Заводи, тропки, поля, перелески….
Сладко и тягостно сердце болит

За грибами в лес лучше не ходить
Землянику алую не трогай
Рядом здесь ЧАЭС и нужно как-то жить
Жить и помнить вечно о пороге

Помнишь, помнишь рыбалку на зорьке
Тихо, тревожно клубился туман…
Правда окажется слишком уж горькой –
Счастье, покой, чистота – все обман

Старый срезан грунт, новый завезен –
Город среди цезиевых пятен,
Сотни Хиросим продолжают звон,
И Минздрава лепет непонятен

Помнишь, помнишь саперной лопаткой
С сосен, с сосен срезали кору,
Знаешь, в аптеках бесплатны «облатки»,
Слушай, а мы ведь - заложники, друг…



БЕГИ

Антонов Антон

Мир так прост - человечество спит по ночам,
И луна осыпается звездным дождем,
Солнце волю дает своим жгучим лучам,
Кто мне скажет, зачем и куда мы идем?
Куда? Ведь беда налицо,
И звезда Полынь полыхнула уже.
Стали воды горьки и шипят угольки
На бескрайних просторах великой реки.
Беги!

Видишь брошенный город за ближней рекой?
Это город, поверженный черной звездой,
Это город, отравленный горькой водой,
Это город, охваченный страшной бедой.
Так беги же, беги! Человечество спит,
Но звезда Полынь обожгла его сны,
И мы молимся Богу, которого нет,
И мы с ужасом ждем искупленья вины.
Беги!

Но куда убежишь от родных тополей,
От зеленых лесов да от черных полей
Нету силы сильней притяженья земли,
И убежища беглому нету на ней.
Куда? Ведь убежища нет,
А звезда Полынь догорает в траве,
И мы молимся Богу и верим, что он
Все же есть и придет, и развеет наш сон...


ПОКИНУТЫЙ ДОМ

Литовченко Владимир

Я - дом, я такой - же, как все-
Комфортабельный, многоэтажный.
Жили раньше здесь, как и везде
И в небе змей парил бумажный.

Но вот люди ушли в никуда,
В моих стенах оставив свой быт.
Я фундаментом в землю врос - не беда,
И не беда что я буду забыт!

Я в два года здесь поседел-
Стали белыми стены мои.
Я и толком зажить не успел-
Появились люди – враги.

Люди, что вы! Я так не могу.
Не копайтесь в чреве моем!
Не скверните чужую беду
И не думайте, что вам пройдёт!

И стоял я разбитый и грозный
Арматурой своею грозя.
Кто сейчас во мне будет и после
И в меня войдёт не стуча.

Что осталось в чреве моём
Я теперь никому не отдам!
Для хозяев номер пройдёт,
А для тех, кто со злом - тем беда!

Но однажды пришёл человек,
Я знаком с ним – хозяин он,
А я ждал тебя целый век.
Извини за такой приём.

Я-то думал, что всё пройдёт,
Он же думал, что боль уляжет.
Почему же мне не везёт?
А ему как нести эту тяжесть?

Стой, хозяин, не уходи,
Я фундаментом врос в эту землю,
И стеклянные слёзы мои
С окон сыплются стылым ветром.

Я стою, как и братья – дома,
Я стою, не дыша, сам не свой.
Не стоять мне в других городах-
Мне роднее мой город – герой!


ПАМЯТЬ

Зененков Николай Николаевич

Это было ранним утром
Накануне майских дней:
Вскрыв броню, реактор жуткий
Бросил атом на людей.

Страшный атом разорвал
Старый мир на "до..." и "после..."
И пошел один "зашкал"
По полям, лесам и рощам.

Все вокруг в тот час погасло,
Пожелтел от страха лес,
И графитом, как фугасом,
Разметало все окрест...

Но закрыть больной реактор
Вызвался народ простой,
Поборов и страх, и атом
Заплатив большой ценой...

Покидая дом родимый
С Припятской своей земли,
Уходили на чужбины
Седовласые деды.

В детсаду, домах и школе
Оставалась только пыль...
В семьях поселилось горе.
Страшным словом «Чернобыль»

Все погибло на рассвете,
Позаброшены поля,
Оградив колючим ветром,
Дремлет мертвая земля...

Вспоминая эти дни,
Словно сводки фронтовые,
Знаю я: друзья мои
многие недолюбили.

Двадцать лет рыдают вдовы
По своим родным мужьям,
Двадцать лет из зоны голой
Цезий лупит по костям.

Ликвидаторы страдают,
Борются с своей бедой,
Каждый год они считают,
Кто из них еще живой?...

Двадцать лет зимы и лета
Понабили седины...
Наша память с человеком
Непростой такой судьбы.

На Чернобыльской аллее
К памятнику вновь цветы...
Мы о прошлом не жалеем
Главное, чтоб помнил ты:

Здесь - достойные сыны,
Подвиг их - другим наука
Той невидимой войны -
Пусть земля им будет пухом!


БЕССОНИЦА

Кучеров Александр Андреевич

Ночами все чаще почему-то не спится,
Сердце все чаще сжимает боль.
Раньше вспоминалась застава, Уссури, граница...
Теперь Чернобыль, как бой...

20-лет одним днем пролетело,
А ведь были счастливы года –
Мы молоды были и рады что живы,
И над землей прекратилась беда.

Чернобыль - это война,
Тревожный набата звон,
И в сердце навечно слова:
- Лейтенант, здесь увеличен фон...

Сейчас нас немного осталось
С каждым днем уходят друзья...
Конечно, нам горькая доля досталась,
Но по-другому в зоне было нельзя.

Теперь мне ночами все чаще не спится,
Сердце все чаще сжимает боль:
Альфа-ли, бэта-ли, гамма-частицы...-
Сегодня мой непокой...



РЕКВИЕМ

Лобанов Валентин Владимирович

Когда уходят близкие от нас,
То очень тяжело мириться с этим.
Мы, с болью, размышляем каждый раз
О злой несправедливости на свете...

Но почему, скажите, почему,
Так бестолково этот мир устроен ?
И не понять ни сердцу, ни уму,
Что с нами сделал вспыхнувший Чернобыль.

Не снимут боль ни мрамор, ни гранит,
И никакие в мире обелиски...
Так пусть навечно память сохранит
Нам образы ушедших наших близких.



НЕУГАСИМОЙ ВЕЧНОСТИ ОГОНЬ

Пейсахович Юрий Иосифович

Я знаю сам, чего я в жизни стою,
Душевных сил источник не иссяк,
Моя, казалось, частная история,
Поверкой оказалась не пустяк.

Учился, может быть, не так, как все,
Был при погонах три десятилетия,
Чтоб не казаться - быть на высоте -
Чернобыля хватило лихолетья...

К тому ж, мои стихи - не то сказал,
Не так сложились строчки, где списали?
Святого нет, и в спину наповал...
Здесь не упустят и простят едва ли.

А я любил...И больно мне до слез:
Друзей моих осталась половина...
От юношеских романтичных грез
До седины глубокой путь мой длинный.

От маминого брата имя взяв,
Через отца, солдата - ветерана,
Воистину, что, жизнью смерть поправ,
Я их в себе ношу сегодня раны.

И перемножив этакую боль
В год юбилея праздника Победы
На радионуклиды, вдруг, изволь:
Мне две поэмы захотелось сделать

Как память всем, кто мертвый и живой,
Не предал дела и души не продал,
Я шел с отцом дорогой фронтовой
И через сердце пропустил Чернобыль.

О, сколько ж это выстрадано мной,
Где от контрастов кровь застыла в жилах!
Я, опаленный ядерной войной,
Во имя веры был обязан выжить.

И вот уже пульсирует в крови
Моя любовь, спасенная, как чудо...
И, что ты там теперь ни говори,
Я завещаю эти строки людям.

И мне "спасибо" скажет ветеран,
И будущий потомок, прочитав их,
Солдаты умирают не от ран -
От пустоты душевной и утраты...

А наша память тем и хороша,
Что среди ада что-то там забрезжило,
И встрепенулась чуткая душа
К щемящему, и хрупкому, и нежному.

Неугасимой вечности огонь,
И мы цветы несем до монументов...
Великий День победы, праздник мой,
Салют тебе моих аплодисментов!



ЧЕРНОБЫЛЬ – 86

Елисеев Александр, Ленинградская область, г.Сосновый Бор

Взрыв на Чернобыльской атомной станции…
Столб огня озарил поднебесье,
В доли секунды цепная реакция
Нарушила атомное равновесие.

Вышедший атом из-под контроля
Непредсказуем, смертельно опасен.
Долго не даст еще людям покоя
И превратит всю округу в заказник.

Зону Чернобыля, Припяти зону
Дождь оросит зараженными каплями,
Люди бросали годами нажитое
И уезжали, терялись и плакали.

Плакали дети, хмурились взрослые,
Судьбы ломались, как спички сухие.
Все, что имели, в прошлое бросили
И разбрелись по просторам России.

Черным пятном на Украинской карте
Расползся, улегся атомный след,
Атом Чернобыля мерно считает
Полураспад своих ядерных лет.



МЫ – ТЕ, КТО ЧЕРНОБЫЛЬ ПРОШЕЛ

Беляев Сергей, Тамбов, 1995г.

Мы – те, кто Чернобыль прошел…
Мы – пыль на ресницах у вечности.
С надломленной болью душой.
Жестокой судьбою отмечены
Мы - те, кто Чернобыль прошёл.

Коварство и подлость изведали,
Познали предательства шок,
Забыты, обмануты, преданы
Мы - те, кто Чернобыль прошёл.

Нам чаша страданий отмерена,
Всевышним исход предрешён:
Уходим, сгорая безвременно,
Мы - те, кто Чернобыль прошёл.

Уходим без трёпа о доблести,
Но знаем одно хорошо:
Чисты перед Богом и Совестью
Мы - те, кто Чернобыль прошёл.



МЫ ДУМАЛИ, ЧТО РОДИНА ЗА НАМИ

Захаров Алексей, Сафоново, 1992г.

Мы честно нашей Родине служили,
Защитники Планеты и страны.
Назло смертям болезни пережили –
Награды необъявленной войны.

Мы думали, что Родина за нами,
Гордились блеском золотых погон.
Измерили литыми сапогами
Чернобыльский смертельный полигон.

Прошли года. Растёт в душе усталость,
Болеем часто, думая порой,
Что доля нам не лучшая досталась
И предстоит за жизнь смертельный бой!

Нам будущее вряд ли станет раем,
Когда распята целая страна.
Когда в стране слепое безразличье,
Закон глухой – политиков игра.

