Затяжка

В голове мягкий бархат, глаза прищурены, и сознание изменилось навсегда. Пять, а быть может пятьдесят минут назад я вяло грипповал под глянцевым от жира этапным одеялом, а уже сейчас…

Одна затяжка неизвестного мне вещества, и Ярославский централ стал моим миром, без прошлого и будущего, но с мультипликационным настоящим.

За «дубком» - столом по-местному- сидят арестанты, улыбаются друг другу и хитро подмигивают. Накрыло.

Мои мозги — я вижу их! - размазаны тонким слоем по стенам полуразрушенной камеры. Жидкость из тела исчезла, рот пересох, моргать надоело. Если бы мне сказали, что я получил по затылку бейсбольной битой — я бы поверил.

Я оглядываюсь. Мне. Всё. Интересно.  Ряд двухъярусных ржавых шконарей кое-где застелены тонкими одеялами. Под ними ворочаются, кряхтят, почёсываются невольные путники. Благо не в кандалах. Матрасы, чуть толще одеял, возможно и с насекомыми, но точно без постельного белья. «Бельё?» - удивились когда-то моей наивности тюремщики.

Картинка перед глазами задёргалась, движение соседей замедлились, за-за-загурлыкали звуки. Я помотал головой. Не помогло.

Кто я? Где я? Что я здесь делаю?

Вопросы мелькали в пустом черепе вспышками стробоскопа и смехом высыпались изо рта. Но кроме меня их никто не слышал.

- Как? А? Как? - прокаркал зек, угостивший нас запрещёнкой.

- Что это было? - выговорил я чуть ли не по буквам.

- Это, братан, называется прощай разум, - засмеялся тот.

Смеялись все, и мне было плевать на всё. Я наблюдал.

Прошла почти вечность, когда я решил встать, но не смог. Я не чувствовал ног, подавал им команды, смотрел на них и пытался пошевелить хотя бы пальцами, но так и сидел неподвижно. Тогда я поднял руку, развернул перед носом пятерню и вгляделся в неё. Сжал и разжал кулак. Ощущение было, будто по телевизору шла передача о моей руке.

- Я режиссёр!

И вдруг испугался. Кто я?

Дрожь прошла по внутреннему миру и меня сковал ужас: «Я всё забыл!». Я силился вспомнить детали моего прошлого: как я тут оказался, что мы все здесь делаем, куда и откуда я? Что со мной? В конце концов, не навсегда ли это? Но тишина в голове, смех в камере и паника в душе. Я и не заметил, как оказался у окна.

Ого! Так эта камера не весь мой мир! - обрадовался я, и меня тут же ошарашило: мы едем по лагерям!

«Экстремист, идём чаёк подварим» - позвали меня. «Экстремист!» - тут же вспомнил я. И слайды памяти посыпались перед глазами: жена, дочь, суд, этап, «столыпин», случайные попутчики, стекло пипетки, затяжка горьким дымом.

Отпустило. Прошло всего полчаса.

Больше никогда! - решил я и набросился на еду.