Изерброк. Глава X

X



В трактире «Пеликан» зажглись газовые рожки. На столиках заполыхали свечи. Опять, что случалось нередко, отключили электричество. Мягкий свет огня был для «Пеликана» естественным, изначальным. Электричество в него провели совсем недавно и то для того, чтобы установить холодильные камеры. Заодно подключили и электрические светильники. В холодильных камерах на случай перебоев с электричеством имелись прямоугольные глыбы сухого льда.

Кельнер обошел все столики, проверяя канделябры. Мамушке с Пероной на своем столике в нише возле окна не пришлось даже зажигать свечи, они уже горели, и электрический светильник был выключен. По теории Умберто Пероны, имеющей достаточные опытные основания, живой огонь на столе улучшал пищеварение, смягчал опьянение и вообще благотворно сказывался на нервной системе.

Сегодня вечером Мамушка был при деньгах; намечался плотный ужин с кальвадосом. Кальвадос употреблялся, разумеется, только высшей пробы – «Альберта» из Мальты, средне-южного доминиона, прямые поставки. Господин Херцог, хозяин трактира, самолично контролировал поставки дорогого алкоголя и наиболее ответственных продуктов.

Друзья заказали по антрекоту из телятины, баклажаны, паприку, огурцы и томаты. Народу в трактире по причине буднего дня присутствовало немного. В основном столики пустовали. Призрачный зеленоватый свет газовых рожков блуждал под арочными сводами потолка, огибал колонны, нависал над шарами золотого света на столиках, там, где горели свечи.

– Дорогой друг, наги – это действительно изгнанники Верховного Совета Духа, бывшие архонты, иначе говоря, – говорил Перона, разрезая антрекот, – Мухомор вам не соврал. Не могу сказать, насколько он вменяем вообще, а после стольких лет курения им лотоса, есть повод в этом усомниться, но насчет нагов он сказал абсолютную правду. Будучи штатным сотрудником Королевской Эзотерической Комиссии, я какое-то время специально занимался нагами. К сожалению, мне так и не удалось увидеть их лично. Сначала не хватило решимости, а потом – времени и средств.

– Они действительно занимаются ритуальным каннибализмом? – Мамушка насадил на вилку аккуратный квадратный кусочек антрекота и отправил его в рот.

– Да. Только не каннибализмом, а трупоедением. Они не убивают ради того, чтобы съесть, а едят уже мертвых, умерших по тем или иным причинам. Трупоедение – это самое, собственно говоря, простое, чем занимаются наги. Родя Мухомор рассказывал вам о шавах?

– Нет. Правда, что-то припоминается… Шавы, шавы… что-то он говорил, определенно. Да, о живых мертвецах, гуляющих в болоте. Еще там есть гули.

– С гулями всё ясно, результат мутации. А шавы… Одна часть шав – это результат ритуалов над трупами недавно умерших людей. Проводится ритуал, в процессе которого труп подымается, выполняет какие-то приказания. По завершению ритуала наг-призыватель обязан вернуть труп в свое изначальное неподвижное состояние, наиболее естественное для трупов. Но наги ведь много пьют, и курят, пьют вино, и перед ритуалами с трупами многие сильно напиваются, видимо, от страха. Поэтому завершают ритуал неправильно, или совсем не завершают – падают пьяными без чувств. А поднятый труп уходит в болото. И бродит там, пока не попадёт в глубокую трясину, или пока его не сожрут гули. Гули, таким образом, являются необходимой частью пищевой цепочки. Они поддерживают равновесие. Что было бы, если б этих бродячих шав никто не поедал?.. Недостатка в свежих трупах у нагов нет, они живут на Старом кладбище, куда шураваси и цыгане до сих пор несут своих мертвецов, хотя кладбище затоплено и хоронить на нём запрещено. Но в таких случаях запреты слабо действуют. И к нагам, кстати, ходить строжайше запрещено. Но кому это важно, когда дело касается смерти? Шураваси и цыгане приносят умерших для ритуального захоронения или сожжения. Наги в любом случае последние, кто имеет дело с мертвецом. И подходящего отбирают для своих нужд. А для родственников это только честь, они вообще испытывают священный ужас перед нагами. Еще и приплачивают им продуктами. В общем, с обычными шавами всё понятно, они бродят и бродят, они действительно в большей степени мертвые, чем живые. Сознания у них не больше, чем у лягушки, или гриба…

– Я видел там, кстати, говорящую жабу. Да и гриб тоже… был. Но, возможно, про гриб мне показалось.