Когда б сегодня где-нибудь рвануло
И военком под дулом приказал,
Я лучше выбрал вороное дуло,
Но никогда б защитником не стал.

А наших дней суровое отличье –
О смерти думать в сорок: - Нам пора!..



ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ РЕКВИЕМ

Горелик Виталий, Красноярск, 1991г.

Очень короткой быть может на свете
Жизнь на планете земной.
Краткий некролог читаю в газете:
Умер чернобылец - очередной...

Смерть от инфаркта, инсульта, от рака -
Горькая участь для многих из нас.
Будет женой и детьми он оплакан
В тяжелый прощания час...

Нет, не держал он в руках автомата,
На амбразуру с гранатой не лез.
В трудное время военкоматом
Друг был направлен служить на ЧАЭС.

Встав на пути разрушительной силы
Живым и бесстрашным щитом,
Он в жертву принес себя
Родине милой, она же забыла о нем...

Забыла обо всех, кто был в атомной Зоне
В составе бригад и полков,
3абыла о принятом ею законе
В защиту сирот, инвалидов и вдов...

Без зла и обиды расстался он с миром.
Ушел, не кляня человеческий род,
Ушел, не дождавшись приличной квартиры
И прочих законом обещанных льгот.

Станет последней и первой наградой
За жизненный путь его, полный мытарств,
Крест над могилой, стальная ограда
И вечный покой без врачей и лекарств...


ЭХО САРКОФАГА

Корасев Олег, Ленинградская область, г.Сосновый Бор

Был город Чернобыль. И Припять была,
Ключом била жизнь от зари до заката,
Ночная беда жизни нить порвала
И горем пошла по квартирам и хатам.

А там ей – гуляй, куда хочешь иди,
Но встал саркофаг у нее на пути,
Реактор накрыв монолитной плитой,
Европа вздохнула – ну, вроде покой.

Покой – то покоем, но сам посуди:
Мы можем без страха в ту зону войти,
Где смертью уже не реактор грозит –
Земля и округа угрозой звенит.

Реактор сегодня не враг для людей,
Он заперт надежно на тысячи дней.
Уж нет с ним войны, «мирный» атом зарыт.
Но в сердце для многих он болью свербит.

Обидой свербит за бездушье властей,
Обидой свербит за решенье судей,
За годы, что бьемся за право закона,
Чтоб выйти скорей с правового загона.

А время летит, четверть века минуло,
Уж кто-то «ушел», а другие махнули
На быт, на здоровье, на власть, на себя…
Что делать? У каждого воля своя.

Не может судьбу выбирать человек,
Судьба – воля божья! Так было вовек.
Помянем ушедших минутой молчанья
И скажем себе: не дойдем до отчаянья.


БРАТСТВО САРКОФАГА

Тарасов Олег, 30.11.2011г.

Судьба страны разорвана была напополам
Взметнувшейся над Припятью бедою.
И на живую землю черной былью смерть легла
Сухой радиоактивной полосою… (2 раза)

Горел бетон. Дымилась сталь. На бой с бедой пошла
Простая всенародная Отвага,
Чтоб защитила землю от невиданного зла
Невиданная прочность Саркофага. (2 раза)

Поток лучей смертельных бил нещадно в мир живой
Из жерла развороченного блока.
В пространстве смерти труд людей кипел, как жаркий бой.
Была победа призрачно далекой… (2 раза)

А метроном безжалостно отсчитывал часы.
Кромсали судьбы жесткие рентгены.
Там не было укрытий и нейтральной полосы.
Там мужеством армировали стены. (2 раза)

Там, закаляя совесть, шли в атаку Честь и Долг.
Там Братство душ прочнее стало стали…
Там отступали только под ударом страшных доз.
Но, отступая, бой не прекращали… (2 раза)

И Саркофаг воздвигли бредням вражеским назло
Как Мавзолей – печальный и суровый.
Он защитил от гибели вселенской Добро.
Он подарил Надежду жизни новой… (2 раза)

Мы не забудем всех ребят, кого нельзя забыть.
Кто под гранитом спит, укрытый флагом…
Мы победили смерть и, значит, будем вечно жить!
И будет вечным Братство Саркофага. (2 раза)


ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ БАЛЛАДА

Ошанин Лев

Ты вырвалась из сердца поневоле,
По требованию совести людской,
Баллада смерти и баллада боли,
Баллада чистой верности мужской.

Когда бедой чернобыльской пахнуло,
Когда упал наладчик неживым,
Был первым здесь начальник караула,
Владимир Правик с воинством своим.

Гляжу в его лицо – вот-вот расправит
Он эту складку меж густых бровей.
Завидный хлопец он, Володя Правик,
Из тех, чье сердце – гордость матерей.

…Сбить надо пламя! Срезать пламя надо,
А то оно собьет – слепое – с ног.
И вот уже взлетел и встал с ним рядом,
Как стриж весенний, Виктор Кибенок.

Еще ладони Вити не отвыкли
От пахнущего зеленью руля.
Он только что летел на мотоцикле,
Кипеньем белым пенилась земля.

И Танино лицо в венке из вишен…
А здесь, за столько метров от земли,
Под ними огненно вздымалась крыша.
Погибели не видя и не слыша, они вершили просто, что могли.

Как удивителен мужской характер,
Когда он достигает высоты,
Когда разверзся атомный реактор
И справиться с несчастием должен ты.

Что будет дальше – понимали оба,
Но был другой реактор недалек,
Им просто очень надо было, чтобы
Не дать огню пройти в соседний блок!

И пламя сбили! Но из-под прищура
Увидел Виктор, задыхаясь сам,
Как, вдруг присев, провел сержант Тишура
Рукою по горящим волосам.

А у Володи пламя полушалка
Танцует, плещет в суженных зрачках…
Наталка, двухнедельная Наталка,
Такая долгожданная Наталка на вытянутых Надиных руках…

Со всем, что было бесконечно милым,
Теперь навеки оборвалась нить.
Спасти реактор было не по силам,
Они имели право отступить.

Мы в памяти панфиловцев проносим,
Но снова, хоть для всех войне отбой,
Их, самых первых, тоже двадцать восемь,
Тех, без раздумья кинувшихся в бой.

И если бы глухой ночной порою
Те парни долг не выполнили свой,
Все было бы непоправимей втрое,
И ты, быть может, был бы неживой.

Их смерть была ступенями победы –
Там, на вершине, светятся они.
И тысячи других рванули следом,
Чтобы вернуть земле живые дни.

Могло б не быть событий этой ночи,
А сколько жизней отдано и сил
За то, что кто-то где-то был неточен,
За то, что кто-то в чем-то поспешил.

Чернобыль – только маленькая веха
Растущей человеческой беды.
Чернобыль – эхо ядерного века,
И может быть, грядущего следы.

Негромкий выброс, а беда какая…
А что, как бомба с пасмурных высот,
Страстям бесчеловечным потакая,
В небытие полмира унесет?..

Не ожидая пышных фолиантов,
Цветы вплетает Родина в венок
Вам, мальчики, герои-лейтенанты,
Владимир Правик, Виктор Кибенок.

Героям прошлых вёсен нет забвения.
Все мелкое и злое отстраня,
Тревожные сближая поколенья,
Вновь молодость на линии огня.



ЧЕРНОБЫЛЯ ПОЛЫННАЯ ЗВЕЗДА

Гамолин Владимир

1
Чернобыля полынная звезда,
Пророчеств древних отголосок вещий,
Зажглась в ночи, как страшная беда,
И над землей поднесь горит зловеще.
На три народа братских неспроста,
Чтоб испытать, насколько в горе стойки,
Ниспослана, как кара, скверна та
В преддверии кошмара перестройки.

2
Когда такое всюду началось
(То не увидят и во сне потомки!):
Корежась, вздыбились страны обломки.
Вся выплеснулась муть. Разор, развал.
Отчизны нет. Таможни и заборы.
Святого нет. И всюду правят бал
Предателей и проходимцев своры.

3
Чернобыля зловещая звезда,
Незримая, как рок, горит над нами.
В тревоге и печали города,
И цепенеет страх над деревнями.
Опять в душе с отлетом птичьих стай,
Как никогда, тоскливо и тревожно.
Но можно ль всем покинуть отчий край,
А не покинув - как здесь выжить можно?

4
Гриб не сорви и ягоды не тронь,
Не смей взять в рот ни яблока, ни вишни.
К плодам напрасно тянется ладонь –
Запрет на всем: опасно! О, Всевышний!
Не ты ль создал лучший из миров
И жизнь вдохнул в земную твердь и воды?
Здесь человек жил испокон веков
В согласии, в доверии с природой.

5
Мир так прекрасен! Травы и цветы,
Ручья журчанье, запах земляники.
Опасно созерцанье красоты,
И меркнет радость, гаснут жизни лики.
Земля и воздух зло в себе таят.
Плоды, и злаки, и цветы, и травы –
Всё смерть несёт, всё источает яд,
Дыхание губительной отравы.

6
Владычествует страшная беда
Над водной зыбью и земною твердью.
Чернобыля полынная звезда
Всё отравила, пронизала смертью.
Россия, Родина! За что, за что
Тебе еще и это испытанье?
Славяне милые, вы, как никто,
Обречены судьбою на страданье.

7
Не нам ли уготованы пути:
В горниле тяжких бедствий закалиться.
И Божий мир от гибели спасти –
Звездой надежды, веры возродиться?
Взойдёт над миром русская звезда,
Духовной мощью дали озаряя;
Лучами братства и добра всегда
Светить ей всем землянам, не сгорая.


ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ ДОРОГОЙ

Вышеславский Леонид

Я вновь иду чернобыльской дорогою
Кто мог из нас забыться тишиной,
Кому тревогой сердце не коробило,
Когда холодный ветер в час ночной
Повеял черной былью из Чернобыля?!

В ту ночь каштанов киевских ряды,
Едва в листве свои соцветья выпятив,
Под налетевшим облаком беды
Задумались о городке на Припяти.

Не знал такого Киев никогда,
Отмеченный в веках рубцами датами.
Негаданная вырвалась беда,
Таинственно скопившаяся в атоме.

Изведавшие в жизни столько мук,
Мы двинулись, смиряя боль щемящую,
На силу ту, что вырвалась из рук,
Чтоб в руки взять ее по-настоящему.

Родные современники мои,
В геройстве вы остались неизменными,
Какой огонь пришлось вам в эти дни
Тушить под смертоносными рентгенами!

