От сессии до сессии часть 18

18.
Эпилог.

Весь набор новых студентов назывался потоком, поток делился на факультеты, факультеты на группы, группы получали шифр по имени факультета, году обучения и номеру. Наша группа начиналась с Т-1-6, что означало “технологи, курс первый, группа шестая”. Номер группы тоже имел значение. Четыре первых группы шли на общую полиграфию, а две последние - на фотопроцессы.

Лирическое отступление.
Это сегодня весь полиграфический набор делают на компьютере и отсылают прямиком на изготовление фотоформ, а тогда текст набирали отдельно и фотографировали, иллюстрации подвергали цветоделению и растрированию на специальных аппаратах (например, Магнаскан), потом на огромных листах прозрачного астролона со скрупулезной точностью монтажницы изготавливали макеты. Четыре макета, по одному для каждой из основных красок. Красный, синий, желтый и черный.
Сочетание всего лишь четырех этих красок в разных пропорциях и дает все многообразие цветных иллюстраций.
Если взять сильную лупу и поднести к любой печатной картине, станет виден секрет: все изображение состоит из разноцветных точек, как компьютерное изображение из пикселей.

Нас готовили как раз для того, чтобы мы стали специалистами в изготовлении фотоформ и печатных форм.
И если производство печатных форм изменилось мало с тех пор, то ручной набор текста на специальных машинах и цветоделение на них же так быстро устарели, что я диву далась. Если не соврать, то буквально через пять-шесть лет после того, как мы получили дипломы, все, чему нас учили, выместили компьютеры. Компьютерный набор, компьютерное цветоделение, компьютерная верстка. Увы.
Но бог с ним.

Когда мы начинали учебу, компьютер в институте занимал огромный зал, доступ туда для нас был только на экскурсию и нашим уделом оставались традиционные принципы.

Наша группа.

Состав немного поменялся после начала специализации, кто-то ушел, кто-то пришел. Может, не всех я запомнила. С кем-то мы были ближе, с кем-то дальше.
Общежитские однокурсники были ближе, даже те, кто были из других групп, а москвичи, домашние студенты, были немного дальше. Что нормально и естественно.
Хотя сложилась у нас смешанная компания, которая веселилась не только в общежитии, но и у москвичей на квартирах.
Наш бессменный староста Миша приглашал к себе, родители еще были на работе: мыши плясали рок-н-ролл, пока кошки трудились. Включали музыку и, - бедные соседи снизу! - начинали скакать и выкидывать коленца поодиночке и парами.

В Зеленоград к Лене, моей лучшей подруге, всей толпой ездили встречать Новый год. Не тот Зеленоград, который Московская область, а отдаленный район Москвы,  центр электроники и микроэлектроники, с высокоумным институтом МИЭТ и множеством студентов. Красивый зеленый город, истинно Зеленоград.
На Новый год, после курантов вывалились на улицу, с хоровыми песнями нарезали круги по району и вокруг большой новогодней ели, пока не замерзли и не отправились доедать салаты и греться.

Там, близко, была легендарная деревня Крюково: “Шел в атаку яростный сорок первый год, у деревни Крюково погибает взвод…”

Там были замечательные места на реке Сходне, где мы летом “ходили в поход”, ставили палатку, купались, пытались ловить рыбу.



Я смотрю на нашу большую фотографию. Четвертый курс. Молодые серьезные лица, мы уже почти взрослые, мы в следующем году получаем дипломы…
1984-85 учебный год, группа Т-4-6. С кем-то мы позднее нашли друг друга, с кем-то нет.

Наша Ксюша. Спортсменка, комсомолка и просто красавица, как говорил товарищ Саахов. Отличница и волейболистка. Вышла замуж за Костю Т., комсорга курса, сейчас Ксюша и Костя живут в Черногории.

Марина Г. тоже спортсменка и тоже красавица. Наверное, у нее все хорошо.

Володя Р. Женился на Ире В., одногруппнице. Наша первая потеря. Умер от сердечного приступа во сне.

Миша Н. Наш староста, золотой московский мальчик. По-прежнему в Москве, по-прежнему связан с печатным делом, обзавелся профессорской бородкой и очками.

Два наших усача.
Магомед М. Суровый на вид, добрейшей души. Самый взрослый и по виду и по возрасту.

Арчил Ц. Вернулся к себе, в солнечную Грузию.

Сережа Е. Это ему Стервиков, когда Сережа явился на занятия с модной стрижкой “ирокез”, сказал: “Что это у вас за антиобщественная прическа?”

Ира Л. Наверное, у нее все хорошо, как и у Марины.