– Что показалось?

– Да, не важно. Почудилось, будто один человек грибом стал, – Мамушка разлил по граненым рюмкам на ножках кальвадос, поднял свою рюмку. Перона последовал его примеру. Они чокнулись и выпили. Перона крякнул и со словами «превосходная, превосходная вещь» закусил долькой томата.

«Согласен», – кивнул Мамушка и закинул в рот кусок мяса.

– Ну, так вот, – Перона откинулся на мягкую спинку стула, и, жуясь, продолжил, – второй тип шав совсем не такой, как первый. У них есть сознание. Это маха-шавы. Они умные. А всё потому, что они – это не оживленные трупы разных недавно умерших случайных людей, а сами наги, в результате специального темного и таинственного ритуала сделавшие из себя труп. Но труп ходячий. Строго говоря, эти шавы не трупы, сознание у них живо, также и память жива. Наг-шаман пересекает границу между жизнью и смертью, оказывается там, за чертой, в смерти, но ментально продолжает оставаться здесь. По сути, страшное состояние. Тело его действительно больше не живо. Его протыкают мечами, режут ему горло, жгут факелами, а он продолжает идти, говорить, функционировать. Что с ним станется? Он ведь мертвый уже. Он видит то, что находится за чертой, пытается передать ценные сведения своим братьям сюда. Но мир живых и мир мёртвых вообще-то имеют совершенно разные законы. Маха-шава постоянно как бы находится на границе, он видит невидимое, пророчествует, занимается магией, призывает души умерших, может вызвать тёмный дух или заставить говорить мертвеца. Он – существо могущественное и сакральное. Но не всем нагам-шаманам удается стать маха-шавой. Большинство умирает в процессе ритуала. Ведь неотделимой частью ритуала является действительное умерщвление своего тела, самостоятельно или посредством помощников. Естественно, я не знаю тайных подробностей ритуала. Но вроде бы наг-шаман, перед тем как его умерщвляют, выпивает сому – магический настой из специальных трав, грибов, минералов и болотных ягод. Рецепт приготовления сомы чрезвычайно засекречен, и хранится еще с тех времен, когда наги были архонтами. Помощник убивает его кривым мечом, пронзает его сердце. Иногда вспарывают горло. Иногда выпускают кровь или удушают его. Нередко наг-шаман убивает себя сам. Считается, что если он делает это сам, то вероятность перехода в состояние «живого» шавы повышается.

– А как маха-шава может умереть окончательно, если, например, захочет? Ведь его невозможно убить, если он уже мертвый?

– Обычно его расчленяют. А мозг… Кстати мозги маха-шавы – ценнейшее вещество. Их обычно поедают, предварительно поджарив на костре.

– Как интересно, – Мамушка отделил при помощи ножа сочный кусочек от антрекота, отправил его в рот и принялся смачно жевать.

– Ну а как с пропавшей девушкой? Нашли вы её следы? Что сказал Родя Мухомор?

– Вообще ничего непонятно, – пережевывая мясо, ответил Мамушка, – вроде бы он её видел. Говорит, что был у неё дома незадолго до её исчезновения. Мне непонятно, как, каким образом они вообще пересеклись. Ведь они –  совершенно из разных миров. Вот я и хочу понять. Наги – это обитатели дна, поедатели трупов, могильщики, парии. Так? Я понимаю, что наги – отверженные, Болотный район – это трущобы из трущоб, а Черное болото – даже и говорить не надо. Я прав?

– Да. Но наги – это не просто отверженные. Они отверженные сакральные. Что еще страшнее. Имея генетическую связь с архонтами, они являются отверженными духа.

