Жоао да Круз и Соуза. Прощай!

Зулма, прощай! Прощай, Зулма! Последнее объятие, последний поцелуй, и прощай!

День начал угасать, и задумчивые сумерки, таинственные туманы загадочно окутали причудливую ясность.

Эти вечерние сумерки – старая ностальгия по прошедшим временам, мимолётное воспоминание о первобытных эпохах, сплин души – воспламеняют вершины далёких ласковых холмов Прошлого, все угасшие маяки воспоминаний, заставляя ярко сверкать огни святого Эльма на мачтах старинных Парусников, плывущих в страны Иллюзии!

Прощай, Зулма! Последнее объятие, последний поцелуй, и прощай!

Суровые горести Мира уже пророчески закричали в мрачном некрополе этого сердца… И ты была величайшей из тех горестей, что в образе зловещей птицы изрекала печальные предзнаменования!

Сквозь страдания Жизни, мучительные Желания, волнения Духа, днём – это был прекрасный и величественный день! – наполненным тишиной и тенями, я впервые увидел твой завораживающий профиль, в котором безмятежно звучал благородный ритм необычной музыки, изящной и совершенной.

Мне казалось, что неведомая Божественность вдохновила и озарила твою красоту, увенчала твоё светлое целомудрие скинией из сияющих звёзд.

Тебя окружал ореол восхвалений, звучащий восхищёнными аплодисментами, гимнами и ликующими аллилуйями.

Извилистыми узкими тропами шли моё нетерпение, моя дрожь, моя глубокая тревога, образуя огненный вулканический ландшафт, пламенеющую землю, по которой ты равнодушно прошла в блистающем великолепии своей красоты.

Для меня был удивительным откровением экстравагантный, ирреальный тип твоей невообразимой привлекательности – тип, исполненный чистоты и смелой роскоши, притягательный, скрывающий в себе великие секреты Вед.

Что-то необычайное заставляло вспыхивать твои чёрные, чёрные, чёрные до утомления, до кошмара, до пресыщения глаза, чёрные, интенсивно чёрные до таинственной изысканности чёрного цвета, до глубоких насыщенных оттенков, до новой уникальной визуальной интерпретации чёрного.

И мои чувства ощутили непреодолимое влечение, сопротивление, прикосновение твоей кожи, горячей и впечатляющей, благоухающей амброзией; по моим нервам пробежало приятное тёплое сладострастие, которое заставило меня трепетать и дрожать от необъяснимого наслаждения как от леденящего ужаса…

Но, ах! Какой соблазнительной красавицей, благословением или проклятием ты была тогда, Зулма, что оставила меня восхищённым, покорённым, побеждённым, почти бессильным в мыслях и пылающим в лихорадке, преображённым в наслаждении? Где было твоё Небо, где было твоё Море, где была твоя Земля или твой Ад – богиня Звёзд, богиня Волн, богиня Лесов, инфернальная богиня?!

Где это было? Не знаю! Всё, что я знаю – очарование твоих уст, распалённых лавами желания, тьму библейского хаоса в твоих глазах, твои сосуды для молока, девственные груди, полные и пленительные, кристаллизацию чувств перед всеми твоими формами – заставило расцвести во мне пылающую от Страсти пышную Виноградную Лозу, чьи плоды так опьяняли меня, похищали меня, мучили меня такой ядовитой горечью и наполняли душу такими возвышенными страданиями и агонизирующими трансами, так терзали её, что сегодня я ухожу от тебя, разочарованный, оставляю тебя, чтобы никогда больше! не ощутить твоих свободных, распростёртых, распахнутых тёплых и притягательных рук, под манцинелловой* тенью которых я неосторожно заснул, спал и проснулся теперь, глубоко отравленный смертельными наркотизмами…

Я сбежал от тебя, разочарованный, уставший бродить по степям твоей души, уставший погружаться в загадочные египетские характеры твоих неукротимых капризов и ходить вокруг устрашающей могилы, в которой захоронена холодная мумия твоей Привязанности.

Я не могу больше облекаться в причиняющую мучения власяницу твоей безумной болтливости, взбираться на танталическую Голгофу твоей эгоистической, холодной, мстительной жажды и оскорбительного презрения, к твоим чёрным улыбкам, к твоим чёрным поцелуям, к твоему мрачному сердцу, мёртвому, как остановившиеся часы в заброшенном доме, к твоим зловещим чарам, всем твоим женственным и соблазнительным зловещим чарам…

Я ухожу от тебя, ухожу навсегда!

Прощай, Зулма! Я несу в своём сердце кровавый вихрь ошеломляющего отчаяния от ревности; и на нетерпеливых жаждущих губах – беспокойная пульсация этого последнего, мучительного, болезненного прощания, этого печального прощания в горьких сумерках, этого одиноко летящего прощания, чьи крылья, подобные крыльям пугающей птицы странствий и безмолвной грусти, летят за пределы воспоминаний, за пределы тоски, за пределы минувшего и старых реминисценций*…

Прощай! Прощай! Прощай!

Я поспешно убегаю от тебя в далёкие, засушливые, бесплодные пустыни, в края Забвения – туда, где за пределами чудовищной Земли обрету единственный драгоценный талисман, который ты мне оставила – Боль!

И, словно увековечивая волнение в сумерках этого прощания, этих слёз прощания, всей бесконечной нирваны этого прощания в этот час заката, когда Небеса покрываются торжественной мрачной тенью Ночи, я возведу, поднимаясь с этой Болью, сокрушительной, разрывающей и кричащей, башни Тайны и Меланхолии чудесных чёрных замков Страсти, усеянных звёздами, в длинных, великолепных и безмолвных коридорах которых наши с тобой души блуждали, как сомнамбулы в летаргическом сне, скованные невесомыми Цепями человеческих Чувств, на чьи высокие безлюдные террасы я столько раз опускался, поверженный и побеждённый, в рассеянные часы изнеможения, пресыщения и галлюцинаций от Скуки, ощущая вокруг рёв, завывание и грохотание бури на глухих задворках Природы, порабощённых бледными зимами… 




*Манцинелла – самое ядовитое дерево в мире.

*Реминисценция – смутное воспоминание.