Пожар на корабле

                Моим сослуживцем по в/ч 62704  посвящается.

               
                Пожар в каюте № 33.

    По логике вещей, в каждом дереве живёт огонь, но если бы только в дереве!
Он живёт повсюду!  Весть о нём приходит по-разному. Огонь греет, преобразует, уничтожает, очищает, отделяет пустое от твёрдого и еще много разного несёт с собой. Пройти через него без потерь, не каждому дано. Но не станем забегать вперёд , а я расскажу всё по порядку.
    В 1971-1974 годах я проходил  военную службу в качестве начальника медицинской службы на надводном корабле ледокольного класса, водоизмещением 16000 тонн. Эта громадина, была той самой  Арктической серии дизель - электроходов, которые  ходили в  Антарктиду  и в Арктику. «Байкал» был последним из этой серии, а его близнецами были,  почти  всем известные,: «Обь», «Лена», «Индигирка», «Енисей». Совсем не случайно, для обеспечения  военного полигона  на «Новой земле», военное ведомство закупило  д / э.  «Байкал» и много лет он исправно служил, доставляя людей и грузы в труднодоступные точки Арктики,  пробиваясь через шторма и полный штиль, по чистой воде и  во льдах.
    За период службы на судне, с благословения комбрига кап 1 ранга Пименова и из-за собственного любопытства , мне  пришлось освоить многие, не свойственные врачу, функции, например, управление вахтой на якоре, определение корабля в море, проводку судна в «узкости»,  а так же реально осваивать навыки ходовой и ледовой вахты в паре со штурманом, но это уже почти лирика. 
    Через года два, мне казалось, что трудности  службы на корабле уже позади, но не тут-то было. В январе1974 года мы получили приказ «доставить груз: тротил, топливо в пункт 45-45, что прячется в проливе Маточкин шар на 73 параллели, северной широты. Именно в этом пункте, где белые медведи свободно ходят по дороге посёлка, служил начальником  лазарета, хирургом мой однокашник  по медицинской  академии   ст. лейтенант мед, службы Макиенко Геннадий вместе с супругой Валентиной.
    Через Баренцево море из Мурманска  судно прошло без особых проблем: качало по штормовому, скрипела палуба,  обледенение было средней степени. Команда была здорова, постоянно хотела хлеба и зрелищ, не ведая ,что всё это ожидает нас всех впереди.
    Вначале мы пришли в пункт губа Белушья,  отрапортовали командованию, приняли на борт  людей, комиссию, во главе с  помошником  начальника политотдела  Ново - земельской  Базы. К нам в помощь присоединился  ледокол «капитан Воронин» и в таком сопровождении караван в середине января начал пробиваться через льды, вверх по шарику. В конце января  в проливе Маточкин Шар  лёд сдавался с большим сопротивлением. Застревали часто и ледокол «окалывал»  лёд в труднопроходимых местах.  Одна вахта сменяла другую и  наше судно, не смотря на  неблагоприятные погодные условия, через пару-тройку дней ошвартовалось у причала.
   Разгрузка прошла без происшествий : топливо ушло в цистерны ,а  тротил  застрял на причале. Мы уже ожидали «добро» на выход , но погода изменилась  мгновенно : задул ветер 33 м./ сек., приударил мороз – 33*, эти внешние условия затормозили  всякое движение по внешней палубе. Только в кубриках и  каютах было жарко, поэтому все подветренные иллюминаторы были открыты.
   На корабле всё шло своим чередом: я снимал пробу на камбузе, зам прокурора читал лекцию о воинских преступлениях, штабные офицеры инспектировали  погрешности в службах. Конечно, наша жизнь ничего общего не имела с  трагедией «Титаником», но ком  застревает в горле, когда я  вспоминаю  события, имевшие место 10 февраля 1974 года, я полностью сознаю, что баланс  разрушительной энергетики  долго сдерживать трудно и однажды она может выйти из под контроля.  Так и случилось, но мы ещё об этом не догадывались.
    Вахтенный у трапа подветренной стороны курил, пряча тлеющий огонёк сигареты в рукав тулупа. Но видимо глаз опытного «морилы» зам.нач. ПО кап раз Матюшенко заметил и сделал замечание  и отдал приказание «прекратить курение». То ли морячок тюфяк, то ли огонёк сигареты   
 позавидовал своим собратьям: тротилу, керосину  и  атомной бомбе, но он решил не сдаваться, какой бычок от сигареты  не желает стать огнём. И вот тогда, когда тлеющий бычок от сигареты бросили в кондейку, по нашему, в мусорное ведро, он, «стал рассказывать о возможности встретиться с настоящим пожаром», ранее брошенным туда тряпкам и бумажкам и они дали ему «прикурить».
