Тяжелое небо Чернобыля. Этап седьмой. Итоги

Заканчивался третий месяц моего пребывания в Чернобыле. Меня отозвали в научный Центр для подготовки отчета.По закрытой связи - высшее руководство продолжало в Чернобыле играть в секретность -  позвонил начмед ЛенВМБ полковник Ласкавый:
  - Ты где теперь служишь, в саркофаге? На тебя пришли документы на увольнение, а ты продолжаешь воевать. Мы уже места в кафе заказали.
 - Все, моя война закончена, на днях выезжаю.
 - Ходят слухи, что тебя хотят представить к награде.
 - Да, обещали выслать орден по почте наложенным платежом.
 
Заместитель начальника центра по науке, зная, что последняя неделя работы в особой зоне проходила в крайне напряженной обстановке, в том числе в ночное время, отстранил меня от всех дел и дал два дня отдыха. Я и сам чувствовал, что на меня накатила неведомая ранее усталость.
  Для подготовки отчета работы мне выделили одноместную палату бывшего дома отдыха, куда я и переселился. Контраст между обстановкой в зоне и тихой палатой в тихом городке Ирпень был так велик, что я почувствовал себя оглушенным тишиной и относительным комфортом. Я рано завалился в постель и проснулся только к завтраку. Когда в палате я открыл чемодан, то сверху увидел две книжки. Недели две до этого я был в Киевском окружном военном госпитале, где знакомился с результатами обследования очередной группы ликвидаторов. Перед возвращением я увидел на одной из дверей надпись: «Библиотека». В маленьком помещении на стеллажах стояло не больше 500-700 книг, значительная часть из которых имела потрепанный вид. Ни на что не надеясь, я наудачу попросил что-нибудь из авторов Ю. Пахомова и И. Кравченко. И был приятно удивлен, когда передо мной легли на стол две книги моих однокурсников: «Набируха» Юрия Пахомова (Носова) и «Полоса прибоя» Игоря Кравченко!
  - Как они сюда попали? – удивился я.
  - По инициативе замполита библиотека была создана за счет пациентов: каждый, кому не жаль, приносил какую-либо книгу из дома. Так и сформировался небольшой библиотечный фонд,- пояснила мне медсестра -добровольный библиотекарь.
За два дня нежданного отдыха я прочитал творения моих однокурсников. На фоне длительного отрыва от привычного круга товарищей, я почувствовал, что  нашел не книги, а неожиданно  встретил двух моих товарищей по учебе.
  Получив в секретном отделении собранные мною и сотрудниками отдела материалы, я уединился в отведенной мне палате, и приступил к компоновке отчета. Форма и содержание его к этому времени уже определились, ибо я заранее обрабатывал крупные фрагменты по мере накопления материала.
Отчет состоял из двух самостоятельных разделов: первый - оценка радиационной обстановки и комплекс практических мероприятий по обеспечению защиты при работе в опасных зонах и второй - оценка показателей состояния здоровья ликвидаторов, получивших однократные дозы облучения от 5 бэр и выше. Первый раздел представлялся в письменном виде.  По второму необходимо было создать базу данных облученных. Краткий доклад предстояло сделать на ученом совете Центра.
 Просмотрел раздел организации измерения и учета доз облучения в частях и соединениях, проводящих основные работы по дезактивации, и задумался. Выезжая в части, и изучая журналы учета доз облучения, я наткнулся на необычный «феномен однообразия». Бывали дни, когда 50-60 человек поголовно имели цифры от 1 до 2 бэр – ни больше, ни меньше. Это могло быть только в том случае, если заботливые отцы-командиры немедленно отстраняли военнослужащего от работы по достижении указанной дозы. Я знал, что таких отстранений не было, люди работали полный рабочий день. Когда я просил разъяснений у офицеров, ответственных за учет доз облучения, то всегда получал один и тот же простодушный ответ: приказано дневную дозу более 2 бэр в журнал не записывать. Фальсификация была налицо. Как представитель научного центра я не имел полномочий расследовать подобные нарушения. Однако, имея почти десятилетний опыт работы в составе группы инспекторов Главного штаба ВМФ на флотах и флотилиях, я без особого труда докопался до истины. Да и друзья из оперативной группы Начальника химических войск помогли. Мною был представлен соответствующий рапорт начальнику центра. Когда, спустя несколько дней я поинтересовался у генерала этим делом, то неожиданно получил неадекватный ответ:
  - Я не обязан перед вами отчитываться!