– Так. И Родя Мухомор ходил к ним, брал у них жаб, лотос, другие вещества. Тоже, говорит, ел трупы. Болен хризализмом, чешется, извергает бабочек. Бабочек он выращивает своеобразно – прям на своём теле, как на грядке. Живёт в подвале. Сбежал в 13 лет из ПромСектора, бродяжничал, занимался проституцией. С другой стороны – Надя, чистая, красивая девушка, проживает в Средней Зоне, хотя и в Пограничном. Что у них может быть общего?

– А как они познакомились?

– Родя случайно встретил её в Пограничном. Спас от хулигана. В Пограничном он торговал лотосом.

– Ну а что здесь странного? Случайно познакомились… С кем не бывает.

– Он сказал, что перед этим увидел её во сне в образе то ли ангела, то ли богини, то ли священной волчицы. Утверждает, что она – звезда Сириус.

– Сириус?

– Да. Потом наги ему объяснили, что она какая-то Белая Тара. Дали ему ягоду мертвых, чтоб он забыл о ней.

– Постойте-ка, – Перона почесал всей пятерней свою взлохмаченную шевелюру, придвинулся к столу, взял наполненную рюмку, посмотрел сквозь неё на огни канделябра, – что о ней говорят алхимики из Департамента? По их словам, она должна спасти мир, предотвратив Конец Света?

– Что-то вроде того.

– То есть, она – спасительница?

– Да, – Мамушка внимательно смотрел на своего друга. Тот выглядел так, как может выглядеть старый эксцентричный одинокий и пьющий профессор: длинный кардиган крупной вязки невнятного бордово-зеленого узора, мятая желтая рубашка с черным галстуком-бабочкой в воротнике, щетина, хитрые глазки навыкате, седая взлохмаченная шевелюра.

– Во многих мифах о спасении мира прослеживается следующий мотив: героем-спасителем в конце истории становится самый низший член общины, пария. – Перона задумался, потом спросил: – Вы говорите, он выращивает бабочек на своём теле? Каким образом?

– Не знаю. Бабочки каким-то образом вырастают в его теле и выходят из-под кожи в куколках и сразу покидают куколку, расправляют крылья и улетают. Это у него что-то вроде материализации психических эманаций. Если у него настроение плохое, мрачные мысли, то бабочки – черные. Если настроение хорошее, то бабочки соответственно светлые. Он говорит, их можно курить. Но у него там, в основном все черные.

– Да, это действительно хризализм. Поразительное заболевание. И очень редкое. Возможно, испарения Черного болота повышают риски заболевания.

– Скорее всего. Возможно, к болезни как-то причастны и наги со своими снадобьями и ритуалами. – Мамушка помолчал. Затем продолжил: – Так вы полагаете, что кто-то из нагов, а именно самый последний, самый униженный из них, может стать спасителем мира? Почему тогда алхимики назвали спасительницей Надю? Уж она-то не похожа на парию.

Мамушка раскрыл свой серебряный портсигар, взял папиросу с золотым колечком на мундштуке, чиркнул спичкой из плоской коробки, затянулся, положил портсигар на стол, а сверху него – коробку спичек.

Табачный дым пополз красивыми голубыми лентами над столом, обвил восьмеркой тройной канделябр и распушился.

Перона раскурил свою короткую трубку.

– Да, не похожа. Может, она и вовсе никакая не спасительница. А ищут её для каких-то других целей. Интересна мифологическая подоплёка этой истории. Почему отверженный, или дурачок, или самое слабое создание, лилипут, или птичка, или собачка, или котик, или младший сын, в общем, существо, стоящее на самой нижней ступени общинной иерархии, в итоге спасает всю общину? Он подымается на самый верх. Изгой становится героем, последний становится первым. Никогда не задумывались над этим?

– Нет, – Мамушка стряхнул пепел в медную пепельницу.

