Я и мои самолёты, глава 32

ГЛАВА 32

Последний из могикан
Я уже указывал на это, и повторю снова: мне нравились истребители-бипланы старых времён. Я любил прицелы «Альдис» и кольцо с мушкой, пулемёты, стрелявшие через плоскость вращения винта, с казёнными частями в кабине: рукоятки взведения, молоток, припрятанный на случай заедания патрона, систему синхронизации Константинеску и двойные гашетки на ручке управления. Помимо всего, мне нравилась простота приборов и живительная радость открытой кабины, поощрявшая летать инстинктивно, прислушиваясь к дикому аккомпанементу растяжек. Налетав на этом типе всего несколько часов, вы теряли необходимость в указателе скорости.
Я считаю «Гонтлет», ныне полностью забытый тип, и, тем не менее, предтечу «Гладиатора», одним из шести лучших истребителей, на которых я когда-либо летал. Но я так и не проникся особой любовью к «Гладиатору», защитнику Норвегии, Греции и Мальты в начале войны…новый олд-таймер, не то чтобы бесполезный, но и не особо эффективный…истребитель, которым затыкали дыры…последний из могикан – и тем не менее, я, скорее, дам себя повесить, чем смогу объяснить, почему!
На нём прекрасно леталось: возможно, он не был столь же лёгок в управлении, сколь «Гонтлет», и, уж точно, не так чувствителен, как чудесный Хаукер «Фьюри» - но, тем не менее, был отзывчив, лёгок и хорошо вёл себя во всех условиях полёта.
Кабина не была чрезмерно просторной, но просторнее, чем у «Гонтлета» и «Фьюри», а кресло было ближе к полу, чем у этих двух. Вряд-ли разработчики думали о воздействии нагрузок на пилота, и не припомню, чтобы на биплане у меня темнело в глазах, либо их застилала серая пелена – но крутые виражи определённо удавались бы лучше, будь спинка кресла установлена чуть более наклонно.
Мне уже доводилось летать под закрытым фонарём кабины, но это был первый истребитель, на котором я освоился с этим, очень удобным новшеством – удобным в сложных метеоусловиях, но ограничивающим видимость в ближнем бою. Во время второй мировой, многие пилоты «Харрикейнов» и «Спитфайров» вступали в бой с открытым фонарём – некоторые даже держали его открытым в течение всего полёта – так что, возможно, именно закрытый фонарь был основным источником моего неприятия.
Если уж на то пошло, в первый полёт я отправился на «Гладиаторе» без фонаря. Тогда мы обновляли парк метеокрыла, меняя «Гонтлеты» на новые бипланы, и, поскольку нам приходилось подниматься на высоту двадцать две тысячи футов дважды в сутки, в любую погоду (и за отсутствием средств слепой посадки, помимо радиостанции TR9D, в девяноста процентах случаев оказывавшейся бесполезной, и высокочувствительного анероида), закрытый фонарь, по общему мнению, являлся помехой. На самом деле, мнение не было единодушным – все сходились лишь в том, что предпочли бы «Гонтлет», потому что, при попадании в облачность, показания термометра с мокрым и сухим шариком, прикреплённого к правой внутренней центропланной стойке, было намного проще считывать, наполовину высунувшись из кабины и осветив шкалу ручным фонариком с тремя батарейками, чем на «Гладиаторе», где такой же прибор был закреплён на единственной наружной центропланной стойке – даже не принимая в расчёт искажения обзора, создаваемые остеклением. Суть в том, что мы пробовали выполнить эти старые фокусы на новой модели, и не добились успеха; позже, когда грянула война, многие пытались выполнить старые трюки на новых типах, и, опять же, не срасталось.
Ну так стоит ли винить в этом «Гладиатор»?
Несколько лет спустя я занимал должность старшего инструктора в Файиде. Как-то мне позвонили с наземной флотской базы «Феникс» (H.M.S. Phoenix), находившейся рядом с нами и занимавшейся ремонтом самолётов морской авиации.
«У нас тут изношенный «Гладиатор», - сказали они; он списан с нашего баланса, но двигатель всё ещё работает. Вы вечно стонете, Нобби, по поводу учлётов, у которых ветер в голове, и которые не умеют рулить. Почему бы не отдать им этот «Гладиатор» под тренировки? Тормоза не работают, и самолёт не в лётном состоянии – но, если они его угробят, это не влетит вам в копейку. И движок на нём не перегревается столь же скоро, как двигатели с водяным охлаждением, так что у них будет больше времени попрактиковаться.»
Итак, я отправился на базу военных моряков, чтобы забрать истребитель.
Он стоял в углу их самолётного кладбища – грязный, покрытый маслом и смазкой, с шелушащейся камуфляжной краской, с разбитым лобовым стеклом, с дырами на месте приборов, с провисшими растяжками и опущенными вниз консолями крыльев.
«Ради всего святого, никому не позволяйте на нём летать» - предупредили они.
Матрос помог мне с запуском, и я порулил к нашим ангарам – нас разделяла миля с небольшим. Мне пришлось ожидать в конце рабочей полосы, пока несколько учлётов совершали посадку: «Гарвард»… «Спитфайр»… «Тандерболт»…
«Чёрт возьми!» - подумал я – «Может, рискнуть, сделать кружок и сесть?»
Я помахал рукой инструктору в фургоне управления, и он окинул меня взглядом – так, словно я внезапно впал в безумие. Разрешение, тем не менее, дал.
Руля «змейкой», я занял полосу. Я восседал на груде чехлов от капотов; я даже не надел шлем. Как бы то ни было, но трескучий выхлоп изношенного двигателя «Меркюр» всё же набрал силу, стоило мне прибавить обороты.
Я отдал ручку от себя; хвост пошёл вверх. Я придержал ручку. Истребитель поднимался…поднимался…он был в состоянии взлететь.
И тут бравада оставила меня. Я убрал газ и аккуратно вернул эти бренные останки обратно на землю. За спиной раздался хлопок ракетницы: оглянувшись, я увидел, как красная дорожка прочертила небосвод. Над головой с надсадным рёвом прошёл «Тандерболт», с видимым усилием поджимая опоры шасси.
Я начал долгое руление к ангарам, прилежно пользуясь элеронами, рулями высоты и направления – поиграться с тормозами было невозможно, их просто не было.
Я чувствовал себя так, словно погладил эту птицу по фюзеляжу со словами: «Нынче тебе не подфартило, старушка. Ты просто не справилась бы с этим снова, не так ли? А теперь, в 1945 году, это действительно конец.»
Несколько дней спустя учлёт-бездарь скапотировал на нём, а в ночь после капитуляции «Гладиатор» сожгли.
Подобно итальянскому «Фиату» CR.42 (куда лучше, если сравнивать), «Гладиатор» был анахронизмом, и, как я полагаю, именно поэтому «Последний из могикан» мне не особо понравился.
Он просто-напросто не преуспел в должной мере.