5 Кто я? Дружба народов

Письма в редакции и ответы. 1987-1991 гг. Книга 1 / Виталий Иванов. – СПб.: Серебряная Нить, 2020. –296 с.
http://russolit.ru/books/download/item/4176/

Листалка. Читать:
https://pubhtml5.com/ccwf/vqwq/
_________________________________________

Письма в редакции и ответы, 5


10.1987 Журнал «Дружба народов». Письмо - 1
--------------------------------
Пьеса «Страна Бюрократия», рассказ «Графоман»,
эссе «Кто я?»

Кто я? Письмо в редакцию

Уважаемая Редакция!

Посылаю Вам пьесу «Страна Бюрократия» *). Учитывая неизвестность автора, видимо, есть необходимость его представить.
Мне 33 года, родился и вырос в Ленинграде. После окончания школы в 1971-ом году поступил в ЛПИ им. Калинина на физико-механический факультет, проучился три года и ушёл по собственному желанию, не чувствуя призвания к выбранному пути. Сменил много профессий. Был грузчиком, механиком электромонтажником, токарем, рабочим экспедиции, бойцом и командиром многих шабашек.
С 15 лет пишу стихи, к настоящему времени написано около 1000 стихотворений, в основном лирических. С 1971-ого по 1977-ой год занимался в ЛитО, сначала у Виктора Сосноры, затем Александра Шевелёва, печатался в малотиражке. В 1977 году была публикация в альманахе «Молодой Ленинград». Тогда же пытался поступить в Литературный институт, посылал стихи на конкурс, но получил отрицательный ответ. Больше до весны этого года попыток напечататься не предпринимал. В том же 1977-ом году восстановился на третий курс Завода-ВТУЗа при ПО ЛМЗ, который и окончил в 1981-ом году. С тех пор работаю в отраслевом институте, в настоящее время научным сотрудником, учусь в аспирантуре. Работа связана с разработкой систем автоматизированного проектирования, программированием.
Это чисто внешняя картина, теперь о внутренней. Отдельные мысли, возможно, покажутся Вам спорными или резкими, но пишу то, о чём думаю, о том, чего больше нельзя не замечать. Видимо, и сама пьеса требует некоторых комментариев, хотя и считаю, что вещь должна говорить сама за себя. В противном случае она не удалась. Исхожу из необходимости полнее представить себя редакции, предвидя трудности опубликования пьесы неизвестного автора.