– Последний становится первым и спасает общину. Спасает мир. Ибо община для человека и есть его мир. Вокруг – дикая враждебная природа, хищные звери, чужие племена, темнота неизвестности. Деревня обнесена кольцом частокола. Кольцо – это фактическая ограда, но также и символическая. Это охранный круг. На гербе Федерации изображено кольцо – Уроборос, змей, кусающий себя за хвост. Вот он, символ: начало соприкасается с концом, высшее с низшим, голова с хвостом, кольцо замыкается. Вот почему в мифах самый последний должен стать самым первым. Так замыкается общинное кольцо. Община обретает замкнутость, целостность, а вместе с ними – защиту. Круг частокола вокруг поселения замыкается.

– Выходит, что наги, как самые последние, должны стать первыми и спасти мир?

– Я думаю, что это даже не наги, а некто ниже нагов. Возможно, это сам Родя Мухомор – самое слабое, отверженное, низкое существо.

– А Надя какую роль в этой схеме играет?

– Пока не ясно. Но… с Надей познакомился, а перед этим увидел её во сне, не кто-нибудь, а именно Родя Мухомор. Вам не кажется это совпадение странным? – Умберто Перона заново разжег погасшую трубку. Мелкие сосудики в белках его глаз набухли и покраснели.

– Но почему… Почему Родя Мухомор должен быть самым низшим из подонков? Да, он называл себя так. Обзывал себя падалью, отбросом… Но мало ли в трущобах Болотного опустившихся курильщиков лотоса? И, кстати, не совсем ясно, почему и Родя, и наги считаются… как бы это сказать… не просто отребьями, но отребьями опасным? Их боятся, от них стремятся отгородиться. Нагам в Среднюю Зону вход вообще запрещен.

– Ну это объясняется легко. Люди не доверяют париям. Поэтому боятся. Кто может украсть ребёнка для своих ритуалов? Наги или цыгане. Кто способен ограбить и убить одинокого ночного прохожего? Курильщик лотоса.

– Родя никого не грабит, никого не убивает. У меня вообще сложилось о нём впечатление, что он боится людей, поэтому прячется в своём Болотном. Он, возможно, больной и никчемный человек, но он не злодей.

– Он не грабил и не убивал только потому, что у него еще особой нужды к этому не было. Понимаете, дорогой друг, люди, живущие на самом дне общества, не воспринимают благополучных граждан равными себе, они не способны идентифицировать себя с ними и сочувствовать им. Ровно так же, как и в обратную сторону. Большинство жителей Средней и Центральной зон не принимают обитателей дна за людей. Чувства вполне взаимны. Парии не нападают на благополучных граждан только потому, что те защищают себя. Ведь вы сами, когда собирались в Болотный, что в первую очередь взяли с собой? Правильно, револьвер. Почему на улицах Центральной Зоны безопаснее, чем на окраинах? Верно, потому что там есть конная жандармерия.

– И тем не менее, мне не понятно, почему именно Родя? Если он – спаситель, то почему алхимики с астрологами не идут к нему, а ищут какую-то Надю?

– Давайте-ка выпьем. Наливайте. И закажем… Как вы смотрите на цыплят? С этим божественным эликсиром, я чувствую, одних антрекотов мало, – предложил Умберто Перона и вытряхнул пепел из трубки в пепельницу.

Действительно, крепкий с насыщенным яблочным вкусом алкогольный напиток усиливал пищеварение не хуже красного вина. А опьянение от него было мягким, приятным, располагающим к задушевным разговорам.

Перона подозвал кельнера – степенного пожилого мужчину с большими седыми усами и в сером фартуке. Его звали Якобом. Он всю жизнь работал в «Пеликане» кельнером и для многих постоянных клиентов давно стал кем-то вроде члена семьи, старого доброго дядюшки.

– Господин Якоб! – позвал Перона, и, когда тот подошел, сделал заказ: цыплят-табака, сыру, зелени и фруктов.

– Кто такая Белая Тара? – спросил Мамушка после того, как кельнер отошел.