Сейчас я снова слышу пенье трав,
Идя с людьми чернобыльской дорогою.
Земля в себя приходит, смерть поправ.
Земля полна раздумьем и тревогою.

Мне хочется припасть к ее груди,
Увидеть свет над припятьскою пущею
И верить в то, что мирными людьми
Осуществится мирное грядущее.




ДВАДЦАТЬ ШЕСТОГО АПРЕЛЯ

Денисов Н.

До двадцать шестого апреля
Молчал колокольный набат.
Был звон весенней капели,
Радостно цвёл юный сад.

Природа вокруг оживала,
Старалась всем угодить,
Земля полной грудью дышала,
Готовая жито растить.

Любуясь на эти красоты
Народ строил планы свои,
У каждого были заботы,
У каждого были мечты.

Ничто никого не пугало,
Кто жил на той райской земле,
Там муза о счастье звучала,
Прекрасно жилось детворе...

Но атомный взрыв в прах развеял
Надежды, мечты и муз,
И с двадцать шестого апреля
На сердце лёг тяжкий груз.



ПОЖАРНЫХ ОТРЯД

Согрин Юрий

Стоят монолитом надгробия в ряд.
Лежит под гранитом пожарных отряд.
Ушедшие в вечность, в небесную высь,
За чью-то беспечность отдавшие жизнь.

Они на реактор смотрели в упор
И трусости фактор для них не в укор.
Расплавленный битум струил из-под ног,
Из крыши разбитой встал атомный смог.

Шли парни лихие держась за рукав,
На бой со стихией все силы собрав.
Совсем обессилели, лица белы,
В последнем усилии сжали стволы.

Они на переднем краю бой вели,
Чтоб в схватке последней отдать, что могли.
Не ведая страха, не чувствуя боль,
Планету от краха прикрыли собой…

На Митинском тихо, надгробия в ряд.
На памятных плитах гвоздики горят.
Деревья уныло листвой шелестят.
Здесь, в этих могилах пожарные спят.



ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ БАЛЛАДА

Гудков Владимир

В квартире тихо тикают часы,
В духовке сковородка с пирогом.
Мурлычет что-то кот в свои усы.
Рассвет вступает в силу за окном.

Ждет сына мать, прикрыв глаза рукой,
Ждет сына мать с дежурства за рекой.
Всегда он возвращался точно в срок,
Ну, а сегодня он прийти не смог.

Черная туча закрыла волной
Город над Припятью, точно стеной.
Там в огнедышащей, жаркой войне,
Бьются мальчишки за жизнь на земле.

И в небе страшной бури ураган,
И на земле горящий океан.
Блок станции пылает, как свеча,
И журавли отчаянно кричат.

Не жди, ты сына, мать, он не придет,
Прервал огонь его большой полет.
Он от беды всю землю защищал,
Он жизнь свою за жизнь людей отдал.

Черная туча закрыла волной
Город над Припятью, словно стеной.
Там в огнедышащей, жаркой войне,
Бьются за счастье и жизнь на земле.



МОЙ ГОСТЬ – ЧЕРНОБЫЛЬ

Евтушенко Евгений

В дверь позвонили. Я в дверной глазок
Взглянул и обмер - под ушанкой лисьей
Не то что вовсе не было лица,
Как в книге о маньяке-невидимке,
А было кем-то соткано оно
Из черного клубящегося дыма
и шевелилось, становясь легко
Совсем другими лицами, но только
Глаза на этом дыме не менялись,
Как в шарики сгущенный тот же дым.

Я притворился, будто нет меня,
Закрыл глазок, дыша совсем неслышно,
И отошел на цыпочках от двери.
Но в скважину замочную, змеясь,
стал дым вползать и сделался фигурой
В пальто, надетом на пузатый дым,
И в черной шляпе над лицом из дыма
И с пальцами из дыма, но, однако,
С кольцом неоспоримо обручальным,
Что подтверждало - этот дым женат.

Пробормотал я, кашляя: «Вы кто?»
Пришлец приподнял шляпу: «Я - Чернобыль».
«Позвольте, но ведь вы не человек.
Вы - атомный распад, вы - катастрофа», -
Невольно ежась, я пробормотал.
Сказал Чернобыль с чувством превосходства:
«Все катастрофы спрятаны внутри
нас всех. Символизируют их люди,
и прозвище Пуанкаре-Война
еще во время первой мировой
недаром дали толстяку-французу.

Кто, скажем, Холокост? Конечно Гитлер...
А Сталин кто? Архипелаг ГУЛАГ...»
«А кто же вы, Чернобыль? Чье лицо
подходит к вам?» «Да нет, не Горбачева,
хотя при нем произошел тот взрыв,
и в умолчанье был он виноват...
Мое лицо - не лица, а безликость.
Припомните, как было все тогда,
Как власть лгала трусливо киевлянам,
Скрывая катастрофу, как секрет,
А заодно глотая катастрофу,
И шли, как дети с красными флажками,
Сограждане, отравленные мной.

И вновь у вас Чернобыль был недавно,
Когда на дне подлодка задыхалась,
И путалось начальство в объясненьях,
И реквиемом пошлым стала ложь.
Кто я, Чернобыль? Страх животный правды.
Пока бессмертен он, бессмертен я».
«Но вас же закрывают! - я воскликнул. -
Неужто не поможет саркофаг?»
«Он разве сделал Сталина слабее? –
Чернобыль усмехнулся надо мной. -
Не догадались - почему я к вам
Ввалился в щели нежеланным гостем?
Вы - слышал - что-то вякнули про гимн
по сталинскому старому рецепту.

Напрасно вы, голубчик, заявили
о полном ностальгии милом гимне,
что вы при нем не будете вставать...
Представьте, все встают, а вы сидите...
Вам сразу крикнут «Антипатриот!»
Всем вам, так устаревшим демократам,
советует вставать советский атом...»
И то ли человек, а то ли зверь,
исчез мой гость нежданный полуночный,
и долго я, уставившись на дверь,
ждал дыма черного из скважины замочной...



ЧЁРНЫЙ АИСТ

Кузнецов Руслан

Чёрный аист над реактором,
Чёрный аист в небесах.
Светит солнышко над Припятью,
Только слёзы на глазах.

Мёртвый город – страшным призраком:
Не изменишь ничего.
Дикий вал стихии бешеной
Навсегда накрыл его.

Только ветер вдоль по улицам
Да раскрытых окон стон.
И плывёт над Беларусью
Колокольный вещий звон.

День апрельский в память врезался
Чёрной, страшною бедой.
Зона горя, отчуждения.
Сколько боли… Боже мой!

Чёрный аист над пожарищем,
Чёрный аист в небесах.
Только пыль седая стелется,
Только слёзы на глазах.



РЕКВИЕМ

Лаухтин Владимир

Звучит над миром колокол беды,
Тревожа память, поминая горе,
Жесток и страшен лик седой войны,
Как в шторм разбушевавшееся море.

Япония скорбит уж много лет,
Известны Хиросима, Нагасаки,
Но не наложен на трагедии запрет,
Стоят повсюду ядерные плахи.

Не хочет человечество понять,
Что жизнь на свете самое святое,
Ее мгновенно можно оборвать
В горниле взрыва или гуще боя.

Всех жертв и испытаний нам не счесть,
Но целы арсеналы, полигоны,
Чернобыля убийственная весть
Предупрежденье поколеньям новым.

Тысячелетье начало отсчет,
Век двадцать первый по земле шагает,
Пусть его детям больше повезет
И солнца луч их каждый день встречает.

Звучит над миром колокол беды,
Тревожа память, поминая горе,
Жесток и страшен лик седой войны,
Как в шторм разбушевавшееся море.



КОСМЕТОЛОГИ ЗЕМЛИ

Богатиков Юрий
Ленкомната Донецкого полка ГО Киевского ВО, 1986г.

Мы с вами косметологи,
Срезаем до нуля,
Незримый шрам Чернобыля,
С твоей щеки Земля.

Чтоб наши дети верили,
Чтоб верил ты и я,
Что станет вновь цветущею
Полесская земля.

Пройдут года, и снова
Здесь встанут города,
Но боль твою Чернобыль
Мы не забудем никогда.

ТЕКСТЫ НЕИЗВЕСТНЫХ АВТОРОВ

ПРИПЯТЬ

Припять родная, милый наш город.
Строек высоты, мощность турбин,
Речки прохлада, стайки сосёнок,
Свечи каштанов, гроздья рябин.

Ты, как сестра мне объятья раскрыла,
Тёплым приветом светили огни.
Двух сыновей я тебе подарила,
Парнями в Припяти стали они.

Нынче тебя знает каждый прохожий –
Общее горе общей судьбы.
Ты для меня стала вдвое дороже
После случившейся грозной беды.

Мы возвратимся, пустим турбины,
Силу былую вольём в провода,
Розами алыми город обнимем,
Чтоб не расстаться уже никогда.

Трудности мы на лопатки уложим.
Жить тебе Припять в счастливой судьбе.
А молодёжь пригласим чуть попозже,
Пусть припятчан они дарят тебе.



АВАРИЯ

В ту ночь оператор рыбёшку ловил.
Вдруг огненный смерч тишину разбудил.
Не скоро там сосны ещё подрастут.

Припев:
А город подумал,
А город подумал,
А город подумал,
Ученья идут.

Салютом смертельным пальнул до небес
Четвёртый реактор любимой АЭС.
Не скоро детишки у нас подрастут.

Припев тот же:

Разбросаны ТВЭЛы , дымится графит.
Как факел огромный реактор горит,
Уж первыми пали СИУР  и СИУТ .

Припев тот же:

В машзале лежат посреди тишины
Обычные парни великой страны.
Светло и торжественно смотрит на них

Припев:
Над Припятью небо,
Лучистое небо,
Смертельное небо
Пока на двоих.

Пожарников смелых сомкнулись ряды
Не зная всей меры той грозной беды.
Герои погибнут, герои умрут,

Припев тот же:

Чтоб вырвать из смерти помчались в огонь
Водитель Гумаров и врач Белоконь.
Их тоже спецрейсом в Москву отвезут,

Припев тот же:



ПРОЩАЙ, ЧЕРНОБЫЛЬ

Судьба военная – не мама,
Бросает вдоль и поперёк.
Случилась коль такая драма,
Наш путь к Чернобылю пролёг.

Чернобыль – городишко тихий,
Потряс собою шар земной,
Принёс стране немало лиха,
Не обойдя нас стороной.

Мы, в ходе краткого полёта,
Округу стали озирать,
А, выходя из вертолёта,
Старались даже не дышать.