*) Виталий Иванов. «Страна Бюрократия». Пьеса.
http://proza.ru/2008/02/13/213

1. Работа

Публикации последних двух лет о состоянии нашей экономики, идеологии, искусства, науки самым разительным образом совпали с личным опытом, и наблюдениями автора. Кроме накопившегося недовольства окружающей действительностью и личных амбиций, состоящих в невозможности осуществления своих идей - технических, экономических, художественных, философских, что ещё как-то можно было пережить, наступая на горло собственной песни, - жуткой реальностью встала надвигающаяся перспектива перехода СССР в разряд второстепенных держав. Тут могут не помочь никакие ядерные арсеналы. Это стало настолько очевидным, что уже нельзя замолчать. Переход во второразрядные объективно связан, как с моральными, так и с материальными, прямо вытекающими следствиями, с окончательной потерей последних надежд догнать развитые страны, полным идейным разложением, соответствующим уровнем жизни, по сути, с полной неопределённостью и хаосом в масштабах всей страны.
Нам, молодым, вступающим в жизнь в начале семидесятых, происходящее в стране, вокруг нас и с нами не поддавалось хоть какому-нибудь разумному объяснению. Наше непонимание нам объясняли нашей же молодостью, наивностью, незнанием жизни, главным аргументом было сакраментальное «так надо!» Сегодня ситуация проясняется. Незначительный количественный рост нашей экономики (частично за счёт повышения цен) представлялся, как выдающиеся результаты, по сравнению с происходящими на Западе основополагающими качественными изменениями, которые в нашей стране выдавали за топтание на месте и чуть ли не закат капитализма. Замалчивание собственных проблем и чужих достижений, ограничения в информационной сфере, сдерживание творческих начал и инициативы обернулось для страны последствиями, которые мы даже сегодня в полной мере не в силах осознать. Несомненно они заявят о себе в будущем.
Да, сегодня происходят очень важные перемены во всех сферах жизни, но как медленно! Особенно в реальной, не газетной жизни. Я работаю в центральном отраслевом институте, связан с разработкой современных технологий, могу уверить: мы разрабатываем не безбумажную, а самую бумажную технологию. У нас в институте ничего не меняется. В ход просто пошли другие слова. Я не буду здесь высказывать свои мысли по вопросам организации труда в НИИ, они предложены администрации нашего института, скажу одно: при существующем порядке огромный организм, а у нас работает несколько тысяч сотрудников, есть свой опытный завод, многие годы не способен родить живою даже мышь, не говоря уже о слонах - крупных технических проектах, которыми мы призваны заниматься. Разработка новых технических решений тонет в бумажном бюрократическом море, а сами эти решения в «метале» фактически никого не интересуют. Причём они не интересуют не только «учёных», но и заводы отрасли, которые должны в конечном итоге ими воспользоваться. О конечном потребителе в этой цепочке часто вообще забывают. Цепочка от проекта до потребителя настолько велика в своих пространственных, временных, людских и других измерениях, что границы её на уровне исполнителя кажутся бесконечными. Приходится сомневаться в подконтрольности её и руководящими работниками отрасли.
Главным в работе считается не фактическое внедрение нового, а галочка в плане, своевременный выпуск отчёта. По сути, мы живём в бумажном, идеальном мире. По бумажным, а не реальным достижениям судят о человеке, его способностях, возможностях, оценивают его работу, продвигают по бумажной службе. То же самое в работе трудового коллектива. Она оценивается не по конечному результату, скажем, выпуску новой турбины, а по выпуску n-ого по счёту промежуточного отчёта, который бог весть как связан с предыдущим, последующим и параллельными отчётами. А всего этих отчётов только по одному объекту столько, что они могут не поместиться в средний грузовик. Что из этого может получиться? Отчёты эти никто не читает кроме самих авторов и пары рецензентов. Все их прочесть просто физически невозможно. В этом бумажном море тонут, не находя сразу же своей реализации, и новые технические решения. Естественно, их с годами становится всё меньше, люди видят: зачем ломать себе голову, если всё равно важно не содержание, а форма, т.е. примерный объём отчёта и срок его выпуска, а что будет внутри - новое или старое - не важно. В таких условиях скоро, наверное, стало бы возможным полностью за новые отчёты выдавать старые, перепечатывать одно и то же. Частично это уже происходит.
Люди находятся в каком-то ослеплении или не имеют достаточно информации, чтобы судить... Они живут, активно работают, но не видят результатов своего труда. А результатов нет, по существу, нет ничего кроме груды бумаг, которые сгладываются в шкафы и там хранятся, пока не сгниют. Посредством бумаг душится то живое - рац. предложения, изобретения, которые, конечно же, есть, но они не прорываются через бумажные баррикады к реальному воплощению. Один слой бумаги прорвать легко, но в кипах бумаг застревают даже пули.
На приоритетных направлениях - развитии в институте средств вычислительной техники, разработке САПР - на руководство ставятся люди с опытом закручивания гаек на стендах шестидесятых годов, имеющие весьма приблизительное представление о новой технике и о том, что входит в их новые обязанности, не умеющие элементарно организовать работу, выдать задание, проверить результат, просто понять, действительно работник делает что-то реальное или только красиво говорит об этом. О каком ускорении тут может идти речь? Не понимаются стоящие проблемы, стратегические нужды, не верно оцениваются наши возможности, а ведь многое можно было бы делать намного активнее уже сегодня, даже в условиях отсутствия передовой компьютерной техники. Прежде всего это касается разработки программных средств (ПС) и создания баз данных, к которым у нас относятся просто преступно бесхозяйственно, а ведь это, а не сама вычислительная техника - основное национальное богатство, которое в значительной мере будет определять наше будущее, будущее страны.
Такие руководители получают вместе с премиями ежемесячно 300 -500 и более рублей практически только за ежедневное участие в собраниях, совещаниях и т.д. Они не заинтересованы ни экономически, ни в научном плане, т.к. сами не разбираются в последних разработках, обычно связанных с вычислительной техникой, ни в каких изменениях, а всё в их руках. В том числе и выдвижение молодых специалистов, которых они продвигают, исходя не из интересов дела, а людей удобных, проверенных, умеющих выполнять указания.
Топтание на месте без каких-либо результатов продолжается и сегодня. Надежда на полный хозяйственный расчёт и введение выборности должностей. Но опять приходится ждать, когда можно было бы делать! Ждать начала эксперимента, ждать конца его и начала нового, ждать введения закона, а потом разъясняющих его положений. Нас всё время вынуждают ждать. Не много ли и чего, собственно, мы ждём? Новых бумаг? Спущенной сверху панацеи от всех бед? Ясно, что надо перестраиваться на местах, но каким образом, если далеко не все этого хотят? Прискорбно то, что не только руководящие работники, но и многие другие люди за 35 - 40, что говорить, даже за 30 перестраиваются внутренне с трудом. Они не привыкли и не обучены перестраиваться, желания их по-прежнему сводятся к увеличению оклада без увеличения вклада сил. Люди привыкли к спокойной жизни и ждут перемен где угодно, только не на своём рабочем месте.
Пока подаваемые предложения по совершенствованию организации труда, переходе, хотя бы частичном, с административных на экономические методы руководства натыкались и натыкаются на вату равнодушия. Нет, их не отвергают категорически, тебе говорят: «Хорошо! Этим заинтересовались в дирекции, что-то обязательно пойдёт в отделе.» Но проходят месяцы, годы, а предложения лежат в столе. Когда же о них пытаешься напомнить, этого не любят. Первые мои предложения по совершенствованию организации труда, созданию банков идей и ПС, стимулированию разработки ПС лежат уже почти два года. Последние - по организации не формального, а фактического соц. соревнования - несколько месяцев. Не сделано ничего, ничего не меняется. Повторю: никто мои предложения не отвергал, наоборот они всеми признаны оригинальными и восприняты положительно. Но результата нет.
Аналогичная судьба и у моих научных работ, связанных с разработкой технологий САПР и программным обеспечением станков с ЧПУ. Они могли бы дать реальный экономический эффект, сократить затраты труда, повысить точность изготовления деталей, но отчёты лежат в шкафу. Возмогло, всё это выглядит голословно, но я не собираюсь здесь никого персонально обвинять. Как Вы, видимо, хорошо знаете, виновного чаще всего не найдёшь. Я говорю об общей картине.
Не подумайте, что меня в моем институте кто-то обидел. Нет! Я учусь в аспирантуре, по должности и по окладу я на уровне своих сверстников, работаю на самой современной технике, имеющейся в институте (но что же это за техника?!), занимаюсь на работе чем хочу. Сам выбираю себе тему, планирую сроки своих работ, их стоимость. Всё это достаточно произвольно, т.к. деньги эти не поймёшь какие, во всяком случае, не настоящие, а работа рассчитана на неясную перспективу. Могу интенсивно работать в шкаф, где хранятся отчёты, могу читать литературу - художественную или научную, писать стихи, статьи, свободно брать отгулы, работать в первую или вторую смены - как удобнее. Денежное содержание от этого практически не зависит.
Достоинства такого положения очевидны. Платили бы ещё раза в два больше, но этого придётся довольно долго ждать - у нас по-возростовая уравниловка. Деньги платят не за работу (работай хоть за десятерых, ничего не изменится), а за стаж и должность, которая тоже с возрастом обычно приходит, если нет явных срывов. Всё это, в конце концов, просто не интересно! Зарабатываю я не так плохо, но грустно сознавать, что лучшие твои годы проходят впустую, то, что ты делаешь, не нужно людям, что после тебя ничего не останется. Понятно также, что это незаработанное «благополучие» не может не быть временным. Результатом его является развал промышленности, который по мне же ударяет общим уровнем жизни.
Мои «успехи» на службе, естественно, объясняются моей удовлетворительной лояльностью, я тоже обычно выполняю не частые и не слишком обременительные «указания». Я никому не мешаю, и мне никто не мешает. Я думаю, Вы прекрасно понимаете, что конфликтовать серьёзно, не по пустякам, было абсолютно бесполезно, даже сегодня в нашем конкретном институте изменений не ощущается. Размахивать руками без реальных экономических условий - перевода на полный хозяйственный расчёт, а нам нужен самый полный, сверх полный, говоря на человеческом языке, настоящий, а не «говорильный» хозяйственный расчёт, то же, что пытаться уговорить реку течь в другом направлении. В народе говорят ещё и по другому: то же, что не рекомендуется делать против ветра. Убеждён, что, если я откровенно выскажусь о положении дел в отделе, придётся уйти мне, а не начальнику лаборатории или отдела. А ведь есть ещё и дирекция, в которой кроме Генерального только его заместителей одиннадцать штук - футбольная команда! Простой научный сотрудник для них даже не мяч, а вообще ничто. Конечно, среди них есть достойные люди, хорошие специалисты, но система подчиняет себе людей, заставляет служить ей по её законам, а тех, кто не желает этого делать, она просто выплёвывает в неудачники. Не хочется быть неудачником не в общепринятом «бытовом», не в другом, скажем, «вечном» смыслах.
Ясно, однако, что сегодня дело не в отделе и не в институте. Выправить положение может только быстрейший переход с административных на экономические методы хозяйствования всей экономики страны. Жду этого с нетерпением. Перемены, намеченные партией после апреля 1985 года, масштабны, они охватывают всю экономику в целом, и автор, как говорится, полностью их поддерживает, желая всё же взятому ускорению и перестройке ускоряться побыстрее, а главное - не только на бумаге. Хотелось бы, чтобы перестройка быстрее коснулась и родного института.


