Обида

В новом классе было больше троечников и меньше отличников. А самое главное, что в общем-то сыграло не последнюю роль в моей работе с семиклашками - "наставле-ние" опытнейшего учителя. Она мне при ребятах вдруг сказала:" Ты будь аккуратная, А.Ф. - вор". Я опешила. Даже если это и так, кто ей дал право делать громогласный вывод? Я не знала, как отреагировать. А рядом стояли дети и ждали моего решения. Я видела их глаза. Ко мне потянулись ни-точки от их душ. И я впервые в своей жизни очень грубо ответила старшему учителю.
- А он у вас что-то украл?
- Нет.
- А у кого-то другого украл?
- Не знаю.
- Ребята, у кого А.Ф.
  что-нибудь украл?
Ответом мне было сначала молчание, а потом тихий голосок сказал:"Да ни у кого!!"

 И математик, оскорблённая, вышла из класса. А потом искала защиту в парткоме, месткоме, у завучей и у директора. Меня она представляла этаким монстром, который над ней издевался в присутствии детей. Никакие мои увещевания в том, что нельзя так "травить" парня, до нее не доходили.

Но она же тоже мать! Как же она не понимает, что дети - тоже личности. Убить так можно любого. Вот тогда-то я и встала на их защиту. Вот тогда я и поняла, что любовь к "бывшим ученикам" должна сыграть положительную роль в новом классе.

А мои "старички" приходили и сидели на моих уроках. И я иногда делилась с ними своими мыслями, мы вместе искали выход из создавшегося положения. Разбирая ситуацию с А.Ф., мы все пришли к выводу, что я сделала всё правильно. Иначе бы я толкнула парня на улицу. А он увидел во мне защитника, стал ходить за мной как та собачонка.

У него было семь "неудов" и я пообещала ему, что уберу его из класса за неуспеваемость. Был долгий разговор с мамой, А.Ф. и директором. (Хорошо, что директор понимал меня). А.Ф. дали четыре недели на исправление. И он в конце беседы сказал: "Я исправлю все двойки кроме математики, она мне никогда не поставит 3". И он оказался прав, она ему мстила.

Бой этот был неравный.
А я воевала за А.Ф. В эту борьбу включились и ребята, они следили за А.Ф., помогали ему в учебе и все просили меня не убирать А.Ф. из класса. А я им говорила: " Помогите ему и он останется, если захочет. Я же дала слово перед директором и мамой А.Ф.". Знали бы они, сколько мы сидели с директором и решали, как лучше помочь этому парню. Мы-то понимали, что если он останется на второй год, то мы его потеряем окончательно. И я рада, что он сдержал свое слово. У него было только два "неуда" по математике.

   Когда я уезжала на ПМЖ в США (о чём кроме директора никто не знал, ведь все думали, что я еду в Израиль), А.Ф. пришел ко мне домой попрощаться и заплакал. Я его попросила: " Обещай мне, что ты никогда меня не предашь, будешь хорошо учиться и хорошо вести себя. Ты станешь хорошим человеком." Он только кивнул головой, слёзы мешали ему говорить, и он ведь их даже не смахивал.

  Его я не видела с 1995 года, но ребята обещали мне найти его. Я знаю, что он живет и работает в Москве. Женился. Значит, здесь я ошибку не совершила.

   Вообще, я никак не могла понять, как человек, который отдал школе всю свою сознательную жизнь, может так ненавидеть своих учеников. Для нее они были пешками. Ей ничего не стоило унизить их прилюдно, сказать какую-то гадость, раскрыть тайное. Неужели она должна работать и калечить юные души???

   Ведь наши ученики - барометр. Они видят и чувствуют любую фальш, несправедливость, неуверенность.
  Мы все грешим больше или меньше, но не таким же образом.