И с подозрением глядели
На каждый камень, каждый куст.
Чернобыль, словно в теле чёрном,
Был мрачен, тих, зловещ и пуст.

Лишь только мокрая дорога
Вдаль лентой чёрною легла,
С ветвей обильных яблок много
В свои обочины взяла.

Закрыты ставни, окна слепы,
С весны свет жизни в них потух.
Не в силах сон сорвать нелепый
Забытый, брошенный петух.

Здесь нет суббот и воскресений,
Нет здесь свободных вечеров.
В цепи единой мы здесь звенья.
Побольше дел, поменьше слов.

Здесь все в пути и все в дороге,
Не избегают мрачных мест,
Уж протоптали наши ноги тропинки,
Тропинки прямо на ЧАЭС.

Незримый стронций мы глотали
Среди чернобыльской земли,
В себя рентгены набирали,
На что мы шли – к тому пришли.

И вот приходит час расчётов
И суетливой беготни.
Нам всем домой скорей охота.
Взгрустнув, мы вспомним эти дни.

В прямом и переносном смысле
Чернобыль крепко в нас вошёл,
Но мы не ныли и не кисли,
Здесь каждый сам себя нашёл.

Прощай Чернобыль «Лучезарный»,
Прощай четвёртый чёртов блок,
Прощай наш краткий труд ударный,
Трудились каждый, кто как мог.



ТРАУРНАЯ ЛЕНТА

Весна вставала на крыло,
Наряд готовила венчальный
Для жизни бурной, беспечальной
Взывала к небесам светло.

Стрелой неслась навстречу лету,
Но поседела в ночь одну,
И скорбно траурную ленту
Вплела на белую фату.

Простилась с теми, кто с бедою
На узкой встретился тропе,
Невеста юная вдовою
Вдруг стала по своей судьбе.

Глазами ясными, как небо
Бесстрашно глянула в глаза,
И на худые всходы хлеба
Не пала чистая слеза.

Застыли в нежном сердце слёзы,
В потоке напряжённых дней,
И клокотали тупо грозы
Без светлых проливных дождей.

Но люди строили плотину,
Из нерушимых крепких плеч
Собой остановив лавину
От горя землю уберечь.

Тягучей материнской болью
Из сердца плачущей земли…
Над затаившейся бедою
В высоком небе журавли
Летят к своим родным болотам
По зову инстинктивных сил.

А здесь внизу кипит работа,
И вместе все, и всяк один
На этом ратном поле воин
И для сомненья нет причин.
Здесь даже юноша достоин
Встать в строй отважных, в строй мужчин…


ЧЁРНАЯ СЕДИНА

По нашей жизни торным шляхом
Пролёг апрельский чёрный дым,
Весна, отравленная страхом
И май, родившийся седым.
Та ночь, расколотая взрывом
На «До» и «После» навсегда
Здоровым, любящим, счастливым
Нам слово горькое «Беда»
На сердце выкололо прочно
Десятки тягостных невзгод,
Закольцевала в круг порочный,
Втолкнула в жуткий хоровод
Утрат, поступков, слов, событий
Не сотни – тысячи людей.

И славное, среди открытий,
И светлая, среди идей
Подверглись травле и нападкам
И изнутри и со сторон.
Поднадоевший всем порядком
Европы оголтелый стон
Волной эфира режет уши:
«Ах, апокалипсис – Чернобыль,
Ах, надо запретить АЭС.»
Но ведь небезызвестный Нобель
Не зря короновал прогресс.
И ну вас всех, не плюйте в души
Тем, кто, прикрывшись «Лепестком»,
Без громких слов и малодушья
Шагал к реактору в пролом,
Собою Землю закрывая.

Эй, обыватель, поклонись
Им до земли, у них такая,
Как у тебя почти что жизнь –
Короткая и дорогая,
Но жизнь, исполненная смысла.
А ты в вокзалах, возле касс,
Когда мы выезжаем с Мыса,
Отборной бранью кроешь нас.
И дёру дав от военкома
Об этом с гордостью кричишь.
Мы там, а ты, укрывшись дома
И вместе с совесть храпишь.
Да чёрт с тобой, спокойной ночи,
Ведь и других мильоны есть.
Хороших несравненно больше
И потому мы нынче здесь.

Та ночь прошла водоразделом
По нашей жизни и судьбе.
Кто долг оплачивает делом,
Кто ищет выгоды себе.
Дерьмо всплывает на поверхность.
О, свежий ветер перемен,
Подуй на наших дел безбрежность
И скверну смой с бетонных стен,
Политых благородной кровью
Друзей, товарищей моих.
Пусть жертва их, стучится болью
В сердцах, оставшихся в живых,
А мы рвачей и бюрократов
Не вправе допускать туда,
Где страшной, хоть и мирный, атом
Посредством жизней и труда,
В железо и бетон закован,
Как распоясавшийся враг.

Пусть станет долг для всех законом,
А знаменитый саркофаг
Пусть уникальным будет вечно,
Одним на всей большой Земле.
Недопустима здесь беспечность,
Не то заблудится во мгле
Земля слепая во Вселенной
Средь звёзд свой не отыщет путь.
Планета наша, будь нетленной,
И только мирным атом будь.

… По нашей жизни торным шляхом
Пролёг апрельский чёрный дым,
Весна, отравленная страхом,
И май, родившийся седым.



ГРУЗИН В КИЕВЕ

33 рентгена, 33 рентгена,
Я стою у взлётной полосы,
Мне уже сегодня море по колено,
Я достал свинцовые трусы.

Припев:
Два билета только, два билета только,
Ты любую цену назови.
Для кого-то просто выброс изотопов,
Для меня же проводы любви.

Очень много йода, очень много йода,
Я стою, стараюсь не дышать –
Это просто счастье – лётная погода,
А не то б бегом пришлось бежать.

Припев:
Бросил Киев, рынок, бросил мандарины,
Ну кому ж теперь они нужны?
Деньги – это деньги, если ты мужчина,
А не просто кепка и штаны.

Вот уже посадка, вот уже посадка,
И дрожит на старте самолёт,
Наше расставанье протекает жарко,
Вряд ли я вернусь и через год.

Припев:
Вот уже я дома, вот уже я дома,
Всё равно мне в жизни не везёт.
Не успел отъехать от аэродрома,
Узнаю, Что Грузию трясёт.



НЕ «КОМАРОВО»

Не на месяц до второго,
И, увы, не в Комарово,
Не бродить у скал прибрежных,
А у припятских чудес,
Нас со всей страны собрали,
От семей поотрывали
На экскурсию в Чернобыль
И, конечно, в «Рыжий» лес.

Припев:
Не на месяц до второго,
И, увы, не в Комарово,
На экскурсию в Чернобыль
И, конечно, в «Рыжий» лес.

Вся Европа кроет матом
Наш спокойный мирный атом –
Расщепился, раздробился
И со станции сбежал.
Жизнь испортил взрыв от блока,
Но поверьте, что до срока
Блок четвёртый похороним,
А не то нам грош цена.

Припев:
Не на месяц до второго,
И, увы, не в Комарово,
Блок четвёртый похороним,
А не то нам грош цена.

Такой маленький, зараза,
Хоть смотри в четыре глаза,
Не старайся – не увидишь,
Ну а что он натворил:
Порешил леса и поле,
Вся страна хлебнула горя,
Сколько он попортил крови,
Сколько жизней загубил.

Припев:
Не на месяц до второго,
И, увы, не в Комарово,
Сколько он попортил крови,
Сколько жизней загубил.

Победить его должны мы
Пока кровь течёт по жилам,
Пока дух врачебный крепок –
Это всё не бред, а боль.
И когда-то своим детям
На вопросы все ответим.
Я хочу, чтоб не узнали
Люди новый Чернобыль.

Припев
Не на месяц до второго,
И, увы, не в Комарово,
Я хочу, чтоб не узнали
Люди новый Чернобыль.


К ОТВЕТУ ПОДЛЕЦОВ

Кто диссертации строчил
И этот город погубил?
Кто разогнал всех жителей по свету?
Весь игнорируя народ,
Оставил тысячи сирот?
К ответу подлецов, к ответу!

Из-за карьеры этот гад
Забыл, как тридцать лет назад
Ещё Курчатов проводил работу эту.
Для знаменитости своей
Угробил тысячи людей!
К ответу подлецов, к ответу!

Один взорвал, другой кричал:
«Тот, кто погиб, тот не забыт!
Всё восстановим к будущему лету!»
С трибуны весело кричать,
А как лопатами махать?
К ответу подлецов, к ответу!

В аду, где роботу конец,
Мы бронируемся в свинец
И, повинуясь доброму совету,
Бежим на точку во всю прыть,
Стараясь там поменьше быть.
К ответу подлецов, к ответу!

За этот наш священный труд
Нам памятники возведут.
Пока же платят щедрую монету.
Что потеряли мы совсем,
Уж не окупится ничем.
К ответу подлецов, к ответу!

И от ответа кто ушёл,
Кричал и звал, а сам не шёл,
Затем на стол бросая партбилеты.
Кто город не предупредил?
Своих и близких вывозил.
К ответу подлецов, к ответу!

Нет совести в том подлеце,
Затем с ехидцею в лице
Он говорил: «Не суд и судей нету».
За всех загубленных детей,
За всех товарищей, друзей.
К ответу подлецов, к ответу!

Прошли мы воду и огонь,
Химреагентов злую вонь,
Потом нейтроны, Альфа, Гамма, Бетта,
И нам теперь всё нипочём.
Трубу обвесим кумачём.
К ответу подлецов, к ответу!

Кто на себе не испытал,
И тот, кто БЭРы не считал,
Кто знает обо всём лишь по газетам,
Он нам с тобой в лицо плевал
Нам дезертирство пришивал.
К ответу подлецов, к ответу!



ПОЭМА О ПРИПЯТИ

Нелегко начать поэму
Не поэту, не врачу.
Освещает пресса тему…
Я своё сказать хочу.

С болью в сердце эти строки,
Чем измерить крик души?
Не охватит, не объемлет,
А душа кричит: «Пиши!»

Милая, родная Припять –
Наша боль и наша быль.
Кто осмелился рассыпать
Эту дьявольскую пыль?

Нет! Ничто не предвещало
Чёрной атомной беды.
Ночь короткая дремала,
Спали тёмные пруды.

Спали взрослые и дети,
Лишь реактор не дремал.
Он как раз в мгновенья эти
Свою силу набирал.

Опровергнув все расчёты
Выбрал он такой момент,
Чтоб в апрельскую субботу
Прекратить эксперимент.