2. Творчество

Если в одних сферах можно печатать практически что угодно, и тебя никто не остановит (нельзя только широко внедрять свои разработки), то в других положение иное.
Как я уже отмечал, у меня написано довольно много стихотворений, есть также ряд небольших рассказов. До последнего времени я не делал серьёзных попыток опубликоваться, зная сколь это не просто. Честно говоря, и большой необходимости выносить на суд общества своё творчество, пока у меня была чистая лирика, я не видел. Сегодня считаю необходимым поделиться некоторыми своими мыслями. Последние месяцы пытаюсь пробиться в журналы, но сделать это оказалось даже сложнее, чем думал, хотя некоторые подвижки намечаются. В любом случае, больше молчать не считаю возможным и не буду.
Не могу удержаться и приведу здесь небольшой рассказ «Графоман», написанный мной на днях.

Графоман

Как могло случиться такое! Автора охватил ужас, когда он увидел в своём почтовом ящике толстый конверт редакции. Сквозь него явственно проступали недостойные буквы разваливающихся строк его непрофессиональных стихов. О, позор! Пепел сожжённых рукописей засыпал глаза. Из конверта потянулась рука с вытянутым указательным пальцем и, дотянувшись до груди автора, больно ткнула его этим пальцем. «Графоман!» - прогремело из почтового ящика.
Тысячи покончивших с жизнью, но гордо не отославших своих стихов авторов предстали в его глазах разящим укором. Они висели скромными, аккуратными рядами, как висят в магазине бракованные пальто, которые не берут даже после тройной уценки.
«Виноват я! Кругом виноват! - вырвалось из могучей груди автора.- В тринадцати тысячный раз! Это конец...»
Пол лестничной площадки содрогнулся и треснул. В беспамятстве бросился он в образовавшуюся дыру, в ушах его звенело: «Граф... в... оман!» - «Да, теперь только в Оман...» - ясно подумал автор и оказался в редакции литературного журнала государства Оман.


Да, никто не любит печатать начинающих поэтов. Помня уроки классиков, что во всём лежат экономические причины, полагаю, что, видимо, в редакциях нет заинтересованности печатать молодых и, очевидно, есть заинтересованность печатать старых авторов. Думаю над этой экономической загадкой - причём здесь возраст? Интересно, думают ли над ней в редакции и СП СССР?
Чтобы не было двусмысленности, добавлю, что автор не считает себя графоманом, и предложенный рассказ «Графоман» он писал не о себе, а о другом человеке, которого хорошо знает. (Чтобы редакция не посчитала, что автор придумывает.) Герой рассказа недавно приезжал к нам в составе писательской делегации Омана и приглашал посетить свою страну. Автор ему решительно отказал, надеясь всё же когда-нибудь опубликоваться на Родине.