Подоплека ответа мне тоже была ясна. Так в некорректной форме мне дали понять, чтобы я не занимался этим делом.
При разговоре присутствовал начальник политотдела. Он пригласил меня к себе и долго расспрашивал о создавшейся ситуации с организацией учета доз. В конце он сказал:
   - Подайте подробный рапорт на мое имя. Я займусь этим делом.
Через неделю его досрочно отозвали на постоянное место службы. Перед отъездом у нас состоялась короткая беседа.
- Как вы думаете, чем закончилось мое обращение в политуправление?
- Наверное, ваш генерал ответил вам так же, как и  мой.
- Можно сказать и так. Знаю, что вы включили эти факты в свой отчет и, несмотря на позицию начальства,  отказались вычеркивать этот раздел. Я подготовил на вас отдельную характеристику и выслал в вашу часть. Вы можете гордиться своей работой в Чернобыле. Я хорошо знаю, где и как вы работали. Рад был знакомству с вами.
 Я подумал, что такого политработника вряд ли ждет блестящая карьера.
   Среди специалистов НИИ Министерства Обороны были опытные программисты. Я попросил помощи в создании базы данных по облученным ликвидаторам. Специалисты подготовили двух офицеров нашего отдела, а меня попросили разработать структуру базы данных, которая бы отражала наиболее информативные данные по состоянию здоровья облученных. Дело было знакомое; мне приходилось заниматься подобными вещами, когда я работал над диссертацией.
 Подготовленные сотрудники  отдела формировали базу данных, используя один из терминалов стационарного компьютера 3-го энергоблока, который был нам предоставлен по моей просьбе. По плану научного исследования предстояло отобрать и внести в базу данных 500 случаев облучений. Ребята отдела с энтузиазмом взялись за дело и к концу командировки обработали 1000 случаев. Для детального анализа полученных данных кассета с материалами была засекречена и выслана в один из НИИ МО СССР.
 Работа над разделом, включающем изменения радиационной обстановки на наиболее опасных участках, условия труда ликвидаторов, проблемы защиты и дозиметрии ионизирующих излучений, выводы и предложения, заняла около недели. В феврале  1987 года я распрощался с товарищами по ратному труду, пробыв в Чернобыле  2 месяца и 20 дней. Потом поезд, Ленинград, медслужба ЛенВМБ, сослуживцы. Процесс оформления документов на увольнение в части затянулся  до мая 1987 года. В тылу ЛенВМБ на последнем совещании офицеров начальник тыла контр-адмирал Анохин зачитал мою характеристику из Чернобыля. Сделал паузу, указал на меня пальцем и прокомментировал в форме афоризма:
  - Среди нас настоящие герои, а от вас, - он указал на офицеров,- по утрам несет перегаром. 
Адмирал слыл непримиримым борцом с алкоголизмом. Меня он, видимо в силу недостатка информации, опрометчиво отнес к трезвенникам.
После этого офицеры тыла еще несколько дней до моего окончательного расчета преследовали меня:
 - Игорь, пойдем, выпьем за Чернобыль!
Я особенно и не возражал.
Потом – военкомат,  пенсионное удостоверение и начало новой жизни в роли военного пенсионера.
  Спустя всего четыре года Чернобыль самым решительным образом оказал влияние на мою дальнейшую судьбу. И носителем этого влияния был тот самый заместитель начальника научного Центра МО СССР капитан первого ранга, с которым мы трудились в Чернобыле. В этот сумбурный период начала развития дикого капитализма и сумбурной демократии он занимал заметную должность в мэрии, которую возглавлял Анатолий Собчак. Но это уже повествование из другой жизни.
P.S. Спустя годы кто-то и почему-то в Министерстве Обороны, покопавшись в архивах извлек мои характеристики и в годовщину десятилетия катастрофы в Чернобыле был подписан Указ Президента о моем награждении орденом "Мужества". Бывает и такое.