Килотонны, мегаватты
Разнесли четвёртый блок,
Наплевав на все расчёты
И на райский уголок,

Где мы все спокойно жили,
Где полесская земля
Ни про микро-, ни про мили-,
Даже думать не могла.

Вдруг зашкалили рентгены
И приборов, и людей,
А в артерии и вены
Хлынул чёрный ток смертей.

Всё пронзают, словно вату,
Смертоносные лучи.
А пожарные ребята
В жар метнулись из ночи.

Шквал огня уже на крыше,
Лижет битум, сапоги,
Долг героя смерти выше!
Нет! Иначе не могли!

Мы всегда должны кому-то…
Наша совесть наша честь
Заставляет почему-то
В пекло в ад кромешный лезть!

Белоконь , Гумаров ,
Ходенчук  и Шашенок …
Жизнь – одна игра без правил:
Кто поднялся, а кто слёг.

Кому выстоять в сражении,
На щите иль под щитом.
Лучевое пораженье
Ведь не сразу, а потом…

Ждёт незримая расплата,
Затаённая беда…
Мирный и коварный атом:
Больше пользы иль вреда?

Город спит, ещё не зная
Полной меры той беды,
А реактор погибает,
Просить пить: «Воды! Воды!»

Разметался блока остов,
Над АЭС вершится суд.
Город думал – это просто
Там учения идут.

Лишь врачам предельно ясно:
Рвота, слабость неспроста –
Новая болезнь опасна,
Новая болезнь страшна.

Слишком грозные симптомы,
Слишком логика горька,
Против лома нет приёма,
Нет надёжных средств пока.

Терапия вся забита,
Не кончается поток…
Жизнь спокойная забыта,
Атом целится в висок.

Бьёт неслышно и незримо,
Бьёт коварно, насмерть бьёт.
Жизнь, она не сотворима,
Кто же эту жизнь спасёт?

С ног валится Печерица ,
Замотались доктора.
Все на бой, покой нам снится,
Будь то няня иль сестра.

Мы не в шоке, а в тревоге,
Мучает один вопрос:
«Слишком горькие итоги,
Что случилось? Что стряслось?»

Очень уж беспечен город…
Дети в школах и садах…
Только лишь потоки скорых
Вызывают жуть и страх.

Дышим все спокойно йодом
И глотаем «грязь и пыль»…
Респираторы не в моде,
Поражён лишь Чернобыль.

На базарах и вокзалах
Разнаряженный народ
Преспокойно, мощным валом,
Как всегда, в субботу прёт.

Отменили в Киев рейсы,
Лишь спецрейс не отменён.
То ли все сошли мы с рельсов?
Что же это? Явь или сон?

Нет покоя ни минутки,
Знаем – радиация.
Ждём уже вторые сутки
Мы эвакуации.

Верим свято – оставляем
Город только на три дня.
Уже дышит первомаем
Украинская земля.

Мы скромно, до наивности
Собрали вещи нужные
И ждём, как Божьей милости,
С утра почти до ужина.

Такое небо чистое –
Гроза не ожидается.
Энергия лучистая
Над нами издевается.

Без запаха, незримая
Она неосязаема.
Беда неукротимая…
Что ждём, что выжидаем мы?

Разлился на километры
Нескончаемый поток.
Разнеслось быстрее ветра:
«Атом целится в висок!»

Ночь, забыты все тревоги,
Всем сегодня не до сна.
Все погибнем без подмоги
И тогда – прощай весна.

Тревожный голос радио:
Не радуют известия,
И неизвестен радиус
Постигнувшего бедствия.

Иванков  и Полесское ,
Вот пункты отступления,
Здесь аргументы веские
Не в пользу промедления

Мы заглушим вам реактор,
Но взамен Афганистан
Отдадите по контракту,
Оторвёте от соцстран.

Нам не нужно ваше мясо,
Ваши сыр и колбаса…
И берут билеты в кассах,
Прочь от русских в небеса

Улетели интуристы,
Запылённые ЧАЭС.
Киев моем чисто-чисто,
Так что фон, и тот исчез.

Даже горе патриоты
Всем известной нации
Киев бросили в два счёта
Прочь от радиации.

Штурмом заняли Одессу,
Отряхнули грязь и пыль…
Просто так, для интереса
Все собрались в Израиль.

Заботы, беды прошлые,
Обиды, склоки мелкие,
Суды с дельцами мелкими –
Всё кажется безделками.

Как часто мы, порвав с мечтой,
За мелкое хватаемся,
И незаметно, буднично
В мещанства погружаемся.

Хрусталь, ковры и золото,
А где иные ценности?
Душа твоя расколота
И прозябает в бедности.

Дворы уже заполнены
Толпой людской безрадостной.
Глядим глазами скорбными,
В душе темно и гадостно.

В торжественном молчании
Автобус за автобусом
Спокойно занимаем мы,
Чуть-чуть хлебнув для тонуса.

Рассеяно притихшие,
Взволновано скорбящие,
К сидениям приникшие
Вопим от настоящего…

Но нитями незримыми
Всё в жизни крепко связано.
В беде неразделимы мы –
Уже всё этим сказано.

Уходят нити в прошлое,
За прошлое цепляются,
И ничего хорошего
Пока не ожидается.

Разобрано, разбросанно,
Разрушено, растеряно…
И мы ногами босыми
По лезвиям, по терниям.

Прощай, любимый город наш
«Лазурно-Прометеевский».
Как много бы отдать сейчас!
Чтобы пройти аллеями.

С цветущими аллеями
И белыми рябинами,
От роз бывали пьяны мы.
Беда непоправимая!

Кто в Радану, кто в Яблоньку ,
А кто в село полесское…
Нас разбросало бабоньки
В свои домишки сельские.

Спасибо вам за хлеб, за соль,
За теплоту душевную,
Что утолили нашу боль
Вы добротой сердечною!

Там вертолёты грохотали,
Братишки шли в смертельный бой,
В шестой больнице умирали,
Чтобы тебя прикрыть собой.

Москвы шахтёры и Донбаса
Прогрызли землю под ЧАЭС,
Чтобы укрыть бетонной массой
Невидимый могильный крест.

Рыдай, Кизима  и Брюханов ,
Рыдайте Дятлов  и Фомин  –
Мы все соткали этот саван,
Кому ещё лежать под ним?



ВЕСНА В ЧЕРНОБЫЛЕ

А здесь весна такая же, как всюду,
И также пахнут почки на ветвях,
И тоже буйство в мыслях и мечтах –
Ведь здесь весна такая же, как всюду.

Ах, как здесь пахнут почки на ветвях.
Смолистый дух смущает и тревожит,
И удержать перо уже не может –
Ведь это почки пахнут на ветвях.

К чему же буйство в мыслях и мечтах?
Оно опасней горного потока,
Но как душе тоскливо, одиноко –
Ах это буйство в мыслях и мечтах.

Да, здесь весна такая же, как всюду.
И, может быть, засвищут соловьи,
А не засвищут, так в стихе соври –
Весна должна прекрасной быть – как всюду!



11 ОТДЕЛУ…

На наши новые погоны
Легла чернобыльская пыль.
Мы раньше не были знакомы,
Нас познакомил Чернобыль.

Лаборатории хоромы
Для нас для всех, как дом родной,
Вот Говорун метает громы,
Отбил у многих он покой.

Он уподобился собаке
Для тех, кто супротив него,
Летела шерсть в жестокой драке
Больших чинов из «ОГГО».

И у него служить не сладко
Чинам из нашего «НЦ»,
Дорогу выстилает гладко
Им Говорун в лице Кунце…

А рядом с ним сидит Нефёдов,
Немного сумрачен и зол.
«Увы, отдел не без уродов –
Их мало Говорун порол».

А вот и Карасёв повеса,
Как молодому тяжело!
Здесь, что ни баба, то принцесса,
Аж даже челюсти свело.

А у Доронина завидно
Нахмурен лоб, туманен взгляд.
Поэта нашего, как видно,
Сегодня музы посетят.

Душой страдая, чуть не плача,
Чижов на «домик» водку льёт.
Её бы в глотку, не иначе,
Да видит око – зуб неймёт.

И молчалив, как сфинкс в пустыне
Сидит не Дмитрий, но Донской,
Его уже мутит в машине,
С маршрута едет чуть живой.

А вот рабы пробоотбора:
Моторин, Ена и Довнар.
В мешки кладут всё без разбора,
Но не подточит нос комар.

Любимец штаба и штабистов,
Сидит лукавый Седунов.
Сергей, от этих онанистов
Уйдёшь ты, право, без штанов.

А вот сидит Ильяш на стуле
(Вот незавидная судьба)
Ну ладно бы ещё в Кабуле,
А здесь Коран не видел я.

Забывшись, Павлов прикрывает
Свой с чаем налитый бокал.
Он даже не подозревает,
Что «Хватит!» - Говорун сказал.

Для полноты и колорита
Анацкий Пётр вечор прибыл,
Ах Петя, ваша койка бита,
Но только кем, я позабыл.

И Запорожцев – казачина
Не удержался и пришёл.
По всем статьям видать – мужчина,
Мужчину просим мы за стол.

За этот стол мы сядем вместе,
Пусть будет тесно – не беда!
Чернобыль лепит нас из теста
Для дружбы долгой, на года!



ТОСКА

Вновь тоска когтистой лапой
Мне по сердцу провела,
Раскалила до бела
Мой стальной сердечный клапан.

Оттого ли, что мне грустно,
Отто ли, что грущу,
Что поверил снова в чувство.

И наверно не напрасно
Угасает сердца пыл
(Если он, конечно, был),
А не снится ежечасно.



ЛЮБОВЬ В ЧЕРНОБЫЛЕ

Посвящается Макаренко В.Л.

Любовь в Чернобыле нестойка:
Ей так вредит стабильный фон.
Могла б помочь чуть-чуть- настойка,
Но против этого закон.

Любовь в Чернобыле нечаста:
Причин для этого не счесть.
Любовь в Чернобыле несчастна,
Никто не вступится за честь.

Любовь в Чернобыле гонима
За венерический душок.
Любовь в Чернобыле ранима,
Как нежно пахнущий цветок.

Любовь в Чернобыле – как тройка,
Любовь сама себе палач.
Как плаха ждёт чужая койка,
Несёт расплату дикий скач.



Я НЕ СЧИТАЮ…

Я не считаю дни
На календарь уставясь,
Мне ни к чему они –
Ведь с ними я состарюсь

Я не считаю лет –
Мужское ли занятье?
Сменю ХХ век,
Как шляпу или платье.