Таня О. Таня одна из первых вышла замуж и одна из первых родила, а мы приставали к ней с расспросами об этом новом, взрослом этапе жизни. С мужем-болгарином уехала в Болгарию. Живет в Софии.

Оля Ю. Получила распределение в Минск, на полиграфический комбинат. Живет в Минске.

Света К. Иногда в контакте в соцсетях.

Ира В. Наша красавица. Вышла замуж за Володю Р.

Ира П. Уникальная была футбольная и хоккейная болельщица, носила прозвище “Дочь казака Платова”.

Марина Ш. Это она отличилась на химии с формулой азотной кислоты Аш Эн ООО.

Юля М. Профессор Мартынова. Наша Юлька, музейный куратор и обладательница великолепной белокурой косы. Вторая роскошная коса принадлежала Наде Ж. У Нади коса была пшеничного цвета, а у Юли льняного. Однажды мы на полном серьезе спорили, у кого коса лучше, чуть не переругались, пока хозяйки спорных кос хлопали на нас глазами. В конце концов сошлись на том, что Надина коса толще, но у Юльки цвет лучше.

Лена Волкова, подружка моя неизменная все пять лет и до сих пор.

Галя Г. Из болгарских студентов на фотопроцессы пошла она одна. Вернулась к себе на родину, работает по профессии.

Ира Р. Насколько я знаю, читает эти мемуары.

Лера Д. С ней в постоянном контакте, правда, теперь ее фамилия начинается с буквы Г.

Ира З. Если Ира В. была красавица-брюнетка, то Ира З. красавица-блондинка. Высокая, изящная, с красивым голосом. Они дружили с Мариной К., миниатюрной хорошенькой черноволосой армянкой, составляя весьма колоритную пару, когда рядом шли по коридору общаги.

Марина К. Ее семья была из Грозного. Развал Союза сказался на судьбе Марининой семьи напрямую: им пришлось, бросив все нажитое, бежать из Чечни, спасая жизни. Марина получила распределение на Тверской полиграфический комбинат и на первое время приютила их у себя в Твери.

Лена Ц. Про нее не знаю ничего. Надеюсь, с ней все в порядке.

Надя Ж. На этой фотографии она уже обрезала свою роскошную косу. “Наша Настенька”, как мы ее звали, очень уж Надя походила на сказочную Настеньку из сказки “Морозко” - и косой, и красотой, и кротостью.

Так получилось, что я замыкаю не только ряд на этой старой фотографии, но и историю.

На пятом курсе, когда большинство наших студентов переживали не только из-за дипломов, но даже в большей степени из-за распределения (тогда было такое правило, что молодые специалисты получали направления на предприятия во все концы страны и обязаны были отработать там не менее трех или пяти лет без права увольнения, кроме, конечно, тех, кто учился “от республики” и возвращался домой) я была спокойна. Меня уже поджидала инженерная должность в Таллине. Поэтому “страх распределения” меня миновал.

К этому времени я успела выскочить замуж и обзавестись плодоносным чревом. Диплом защищала в свободном платье, на что Стервиков ядовито заметил: “Стояла тут, прикидывалась беременной”.

После диплома я получила место в технологическом отделе новенькой с иголочки Таллинской Книжной Типографии и немедленно ушла в декрет. Поэтому моя рабочая карьера началась весной 1988, когда сыну исполнилось полтора года и его можно было отдать в ясли.
А уже в 1990 году нас, трех технологов с высшим московским образованием, “сократили", предложив (в качестве издевки) рабочие места в цехах. Это был первый колокольчик того оголтелого национализма, который сейчас творится в Прибалтике вообще и в Эстонии в частности.
К этому моменту я уже была в новом ожидании, и меня по закону нельзя было уволить при несогласии.
Посему подпортила нацикам удовольствие вытолкать меня с позиции инженера - я ушла сначала на сохранение, потом в декрет, и еще три года числилась на работе в фантомной должности несуществующего отдела.

После этого где и кем я только не работала. Была бухгалтером, набирала на компьютере тексты, освоила компьютерный дизайн, работала в разное время в трех разных рекламных фирмах, одновременно подвизалась в журналистике, писала тексты для вебсайтов.
Последние два года работала в такси.
А давление все усиливалось и усиливалось, несмотря на мой эстонский и эстонское гражданство.
В конце концов я сказала “С меня хватит!”.
В 2009 году я покинула Эстонию, как оказалось, навсегда.
Теперь моя страна Англия. Так уж получилось.

Мои годы в институте, в Москве, - это были, пожалуй, самые лучшие годы. Однокурсники удивляются, как я все это помню.
А вот так и помню: плохое из памяти стирается, хорошее остается.

Анна Чадвик, ноябрь 2020