Монолог. Глава 8

Глава 8.

В голове возникла мысль: новые лица выходят на сцену. Я знакомлюсь с новыми людьми. Узнаю их, узнаю о событиях, произошедших с ними. Движение внешнего пространства. Ночной спектакль около «ресепшен».
Могу ли я выбирать, с кем знакомиться, с кем говорить? Говорить, говорить…Остаётся ли что-то от меня в отношениях с людьми, с которыми я познакомился, говорил лишь потому, что так вышло, так сложились обстоятельства? Не здесь ли снова проявляется внутренний человек? Знакомиться и говорить по внутреннему желанию. Но «внутренний» не принимает таких решений, ибо нет ему места в порядке, который уже установлен без его участия.
Доброта – вот, то, что требуется от меня в отношениях с людьми. Доброжелательность. Чувствую, что поступаю неправильно, не проявляя доброты. Но на зло легко отвечаю злом.
11 сентября 15-го по своему распорядку грозило стать обычным днём – только в пределах территории «княжеского городка» (так переводилось название отеля). Пробуждение, утренний «туалет», завтрак в ресторане, возвращение в номер, опрыскивание себя солнцезащитным спреем, уход на пляж.

Этот порядок вытекал из цели поездки сюда. Цель – море, а не люди. Бирюзовое с белой пеной доходящих до песка волн и своим великим шёпотом. Природа около моря красива настолько, насколько красиво море.
Как человек, я часть природы вокруг – так я сам выступаю частью пространства людей. Как эта часть, я для людей то же, что и они для меня, и пространство людей тоже является частью пространства природы. Конечно, всё во мне – эта часть всего вокруг, но у каждой части, как мне кажется, свои законы, то есть то, благодаря чему я понял, что это части чего-то.
Если мне важно знать собственный путь, то у природы этот путь есть, и этому пути подчиняюсь и я, и пространство людей. Рождение, жизнь, смерть. Так я вижу этот путь. Но я, как малая часть природы, как великого, пройду этот путь в свой срок, и малым является всё человечество, что населяет Землю, а Земля и есть великое. Получается так, что малое рождается, когда великое уже живёт. Малое живёт, пока живёт великое. Малое умирает, а великое продолжает жить. Но и великое умрёт. Об этом мне не узнать, потому что, умирая, великое будет свидетелем смертей малого. А нужна ли жизнь малого великому? Может быть, великое полностью устраивают иные живые существа, которые составляют единую цепочку между собой и с растениями, не давая друг другу умереть, как и великому, связанному с ними?
Путь природы для каждого человека выражался просто: кроме рождения и смерти имеют силу естественные законы. Взросление, молодость, старение. Стремление к женщине у мужчины и к мужчине у женщины. Рождение детей. Теперь осознавая этот общеизвестный путь, я выносил из него такой закон: всему своё время. Например, я мог совершить то, что свойственно молодости, только будучи молодым. Возможно, женитьба и рождение детей относились к этим свойствам. Возможно, я уже выпал из этой последовательности, не женившись и не родив, и теперь, как ненужный балласт ждал свой последний час.
Таково пространство чувств! Эти мысли приводили к отвратительным внутренним ощущениям. Большинство известных мне людей, несмотря на все свои рассуждения, следовало пути, вытекавшему из этих законов. Исправно. Часики-то тикают! Не успеешь оглянуться, как тебе 30, 40, 50, 60…Такие выражения уже вытекали из понимания людей этих законов.

Своей жизнью не соответствовать жизни других людей, из-за чего встретить их осуждение. Снова иллюзия, потому что прямо этих слов в свой адрес я не слышал, но вопросы многих «а почему?» могли привести к такому осуждению. Снова иллюзия?
Во всём этом проявлялось одно: закон. Люди всегда поступают в определённом порядке. Даже делая, как они думают, что-то спонтанно, они поступают согласно законам психологии, и не смогут их нарушить. Как организм живёт по своим законам, так и человек, будучи им, подчиняется им.
Потому и пришло на ум это слово: спектакль. Люди двигаются, разговаривают в рамках заранее написанной пьесы. Теперь передо мной лежали, стояли, сидели мужчины в плавках, а женщины в купальниках. Вчерашняя черноволосая немка красовалась грудью, которая большей частью открывалась взглядам благодаря купальнику. Снова возник вопрос: зачем матери и замужней женщине вызывать желание у мужчин?
В море я плавал в маске на лице и с трубкой во рту. В Тирренском море не существовало изумительного дна, усеянного коралловыми рифами, между которыми плавали разноцветные рыбки. Два-три вида серых мелких рыб и песок с небольшой растительностью – всё, чем могло похвастаться дно итальянского моря. Маску и трубку я одевал больше потому, что в них было удобнее плавать.
После моря я лежал на шезлонге, нежась под лучами солнца. Я. рассказывала о своей жизни. После школы она поступила учиться в речное училище на диспетчера. Я вспомнил здание этого заведения, которое имело теперь статус техникума. Перед этим зданием стоял отработавший своё теплоход «Метеор». Отучившись, Я. по распределению приехала работать в один из городков в Сибири. Учреждение, в котором она проработала, называлось «Дом грузчика». В этом месте работали только две девушки – одна из них она. Мужчины-коллеги научили её большому количеству матерных слов. Последние десять лет она не работает – домохозяйка на попечении мужа.
Дальше слово взял Д. Его призвали на службу в пограничные войска. Место службы – на реке Амур, служившей границей с Китаем. Весной Амур разливало, и казармы, где он служил, затапливало, так что спать приходилось только на вторых ярусах кроватей. К дозорным вышкам добирались только на лодках. Сама служба запомнилась Д. тем, что в качестве наказания за проступки выбиралось одно из двух: или уборка сортира, или чистка картофеля в столовой для всех солдат. Офицером у них был капитан О., который мог взять с собой двух-трёх солдат и затолкать их в сушильную комнату. В комнате выключался свет, и капитан устраивал с солдатами драку вслепую.