Я лишь считаю всех
С кем здесь недолго пробыл,
Ведь не забыть мне тех,
С кем свёл меня Чернобыль.


НЕПОГОДА

С надеждой ждём мы непогоды,
Она нужна сегодня нам,
Пусть не убавится работы,
Всё легче ездить по полям.

И пусть не видим солнце часто,
Но, как ни странно, только мы
Сегодня рады лишь ненастью,
Ждём продолжения зимы…

Впервые солнцу мы не рады,
Для нас оно сегодня враг,
И нам, увы, тепла не надо,
Пока дымится саркофаг.

Пусть валит снег – он не помеха,
И дождь идёт – он тоже впрок,
И говорим себе с утехой,
«Прожит ещё один денёк».

Проходят дни чредой угрюмой,
Но всё равно наступит час,
Когда исчезнут наши луны,
И солнце всех согреет нас.



Я УХОЖУ

Я ухожу без грусти и печали,
Прощальных слов я вам не говорю,
Вы этого конечно же не ждали,
Вы верите, что я ещё люблю.

Вам кажется всё это необычным,
Но для себя я всё давно решил,
И не считайте – сделал я ошибку,
Не говорите, что я поспешил.

Я ухожу, не говоря: «Прощайте»,
Последний раз вам грустно улыбнусь,
И вы меня, прошу, не вспоминайте,
Я всё равно к вам больше не вернусь.

Моей мечтой сегодня вы не стали,
И я открыто в этом признаюсь,
Я ухожу без грусти и печали,
С надеждой, что не раз ещё влюблюсь.



ОБЩАЯ БЕДА

Нас общая беда спаяла,
Одна стезя.
Нам одного стакана мало,
Я прав, друзья?

Мы не чураемся застолья
Назло ханжам.
Душе измученной – раздолье,
Нутру бальзам.

В разрез с политикой и силой
Мы не идём,
Мы здесь семьёй своей единой
Лишь в меру пьём!

Пусть нас стращают командиры: -
Мол, так нельзя.
Всегда храним мы честь мундира,
Я прав, друзья?

Мы знаем, что дурак найдётся.
Иль замполит,
Который речью обольётся,
Не промолчит.

Но нас беда уже спаяла
И на года!
За дружбу пью до дна бокал я
И все – до дна!



ЧЕЛОВЕК СОВЕТСКИЙ

Мне приснился город шумный
И его вечерний свет,
Homo sapiens – (разумный),
Наш советский человек.

Вот он строит, мыслит, пашет,
Рассуждает и творит.
Если партия прикажет,
Он такого натворит.

Он осушит все болота,
И опять их оросит,
Очень нужная работа
Для народа, говорит.

Он освоит всю природу,
Ей не место средь людей,
Переделает погоду,
Всё скорей, скорей, скорей!

Он построит небывалый
В подземелье Атоммаш,
Поработает на славу
Человек советский наш.

А в борьбе с зелёным змием
Пустит под топор лозу,
И, как приторным елеем,
Он по ней прольёт слезу.

Всё быстрее сна картинки,
Перестройки круче ход,
Но как новые ботинки
Мне во сне чего-то жмёт.

Я в поту проснулся рано,
Что-то около пяти –
Жизнь не может без обмана,
Не хватает мне стакана,
Только где ж его найти.


АХ, ЧЕРНОБЫЛЬ!

Стоит печально знаменит уютный городок.
Цвет хаки тут давно царит и в моде лепесток.
Порядки тут чудные, ребята все лихие,
Начальники тут злые, круты, как кипяток.

Припев:
Ах, Чернобыль, жемчужина, но в Зоне!
Ах, Чернобыль, работаем, как кони!
Ах, Чернобыль, заметим без прикрас,
Сиротою он станется без нас.

А там, где раньше всё могли – и клизму, и аборт,
Стал вольный городок Земли, общага – первый сорт!
Там всякое бывало, душа не тосковала.
Прикрыт навечно тот курорт…

Припев:

И две гитары за стеной заноют вечерком.
Ах, как же хочется домой, пошёл бы босиком…
Но срок ещё немалый, я грусть гоню устало,
Нахохлившись на койке вечерком.

Припев:



ВАХТА

Вновь асфальт отшлифуют шины
По прохладному тихому тракту,
На автобусах и в машинах
Едут люди в Чернобыль на вахту.

Едут молча, спокойно, без песен.
Просто люди – надёжные руки,
Рядовые различных профессий:
Автотранспорта, стройки, науки.

Не газетных статей кумиры,
Мы вершили свою работу,
Навалясь на беду всем миром
Дни, недели, месяцы, годы.

А когда было дел навалом,
Как ценили мы шутку с перцем!
Валидол на подхвате держали,
Если вдруг подкачает сердце.

Вспомним мы, через годы вспомним,
Не в застолье, не в пьяном тосте
Скажет друг – и сожмётся горло:
«Я в Чернобыле был не гостем».



МОРОЗ

Ой мороз, мороз,
Не морозь, я свой.
У меня бушлат
Рваный и худой.

У меня мундир
Ой, как кружевной,
Весь протёрт до дыр,
Сросся он со мной.

А вокруг меня
Рвань учёная,
Чучелами быть
Обречённая.

Чернобыльская
Ох красавица
На научный центр
Не позарится.

Ой, начальничек
Службы вещевой,
Дай хоть поносить
Мне мундирчик свой.


ВЕРТОЛЁТЧИКИ В ЧЕРНОБЫЛЕ

Апрель-май 1986 года

Да, вот он здесь, да, вот он тут,
Он не пахуч и невидим.
А мы – вперёд, а мы – на блок,
С лучами-Х на «ты» поговорим.

Душа на взлёт и в вертолёт
Над городом безжизненным летим.
В боку кольнёт, в мозгах мелькнёт:
Труба плюёт… Ведь попадёт… Живём ведь раз… Чёрт с ним.

И каждый день до темноты,
И каждый день до дурноты
Свистят над Припятью винты.
Глаз воспалённый метит в пасть,
Чтоб не промазать, чтоб попасть.

Труба, как подлый дуэлянт
Свой выбирает вариант.
Вот спущен ядерный курок,
Ещё один… Ещё урок.

Ты пролетаешь в пустоте,
И руки те, и ноги те.
Но чем-то ощущаешь вдруг,
Что всё – закончился твой круг.

Ты можешь есть и пить, и петь,
Играть в футбол, любить, балдеть.
Но вдруг испарина прильнёт,
Застынет сердце и замрёт.

И снова свист в ушах винтов.
Но я в пике теперь готов.
Не видеть больше синь, ЧАЭС
И дураков в стране чудес.



ЗОНА «Ч»

Я не певец, я яростью наполнен.
Я – голос сердца, бушующая кровь.
Я переполнен ложью, преполнен…
Я – преданное, проданное прошлое,
Я – страждущая новь.

Я – голо Анны, слышный из тумана,
Гортанный говор немногословного, строгого Сосо.
Я – капля блюющего, мёртвого людского океана.

Я – колокол Чернобыля безъязыкий,
Глазницы древних рублёвских икон.
Я – страшный Молох, веками драм напитый
И Октябрём великим освящён.

Я – вопль земли, её короста,
Обезобразившая лик.
Незваный гость со страшного погоста,
Я – на обочине пикник.



ГЕРОЯМ-ЛИКВИДАТОРАМ

По радио спокойный голос,
Спокойный голос из Кремля:
«Товарищи! Мы возродим Чернобыль!»
Встаёт на помощь вся страна.

Так часто на Руси бывало…
Обняв детей, жену и мать,
Забыв про сон, по зову сердца
Четвёртый блок шли закрывать.

Минута – смена, снова смена –
Нельзя секунды потерять.
Вперёд, чтобы турбина пела
И пахарь землю мог пахать.

Руководителя, забывшего про совесть,
Бежавшего, схватив жену, хрусталь, кровать,
Как трус, как заяц – то не новость,
Его не стоит больше поминать.

Запомним тех, кто на пожаре
Бежал к огню, глотая дым,
Кто знал – возможна гибель,
Но долг свой не считал иным.

Запомним тех, кто гнал каскады,
На крыше был, щиты стропил.
Запомним тех, кто был на кранах,
Свинец грузил, бетон возил.

Нам не забудутся прорабы:
Карелин, Павлов, Рудаков.
Всегда мы будем вспомнить рады
Солдат чернобыльских полков.

Гордиться может сыновьями
Страна моя и мой народ!
И в этот день, гордясь сынами,
Земля поклон героям шлёт.



 «Во имя человека и для человека!»
Показано делом, не только словами.
В нашей стране эксперименты века!
А это не просто. Гордись, славяне!



В ЗОНЕ

Солнца диск упал за горизонт,
Ночь свои чернила разливала.
Этот свет неуловим, как сон,
Лишь дозиметры его считают.

Пожелтевший лес и жёлтый знак –
На обочину сходить не стоит.
Выгоревший первомайский флаг
Из окна безлюдного свисает.

Зреют груши, яблоки и сливы,
Чтоб упасть в поднявшийся сорняк.
Тракторов давно не слышать нивы,
И замки, замки на всех дверях.

Гул моторов через Копачи,
Вот он – поворот направо.
Впереди поднялись две трубы,
Этих грустных мест былая слава.

Ты сюда без дела не ходи,
Свила смерть гнездо в четвёртом блоке.
Радиоактивные лучи
Освещают местные дороги.

Но теперь ничто не изменить,
Уповая лишь на респиратор.
Мирный атом мы сумеем укротить,
Только стоить это будет многовато.

Что такое двадцать пять рентген?
Что такое стронций, цезий, йод?
Всё узнаем это мы потом,
А сейчас приказ у нас: «Вперёд!»



ЧЕРНОБЫЛЬСКИЕ ЗАМЕТКИ

Детей не видно – в городе их нет,
Они все вывезены в безопасные районы.
Поэтому пустуют школы, детские сады,
И не слыхать велосипедный звонков перезвона.

Здесь не увидишь весёлых парней,
В нарядной одежде девушек милых,
Стариков и старух на скамьях у ворот –
Тех, кто когда-то вели пересуды.

Конец апреля принёс несчастье –
Взорвался четвёртый энергоблок.
По округе расползлась радиация –
Даже думать об этом никто не мог.

Страна узнала о несчастье,
Каждого задела чужая беда,
Посыпались взносы на счёт 904
И добровольцы стали проситься сюда.

Первым добровольцам было труднее –
Им всё с нуля пришлось начинать:
Делать проекты, расчёты, схемы,
Температуру в реакторе понижать.

