Я просто хочу, чтобы меня любили

Я не думаю, что нам требовалось любить, просто нужно было бежать, и мы бежали от всеобщего всевидящего добропорядочного. Я прижился в плотном окружении твоих заботливых рук, ног, губ. Мое удовольствие было выдвинуто тобой на передний план, моя робость была прощена, мой нрав был выхолощен тобой, вызывая твоё восхищение.
 Я становился все более женственным, прячась под защитным костюмом забойщика, оберегающим меня от пятен невыводящейся крови. Убивая, я следил за прекрасной и торжественно-тихой смертью, потаенно мерцающей в темных глазах животных.
 Шепот был слышен ночью, когда педантичные топоры умолкали, а я всматривался в тишину. Её слова были наполнены гремучим поиском,  пустотой и лезвиями, и я мечтал, чтобы наши окна вышли наружу огромными, едва пропускающими мой умоляющий голос:

Разрушь меня!

пусть будет нечем дышать, и будет темно. Ты будешь словно укол, воздух в теплую кровь, ты будешь моим письмом, черными буквами в белой и злой и пустыне.
Моя улыбка - непроизвольный импульс, мечта быть тонкой, розовой, трудноуловимой. Прошу, поглоти меня, разорви меня, измени меня до самого основания. Я нуждаюсь в податливости, в готовности принять тебя. Окуни меня в свои руки, всмотрись в обугленный металл моего позвоночника, ставший тонким и хрупким.

 Как можно было сомневаться, что наше общее тело сшито по лекалам любви, соразмерно всем одиноким телам. Замерзшими пальцами веду по зубам - костяной холод, железный холод языка.
Как можно было сомневаться, что моё белое тело - доказательство стерильной веры в будущее, в настоящее и прошлое. Я не обладаю способностью принадлежать, мне нечего предложить, нечем оправдать своего одиночества. Я влюбляюсь в ветер - непроизвольно.

Моя плоская земля огромна!
Моя плоская земля пуста.

Ветру всегда было безразлично, есть ли я, он несет свой суровый треск по поверхности озера, по белесым деснам леса. Неважно, неприступно, ветру нравится только солнце, вечное солнце, страшное солнце.
  Мне снова придётся быть девушкой в униформе. Я вижу твою склонённую голову - всю в золоте. Ты остался меж моих юных ног, я ищу тебя в каждом своём отражении, мои судорожные движения безнадежны, безответны, словно безвольное ожидание недостающей створки раковины. Я думаю о тебе, и ноги раскрываются.
Я одна - словно ребёнок, оторванный от груди матери, неловко сжимающий пальцами окровавленную пуповину.
Разрушь меня!
Руки тонут в зыбучей коже, ты должен забыть о временной осторожности, и если это возможно - разрушь меня.
  Если я буду нужен тебе, ищи меня под подошвами. Я способен забыть и способен бороться с забвением, я хотел бы обладать памятью без сожалений, памятью земли и теней. На равнинах моего бесплодного тела выростут цветы, дождь с пеплом покроют мои глаза. Но это не слезы горечи, озеро из них не станет местом для паломников. Это новое начало, твой драгоценный подарок.
Вслушайся в неумолимое наступление жизни, в движение дыхания, влекущее к возобновлению.