Если же говорить серьёзно, в издательских вопросах действует очевидная социальная несправедливость. Одни могут печатать свои произведения, далеко не обязательно шедевры, за счёт государства, т.е. всех прочих, а другие - прочие - не могут издать свои стихи даже за свой собственный счёт. Обычно говорят о литературных достоинствах, но, простите, разве это аргумент? Может быть, здесь существует какой-нибудь объективный критерий известный в редакциях? Автору он не известен. (Используемый в некоторых других странах критерий прибыльности издания у нас не применяется.) Сколько было сделано ошибок, исковеркано жизней, в том числе лучших, подчёркиваю, лучших писателей СССР в редакциях без сомнения известно лучше, чем автору. Видимо, некоторые это количество считают недостаточным. Наверняка можно было бы привести не отдельные примеры, а целую статистику талантливых современных авторов, которых не печатают по разным причинам и сегодня. До последнего времени исправлять ошибки было принято после смерти писателя. Конечно, лучше поздно, чем никогда...
Кто же делает эти ошибки? Я, конечно, понимаю, что не всё зависит от редакции, особенно зависело раньше, и по любому делу у нас найдётся n-ое количество ответственных с запутанной иерархией, но, в любом случае, разве можно абсолютно непредсказуемый процесс развития молодых авторов ставить в зависимость от чисто субъективных мнений очень узкого круга людей, кто бы они ни были? Всегда ли вообще можно узнать в начинающем авторе М.Булгакова, А.Платонова или Н.Рубцова? Практика, а она, как известно, критерий истины, показывает, что нет. Процесс становления писателя длителен, попытки втиснуть его в заданные рамки - губительны для таланта. Но в то же время писатель не может нормально развиваться, не публикуя своих произведений. Как в технике турбина без нагрузки идёт в «разнос» и выходит из строя, так и писатель, не имея возможности подключения к читателю, внутренне перегорает.
По существу, автор жертвует многим - временем, часто семьёй, карьерой, здоровьем, а результат заранее не известен и в абсолютном большинстве случаев не соизмерим с затратами. Кажется естественным, что не только автор должен идти навстречу обществу альтруизмом своего творчества, но и общество должно отвечать ему тем же, хотя бы по минимуму, создавая возможность напечататься за свои деньги, давая автору шанс вырасти. В настоящее время такой возможности нет. Было бы, кажется, наивным ожидать от начинающего автора полноценной первой публикации. Процесс вхождения в литературу всегда был постепенным (этому масса примеров из прошлого, только единицы классиков врывались в литературу метеорами), это путь навстречу автора и читателя, где каждый должен пройти свою половину пути. Нужен ряд публикаций, чтобы автор смог найти себя не только для себя, но и читателя, в ходе которых читатель и критика поправят автора, а автор подтянет к себе читателя. Это невозможно сделать теоретически.
В условиях социализма печатать или не печатать данного автора и каким тиражом демократичнее всего было бы решать всенародным референдумом. Но такая возможность не представляется реальной. Какие же на сегодняшний день мы имеем возможности?
Сегодня дорога к читателю лежит только через толстые журналы которые, естественно, не могут пропустить всех желающих. Поэтому в редакциях изобретаются «объективные» критерии узкого «профессионализма» для сдерживания толп авторов. В настоящем положении это вынужденная мера. Надо же как-то объяснять почему одним можно печататься, а другим нет. Я не удивлюсь, если выяснится, что существуют определённые инструкции по критериям оценки и отбору стихов для журналов. Это было бы вполне в духе вчерашнего времени - инструкция плюс (или только) мнение «профессионала».
Однако, талант и «профессионализм» - вещи трудно совместимые. Талантливое это нечто новое, не укладывающееся в традиционные рамки и, хотя бы поэтому, уже не «профессиональное», и именно оно старательно обрезается, называется графоманством и в результате не доходит до читателя. Без таланта техника мертва, тем не менее её сегодня считают первостепенной в поэзии. Всё это очевидно, но почему-то требует постоянных нудных споров на страницах журналов и газет, которые всем надоели и не дают никаких результатов. В результате разрешается спор о таланте, но не разрешается сам талант, находится место для статей о молодых поэтах и не находится бумаги для их стихов.
Да, и нужно ли из всех делать «профессионалов»? Очевидно, что даже непрофессиональное занятие литературой предпочтительнее пьянства или сидения у телевизора. Приобщение к творчеству развивает ум, фантазию, наблюдательность, душу человека. Пускай стихи автора никогда не достигнут вершин поэзии, его поэтические опыты не будут бесполезны ни для него, ни для государства.
У нас не поэт «себе сам высший судия», не читатель и даже не критик, а редактор. Берусь утверждать, что нет и никогда не было такого писателя, у которого при желании нельзя было бы найти литературный штамп. Конечно, их находят, но только у молодых. Да, чего только при необходимости, а она есть, можно не найти? Если нет штампа, значит есть что-то ещё. Это не причина, а повод.
Считаю, решать, что печатать, что нет должен сам автор, но и отвечать, и нести расходы тоже. 100-300 рублей для издания на множительной технике при большом желании напечататься может заработать тем или иным способом и внести каждый автор. Ограничения, естественно, должны быть, будем называть вещи своими именами,- это цензура, стоящая на страже законов, по которым у нас запрещается пропаганда насилия, войны, порнография. Но не должно и не может быть цензуры художественной! Не надо бояться за читателя, у него нет времени читать серую поэзию. Недавно открыли, что читатель созрел для чтения откровенных публицистических материалов. Свобода художественного творчества - логическое продолжение политики гласности. Графоманы не так страшны, они даже могут приносить прибыль государству.
Кстати, думается, что всё то, что не приносит в литературе хоть минимальной прибыли государству, имеет сомнительную не только художественную, но и идеологическую ценность. Большие, как бы гарантированные, государственные тиражи без подкрепляющего их спроса не могут не развращать, причём это намного страшнее, потому что развращает не только вкусы, но и умы, сеет скуку, разочарование, бездуховность.
А начинающему автору не нужны большие тиражи, на первое время достаточно хотя бы 300 + 500 экземпляров. Когда-то так и было. Говорят, нет бумаги. Но много ли нужно молодым поэтам, даже в масштабах всей страны, тем более учитывая многократно возросшие с того «когда-то» возможности нашей промышленности? Скажем, 100000 подборок в год по 500 экземпляров на 50 страниц будет 50 миллионов экземпляров по 50 страниц или одному авторскому листу. Очевидно, что это капля в бумажном море, вряд ли она его переполнит. Но, если это не так, то стоит отказаться одному-двум писателям из СП СССР от собрания своих произведений, и дело уладится само собой. Может «отказавшийся» член СП представить размеры сто тысячной благодарности молодых поэтов СССР? Как не крути, а противопоставление получается: один или 100000. Укладывается ли такая арифметика в понятия «демократия» и «социальная справедливость»?