Дозик – дозиметристов тут так величают –
Десять минут и от реактора долой.
За этот срок так много надо сделать,
Чтоб труд не напрасным был твой.

Каждый старался как можно больше сделать,
Здесь на объект, как в атаку шли.
Чтоб с каждым броском как можно больше
У радиации отвоевать земли.

Вот уже сентябрь к концу подходит,
На днях могильник будет завершён.
В нём «мирный» атом будет смирным
И для людей безвредным будет он.

Была в Чернобыле высокая радиация,
Всё живое должно погибнуть вокруг,
Но по ночам, как обычно в 4,15
Слышу я, как поёт петух.

Он поёт чуть охрипшим голосом –
Видно, тоже досталось дружку.
Кто увидит его – остановится,
Посылая привет петуху.

А вчера я увидел зайца –
К вертолётчикам она прибежал.
Под машину присел и замер –
От собаки большой убежал.

Долго будет держаться в памяти
ЧАЭС и жизнь, прошедшая в ней,
Те перебежки от стенки до бункера,
И сплочённость так разных парней.

Разных только по характеру,
А в работе – как твёрдый сплав,
Что не гнётся и не ломается,
Победе над блоком свой пыл отдав.



ВРЕМЕННЫЕ ЛЮДИ

Мы все здесь временные люди,
Прибыв из разных городов,
Мы коротаем свои будни
С утра до поздних вечеров.

Нам говорят, что труд наш нужен,
Не станем спорить – это так,
И лишь тогда мы вместе тужим,
Когда вздыхает саркофаг.

Но это лирика, а проза,
Она сурова и проста,
Свои желания и грёзы
Мы отложили, не беда.

Нам суждено забыть отныне
Про развлечения и смех,
Здесь много нет того в помине,
Что именуем мы все – грех.

Но есть одна у нас отрада,
Она как луч бьёт сквозь туман,
Когда по вторникам в награду
К нам присылают караван.

В миг жизнь тогда преобразится,
Глядишь и стол уже накрыт,
И тут не грех нам причаститься,
Пусть замполит уж нас простит.

И в это время, не скучая,
Мы поднимаем свой стакан
И пьём за дружбу, сознавая –
Придёт не скоро караван.



РАЗНЫЙ ЛЮД

Сюда собрался разный люд:
Кто хочет денег, а кто – славы,
Но в большинстве сюда идут,
Кто проповедует другие идеалы.

Да, все мы люди, все хотим мы жить,
Любить и верить, ждать и ошибаться,
Но ведь когда-то надо нужным быть
И за живое дело крепко взяться.

На много в Зоне, очень много,
Но, тем не менее, для всех работа есть,
Которой хватит ох, как нам на долго,
Что, видимо, и даже лет не счесть.



СОЛДАТЫ ДОЗКОНТРОЛЯ

Лезь в телогрейку, сапоги и шапку,
ДП на грудь, а датчик вместо шашки!
Ударим шаг по улочкам щербатым.
Мы из ДК – разведчики, солдаты.

Рвануло пламя на четвёртом блоке…
Звенят леса, поля, дома, дороги…
Хоть в происшедшим мы не виноваты,
Но мы в ДК, а значит мы солдаты.

Заправившись в столовой пшённой кашей,
Бежим на «Катю», «Машу» и «Наташу».
Мы не маньяки, вовсе не фанаты,
В дозслужбе мы, а значит мы солдаты.

Работаем, такое наше дело,
Как говорится, Родина велела.
Сгораем мы и дышим через вату,
Мы в Чернобыле, а стало быть солдаты.

Придёт пора – заменят нас на вахте,
Как водится, мы по стакану трахнем.
Махнём рукою опустевшим хатам…
Пусть в дембеле, но всё же мы – солдаты!

Пройдут года и вспомним мы когда-то,
Как здесь в ночи разбушевался атом,
Как слали и ругались матом,
Как с той поры мы числимся в солдатах!



ЖЁНАМ ЛИКВИДАТОРОВ

Всем жёнам ликвидаторов последствий аварии на ЧАЭС
П О С В Я Щ А Е Т С Я  ! ! !

От тебя до меня всего два часа полёта,
От меня до тебя тропка в несколько рентген,
От меня до тебя необычная работа:
Излученье многих кровель и свеченье грозных стен.

Знаю я – у тебя волноваться есть причины,
Всем известно: Чернобыль – не курорт, не рай земной,
Но на то я и рождён, чтобы быть во всём мужчиной,
Чтобы ты, любовь моя, хоть иногда гордилась мной.

Мама, ты, ребёнок наш – никого дороже нету…
Только, чёрт меня возьми, кто же это, коль не я,
От нуклидов отскребёт обожжённую планету?
В чьих руках скорей остынет опалённая она?

Пробегусь с ДП-5 по «Катюше» мимоходом,
И на «Маше» постою от одной до трёх минут.
К свет «Наталье» подойду освинцованным уродом,
Все, кто были здесь однажды, те вполне меня поймут.

Плод усилий тысяч рук – улучшенье обстановки:
Всё короче и тупее беспощадный штык-рентген.
Приближается к концу срок моей командировки,
Долг исполнив я немедля возвращусь в твой нежный плен!


БЫЛИННАЯ

Грешили мы не много и не мало,
Как люди – ели, пили, жили-были.
Не ведали ни страха, ни тревог,
Пока не очутились в Чернобыле.

Ещё получит мужество стальных
Свои награды, фильмы и сказанья.
Хоть мы грешны не больше остальных,
За что же нам такое наказанье?

Изрыт Чернобыль вдоль и поперёк.
Рентгеном хлеб и соль пропитаны.
Мы молча взяли все под козырёк,
Не из геройства – просто так воспитаны.

Беда случилась – надо пережить,
Работать, не выдумывать от скуки,
Что там-де невозможно жить,
Что люди косяками мрут, как мухи.

Там водку, говорят, рекою льют.
Она, мол, от рентгенов защищает.
Не верьте! Брешут, водку не дают,
Пьём минералку – так, и вместо чая.

В мороз и грязь, так много дней подряд,
В срок подняли и отстояли.
А кто здесь не был, пусть не говорят,
Что пота и геройства не встречали.

Один за всех и все за одного!
Варили, резали, ломали, ковыряли.
Нам жёны скажут, ежели чего,
Что мы нашли и что мы потеряли.

Устал, измучался, ты, главное, держи
Хвост пистолетом, и горюй не шибко.
Что делать, раз такая наша жизнь,
Чтоб за чужие отвечать ошибки.

Ещё раз выпьем мы с тобою и споём.
Глядим вперёд – какие наши годы!
Да, мы ещё, ребята, поживём!
Назло чертям, рентгенам и невзгодам.



ОПЫТ ЛИКВИДАТОРСКИЙ

Кусок графита светится, утих сирены вой.
Снимай трусы свинцовые, посмотрим, что с тобой.
Снимай трусы свинцовые, надень кальсоны новые,
Поедем-ка домой.

Давно мы дома не были и вряд ли нас там ждут.
Одни рекомендации эффекта не дают.
Одни рекомендации, да от жены нотации;
«Зачем ты нужен тут!»

Наш опыт ликвидаторский попросят передать,
Немало станций атомных придётся свинцевать.
Немало станций атомных, но лучше в странах западных,
Нам нечего терять.


МИНИАТЮРЫ

В Чернобыле много вишен,
Но детский голос здесь не слышен…

За чистоту и порядок в квартире
Спасибо реактору номер четыре.

Если хочешь стать отцом –
Яйца ты прикрой свинцом.

Если член стоит как тополь,
Спать ночами не дает,
Приезжайте к нам, в Чернобыль,
Через месяц все пройдет!

Даже тысячью рентген
Не сломать советский член!

Спать ложусь, ругаюсь матом –
Что ж ты сделал мирный атом!

Колы ночью щось не те,
Все вали на МАГАТЭ!



ГОРОД СПАЛ…

Город спал, ещё не зная:
Ночь несёт плохую весть.
Ад захлопнул двери рая,
Прорвала кордоны смерть.
И чернобыльский реактор
Разорвал четвёртый блок.
Звал на помощь коммутатор
Всех, кто знал в пожарах толк.

Припев:
И сейчас ещё уходят,
Обожженные в аду.
Как и мы - стальные вроде,
Но познавшие, беду.
Исковерканные души,
Обгоревшая судьба.
Но хотели, чтобы лучшей
Наша Родина была.

Припев:

Много было доз безумных,
Мало добрых, тёплых рук.
И в часах смертельных трудных
Звал на крышу политрук.
Кто быстрей бежал, тот выжил.
И не сразу умирал.
В снах всё время видят крышу
И чернобыльский кошмар.

Припев:

Время в прошлое уходит.
С каждым годом меньше вас,
Кто любил Россию вроде
Без шумихи и прикрас.
Жаль, что Родина в заботах
Позабыла сыновей.
Эта трудная работа
Быть в беде людской добрей.

Припев:



УГРЮМЫЙ ЛЕС

Тут нечто больше, чем угрюмый лес,
Активный цезий светится над нами,
Здесь ветки словно потеряли вес,
И кошка лысая ползет под сапогами.

Здесь ничего уже живого под корой,
Тогда, спасаясь от невидимой метели,
Кто мог, бежал звериною тропой,
А с крылышками, как могли, летели.

И одиночество растерянных собак
Тут воет ночью уже волчьей стаей
От злого голода и сумеречных драк,
В унылом поиске исчезнувших хозяев.

Тут нечто больше, чем угрюмый лес,
Это почувствовать - дозиметра не надо,
А ветки вправду потеряли вес –
Здесь потому, что вымерли дриады.



СВЕТ СМЕРТИ

Солнца диск упал за горизонт,
Ночь свои чернила разливала,
Смерти свет неуловим, как сон,
Нас накрыло смерти покрывало.

Пожелтевший лес и желтый знак –
На обочину сходить не стоит,
Первомая выгоревший флаг.
Нас запишут, может быть, в герои.

Зреют груши, яблоки в саду,
Чтоб упасть в поднявшийся сорняк,
Красота, но чувствуешь беду,
И замки, замки на всех дверях.

Гул моторов через Копачи,
Вот он, вот последний поворот.
Впереди огонь горит в ночи…
Кто живой? Никто не разберет.

Ничего теперь не изменить,
Нет секунд на краткий перекур,
Мы сумеем атом укротить –
Жаль, что горя много на веку.

Что такое двадцать пять рентген?
Что такое стронций, цезий, йод?
Это все узнаем мы потом,
А сейчас приказ идти вперед!



