1 Падение

Я поднялся по мокрым от ртути мраморным ступеням до самого трона, на котором восседала королева, и в одной руке у нее был свиток, а в другой - огненный меч. Мерзкий шут вертелся вокруг меня, строил рожи и бормотал тарабарщину. Королева встала, развернула свиток и зачитала вердикт:
- Приговорен к жизни на планете забытых - Земле!
Она посмотрела на кристалл в центре моей груди, вознесла меч и резким движением разрубила меня надвое.
И теперь была меня два, а мерзкий шут превратился в огромного оранжевого демона с колесом судьбы над головой, с ледяными глазами, а изо рта его виднелись тысячи языков.
Я смотрел на себя и в тоже время смотрел на себя я, и такая ненависть возникла обоюдная, ярость наполнила нас и желание уничтожить, разорвать, что мы тут же вцепились друг в друга. Но наша одинаковость не давала возможность одному одержать победу в этой борьбе, эта драка превратила нас в нечто еденное, в некий кипящий вихрь, который обрел одну форму.
- Аххрак орруан ишишисуа, дракон! - крикнула королева заклятие.
Пространство треснуло, и образовалась черная бездна, и в этот миг оранжевый демон подхватил нас и бросился вместе с тем, во что мы превратились в эту бездну. Падая в неё, пролетая сквозь галактики, вихрь начал приобретать форму мерзкого существа без чешуи, с глазами, которые видят только часть мира, и мозгом, как у животного.
- Только бы не забыть, кто я! Только бы не забыть имя своё! - молился я, летя во тьме, поглощённый внутренней войной и сжимаемый оранжевым демоном, который постоянно твердил одно и тоже:
- Аххрак, да поглотит тебя безумие людское. Аххрак, да поглотит тебя безумие людское. Аххрак, да поглотит тебя безумие людское.
В космической темноте я сразу узнал Землю, алая от цвета крови ее обитателей, в зеленом тумане лжи, она вся тряслась в пространстве от шума ее населявших. Я пытался освободится от цепкой хватки оранжевого демона, но от внутренней борьбы и зловонного запаха планеты я терял силы и ясность ума. Он бросил меня на эту планету будучи еще только на подлете, в результате я повредил одну из конечностей, предназначенной для передвижения.
Первое, что я увидел на планете - это то, что все ее обитатели были подобно мне раздвоены, и пытаясь расслабится от того, что творится внутри их душ, они выплескивают энергию ярости на подобных себе. Отравленный воздух планеты проник в меня и помутнил мой разум, я не только забыл кто я, но и имя своё. И теперь хожу я столетиями по ненавистной мне планете, меняя одно тело на другое и волочу за собой рыбу с двумя головами, которая прикована ко мне цепями из Демиурговой стали. Солнце убивает мое тело, высасывая из него все жизненные соки и влагу, и лишь ночь спасает меня, когда солнце гаснет, и пустыня наполняется жизнью. Ночь дарит мне надежду, оживает мой Феникс, дарующий мне цель, а вместе с ней и силы в поисках тропы, ведущей к большой пирамиде. С каждой ночью это все трудней, звезд на небе становится все меньше, они гаснут все чаще и быстрей. Успею ли я найти пирамиду до того, как все погрузится в котел первородного хаоса?
Боль стала признаком того, что я еще живу, это неуклюжее и неприспособленное тело для моей сущности - настоящая пытка, но оно единственное, что может мне помочь добраться до пирамиды и вернуть кристалл. Я в очередной раз попытался вытащить клык Зеленого льва, застрявший в моей голове, но все безнадежно, скорее всего, он прирос к моему черепу. Но зато во время этой процедуры я заметил странное явление, а именно, если определенным образом нажать на клык, то мир видится совершенно иначе. Я увидел в небе огромное количество кишащих черных существ пожирающих звезды, а на земле увидел стоящих, застывших гигантов, лишённых верхней части головы. Вдали же я увидел сияющий глаз, а это указывало на то место, где находится пирамида. Не оставляя времени на отдых и не дожидаясь дня, я двинулся в искомое мной направление, волоча за собой рыбу, оставляющую за собой след из чешуи цвета воспоминаний.