– У нагов – сложная, темная и дремучая мифологическая система. То есть, система богов, духов и высших существ. Другими словами, сакральная иерархия. Всех духов, невидимых сущностей, богов и демонов нормальному человеку запомнить невозможно. Да этого и не нужно. Там каждый день у какого-нибудь вновь прозревшего адинатха появляются новые духи. Покурит он лозу мертвых, скушает красных ягод, впадет в экзальтацию и, естественно, узрит новую духовную сущность. Как без этого? Он тут же обзовет её любым известным ему словом из праязыка – и, вуаля, новое божество готово. Поэтому мистический мир нагов практически необъятен. Но при этом у них существует несколько столпов, несколько основных обязательных божеств или сущностей, почитаемых всеми, включая шураваси. Они происходят из древности, из Королевства Мутанг и почитаемы самими архонтами с горы Элборц. Одной из подобных сущностей является Белая Тара – спасительница рода людского. Тара – это и значит на праязыке – спасительница. Она появляется в самые сложные, критические для человечества времена, чтобы отвести беду. Белая Тара может принимать различные антропоморфные или зооморфные состояния в зависимости от ситуации. Наги-натхи, другими словами, наги-шаманы, умеют вызывать дух Белой Тары.

В этот момент к столику подошёл какой-то робкий молодой человек в студенческом мундире. В руках он мял картуз с эмблемой Государственного Университета Триполи. Под носом у него трепетали жидкие усики.

– Извините, вы – не Бенджамин Мамушка? – спросил молодой человек, глядя на Мамушку.

– Да, это я, – ответил сыщик.

Лицо молодого человека просияло. Румянец на его щеках стал еще ярче.

– Я увидел вас… Мне сказали, что это вы. Позвольте мне выразить… Я восхищаюсь вами с детства. Я следил за всеми вашими расследованиями. У меня собраны все публикации в газетах. А после того, как вы поймали богемского убийцу… я решил тоже стать… сыщиком.

– Спасибо, юноша. Очень приятно. Надо же, кто-то еще помнит, – Мамушке действительно было приятно и лестно. За последнее время впервые кто-то вспомнил о его былой славе.

– Вы не дадите мне автограф? – попросил юноша.

– С удовольствием! А куда?

Молодой человек засуетился, шаря по карманам. Перона предложил расписаться на салфетке.

– Да, хотя бы на салфетке, – согласился юноша, – и протянул сыщику автоматическую перьевую ручку.

– На какое имя писать? – спросил Мамушка.

– Заремба. Арнольд Заремба, – ответил взволнованный юноша.

Мамушка крупно написал наилучшие пожелания на салфетке, подписал своё имя, расписался. Чернила жирно впитались в мягкую бумагу и немного расплылись.

– Вы твердо решили стать сыщиком? – спросил Мамушка, отдавая юноше ручку и салфетку.

– Да. Это… моя мечта с детства. Сейчас я учусь на юридическом. А когда закончу…

– Это хорошо. Работа сыщика – это интересная работа. Она требует многих знаний, ясного ума и нестандартного подхода. Только я настоятельно рекомендую вам, молодой человек, сразу после окончания университета идти на государственную службу, в сыскной отдел. Не ищите романтики на вольных хлебах. Это я вам говорю как человек опытный и знающий жизнь.

Когда поклонник, осчастливленный автографом, удалился, Мамушка повторил:

– Ну надо же! Кто бы мог подумать? До сих пор помнят. И богемское дело даже вспомнил.

– Ну еще бы! Между тем это символизирует ваше окончательное возвращение к делам. За возвращение! – Перона поднял рюмку с искристым напитком.

– За удачу! Мне в моём новом деле она совсем не помешает! – Мамушка поднял свою рюмку.

Друзья выпили, закусили, закурили, задымили вкусным табаком, Мамушка – сурийским с ноткой гвоздики, а Перона – ароматным трубочным длинноволокнистым табаком из Кападокии.

– Так, значит, вы говорите, наги объявлены Департаментом Алхимии и Астрологии сектой шарлатанов? – спросил сыщик, выпуская дым через ноздри.

– Это не я говорю. Это так и есть. Факт известный. Наги считаются вредной сектой. Официально их деятельность запрещена, а взгляды считаются ложными.