Этот счастливый человек севела

Глава 10. Этот счастливый человек Севела \


Наверное,  не  случайно, первым в моём фотоархиве попалася именно этот снимок, хотя  по жизни он оказался последним, где мы вместе - как и случай этот был последним, когда мы виделись с Фимой, как называли друзья Эфроима Севелу. Навестили его мы вместе с нашим общим другом поэтом Татьяной Кузовлевой. Он, и правда, был счастлив в жизни с последней своей женой архитектором Зоей Осиповой- вдовой известного советского кинематографиста  Дунского.
Прошли годы, а помнится всё, как верашнее...



 
В гостях – хорошо пишется

Продолжая тему писательского счастья, вспомним Эфраима Севелу – одно время Фима, так зовут его друзья, был самым популярным писателем в русском зарубежье. И был он одним из тех, кто чувствовал себя вполне счастливым: потому что выехал он после долгих мытарств из России почти первым в ”третьей волне”, можно даже сказать, открыв своим выездом эту волну.
И теперь он, бывший киносценарист, делал уже вне СССР то, что действительно умеет хорошо делать: он писал забавные книги, которые потом переводились на многие языки и расходились тиражами фантастическими, недоступными здесь для русских писателей. Книг – десятки: от почти швейковского “Мони Цацкеса – знаменосца” до озорной “Русской бани” – мужского (веселого и скабрезного) разговора, который ведут в ней хорошо “врезавшие” и разомлевшие от духовитого пара и обильных закусок хозяева жизни обкомовского масштаба.
Вот об этом мы с ним и говорили, запивая аппетитный шашлык сухим винцом в ресторане кавказского профиля на нью-йоркском Брайтоне.
– Ничего! После Калифорнии – ни строчки! Если не считать одного американского сценария... – говорил мне Севела теперь, спустя полгода после того, как провел месяца два у моих друзей в Монтерее, излюбленном нашими литераторами, бегущими от шума больших городов.
– Но прошлую зиму – с декабря по май – я бы назвал одним из самых продуктивных периодов. Калифорния – прекраснейшее место для работы, нигде мне так хорошо не пишется, как у вас. Вот посуди: в эти месяцы я успел завершить два романа – “Тойота-Королла” и “Все не как у людей”, который уже куплен нью-йоркским издательством “Харпер энд Роу” и немецким издательством. У вас же я написал и сценарий художественного фильма “Сиамские кошечки” – кажется, он скоро будет сниматься.
– Почему-то люди убеждены, что у писателя-юмориста и в жизни должны случаться какие-то забавные истории – ведь откуда-то ты черпаешь сюжеты для своих книг? Было ли что-нибудь подобное, например, во Франкфурте? – поинтересовался я, вспомнив, что он только что вернулся с традиционной книжной ярмарки в Германии.
– Ну, конечно же! – с нескрываемым энтузиазмом заговорил мой собеседник. – Один эпизод, очень для меня приятный, произошел с книгами, выставленными на немецком стенде. Кроме одной на витрине, каждая книга на выставке представлена еще в двадцати девяти копиях – про запас. На третий день выставки все 29 запасных копий моих книг были растащены... самими “сейлзменами” – они должны были их продавать! Главный редактор издательства, присутствовавший на выставке, заверил меня, что это ограбление стенда – лучшая рецензия на книгу.
И еще один эпизод: на выставке я встретился с Евтушенко. Мы и в Москве были с ним соседями, вместе “пасли” детей – я свою Машутку, он – своего Петю. И здесь мы вдруг оказались соседями – наши книжки были выставлены рядом. Я сделал вид, что не узнал его, и прошел мимо – был уверен, что ему не очень захочется встречаться со мной. Но он узнал меня и бросился ко мне с криком: «Ты что, старик, не узнаешь! Неужели я так постарел? – обнял меня, подозвал свою жену, англичанку Джейн: – Иди сюда, я тебя познакомлю с Севелой! Помнишь, я тебе рассказывал о нем?» – «Рассказывал? Да я сама его читала!» – рассмеялась новая супруга Евтушенко. Он попросил надписать ему “Зуб мудрости”, что я и сделал с удовольствием – пусть “гэбэшники” прочтут, глядишь, – может, после них и к кому-нибудь из знакомых в Москве попадет.
– Да, представь себе, не избегает Евгений Александрович таких встреч. Мне и Лимонов рассказывал о подобных случаях, – прокомментировал я этот эпизод.
И добавил:
– Фима, ты опять где-то у эмигрантов здесь, на Брайтоне, пристроился – почему не в отеле? Ведь не бедный человек, правда?
– Знаешь, Саша, – не смутился Севела, – в отелях я просто не могу работать. Я не люблю быть один, это очень тяжело. А среди друзей и знакомых создается как бы видимость семьи. Когда ты с кем-то рядом – возникает какое-то наше, из России, человеческое тепло. Это очень важно, потому что оно создает настроение работать, питает его. А для этого мне просто нужна удобная квартира и доброе отношение. И за это не жаль любую плату. Если в городе, куда я прилетаю, есть русские – я через неделю уже работаю. Мне самому это напоминает способ увеличения «яйценоскости» кур: фермеры ночью включают свет, и куры, думая, что наступил новый день, несут дополнительное яйцо. И оттого, что я всегда меняю города и страны, и вокруг меня происходит что-то новое, у меня возникает ощущение нового дня и, глядишь, – снова «яйцо»!
Полученное объяснение звучало вполне удовлетворительно, но и предупреждающе – теперь оставалось только ожидать нового приезда Севелы в наши края, и, стало быть, готовить логово для моего доброго приятеля Фимы Севелы, что всегда было для меня не в тягость. И даже – наоборот.
Январь 1983 г.

Приезжал Севела в Калифорнию после еще не раз, но чаще – в Нью-Йорк. Один из таких визитов совпал с событием печальным: мы навестили с ним умирающего Юру Ойслендера. Госпиталь, куда поместили нашего приятеля, был бесплатным, то есть для неимущих. Совсем неимущих, каким и был здесь Ойслендер. Он знал, что у него рак, усугубленный циррозом печени, и всё равно надеялся жить, мы же как могли с Севелой пытались поддержать эту надежду...

Я не обнаружил среди них ни одной, где его лицо было бы серьезным. И тогда я подумал – может быть, так лучше: пусть читатель запомнит его именно таким, каким он всегда был в жизни.

Только сейчас – не о нём. А с Севелой мы встретились после дли-и-и-нного перерыва, лет, наверное, через десять, уже в Москве. За эти годы он был издан и переиздан многократно и на многих языках, успел снять фильм на Одесской студии. А теперь он осел всё же в Москве, и женат на вдове Дунского, переболел – недуги случились серьезные, сбросил вес на треть примерно, постройнел – дай бог ему здоровья надолго.
                Январь 1983 г.