Мой Феникс поднялся в небо, расправил крылья, издав пронзительный свист, разогнав всех червей грызущих пространство, делая в ней дыры и выделяющих серную слизь, которая попадая на тело, вызывала ядовитую иллюзию счастья. Теперь мне главное с пути не сбиться, успеть кристалл добыть и смысл обрести. Надеюсь, солнце не высосет всю жидкость из тела моего, песок пустыни не выжжет лёгкие мои, и я не встречу табор Вавилонский.
Постепенно, словно растягивая свое садистское удовольствие, загоралось Солнце, и наступал день, и жизнь покидала пустыню, даже черви таяли в дребезжащем и раскаленном от ненависти ко всему живому воздухе. Мой Феникс сгорал, силы покидали меня, а рыба становилась все тяжелее. Жалость к себе накатывала и змием обвивала истерзанную душу, подсовывая ей воспоминания тел, которые носил я, чтобы увлёкшись ими, навечно позабыл свой путь. И сжав когтями волю в центе живота, я заставлял тело двигаться дальше, и хоть оно ныло и просило пощады, все же двигалось, хотя и как неуклюжая марионетка. И только было я настроился на нужный темп, как вдали появились флаги, и послышался скрежет железных повозок.
- Эрхаанс шааткур! Проклятый табор Вавилонский! - прошипел я от злости.
Прятаться было негде, а чтобы его обойти, нужны силы, которых у меня не было. Главное устоять, не дать заболтать, и затуманить разум, иначе попадешь в сети и навсегда останешься их рабом, вечно толкающим их железные повозки по пустыне. Я зарыл свои ноги по колено в песок, и залепил уши остатками хлеба, дабы не слышать их бреда, что они истиной зовут. Когда-то давно люди Вавилона решили, что они познали истину, и в этой истине не было их Бога. И Бог наказал их тем, что каждому дал свою истину, отличную от истины другого. Сперва они погрязли в войне, доказывая друг другу правоту своей истины, и в этой войне они разрушили свой город. И теперь остатки этого народа бродит по пустыне в поисках тех, кто будет слушать их, и если находится такой, то превращается он в раба, что слушая их, толкает железные телеги-дома по пустыне. Табор двигался, толкая и пиная меня, заставляя сворачивать их телеги, я стоял не двигаясь, пока не понял, что уже далеко позади.
Я достиг пирамиды к утру следующего дня, где меня поджидала еще одна напасть, - вокруг пирамиды расселились Псеглавцы - верные рабы, они служат любому, лишь бы был ошейник, готовые умереть с голоду или от побоев ради того, чтобы у них был хозяин. У этих Псевглвцев был хозяином сумасшедший демон прошедших побед Прааз. Прааз считал пирамиды памятником себе и никого к ним не подпускал, а его верные рабы отдадут жизнь, и золотом их не купишь и здравомыслием не образумишь. Их, конечно, можно убить, но рука отвалится столько махать серпом, пока всех уничтожишь. Дождавшись ночи, набрал я слизи счастья, что черви выделяют, намазал ею свои сапоги, и наутро подойдя к Псеглавцам, им заявил, что истинный хозяин это я. А кто не верит, пусть сапог лизнет. И первый же лизнувший запрыгал от восторга, стал кричать, как счастлив он вновь, и признал, что раб он мой. И тут же все они кинулись лизать мне сапоги и клятву верности мне приносить. Велел я им поймать Прааза и заточить меж лап Анибуса, что сквозь века пустыню сторожит.
Я подошел ко входу в пирамиду и остановился. Что будет, когда я найду кристалл? Что вспомню я, когда верну свободу? И кем я окажусь на самом деле, а вдруг я зло?

Igor Krasovskiy