Существующую у нас систему издания можно было бы объяснить выдающимися достижениями членов СП, но есть ли они? Достаточно ли их для количества членов? Сегодня многие сходятся на том, что нет, если достижения и есть, то их явно не достаточно. Очевидно, тому много причин. Может быть, одна из них та, что принятые критерии отбора произведений рассчитаны не на массового читателя и не на поэтов, а на тех, кто сами называют себя «профессионалами». (Я не могу представить кому ещё может быть интересна основная масса публикуемых стихов.) Поэтому массовый читатель и не читает (мало читает) нынешних, отобранных по «профессиональным» меркам поэтов. Читателя не интересуют нюансы литературоведения. Он не будет искать в стихотворении ошибки и штампы. Он хочет, чтобы стихи его волновали, пробуждали мысль. И, если у автора есть находки, он простит ему отдельные просчёты. Не бывает безукоризненных, идеальных во всех смыслах и на все вкусы стихов. Даже гениям свойственны огрехи - по ним ли мы о них судим? Но «профессиональные» стихи действительно бывают. Сегодня это вполне определённое понятие.
Это стихи, в которых нет ничего живого, а есть общеизвестная, неоспоримая мысль и голая стандартная техника. Они похожи, как близнецы. К таким стихам трудно придраться, но и читать их не интересно. Нет, я не выступаю за неряшливость поэтического подчерка и за дурной вкус, но я за право на ошибку и против расклеивания ярлыков. Известно, что не ошибается тот, кто никуда не идёт. Это полностью относится и к поэзии. Официальная (издаваемая) поэзия статична, она требует свежей струи и ломки некоторых устоявшихся «профессиональных» стереотипов. Можно ведь повернуть всё и в другую сторону.
У критики, литконсультантов в редакциях сформировались свои, во многом шаблонные, критерии и приёмы разбора и оценки стихов, которые можно было бы пересчитать по пальцам. Не это ли истинное и действительно вредное графоманство? Читатель ищет в стихах простое человеческое чувство, свежую мысль, а им перекрывают дорогу запрофессионалившиеся чиновники, выискивающие блох на живом с помощью орудий типа топора, убивающие это живое и подсовывающие вместо него читателю стерилизованные чучела. Надоела эта мертвечина!
Уровень ответов из редакций вообще не выдерживает никакой критики, это - отписки. Объясняют их чрезмерной загруженностью, но, простите, какое дело молодым авторам? Значит, нужно увеличить штаты, повысить оклады, тем более, сегодня увеличиваются тиражи.
Неужели в СП даже на это нет денег? Чисто бюрократические сложности! А почему не сделать журналы хозрасчётными? Сколько бы отпало проблем. Но это другой вопрос и не выход для всех начинающих. Поэту не нужна справка, что он поэт.
Кто сегодня возьмётся утверждать, что в СП нет графоманов, и все тысячи его членов - первоклассные писатели? Никто не считает графоманом себя, но почему-то некоторые, получив членские билеты, считают себя вправе публично ставить это клеймо на других. Причём ставят его обычно не на конкретного человека, а сразу на всю толпу молодых авторов, так сказать, оптом, видимо, в надежде, что никто из них не воспримет это оскорбление персонально на свой счёт. А если и воспримет, то не будет иметь возможности так же публично на него ответить, а ведь такой возможности, действительно, нет!!
Есть люди с большим или меньшим талантом, литературным опытом, но всё это люди, и никому не дано право их оскорблять, вдвойне не честно делать это оптом. Человек, обзывающий других хамами, чаще всего сам является таковым.
Вообще, поражает развернувшаяся ныне в печати дискуссия о графоманах. Она весьма характерна для нашего общества - дискуссия ради дискуссии, когда много слов и нет дела, ведь она никуда не ведёт. Несколько лет назад это было бы не удивительно, но в условиях перестройки она - явный анахронизм. Государственная проблема творческого развития тысяч молодых талантливых людей, раскрепощения литературы необходимой миллионам требует радикального решения.
Начинающий автор сам может распространять свои произведения у книжных магазинов или в других, специально отведённых местах. Кому это повредит? Это может дать государству только дополнительную прибыль, пусть умеренную, но скорую. В условия сокращения винных доходов и перехода на экономические методы хозяйствования, это реальное подспорье бюджету. В долговременном плане развития общества прибыль подсчитать невозможно. Для авторов неформальное общение с живым читателем будет настоящей школой мастерства, которую не могут дать ни Литературный институт, ни ЛитО.
Короче говоря, если руководители нашей литературы действительно хотят реального привлечения молодых творческих сил без обрезания их под «профессиональные» стандарты, это можно сделать уже в 1988-ом году, предоставив молодым авторам множительную аппаратуру. Разместить её можно хотя бы при редакциях крупных журналов, в домах Культуры или библиотеках. В качестве цензоров за дополнительный заработок за счёт авторов могут выступать члены СП СССР или другие доверенные лица государства.
Ясно, что предоставление слова молодым авторам - проблема не техническая. Остаётся надеяться, что в наше время перестройки и гласности она найдёт своё неформальное решение, как оно было уже найдено в отношении молодых художников. Им просто разрешили свободно продавать свои картины. Чем хуже поэты? Зачем ставить препоны молодым талантам и создавать условия для недовольства, которое не может не возникать. Если автор будет иметь возможность издания, в своей непопулярности он сможет упрекать уже только себя без претензий к государству, в меру своего таланта он будет ему полезным.
Судя по публикациям в прессе, по этому вопросу не все члены СП разделяют высказанную точку зрения (например: ЛГ №28 от 8.06. 87 «Слушать ритм времени», ЛГ №30 от 22.07.87 «Графоману - графоманово» Н. Старшинов), хотя она и не нова (ЛГ №30 от 22.07.87 «Научимся ли уважать любителя? « Р. Мустафин). Очевидно, у противников издания произведений начинающих авторов есть на это причины. Не причины ли это связанные с проявлениями литературного и, в частности, поэтического бюрократизма? Не клановые, кастовые, элитарные ли это причины? Не причины ли это связанные с узаконенным получением нетрудовых доходов и привилегий? Как ещё можно назвать доходы, получаемые отдельными членами СП за издаваемую, но не расходящуюся литературу?
Интересно было бы прочесть на страницах официальных изданий как сами писатели, чьи произведения годами лежат на полках книжных магазинов, объясняют этот феномен - своим «профессионализмом» или чем-то другим? Для них это должно быть большим горем, если они честные люди.
Безусловно, общество должно поддерживать в периоды творческого спада писателей, доказавших делом свою общественную пользу. Но не дешевле ли это делать просто в денежной форме без перевода дефицитной бумаги, а её предоставлять в распоряжение молодых авторов на договорных началах?
Без свободы художественного творчества невозможна перестройка литературы.


