По ту сторону костра. Пролог

Дождь. Слякоть. Холод, пробирающий до костей. Мышцы горят и ноют от усталости, ноги все тяжелеют и тяжелеют. Куда ни глянь – вокруг лишь мрачный лес.

Трехдневное непрерывное бегство от мучительной смерти измотало его до самого запредельного состояния. Искушение остановиться и дать заслуженный отдых своему измученному телу было колоссальным, но он прекрасно понимал последствия, и, прилагая неимоверные усилия, не позволял себе ни минуты отдыха за все три дня.
Лишь несколько часов назад его тело наконец подвело и свалилось от накопившейся усталости. Он провалился в глубокое забытье. Но даже краткий сон не возобновил силы. Наоборот, сновидение снова заставило узреть самые невыносимые страницы из прошлого, похожие больше на безумные кошмары, чем на реальную жизнь человека. Проснувшись, странник почувствовал себя еще более разбитым чем раньше, но продолжил путь.


Но куда вела его дорога?  Беглец уже давно сбился и двигался в лесу ориентируясь на какие-то отдаленные приметы, подкрепляя их сомнительными догадками. 
За все эти три дня он съел всего пару небольших грибов да горсть засохших ягод, облепленных насекомыми. Жажду он утолял, выпивая воду из луж, при этом постоянно прерываясь и испуганно озираясь по сторонам. Весь облик его походил скорее на дикого затравленного зверя, чем на человеческое существо.
Там, далеко позади, лежал его родной, любимый город, в котором он провел всю жизнь. Там он появился из чрева матери, там он рос, окруженный роскошью и комфортом. В Сотто ла Кроче у него было абсолютно все, о чем только может мечтать человек. А теперь?


Теперь он мчится оттуда преодолевая мучительную боль и усталость, бежит на самом пределе своих сил. Еще какой-то год назад у него была чёткая и ясная цель, миссия, дарованная ему Богом, прекрасный огромный дом и возлюбленное дитя, а после смерти он должен был отправиться прямо в Рай и обрести свое законное место среди душ, вечно воспевающих хвалу Богу. А теперь – отверженный Господом преступник, ставший изгоем, лишенный абсолютно всего что имел.


Родной дядя стал его неутомимым преследователем, натравив свору бешеных псов Инквизиции. Те, кто величали его братом навек, теперь называют его смертельным врагом и жаждут его смерти. И ждет его теперь не светлый Рай, но вечное заключение в Геенне огненной, среди тех, кого он сам туда отправил, ибо теперь и сам – «отлучен от лона любящей Церкви».

Размышления этой странной, скорчившейся фигуры в черном промокшем насквозь одеянии были прерваны едва слышным окриком вдали. Странник пугливо поднял голову, словно олень, услышавший вой волка, и на мгновение в его глазах мелькнул ужас. «Нашли! Они меня нашли! Если… если они убьют меня на месте, то это будет милосердием с их стороны, ведь если меня снова поймают… Снова…» - при этой мысли в голове начали возникать один за другим призрачные образы минувших дней.

Темница. Стойкий смрад испражнений и гниющих человеческих тел. Неестественная влага, которая ощущается всем естеством. Огромные крысы, пробегающие то там, то здесь, периодически пытающихся откусить от тебя кусок свежего мяса.

Непрекращающиеся крики. Ужасающие, леденящие душу, нечеловеческие крики. Крики, молящие о помощи, проклинающие, молящие о милосердии, сулящие все богатства мира, бессвязные крики безумцев, крики, умоляющие о быстрой смерти. Он и сейчас слышал их также отчетливо, как слышал тогда в каменном мешке священного трибунала, куда его отправили гнить до конца его дней.

Нет, эти мысли были губительны, эти воспоминания только еще больше сводили с ума. Нужно оценить обстановку, нужно что-то придумать.

