Би-жутерия свободы 165

      
  Нью-Йорк сентябрь 2006 – апрель 2014
  (Марко-бесие плутовского абсурда 1900 стр.)

 Часть 165
 
      Они ехали томно-зелёной улицей в кровавом потоке бамперных фонарей. Из приоткрытых окон лимузина выливался французский музон а-ля Мюзетте, а внутрь салона проникал неровный свет надвигающихся сумерек, предвещающих таинства проказницы линялой брюнетки Ночи, требовавшей неоновой побелки.
По радио каждые полчаса переходили на клубящуюся испарениями юморину «Как гаишник оштрафовал жену за превышение скорости в постели».
Дождь накрапывал мизерным банковским процентом.
Размашистые «дворники» размазывали кляксы грязи по периметру резиновых оправ ветровых стёкол.
Неоновым фейерверком пролетали мимо, надсадно кричащие всеми цветами радуги детского мороженого, стенды частного сектора, нацеленные на доверчивых покупателей.
В отличие от звукоподорожавших радиореклам уличные представления являли собой целый комплекс повода для размышлений:
плотоядной педофильной аптеки «Барбитураты для Барби»;
израильского ортодоксального кафе «Три поросёнка» под вывеской «Вход собакам строго воспрещён»;
кабинета китайского массажа «Недолизанный сосок»;
украинского ствола заказов «Любить не заказано. Накачаешь помпой, тогда и у тебя отбою от Лолит не будет»;
итальянских полотёров из Палермо «Мой полчище твоего» ;
индийского ресторана для шоферов «Рикша во языцех»;
плодоносной цепочкой похоронных бюро: «Уход за кожей» и «Вперёд ногами»;
медицинского сообщества «Небьющаяся простуда»;
афро-американской парикмахерской «Микроволновка волос».
корейской пошивочной мастерской «Отворот поворот»;
турецкой бани «Здравствуй подножный грибок»;
бельгийской брачной конторы «Возврату не подлежит»;
древнегреческой детективной конторы «Алло, мы ищем пропавшие таланты!» (талант денежная единица в др. Греции).
камбоджийского абортария «Не родись красивой...»;
немецкого трикотажного магазина «Байка-нур»;
пожилой тайландской адвокатской конторы «Бабки, вперёд!»;
японской урологической лаборатории «Кавоссаки»;
утрусской детской водки «Крепыш» комнатной температуры;
иракского мебельного склада «Падение кабинета... министров»;
арабской конторы «Контейнеризация шахидки»;
польского склада обвисших занавесок «Тюль-пан»;
косметического салона «Олицетворение нелицеприятного», в окне которого красовался заводной индеец Ни в одном глазу, следивший за дорогой и почёсывающий выставленные в витрине яйца Фаберже, издали напоминавшие покрытую мхом гальку;
гуманитарного сицилийского братства «Выставляем оконные рамы. Для большей конспирации гутарим по-неаполитански».
 Рекламы навязчивые, бесстыжие – вроде той, что липучкой для мух предлагала прогулки по внутренней стороне бедра.
А наискосок в чарльстонской свистопляске прочно обосновались высокооплачиваемые рекламы, повседневно потребляемые простым людом, в виде  наркотизирующего отравляющего.

Оно советует, как быть,
Кого и как, за что любить,
Что пить и есть, куда пойти учиться.
Зачем нам покидать кровать,
Дано весь шар земной объять.
В момент дистанционно подключиться.

Стрелять в людей, купить матрац
С экранов обучают нас,
Что принимать (чтоб легче оправляться),
Чем чистить зубы натощак,
Смеяться и любить в кулак,
Варить, голосовать и причащаться.

Можешь в космос слетать,
Можешь в Грецию съездить,
Свадьбу быстро сыграть,
Секс увидеть в подъезде,

В клетку к тигру войти,
В мир спуститься подводный,
Кнопку пальцем найди
И смотри... беззаботный.

Витёк обалдевал от Гарибальди и пульсирующей жизнерадостности стихов поющего утра за окном художника Вертухаима Заболевского полного проточных мыслей, синхрофазатронно разгонявшихся в узком смысле, как в тесном проливе.
Модная стрижка развязных стишков не омрачала его амёбного существования, в заколдованном резиновом кругу которого  плавали чаинки чаяний о низкопробных шлюхах, натирающих противоположный пол мастикой и об индусах, подрабатывающих сиделками в ночлежках, а затем индуцирующих энергию в мыльных водах Ганга. Это лишний раз доказывало, что не все хорошие люди, говорящие на санскрите, перевелись... с вечернего на заочный.
Промокашка обугленного сознания Витька Примулы, успешно прошедшего этап придурковатого отрочества в глубокой провинции, впитывала толчею неуживчивых словосочетаний: «Разве Азовское море не морские азы?» или «Сначала выберите блюдо, и лишь потом приносите себя на нём в жертву, как это сделал забитый немецкий барон Зер Биттэ». Досточтимый гражданин в Витьке умозрительно попятился, да и чему удивляться – зубы и деревья он относил к одной породе потому что у них имелось дупло. Тогда ещё среди филателистов, подобных ему, не намечалась тенденция коллекционирования иномарок (Витёк впервые оседлал четырёхколёсную немецкую телегу «Ауди», когда на него из-под репейчатых ресниц глядели Диззины сероглазые беглянки).
Сегодня на Вите была ковбойка в клеточку  с колючей проволокой, с напускным равнодушием и рукавами-фонариками, как на путнике, растворившемся в ночи без остатка, а вчера в нём проживал еврей-филателист со слабостью к чесночным и марочным зубчикам, мечтавший о непогашенной серии коллекции молодух. Не зря же Витёк получил приглашение в Лондон на конкурс Кромвельщиков крыш по замещению вакантного места обивщика порогов неприступности. Там в этом месяце стройные дамские скелеты с просвечивающей, кое-как натянутой на каркасы подгримированной кожей продефилируют на подиуме, приминая скрипучие половицы и бросая вызов поклонницам приёмов вольной борьбы с анорексией и булемией. А кто-то из зрителей неподобающим образом увязнет в соляном болоте хамских шуточек и прибауток радионеуправляемых политических комментаторов.
Витёк, пописывавший не стриженные бородатые статьи в медицинские журналы с порнографическим уклоном, прошёл училище «Муз», где разучивали правила хорошей тональности и красили в подвале разноцветные купюры зелёнкой под доллары, знал, что ушибленные чувства, замешанные на ненависти, не нуждаются в дымовой завесе – их и так не видно. Из-за этого у него, как  у девочки-подростка с выправляющими скрепками на кривых зубах, выработалась отвратительная привычка – заламывать страницы в книгах, которую он перенёс на фраеров, сидящих в вывороченном до середины тротуара вечернем кафе с его предзакатным перезвоном бокалов. Питомец детской смотровой площадки «Натравить и пропесочить»  Витёк Примула-Мышца осмотрительно пас чужую землю и возделывал родной скот. Он ссыпал свои семена в еле прикрытые закрома временных спутниц и попутчиц. При этом в больничной палате торговли... с врачами в ходе культпросвет работы, его притягивали бочкообразные фигуры медсестёр со сферическими окружностями.

(см. продолжение "Би-жутерия свободы" #166)