3. Философия

Если я заканчиваю пьесу интернационалом и красными флагами в руках бюрократов, это не издевательство над действительно святыми для всех честных людей вещами, а возмущение тем, что этими, по существу внешними атрибутами: революционного, коммунистического движения прикрывались и ещё сегодня прикрываются те, для кого они являются удобной маской. Идеалы коммунизма стали у нас слишком отвлечёнными и общими по форме. По содержанию же они весьма различны, а если говорить совсем честно, то у многих этого содержания просто нет. До коммунизма далеко, а жить надо сегодня, карьеру делать тоже, и тут все способы хороши - так думают и действуют некоторые. Коммунистической фразеологией и партийными билетами прикрываются сегодня многие карьеристы, взяточники, бюрократы - тому масса примеров, об этом сегодня пишут в прессе, они известны каждому в жизни. Эти случаи уже не единичны. И это в целом естественно в условиях, когда в оценке деятельности человека над содержанием превалирует форма, когда достижение общественно значимого положения неразрывно связано с соблюдением определённых внешних ритуалов и формальностей, часто являющихся достаточными даже без внутреннего содержания. Это естественно в условиях процветания бюрократизма.
Коммунизм - это понятие, которое исторически являлось идеалом многих поколений, причём довольно широким идеалом. Оно всегда находилось в естественном развитии и только в последние десятилетия закостенело до такой степени, что в непубличной жизни - разговорах в народе - сплошь и рядом к нему уже никто не относится серьёзно! В любую эпоху вчерашние идеалы в современном человеке были смешны или в лучшем случае не интересны. Когда же они становятся закостенелой идеологией для масс, получается полная профанация. Как уже неоднократно говорил Михаил Сергеевич Горбачёв, уровень наших общественных наук - тридцатые годы. Не хочу приводить цитаты, они известны, цитаты ведь тоже из бюрократического набора. Считалось, что мысли неподкреплённые словами великого человека по существу не имеют никакой цены. Любая же пристёгнутая «с верхов» цитата повышает цену высказываний до золота истины, полностью уничтожая (было время буквально) любого противника. Не фальшивое ли это золото? Подобными цитатами можно забить, вставляя их через предложение, но прибавится ли от этого новых мыслей, будет ли польза делу?
Давно, казалось бы, ясно - то, что человек стоит под красным знаменем или поёт Интернационал - с тех пор, как это перестало быть опасным - ещё ничего не значит и то, что он говорит слова правильные тоже. Только дело может служить представителем человека, критерием его жизненной позиции, говорить красиво умеют многие. Вопрос стоит так, что важнее: честь мундира бюрократа - показное единство, сокрытие недостатков, выпячивание парадных атрибутов социализма или реальная народная власть, здоровое развитие экономики, могущество нашей Родины? Даже сегодня некоторые атрибуты социализма действуют буквально завораживающе, очевидно, потому что на разностороннее обсуждение определённых явлений нашей жизни долгое время было налажено табу.
Без высказывания противоречивых взглядов, разных точек зрения, их обсуждения, сопоставления понятия и схемы, отражающие реальную жизнь, развивались односторонне и не могли развиваться по-другому, т.е. они развивались только количественно, но не качественно, и к ним привыкли. А жизнь менялась, накапливались структурные изменения, менялись внешние граничные условия решения задачи. Один и тот же метод решения не может годиться на все случаи жизни, как и все задачи не может решить один математик. Имя открывателя нового - народ, легион. Открытия в науке, искусстве, философии нельзя планировать. О полезности для всего общества теории относительности Эйнштейна. «Мастера и Маргариты» М.Булгакова, философских работ Карла Маркса не может судить чиновник в редакции или министерстве, судьями могут быть только время и мнения многих людей - общественное мнение, а не мнение одиночек. Окончательной истины, как известно, нет, и любые понятия требуют своего развития, отвечающего развитию мира, а иногда опережающего его.
Сейчас многие ограничения снимаются. Сошлюсь всё же опять на М.С. Горбачёва, он неоднократно подчёркивал: «Нет и не может быть тем запретных для критики.» Как Вы думаете, почему меня тянет на подобные ссылки? - Это многолетняя сила инерции, причём не только собственной. Это неверие в то, что инерция устоявшихся стереотипов преодолена полностью в редакции, и Вы меня правильно поймёте. Люди, прожившие всю жизнь в определённых условиях, не могут измениться в два года, и сами условия тоже. М. Планк утверждал (я не принципиально против цитат), что «обычно новые истины побеждают не так, что их противников убеждают, и они признают свою правоту, а большей частью так, что противники эти постепенно вымирают, а подрастающее поколение усваивает истину сразу.» С этим можно спорить, но неоспоримо то, что изменение общественного сознания и общественного бытия в любом случае происходят с большой задержкой - после опубликования и всенародного обсуждения новой идеи, налаживания массового производства и продажи нового изделия. Так происходит там, где есть возможность печатно высказывать свои мысли, свободно реализовать технические решения!
В условиях социализма (существующего его варианта) с административными методами ведения экономики, науки и искусства (в частности и литературы!), когда необходимость, полезность того или иного открытия, теории, произведения, товара народного потребления определяют немногие пожилые люди за многих на основе многочисленных запутанных инструкций или чисто субъективного мнения, получается гарантированная задержка внедрения нового - новых технических, художественных, философских идей, технических решений - чуть ли не на два поколения! Новое создаётся обычно молодыми, а внедряется в жизнь повзрослевшими этими же людьми, дожившими до момента определённого общественного положения, влияния, власти - через годы, если, конечно, эти люди сохраняют свои юношеские мечты. Разительные примеры здесь - наши экономика и литература, сегодня время тех, кто взрослели в конце 50-х - начале 60-х. А сколько всего вообще теряется? Оправданы ли подобные издержки? Можно ли в подобных условиях соревноваться с капитализмом, особенно не экстенсивно, а интенсивно?
Кроме того, по моему глубокому убеждению, социальная справедливость складывается из двух слагаемых: справедливого распределения материальных благ и равноправия в информационной сфере - равного и полного доступа к информации, возможности высказать своё мнение. Именно информационная сфера у нас является (хотя сегодня и есть улучшения) самым узким местом. Тут можно говорить о многом: о достоверности и полноте информации о внешней и внутренней жизни, недостатке справочной литературы, содержании библиотечных фондов, развитии современных средств информатики и их обеспечения... Скажу о другом, приведу опять свой конкретный пример.
Некоторое время назад, занимаясь в аспирантуре, написал реферат по философии, в котором высказал мысли по вопросам эволюции природы, человека, общества. Реферат мой был отмечен, как лучший, на семинаре меня сравнили даже с Кантом. (Я понимаю, что в устах автора это звучит смешно. Что ж, смех это лучшая позиция.) Но надо было видеть лицо преподавателя, доцента кафедры философии АН СССР, который и допустил неосторожное сравнение, когда я спросил его нельзя ли это опубликовать. Реферат положили в шкаф. Да, я получил на экзамене необязательное для аспирантуры «отлично», сошло бы и «удовлетворительно», которое многих и удовлетворило. Ну, а если допустить, что в предложенных мыслях есть всё же доля истины?
Я не собираюсь здесь излагать свой реферат, а опять говорю об общих возможностях творческого проявления личности. Высказанные в реферате мысли нельзя сегодня ни опровергнуть, ни доказать. В нём автор предпринял попытку сформулировать общие законы развития информационных систем, изложена гипотеза возникновения Вселенной и её жизненного цикла, выводы сориентированы на конкретные предложения по общим методам ускорения развития страны.
Да, я в вопросах философии не «профессионал» и, видимо, - мне уже 33 года, им не стану. Но у меня есть своя, не традиционная точка зрения на ряд вопросов, вполне логично построенная теория. Как с нею прикажете быть? Ждать лучших времён? Многие годы стучаться в двери разных учреждений, из которых меня будут выпихивать, как не «профессионала»? У меня на это нет ни времени, ни желания. Предпочитаю двигаться дальше,- а не гробить силы на доказательство пройденного всевозможным дипломированным чиновникам и архивариусам, верящим только написанному не менее 50-ти лет назад, которые ещё в молодости забили свои головы цитатами так, что в них не осталось места для собственных мыслей. Не имея собственных, они не допускают возможности возникновения их и у других, особенно тех, кто не знает все известные им цитаты, моложе по возрасту и ниже по положению.
Что лучше опубликовать ошибочную точку зрения или пропустить гениальную идею, техническое решение, не поддержать нового Маяковского или Канта? Боясь издержек, не теряем ли мы непредсказуемых доходов? Экономя на бумаге, где не надо (бумагу надо экономить хорошо собирая макулатуру), не растрачиваем ли самое ценное - мысли? Не является ли недальновидное, искусственное ограничение информационной сферы причиной многих наших неудач?