Было еще кое-что, что его немало беспокоило. Вчера с возвышенности он увидел силуэт всадника в родовом доспехе, передававшегося в их семье уже несколько веков из поколения в поколение. Впрочем, скорее всего, это лишь очередная галлюцинация. Чем больше он слабел, тем чаще видения возникали перед его глазами.  Но то, что за этим всадником цепью ехали порядка шести-семи человек, не было плодом больного разума. Довольно внушительный отряд, к тому же, наверняка, очень опытный. Других бы и не послали для его поимки. Интересно, какой же приказ дал им дядя? Взять его живым и отдать в руки палача, пока его не будут пытать до смерти? Убить несчастного на месте и кинуть его голову к ногам великого инквизитора? А может…

Вдруг вдалеке на мгновение мелькнула фигура всадника, голова которого была облачена в шлем в виде пса с разверстой пастью. На этот раз ошибки быть не могло, всадник был облачен в старинный доспех его далекого предка! Этот доспех, по преданию, могут носить только члены семьи, а значит, дядя лично решил преследовать его и покарать взбунтовавшегося племянника.

Прямо перед ним в двух сотнях шагов среди деревьев мелькнула фигура другого всадника. Судя по направлению, фигура медленно и неотвратимо движется в его сторону, но пока не заметили.

Теперь нельзя даже шевельнуться, он в поле зрения всадника и лишнее движение сразу привлечет губительное внимание. Уильям замер, зная, что темнота надежно скроет его фигуру. Он не будет замечен до тех пор, пока не двинется.

Все его тело охватил сильный, всепроникающий холод. Он застыл на месте, словно окаменевший, и лишь глаза и уши его работали с утроенным усердием. Спустя несколько секунд показалась еще одна фигура гораздо дальше, где едва можно было разглядеть. Она осматривала местность по правую сторону. Это могло значить только одно. Его примерное местоположение известно преследователям, наверняка, судя по мелькавшим в дали всадникам они уже окружили эту местность, и этот круг будет сужаться и сужаться, пока не зажмет его в стальные тиски. Больше некуда бежать. Он окружен со всех сторон.

 А ведь мужчина и сам когда-то точно также преследовал так называемых еретиков, ведьм, поклонников дьявола окружая их своим отрядом и обрекая на верную смерть0 от меча или от костра.
Теперь надо выйти из поля зрения всадника и спрятаться. Глаза беглеца неотступно следили за воином священного трибунала, искали любое движение, когда рыцарь ослабит внимание и перестанет следить за областью, где он находится. Прокричала птица и всадник повернул голову. Есть! Уильям кинулся ничком на землю и крепко зажмурился, ожидая звука горна. Но его не последовало. Значит, пока не обнаружили.

Как же они его выследили? Он ведь был осторожен и осмотрителен как никогда. Неоднократно участвуя в поиске сбежавших заключённых, мужчине удавалось предугадывать действия преследователей: запутывать следы, идти по непроходимой для лошадей местности, и в итоге обыграть смерть на целых три дня. «Но ведь ещё никому не удалось выиграть у костлявой окончательно» - на его лице снова мелькнула горькая ухмылка.

Несколько часов назад он проходил подле горы – пришлось совершить перебежку по открытой местности. На мгновение путник почувствовал чей-то взгляд. Оглянувшись тогда, он никого не увидел, но инстинкт кричал, что его обнаружили. Значит, инстинкты тогда не соврали.

«Не смей сдаваться Уильям Тенебрус, у тебя есть меч, и ты можешь сражаться» - при этой мысли он внутри себя обреченно рассмеялся. Еле стоявший минуту назад на ногах, отказывавший себе во время бегства в отдыхе и минимальных потребностях, и весь в насквозь промокшей одежде. Да его сейчас может сразить и десятилетний ребенок, впервые взявший в руки меч. Не говоря о подготовленных и хорошо натренированных воинах Инквизиции, закалённых многими боями.