Потом мы стояли с Д. по пояс в воде и разговаривали о девушках. Д. обещал быть на связи со мной по приезду в наш город, а ещё – оказать содействие в моих знакомствах с девушками. Он рассказывал, что есть симпатичные девчонки и у него на работе, и в организациях, где он часто бывает. Потом он поведал историю своего хорошего знакомого. Он ровесник Д., жена его – ровесница Я. Этот знакомый общается с девушкой, которая на 20 лет его младше. У них просто общение, но жена об этой девушке не знает. Есть вторая девушка у знакомого Д., отношения с которой уже не ограничиваются разговорами. Её отличительное качество – большая грудь. Она ездила в Турцию, где приобрела ревнивого ухажёра. Турок узнал о существовании знакомого Д., а потом и его контакты. Угрожал. Позже совершил и другое: рассказал об этой девушке дочери знакомого. Разговор между дочерью и отцом вышел неприятным, но девушка ничего не рассказала матери. Отношение к отцу, всё же, изменилось навсегда. Я удивился тому, что Д. так свободно говорит об этой истории при том, что его жена хорошо знала жену этого знакомого, и, конечно, Я. ничего не знала об этих девушках.
Когда мы вернулись на шезлонги, Д. рассказал о том, что в молодости почти профессионально играл в футбол. Это означало, что до игры за какой-нибудь клуб ему оставался шаг.
После обеда я и мои уже хорошие знакомые, а также другие люди мирно лежали на своих шезлонгах на пляже. Будучи в плавках, ощущая тёплый воздух, даже не чувствуя внутреннего напряжения благодаря общению с супругами, я находился в состоянии комфорта. В этом же состоянии находились, как мне казалось, и другие отдыхающие. Возможно, ради этого состояния люди приезжают на море.
Во время очередного разговора с Д. и Я. до моего уха донёсся странный хлопок сзади. Некоторые из лежавших, встрепенувшись, поднялись со своих мест. Слева наш пляж был огорожен, и после ограждения уже на полотенцах лежали люди, приехавшие на машинах или пришедшие из других отелей. Муниципальный пляж. Многие люди с этого пляжа, как я заметил, поднялись со своих мест и направились к дороге. Это сподвигло меня на то, чтобы почувствовать неладное. Ведомый этим чувством, я сказал своим коллегам по отдыху, что пойду, узнаю, что случилось, и направился вслед людям с муниципального пляжа. Выяснилось, что хлопок произошёл из-за возгорания в автомобиле, который стоял в ряду других, припаркованных у обочины дороги, ведущей к пляжу. Огонь вырывался из салона машины и давал чёрный столб дыма. Вернувшись к супругам, я рассказал им об увиденном. Они стали говорить, что в машине, наверное, что-то взорвалось от жары, и огонь может перекинуться на другие автомобили. Мне подумалось: это надо предотвратить. С этой мыслью я снова поспешил к дороге. Ещё подумалось, почему супруги не проявили никакого беспокойства.