Я не считаю, что всех должны бесплатно печатать в центральных изданиях, но какую-то возможность опубликовать свои стихи, прозу, мысли человек должен иметь, пусть за свои деньги и с гражданской цензурой (не художественной и не технической!). Без этого всё - блеф и перестройка тоже. Никакие социальные коврижки (да и откуда им взяться?) не компенсируют отсутствия возможности человеку высказать свои мысли, проявить себя творчески. Сегодня для многих уже очевидно, что без свободы слова не может нормально развиваться не только отдельный человек, но и общество в целом. В условиях нарастающего отставания от развитых стран необходимо задействовать весь творческий потенциал народа, другого пути просто нет - без всемерного развития информационной сферы невозможно интенсивное развитие страны. Конечно, здесь неизбежны накладки, особенно первое время, но общий плюс будет не сравним с издержками свободы слова - гласности не только сверху, но и снизу.
Автор убеждён в преимуществах социализма. Они есть, хотя и не бесспорны, как у нас любят говорить, не очень умея доказывать делом и не гарантированны автоматически раз и навсегда созданной, даже самой передовой когда-то теорией, а требуют постоянного её развития и поиска нового. Автор считает фундаментальными преимуществами социализма - общественную собственность на средства производства, но не формальную административную её форму, а фактическую - народную с экономическими методами хозяйствования, а также установку на соблюдение полной (именно полной) социальной справедливости - создания равных условий для максимальной реализации возможностей каждого человека (чего тоже пока нет). Поддерживаю последние решения партии и правительства по этим вопросам.
Считаю необходимым сочетание общественной народной формы собственности с персональной ответственностью за её конкретный участок человека (коллектива)-хозяина, создания условий максимальной заинтересованности в преумножении и экологическом сохранении этой собственности. Это может быть что-то типа аренды с правами юридического лица (но это другая тема). В сфере социальной справедливости, в материальной её части преимущества социализма в принципиальной возможности осуществления известного положения: от каждого по способностям - с реальным обеспечением государством возможности реализации способностей (первое время, по крайней мере, снятия идиотских, иначе не назовёшь, запретов проявлять свои способности, т.е. снятия чисто бюрократических ограничений) - и каждому по труду - тоже реально, а не всем поровну. Считаю, что это принципиальное положение теории коммунизма до сих пор в нашей стране не соблюдается ни в первой, ни во второй своей части. Никого не волнуют чужие способности, а критерия оценки труда у нас просто нет. При капитализме это прибыль, у нас же труд оценивается по существу чисто волюнтаристски с общей тенденцией к уравниловке.
В условиях перехода на экономические методы хозяйствования разработка социалистических принципов оценки труда - одна из важнейших теоретических задач!
Через 70 лет после революции оказалось, что она была для тех, кто сегодня не хочет работать, т.е. те, кто хорошо работают обеспечивают тех, кто плохо работает, и все получают примерно одинаково. Это же абсурд!
В информационной сфере социальная справедливость - это равная возможность свободного доступа к источникам информации, т.е. возможность свободно получать необходимую информацию (кроме государственной и военной тайны). И возможность свободно давать информацию любым существующим способом.
Нужно, наконец, разобраться, что же в условиях социализма можно, а что нельзя не только при социализме, а в любой стране, особенно в стране претендующей на статус великой державы. Можно ли преступно относиться к национальному богатству - людям, материальным и информационным ресурсам,- какими бы словами это ни прикрывалось, или нельзя? Должно ли соблюдать статьи принятой народом Конституции - основного закона страны - или мнения лиц, обладающих реальной властью, и инструкции имеют превалирующее значение? Есть у нас свобода слова и печати или их нет? Кто может на это с уверенностью ответить? Даже сегодня на слишком многие вопросы есть только старые ответы, а они уже не работают.
Отсутствие современной ясной теории порождало явления в нашей жизни, которые не могли не вызывать ощущения общей беспомощности и полной бестолковости происходящего. В условиях культивирования административных методов без ясных целей и установок не могла не расцвести махровая бюрократия. Ею пронизаны сегодня все сферы нашей жизни. Она является основным препятствием на пути перестройки и ускорения. Обстановка полуправды, недоговорённости, замалчивания, секретов на ровном месте - это благодатная почва для бюрократов. С ними можно бороться только в открытую, лучшее оружие против них - гласность, ещё более сильное - свобода слова!
Нас просят сегодня быть искренними, и я в своих словах искренен. Нельзя видеть пол истины, а другую половину не видеть. Можно или видеть всю истину или заблуждаться. Нельзя также закрывать глаза на половинки, быть честным наполовину или немножко себя уважать. Состояние дел в нашей стране таково, что оно давно не допускает половинчатости и пассивности. Наш уровень жизни является отражением уровня развития страны в целом. Мы имеем то, что заработали своими руками к головой, прежде всего головой - мы сами и наши предки. Я против скороспелых революций и решений и, повторяя М.Булгакова, скажу: «Я за Великую Эволюцию.» Через голову не перескочишь, скачки чреваты, мы в этом уже убедились. Но можно сделать так, чтобы перемены шли быстрее. Именно этому и хочется отдать свои силы. Время выбираться из нор.
Нет, я не против революций, когда без них нельзя обойтись. Но для чего делаются революции? Если подойти не с точки зрения развития материального производства, а с точки зрения человека, который, в конечном счёте, и определяет его развитие, они делаются для ломки существующих преград и ограничений, которые невозможно преодолеть мирным путём, в реализации возможностей личности и общества в целом посредством установления более справедливого порядка пользования материальными и духовными богатствами, т.е. более полной социальной справедливости, а не для создания новых заграждений на пути развития личности и общества.
С точки зрения развития мира революции совершаются для создания условий быстрейшего накопления информации, как в материальной, так и в духовной сферах. Главное условие при этом - обеспечение максимально допустимых на данном уровне развития возможностей каждой личности, потому как именно человек является двигателем прогресса. Владимир Ильич Ленин это прекрасно понимал, когда вводил НЭП и связанные с ним свободы, что и позволило в поразительно короткие сроки восстановить разрушенную экономику страны.
С тех пор много чего произошло, но на сегодняшний день ситуация такова, что возможности проявления личности, как в материальной, так и в духовной сферах сведены к минимуму, в некоторых аспектах они даже меньше дореволюционных. Не в чрезмерном ли ограничении возможностей личности и сведении принципов социальной справедливости к раздаче материальных и духовных богатств по карточкам основная причина наших неудач? Верно ли были поняты заветы Владимира Ильича?
Полная уравниловка, распределение всего поровну возможно только в абсолютно статичном обществе. К этому ли мы стремимся? В динамично развивающемся обществе распределение всего всем поровну теоретически невозможно. Зато возможно равное обеспечение возможностей личности (не идущих в разрез законам общества), не зависимо от материального состояния личности и от её общественного положения, в зависимости только от ценности для общества предлагаемых личностью идей. Возможно создание общества равных шансов - не на капиталистических, а на социалистических началах - с обеспечиваемой государством гарантией максимальной реализации возможностей каждого человека. Потребности же человека отвечают его возможностям, ни то, ни другое не может быть одинаковым у всех - люди не биологические близнецы.
А у нас в стране отсутствие возможности наделения всех поровну всеми существующими материальными и духовными благами служило оправданием сдерживания возможностей личности. Как говорили классики марксизма-ленинизма, вопрос перевёрнут с ног на голову! Что я имею в виду? Приведу конкретные примеры. В материальной сфере: наличие честно заработанных денег и выпуск необходимого предмета промышленностью - ещё не гарантия реализации потребностей. У нас нет возможности приобрести грузовой автомобиль, автобус, самолёт, современное исследовательское оборудование, многое другое. Дефицит здесь не при чём. Почему так происходит? В духовной сфере - это всевозможные информационные ограничения, об этом я уже говорил выше.
В условиях различного уровня культуры и врождённого интеллекта людей (чего не может не быть и будет всегда, люди все - разные) исходят из некоего среднего стереотипа, по существу стараясь всех под него подогнать. Какое тут может быть развитие личности? Разве что, от дебила до среднего уровня. Это не может всех удовлетворить, а значит это социально несправедливо.
Кроме того, если мы хотим создать динамично развивающееся общество, нельзя не идти на некоторый риск. Что это за риск? - Это риск в идеальной сфере - публичное прорабатывание вариантов будущего - общественного бытия и общественного сознания, это опережающее сознание общества. На такой риск шли и раньше, например, в буржуазных обществах, когда позволялось издавать труды К.Маркса или В.И.Ленина, М.Горького или опусы разнообразных поэтических направлений начала века. На это идут в капиталистических странах и сегодня, несмотря на то, что там живут капиталисты, издавая М.С. Горбачёва. В реальном материальном мире гарантией порядка являются институты государства, которые стоят на страже законов. Свобода слова - это не разрешение анархии в действиях, а разрешение свободы в изложении мыслей. Всё это называется демократией.
Невозможна моментальная гласность, гласность - это нарастающий процесс. Понятно, что всё сразу не бывает, но на раскачку уже давно нет времени.