Уильям лежал на холодной сырой земле, прямо глядя на серое небо. Это был конец. Ни единого шанса. Никто на его памяти не прорывал кольцо из воинов. Беспредельное отчаяние овладело душой, и ему на ум пришла предательская мысль. Взять меч и из последних сил нанести себе смертельную рану. В этом случае, он, по крайней мере, сам изберет свою смерть и умрет с достоинством и честью. Никаких пыток, никаких истязаний – секунда боли и вечный покой. Он уже потянулся было к рукоятке меча, дабы осуществить задуманное, но тут послышалось фырканье лошади.

Одна мысль пронзила весь его мозг и все тело, одна мысль вытащила отчаявшегося из погребального саванна и оттолкнула от черной могилы. Лошадь! На лошади можно проскакать какое-то время пока она окончательно не будет загнана. Если лошадь достаточно быстра, то он сможет оторваться и выиграть время. Другого варианта спастись не было, но стоило попытаться.

Судя по звуку копыт, один из всадников движется прямо сюда, нужно устранить его и отнять лошадь. Но есть два обстоятельства, значительно усложняющие эту и без того сложную задачу. У каждого из отряда наверняка есть горн, рог или нечто, способное оповестить союзников. Едва он, или даже его след будут обнаружены, в ту же секунду протрубит сигнал и через несколько минут соберется отряд в полном составе. Тогда его участь будет решена.

        Значит, лошадь надо отнять так, чтобы всадник не смог объявить тревогу. Необходимо устранить его до того, как он поймет, что происходит. Устранить… Когда же он сражался последний раз? Он попытался было вспомнить, но все что ему лезло в голову лишь окровавленная пыточная наполненная запахом гниющей плоти и бесконечными воплями ужаса. Хватит лежать, надо было вставать.

Уильям попытался было встать, но тело совсем не слушалось его, каждая клетка будто отяжелела во сто крат. Больше не осталось сил. Бывший инквизитор лежал в грязи, дрожа от невыносимого холода, а разум все слабел и слабел, страшные образы один за другим проносились в его разуме и тут же менялись с быстротой молнии.

           Прямо над головой из пустоты возник красивый молодой мужчина на вид двадцати пяти лет в черных доспехах на огромном коне. Из разверстой железной пасти шлема в форме пса на него смотрели такие знакомые, серые, бездонные глаза. «Это всего лишь плод твоего воображения, не больше» - поспешил успокоить себя беглец. Но у него слабо получилось обрести мужество при виде этого образа.
«Что это за убожество?» – медленно и с яростью в голосе проговорил юноша. «Жалкое, никчемное, затравленное животное. Даже встать не можешь? Посмотри на себя! Кто ты теперь?!» - омерзение, гнев и капля сожаления наполняли этот известный до последних нот голос. Его собственный голос.

Этим красивым мужчиной был сам Уильям. Но не тот, который весь в шрамах от бесконечных пыток, с помутившимся, едва держащимся на плаву рассудком кричал от ужаса и невыносимой боли в застенках Инквизиции. Не тот человек, который сейчас с абсолютно седой в свои юные годы головой скрывается от тех, с кем еще год назад бок о бок безжалостно истреблял еретиков и ведьм. Не то замученное создание, представляющие от себя лишь разбитые осколки того, другого Уильяма.
Это был Уильям Инквизитор – тот, кем он был ранее, до того рокового дня. Великолепный, самый юный комиссарий города за всю его историю, подающий огромные надежды воин Господа, дышащий своей целью, своей миссией. Молодость, красота, безмерное богатство, прекрасная карьера, знатное происхождение, головокружительные связи... Все это было у него.

А теперь? Теперь это все – лишь призрак прошлого. Лишь галлюцинация в голове, не более.