    Дым постепенно заполнил каюту, но никому до этого не было дела, все были при деле.   Когда всё же кто-то закричал что дым валит, капитан 2 ранга Сельверстров решил его выпустить и открыл иллюминатор, ветер беспрепятственно ворвался в каюту и разбудил спящий огонь. Иллюминация зажгла шторки, горе пожарные замешкались,  огнетушитель не активировали, бросили его, огонь вышел из под контроля и понёсся по главному маршу надстройки, через 15 минут пылало уже 5 палуб надстройки. Команда «пожар в каюте №33» была  запоздалой, чёрный, ядовито- едкий дым от лаков и пластика удушливо перехватывал дыхание моряков и пассажиров. Все высыпали на палубу, где свирепствовал ураган.
    Я сидел в своей каюте, предвкушая сладкий сон после ужина .  На  команду  «Пожар» отреагировал тем, что задраил иллюминаторы, надел противогаз, развернул брандсбойд через машинное отделение и сделал попытку тушения каюты №33, не ведая, что огонь уже гуляет по кораблю. Противогаз был без противодымного (гопколитового) патрона и я от угарного газа «поехал», колотило сердце, сознание мерцало, я упал, но воздух внизу был  чистый и я очухался, выбрался на волю через иллюминатор. Мокрый китель прихватило морозом, под ногами я всё же почувствовал что-то мягкое и нежное, это оказался лежащий человек, лица не разобрал, стал его тащить и пинать, чтобы тащился сам, уже в безопасном месте я узнал в нём нашего нового комбрига кап 2 ранга Герасимова, извинился за нецензурную ругань, получил слова скупой  начальственной благодарности.  Я очень замёрз, прихватил морячка , попросил чего - нибудь достать из  тёплого верхнего и получил матросскую шинель, резиновые сапоги, шапку ушанку. Согревание длилось как вечность, но организм справился. Я осознал случившееся и стал соображать, что делать дальше? Видя растерянность командира, замполита, старпома, механика  я взял на себя некоторые организующие функции, повёл за собой бригаду пожаротушения с подоспевшего ледокола «Воронин», организовал лазарет. Для справки, горело всё, кроме моей каюты и лазарета. Запомнился ещё один эпизод: мы идём по колено в воде офицерской палубы, вдруг прогремел взрыв, это рвались детонирующие шнуры в сейфе у старпома, взрывной волной вышибло дверь, нас отбросило вбок, но испугаться я так и не успел. Нужно было управиться с огнём на корабле, на причале огонь поджидал тротил, на берегу склад горючего, корабль был начинён горючкой. Только атомная бомба была под надёжным укрытием вечной мерзлоты. 6 часов длился бой  с огнём и стихией, люди в очередной раз победили с некоторыми потерями на 5 миллионов долларов, которые мы и в глаза не видели. Никто из личного состава серьёзно не пострадал, только один серьёзно переохладился, это был матрос Кранц, но он был благополучно отогрет в береговом лазарете моим однокашником Геннадием Макиенко. Я за время тушения пожара успел побывать на ледоколе, выпить кружку спирта, потискать  официантку, пообещать ей песню. Собрать командование «Байкала» в лазарете, вытереть им сопли, принять участие в разработке стратегии отхода ко сну и  с тяжёлой головой проснуться  через несколько часов,  чтобы при свете дня увидеть плоды очередной  человеческой,  преступной халатности.
    Я до сих пор храню корабельный устав, почерневший от дыма, но не обезумевший.
Часть уцелевшего флага и фрагмент штурвала.
    Меня хотели представить к медали, но в итоге  приняли в партию без кандидатского стажа. Некоторых обсудили, некоторых осудили, командира разжаловали на одно воинское звание, стармеха уволили, матроса Зыкова посадили. Остальные были ни при чём. Меня, в довершении ко всему прочему, с отличными характеристиками отправили на  учёбу в клиническую ординатуру по специальности  военная психиатрия.
    Стар. Мех.  потом говаривал: «кому война, а кому мать родна».
Каждый получает только то, что заслуживает, но не все знают, заслуженно ли это!

    P.S. в несгораемом сейфе у командира истлело десять тысяч рублей 1961 года,
он хотел их выбросить, но  по моему совету мы зафиксировали их клеем, сдали в банк в г. Мурманске и через несколько месяцев получили новенькие рублики, командир был в благодарном восторге. История мореплавания д/э «Байкал» на этом не  закончилась: его благополучно отремонтировали за 3,5 года, 31 декабря 77 года он вышел на ходовые испытания и не вернулся, войдя, на входе в Кольский залив на полной воде, в берег, никто не пострадал, бушевавший шторм разрушил корму и его благополучно разрезали на металлолом. Только докторская каюта и лазарет остались стоять на береговой линии, как памятник , может быть даже мне. Я видел его, когда однажды  проходил на морском буксире на рыбалку, ловить треску к полуострову Рыбачий.  Да, велик и опасен человеческий фактор.

                из памяти прошлого.