Пусть я не во всём прав, но я высказал свою точку зрения, считаю, что, дожив до 33 лет, я имею право её высказать публично. Будет жаль, если редакция сочтёт по другому.
Вот некоторые мысли, которые волнуют меня сегодня. Я честно Вам их высказал, надеюсь, они дадут некоторое обо мне представление.

Вам судить, могут ли пьеса и это письмо в редакцию быть опубликованы. На вопрос «Кто я?» пока трудно ответить. Одно могу сказать определённо: вчерашнее качество пассивного наблюдателя сегодня меня не устраивает, хочется быть полноценным человеком, уважать себя и других. Но для этого необходимо обладать реальными правами и обязанностями, задействовать полностью свои возможности.
Если редакция не сочтёт возможным опубликовать пьесу и письмо полностью, в принципе, я не против изъятия отдельных мест, хотя, конечно, этого не хотелось бы - вещь проиграет, согласен и на публикацию отрывков. Автор на всё согласен - всё равно от него ничего уже не зависит. Автор не скрывает, зачем ему это нужно - он хочет поделиться своими мыслями с читателем. Начинающих литераторов часто упрекают в том, что для них напечататься - самоцель.
Повторю: до последнего времени, в течении многих (по крайней мере десяти) лет я не пытался напечататься, сегодня же не считаю больше возможным пассивное существование, причины этого я, как мне кажется, объяснил.
Если это необходимо, я готов предоставить возможность познакомиться со мной лично. К сожалению, с экземплярами моих сочинений туго - их приходится самому печатать на машинке (а у автора есть и другие дела), но я могу приехать в редакцию.

С уважением
Виталий Иванов


Иванов Виталий Альбертович
Адрес: 1933І8, Ленинград, ул. Коллонтай,
телефон: 583

Просьба сообщить о Вашем решении не задерживая, учитывая актуальность тем и обычно значительные сроки рассмотрения произведений в редакциях. Автор оставляет за собой право параллельного предложения пьесы и данного письма в другие издания. Надеюсь, что редакция поймёт автора правильно, и это не послужит причиной возврата рукописи.

1987 г.
______________________________________________________