«Богомерзкое животное, отрекшееся от Спасителя! Ты не достоин зваться одним из Тенебрусов! Лучше бы тебя восемнадцать лет назад искромсали ножом! Лучше бы твое бездыханное тело кинули в реку на глазах родного отца! Твой брат был настоящим гением, он должен был стать величайшим Тенебрусом за всю многовековую историю рода! Но он не стал. А знаешь почему? Потому что он, попытался спасти младшего братика Уильяма! И поплатился за это жизнью! Помнишь, его последние слова? До самого последнего своего вздоха, он думал о тебе. А ты? Отрицаешь все, чему тебя учили, пошел против дела своей семьи, поднял меч на то, чему служили все твои предки всю жизнь!!! Твой несчастный брат Артур погиб абсолютно напрасно…».

         «Мой брат?!» - прокричал внутри себя Уильям и напряг все остатки сил на то, чтобы встать. «Мой брат погиб не зря! Я выживу, чего бы это не стоило!». Внутри него бурно закипела злоба и беспредельная ярость, глаза налились кровью и гневом. «Я не сдамся! Я не умру, слышишь?! Да, я прошел Ад, но я не сверну с пути, пока не добьюсь своей цели! Я обязан искупить хотя бы одну каплю из бездонного моря своих преступлений! Спасти хоть одну жизнь взамен тех, кто был загублен мной и моими предками. Во имя моей дочери!» - напрягаясь всем телом он с огромными усилиями встал на карачки, затем на колени, и, обхватив рукой ледяную сталь клинка, оперся на него и поднялся на ноги.

«Я выбрал свой путь, и меня остановит лишь смерть» - прошептал Уильям. Беглец, полный решимости, замахнулся мечом на видение. Уильям Инквизитор неистово захохотал и растворился в воздухе. Безумный смех еще какое-то время слышался, но становился все тише и тише пока не прекратился окончательно.
Он прислонился спиной к толстому дереву спиной и едва слышно выдохнул. Затем аккуратно выглянул из своего укрытия. Всадник был в тридцати шагах и осматривал окрестности. Вскоре произойдет схватка на смерть. Или Инквизиция его сразит, или он Инквизицию. Третьего не дано.

Уильям снова оперся на дерево. Он слышал приближающиеся шаги все громче и громче. Казалось, что это бушует яростный гром. Каждый шаг отдавался эхом в ушах, интервалы между ними длились целую вечность. «Если он выедет из-за деревьев и будет смотреть в мою сторону – я погиб. Допущу хоть мгновенное промедление – я погиб. Нельзя давать ни одной секунды, ни одного лишнего мгновения, до тех пор, пока воин не будет сражён» – мысленно проговаривал про себя, пытаясь сконцентрироваться на предстоящем сражении. Пот тек со лба крупными каплями, тело горело, а сердце так бешено и судорожно билось, что осужденный всерьез опасался, что его сердцебиение услышат. Все ближе и ближе. Еще пару шагов, и все будет кончено. «Если будет смотреть в мою сторону – все пропало» - мелькнула предательская мысль.

Наконец, в двух метрах показалась фигура всадника на коне. Всадник ещё не увидел беглеца и пристально разглядывал близлежащие кусты в противоположной стороне.
«Сейчас!» - крикнули инстинкты в голове и сделав шаг боец прыгнул из своей засады, словно лев, занеся обнаженный меч. Послышался хруст ветки под ногами, и всадник резко обернул голову. Удар клинка прошелся на хорошо укрепленный наплечник, и лезвие, отскочив, скользнуло по железу.

Все же удар был ощутимый, и всадник, инстинктивно отпрянув назад, не смог удержать равновесия и свалился с лошади.
Проклятье! Будь бывший инквизитор сейчас в форме, никогда бы не допустил подобный промах. Всадник, не теряя ни мгновения, встал на ноги и потянулся сначала было за горном висящем на упряжке лошади, но мигом осознав, что следующий удар сразит его наповал, выхватил меч и встал в боевую стойку

Уильям принялся наносить удар за ударом, вкладывая в них последние силы. «Не дай ему опомниться и позвать на помощь!» - вторили ему инстинкты в голове. Схватка длилась каких-то пару секунд.

