30 мая. Пон. Продолжение 2

Вчера дежурил по полку с Ляховским. Начало дежурства не предвещало неприятностей, но они, как известно, и наступают тогда, когда их не ждут. Произвел вынужденную посадку наш вертолет, летевший по маршруту Львов – Житомир, в районе Новгород-Волынского. Командир – ев нем лежит ответственность за экипаж и вертолет – от волнения приказал поднять по тревоге всю 3-ю эскадрилью. Ляховский нашел только двоих, да и надо было двоих, чтобы отвезти на место посадки двух солдат для охраны вертолета, да забрать экипаж поломавшегося вертолета. Все это проделали, и вот уже Терлецкий составил донесение в штаб округа, да нет человека, который бы передал его. И опять мне влетело за то, что не нашел телеграфиста, а как его найти, если нет его адреса в книге адресов, а, узнав адрес и пройдя по нему, не обнаружил его дома. Пришел телеграфист на следующий день в 15.00, за что получил от Терлецкого выговор.
Утром в воскресение, как обычно, только на полчаса раньше поехал за дежурным экипажем на Красную гору. Захожу в автопарк, на меня бросается породистая немецкая овчарка, а кругом ни души – все спят. Стою, не успев испугаться с просонья и не знаю, что делать. Предрассветные сумерки, а красивая, даже элегантная такая собачка обнюхивает меня и лает, не дает шагу ступить.
Вдруг просигналил автобус, на котором я должен ехать, и я смело пошел к нему, а собака послушно побежала за мной, как за хозяином дворняга.
Однажды я встречался со сторожевыми овчарками в горах в Ялте, тогда не отважился я пойти на них , пришлось обходить.
Во время дежурства, чтобы как-то скоротать время, Ляховский рассказал историю своей службы в этом полку. Вот она.
«В ПрикВО нас направили троих из училища. Приезжаем в штаб округа. Полковник – кадровик нас спрашивает:
- Где хотите служить?
- Да, мы не знаем. А где можно? – мялись мы на пороге его кабинета.
- Так, понятно, - сказл и посмотрел в мою сторону, - вы, товарищ лейтенант, поедите в Черновцы, в учебку преподавателем. А вы двое в Бердичев на вертолеты.
Через селектор передал секретарше, чтобы оформляла документы. А мы вышли в коридор, гадая, что нас ждет. Через полчаса выходит женщина и протягивает нам бумаги:
- Вы, - говорит мне и товарищу, - в Бердичев. Вот проездные документы и предписание. А вы, - говорит третьему другу, Сашке, - в Черновцы поедите.
Так с легкой руки этой женщины роли наши поменялись, и я поехал в Бердичев. Приехали и поселились сначала в гостинице. Полк только формировался, но группа РЭО почему-то была в полном комплекте, и когда командиру понадобился старший машины для разных перевозок, выбор начальника штаба пал на меня. Ну и пришлось же мне помотаться. Привозил и отвозил на Красную гору личный состав. По дороге ругался с ВАИшниками. Перевозил вещи сослуживцев. Научился всяким дорожным хитростям.
Однажды прихожу домой, а в моей комнате четыре женщины, причем одна беременная, сидит на столе. В комнате бардак, вещи наши выдвинуты на середину, из шкафов одежда переложена на стулья, а то и прямо на пол. У меня от неожиданности глаза на лоб полезли:
- Кто вы такие, девочки? И что тут делаете?
Оказалось это жены летчиков из пополнения и по приказу начальника штаба нас выселяют в гарнизон в общежитие, в здание, где сейчас находится штаб батальона, а их поселяют на наше место. Ну, что же, приказ, так приказ, взяли свои вещи, перевезли в общежитие. Здание ты сам видел, в аварийном состоянии. Выдали нам солдатские кровати, подушки, матрацы, одеяла, наволочки, простыни. Я жил с двухгодичниками из МЭИ. Хорошие ребята. С тех пор уважаю двухгодичников. Завели обычай: класть в тумбочку пятёрку по очереди, и кто первый придет домой,  бежит в магазин и покупает кабачковой икры, хлеба, печенья и т.д. Я пока отвезу всех, прихожу домой позже всех, и всегда полбанки икры, хлеб на мою долю остается. Помещение, где мы жили, отапливалось плохо, почти не отапливалось совсем. А когда забрали обратно на склад подушки и матрацы, т.к. офицерам не положено, стало совсем тоскливо. Придешь домой, намотавшись за день, поешь и в чем был на кровать, прямо в «ползунках» и куртке. Холод зверский. Потолок протекал в одном месте. За ночь в углу отвисала сосулька.
Приходишь к подруге в воскресение – мебель мягкая кругом, ковры, телевизор – озираешься, как дикий, а тесть еще сто грамм поднесет. Ну, и женился я! Надоело мерзнуть, да печенье по вечерам в сухомятку жевать.
Прихожу однажды к начальнику штаба, отдаю ему справку старшего. «Всё, - говорю, - больше ездить не буду». Наговорил он мне обидных слов, да видно у меня вид решительный был, отступился. И зажил я тогда по-человечески».
Вот картинка. У него я не спросил, нравится ли ему служить, хотя и хотел с ним поговорить на тему, что его привлекает в военной службе.

4 июня. Суб.

Начиная с инженеров и кончая рядовыми, у все на устах слово «шмекер». Шмекером называют человека, который в рабочее время занимается своими личными делами, делает что-то для себя из казенных материалов или с целью продажи. Шмекерят все.

6 июня. Пон.

Этот неистовый майор Семенюга. Носится по замкнутому треугольнику: инженерная – группа -  ТЭЧ. Иногда забегает на аэродром или в учебный корпус. Своим появлением заставляет меня изображать деятельность, но в последнее время, я уже не изображаю, т.к. завоевал у него авторитет занятого и ревностного служаки. Майор уходит на пенсию и все его выпады принимаются уже снисходительно. Он же не может так резко перемениться, как переменилось отношение к его указаниям со стороны подчиненных, как быстро мчащийся поезд не может мгновенно затормозить, а продолжает некоторое время двигаться по инерции. Бедный. Ему некого будет гонять через два месяца.
Капитан Спринчан сейчас за начальника ТЭЧ (Федоров в отпуске) ставит себе целью занять подчиненных людей работой, хотя сейчас никакой работы по специальности нет. Люди рушат лабораторию, которую год назад они же и строили, причем стараются сохранить стройматериал в целости для последующего строительства и сноса чего-либо подобного. Капитан не понимает: насколько горько человеку разрушать им сотворенное. Капитан вместе с лабораторией разрушает веру человека в разум, т.е. разрушает души подчиненных, развращая их, вернее сказать, укрепляет разврат в уже развращенных полностью людях.
Армейская поговорка: «Я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак», услышанная мною здесь, справедлива в армии.