КОЛОКОЛ БЕДЫ

Звучит над миром колокол беды,
Тревожа память, поминая горе,
Жесток и страшен лик седой войны,
Как в шторм разбушевавшееся море.

Япония скорбит уж много лет,
Известны людям Хиросима, Нагасаки,
Но не наложен на трагедии запрет,
Стоят повсюду ядерные плахи.

Не хочет человечество понять,
Что жизнь на свете самое святое,
Ее мгновенно можно оборвать
В горниле взрыва или гуще боя.

Всех жертв и испытаний нам не счесть,
Но целы арсеналы, полигоны,
Чернобыля убийственная весть
Предупрежденье поколеньям новым.

Тысячелетье начало отсчет,
Век двадцать первый по земле шагает,
Пусть его детям больше повезет
И солнца луч их каждый день встречает.



РОДНЫЕ ПОРОГИ

Чернобыль перечеркнул шоссе и дороги,
Огонь Чернобыля на время утих да не погас!
И брошены родные пороги –
Звал огонь Чернобыля нас!

Их бы каждый хотел с собою
В дальнюю дорогу взять – но не мог,
И, кажется, белый свет летит стрелою,
Как вспомнишь про дом и родной порог.

И первые пчёлки над полем и лесом
Несмело по весне одиноко летят.
А кукушки далёкого жаркого лета
Нам не могут года посчитать.

Журавли не возвращаются долго
И весна чужого края, словно чёрная нить,
И брошены, покинуты родные пороги,
Без которых тяжело на чужбине жить!

Чернобыль заковали в стальные латы,
Чернобыль на время затих.
Чернобыль грудью закрыли герои-солдаты,
Чернобыль их превратил в святых!



ПОСЛЕ ЧЕРНОБЫЛЯ

Уж четверть века минуло с тех пор,
Когда рванул Чернобыль над Полесьем...
И до сих пор стоит немой укор:
Как выжить в этом мире бессердечном?

Герои оказались не в чести
И, если бы не взрыв на Фукусиме,
Где были бы солдаты той войны
На битве с радиацией незримой?

Мы выстояли в страшной кутерьме...
Мы живы – есть инфаркт еще в запасе...
На чертовом кручусь я колесе
В миру, что так воистину прекрасен...

Не знаю. сколько нам отведено,
Но хочется, пожалуй, побороться,
Чтоб было в этой жизни суждено
Влюбиться до беспамятства немножко.

Влюбиться, отвечая на любовь,
На нежность отозваться тихой грустью...
Стремительно по жилам гонит кровь,
Бросая нас в объятия безумства...

Мы знаем цену этому «Хочу!»...
Но продолжаем жить, себя сжигая...
Мне многое сегодня по плечу,
Мне нравится, что я иду по краю...



ЕЩЁ ОДИН ДЕНЬ ПОБЕДЫ

Знаком: «За ликвидацию…» тех, кто шагнул в огонь,
Выживших в радиации и возвратившихся в строй.

Через тридцатилетие – может быть, всё и правильно…
О тех, кто шагнул в бессмертие, строчки мои израненные…

Предупреждая крик: «Как же Земля красива!..»
Встал по-над Припятью взрыв невероятной силы.

Облако из тревог сквозь бесноватый дым
Нам отмечало срок в схватке лихой за жизнь.

И наша История «До…» стала Историей «После…»
Было тогда нелегко, да и сегодня не проще…

Мы ничего не забыли, боль оставляя себе,
Наши «Чернобыля были…» - памятью по Судьбе…

Ты нас прости, Земля, скорбью рубцуя раны…
Теперь мы – одна семья, выживших в битве с ураном.

Живём мы за тех пожарных и всех, кто закрыл собою
Этот больной реактор, в бессмертье шагнув героем…

Мы – общество «ликвидаторов…» и память у нас одна:
Тогда, когда было жарко, нас всех позвала война.

Теперь мы – облучены, достойные дети России,
Теперь мы – обречены… Мы помним … Другие – забыли…

Вновь к Памятнику иду двадцать шестого апреля
Той памятью я живу, Судьбе до сих пор не веря…

Чернобыльцы, мои братья: последствиям нету срока…
При встрече рукопожатие имеет особую гордость:

Из города умерших снов мы выбрались еле живыми,
Спасая страну и любовь, став времени раньше седыми.

Мы помним Музей – это Память, святое для всех слово «Родина…»
Примером тому – наше Знамя, над Саркофагом поднятое!..

Ещё один ДЕНЬ ПОБЕДЫ – потомкам пример отважный…
Мы выдержали и верим, что День Саркофага важный!..

И надо отметить красным Тридцатого, день ноябрьский –
День славной Победы нашей, важнейшей и настоящей!



ДЕСЯТЬ СЕКУНД ДО ЗЕМЛИ

Миг – и упал вертолет,
Десять секунд до Земли
Был их последний полет.
Сделали всё, что смогли.

Четверо в адском огне,
В жизни и в службе - друзья.
Верить не хочется мне,
Но не запомнить нельзя.

Что они думали там?
Может быть, вспомнилась мать,
Может, взгрустнули глаза?
Этого нам не узнать.

Нам до конца не понять,
Как никогда не забыть:
Трудно надежду терять,
Смерть принимать, чтобы жить!!!



ОБЛОМАННЫЕ ВЕТКИ ЧЕРНОБЫЛЯ

В Чернобыле обламывались ветки
Под тяжестью несорванных плодов,
И реквиемы пели птицы редки
Над черной нивой умерших хлебов.

Заря вставала, опускался вечер,
Угрюмые клубились облака,
И в клочья рвал беду свирепый ветер
И уносился в небыль, а река…

Слезой катилась по Полесским топям
К седому и печальному Днепру,
И над равниной одинокий тополь,
Роняя листья, плакал на ветру.

Пришла беда! Утрат, несчастий, горя,
Казалось, не на годы – на века.
Но со стихией беспощадной споря,
Мы встали дружно – об руку рука.

И в саркофаг для ядерного зверя
Последний гвоздь забили все же мы.
Но чем восполнить страшные потери?
Ведь смена «пять» - холмы, холмы, холмы.

В ту ночь в полнеба зарево светило
И Кибенок ушел в последний бой,
И обреченный НСБ Акимов
Искал пропавших, жертвуя собой.

А ребятишки ждали пап с работы,
И на базар спешили старики,
Уже бедой обрушилась суббота,
И семьи шли к реке на шашлыки.

Уже асфальт смывали дезрастворы,
И многих жизнь была на волоске,
А наши дети странные узоры,
Играя, рисовали на песке.

Но, может, это по веленью рока,
Судьбой нам испытание дано?
Чтоб мы смогли до гибельного срока
Увидеть и почувствовать одно.

Войны четвертой на Земле не будет,
И в ядерной безудержной зиме
Исчезнет все: цветы, деревья, люди,
А без людей зачем лететь Земле?

Слепой и нищий во Вселенной выси?!
Неужто мы за множество веков
Трудом, любовью и полетом мысли
Добились только траурных венков?!

Беда у нас, истрепанные судьбы
И неопределенности в судьбе.
О, Господи! Глаза закрыть, уснуть бы
Иль затеряться в суетной толпе.

Но долг – судья решительный и строгий,
И мы не покидаем свой отсек.
Беду творить исправно могут боги,
Бороться с ней обязан человек!

А в Копачах, Чернобыле, Залесье
Еще плоды краснеют на ветвях…
Мой скорбный край, пустынное Полесье!
Уже твой Демон навсегда в цепях.



ПЕПЕЛ ЧЕРНОБЫЛЯ

Ну что, мужики, обнимемся молча
И, слёзы глотая, припомним о том,
Как мир раскололся апрельскою ночью
На две половинки: на «До» и «Потом».

Припомним, ребята, как шли на реактор,
Как с третьего блока бросали графит,
Как в жизни жестокой сгораем до срока
И пепел Чернобыля в сердце стучит.

Спиртяги стакан поднимем без тоста
И глушим его под чернобыльский звон
За тех, кто лежит на российских погостах
Под красной звездою и русским крестом.

Припомним, ребята, как верили свято:
«Ничто не забыто, никто не забыт!»
Но всё было ложью, забыты мы всё же,
И пепел Чернобыля в сердце стучит.

У Бога судьбы мы иной не просили,
Прошли на Голгофу Чернобыльский путь,
Но молим в безмолвных молитвах Россию:
У нас ты одна и нас не забудь.

Припомним, ребята всех тех, кто когда-то
Сгорел и погас, словно пламя свечи,
И помнить их надо, кого нет уж рядом,
И пепел Чернобыля в сердце стучит.



ПРОЩАЙ, ЧЕРНОБЫЛЬ

Ликвидаторы уходят,
Отдали души и сожгли сердца.
На амбразуру атомного дота
Легли, закрыв собою города.

Спасая села и деревни
От пепла ядерной чумы,
И знали: это надо сделать,
И кто же, если бы не мы.

Переписал ты судьбы, жизни
На много-много лет вперед.
У тех, кто выжил и вернулся,
У тех, кто год не проживет.

Уходим, не склонив колени
Пред навалившейся бедой,
И верим: скоро нас заменит
Быт человеческий простой.

Прощай, Чернобыль, Богом данный,
Прощай, четвертый мирный блок,
Закрыт, как куполом небесным,
Под Саркофаг бетонный лег.

Как скорбный памятник столетья
Здесь, на Украинской земле,
Поставил точку в лихолетье,
Напоминая о беде.

Здесь тоже русский пал Алеша
На безграничной высоте.
В России нет ему кургана,
Хоть спас страну, как на войне.

И стал вновь символом Алеша,
Он всех других объединил.
И армянина, и грузина…
И вместе Землю сохранил.



ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итого, на данный момент в этом, уже пятом издании сборника Чернобыльского фольклора от 04 апреля 2021 года публикуется уже не 29, как в первом, не 34, как во втором, не 88, как в третьем, и не 111, как в четвёртом, а 152 текста песен и стихотворений. Сейчас, наверняка, – это самый полный сборник Чернобыльского фольклора в России и он вполне может претендовать на звание альманаха. Очень надеюсь, что и пятое издание не станет последним. Уверен, тексты будут ещё, тем более, что появляются новые произведения, посвящённые очередным годовщинам катастрофы на ЧАЭС и/или безвременно «ушедшим» друзьям.

Я, со своей стороны, обещаю продолжать вносить их в сборник и публиковать, пока смогу. Присылайте мне вновь обнаруженные тексты на avv55@mail.ru или на victorabramov55@gmail.com . А если, паче чаяния, вам известны авторы того или иного нынче «народного» произведения, также сообщайте.