Противник сделал длинный выпад мечом, намереваясь насквозь проткнуть Уильяма, но тот, уклонившись влево, почувствовал, как холодный клинок глубоко впивается в правое плечо и проходит сквозь него. В глазах сразу потемнело, в ушах поднялся невыносимый гул. Теперь меч оказался в левой руке. Клинок летит прямо в висок противника. Раздался звонкий удар меча о шлем и хруст височной кости. Следом раздался звук падающего обмякшего тела. Перед ним лежал враг, раскинув руки и цеплявшийся за оставляющее его сознание. Осужденный на смерть занёс клинок и нанес последний удар в сердце, пригвождая противника к земле.

«Предатель» - услышал он шепот. Голос и интонация показались ему смутно знакомыми. Было темно, кровь залила половину лицу поверженного рыцаря.
«Ты предал всех нас. Тебе все равно не сбежать. Будь ты проклят, Уильям Тенебрус!» - раздался снова слабый, едва слышный, но полный отчаяния шепот умирающего, и затем затих навсегда.

Это был его старый товарищ, с которым он был знаком долгие годы. Он только что убил человека, которого когда-то считал другом. Ужас от произошедшего накрыл его с головой.
Уильям с титаническим трудом залез на коня и едва пришпорил его, как почувствовал, что силы покидают его и, упав на животное, он судорожно вцепился в густую гриву. Конь мчал по лесу, деревья мелькали вокруг в фантастической пляске, беглый узник чувствовал, как из раны на плече капает кровь, а вместе с ней и его жизнь. 

«БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ!» – отдалось у него криком тысячи голосов в ушах. Казалось, что кричат со всех сторон и ото всюду. Из-под каждого листика, из-под каждой травинки доносился оглушительный вопль.
«О, нет. Только не опять. Пожалуйста, не надо!» - с мысленной мольбой обратился Уильям к тысячеголосому ужасу. «ТЕБЕ НЕ СБЕЖАТЬ. ТЫ ПРЕДАЛ ВСЕХ НАС!!!» Возле деревьев мелькали черные тени людей. Они тыкали в него пальцем и полные яростного возмущения ревели, вторя единому голосу. «БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ, УИЛЬЯМ ТЕНЕБРУС!!!»
«Проклятые бредовые видения, оставьте меня в покое!» - пронеслось у него в голове. Он бы все сейчас на свете отдал, лишь бы голоса из его головы исчезли.
По бокам дороги из пустоты возникли тысячи столбов с горящими заживо людьми. Агония боли уже охватила их тела, крики доносились из глотки, образуя единый адский вой. «ТЫ ОКОНЧИШЬ КАК МЫ!!! ТЫ ОКОНЧИШЬ КАК ТЕ, КОГО ТЫ ОТПРАВИЛ НА СМЕРТЬ!!!»

Бег коня казался бесконечным. Рев, вой, крики, доносившиеся из тысячи глоток, образовывали единый громогласный вой, проклинавший его… Эта созданная полоумным разумом пытка не имела конца. Время было отныне не властно над ним. Уильям не мог точно сказать, сколько прошло времени - пять минут или пять дней.
Непрекращающееся пытка в его сознании не оставляла его ни на мгновенье. Наконец, его тяжёлое обессиленное тело рухнуло с коня, и хор из Преисподней прервался. Перед его взором снова предстало затянутое темными тучами небо.
Он попытался было встать, но это теперь это было окончательно бесполезно. Тело отказалось его слушаться. Разум угасал, как догоревшая свеча.
«Как я до этого дошел? Когда это началось?» - все кошмары, все ужасы его жизни проносились перед ним в безумном калейдоскопе.
«Неужели это и есть мой конец?!» - с безмерным отчаянием подумал Уильям, и, закрыв глаза, лишился чувств.