В небольшой толпе, которая собралась у обочины, я увидел и вчерашнюю москвичку, недовольную южной Италией. Теперь она также возмущалась, говоря, что люди – такие-сякие, только и могут, что глазеть, и никто не додумался позвонить пожарным, ведь каждая минута дорога. С этим её возмущением я уже был согласен, и даже себя стал обвинять в бездействии…Но вскоре я узнал, что пожарным позвонили, а машину начнут тушить шлангом, протянутым с территории «Борго». Подумалось: обошлось. Любой комфорт может закончиться неожиданно быстро.
Впереди наших с супругами шезлонгов лежали две семейные пары. Люди с обвисшими животами в возрасте за 40 лет. Д. вновь проявил своё качество легко сходиться с людьми и познакомился с ними. Они прилетели из Самары. Один из них – уже загоревший мужчина с усами предложил мне и Д. поиграть в футбол на лужайке напротив амфитеатра. Планировался матч команд отдыхающих и сотрудников отеля. Команды собирались так: одна – те, кто из России, вторая – те, кто из Италии. Неплохая вывеска: футбольный матч Россия-Италия.
С самарцами я уже вступал в краткий диалог. Накануне они разгадывали кроссворды. Как всегда – шумно. Одно слово они никак не могли угадать. Не выдержав, я крикнул им это слово. Тут же подумал, что показываю себя умником.
Следующий день – 12 сентября 15-го до пяти вечера ничем не отличался от предыдущего дня. В пять всё-таки начали играть матч. По себе я знал, что по физической форме не так хорош, как хотелось бы. Теперь я свою физподготовку списывал на возраст. Футбол требовал быстрого и постоянного бега, что мне плохо давалось. Вспомнил свой последний матч с коллегами года два назад. Тогда моя активность закончилась быстро. Дыхание сбилось, сил не хватало. В этом матче я ожидал похожего развития событий.

В пять вечера солнце ещё пекло. Несмотря на это, футболку я всё же не стал одевать. Надеялся не сгореть. Разделиться по национальному признаку не удалось. Возражения тех, кто пришёл босиком, встретили кроссовки и даже бутсы на ногах у других. Два итальянца, один из которых был тот, кого я видел в ресторане (похожий на немецкого актёра), пришли с жёнами. Последние сели на траву, словно предвкушая хорошую игру. Снова разыгралась иллюзия: они пришли посмотреть на полуголых мужчин. А жена «актёра», которую я видел в день приезда, ещё и на меня.
 Мужчины стали бегать, пинать мяч. Чем не картинка из природы? Сначала лежали у воды, нежились на солнце, теперь бегают по траве, играются, а после пойдут на совместный прием пищи.
Мне пришлось недолго бегать. Сначала я поцарапался ступнёй об траву, а потом ударил палец ноги об соперника. По причине этой травмы встал на ворота. Пропустил мяч. Подумал, что могу подвести коллег по команде. Но они выиграли. Д. носился по полю, словно почувствовал долгожданную свободу, а в один из моментов чуть не налетел на ворота соперников.
Ан. я не видел по утрам. Во время обеда и ужина она оказывала нам помощь. С моим вопросом «а есть ли телятина» она обратилась к шеф-повару, и уже скоро на наших с супругами тарелках лежали сочные куски мяса. С шеф-поваром, который играл с нами футбол, стал здороваться Д. Внешне итальянец не походил на подвижного человека. А замужняя итальянка, видимо, после матча, потеряла ко мне всякий интерес. Ну, и слава Богу.
А утром 22 августа 16-го я ощутил в себе недовольство из-за вчерашних мыслей об А. Погуляла и не написала – подумал я. В ванной комнате решил всё-таки написать ей в соцсети – как прошёл вечер? До этого момента казалось, что общение должно быть естественным, то есть подразумевающим интерес его продолжать. Не написав ничего, А. тем самым этот интерес не выражала. Теперь уже я обосновывал для себя свой вопрос, и причина звучала так: я должен знать, как она провела тот вечер, если она сама поставила меня в известность о том, как его проведёт. Может быть, её ответ поможет мне решить вопрос о продолжении с ней отношений.

В столовой очередь отсутствовала – наверное, потому, что я пришёл позже обычного. За столом застал новую соседку. Она стала рассказывать о двух женщинах, тоже занимавших наш стол. Сидели пять минут и всё время ругались – сообщила мне женщина лет за 40. Я предположил, что это могут быть невестка со свекровью. В ответ соседка пошутила, что её сын вырастет, и она сама узнает, каково это быть свекровью. Потом добавила, что тяжело тем, у кого только сыновья. Я вспомнил о маме. Но меня это не касается – у меня дочь – завершила мысль собеседница.
Вернувшись в номер, решил, что теперь мне всё «по боку», не надо напрягаться – я отдыхаю. В море ощутил превосходное состояние – словно лечу по воздуху. А. ответила: пошли в клуб, было весело, вернулись в 4 утра.
Переход в новое состояние – постигло меня ещё одно ощущение. Всё осталось там. Здесь только море и солнце. Ближе к обеду увидел, как к пирсу пришвартовался двухмачтовый корабль без парусов.
В обед я узнал, как зовут новую соседку – Ял. Она приехала из Озёрска, что в Челябинской области. Сама она только со второго раза запомнила, как меня зовут. Пошутила, сказав, что мне надо носить бейджик. Стол №8 обрёл ещё одного едока – Ал. Он тоже отличался разговорчивостью. Он поведал о том, что после моря обязательно использует дезинфекцию в виде 10 грамм водки. Это лучший способ против всякой гадости, которая может в рот попасть. Потом он расспрашивал о том, играют ли здесь в футбол. По крайней мере, на территории он видел подходящую площадку. Следующий вопрос, который его интересовал, заключался в лодке, которую можно нанять для ловли крабов, а ещё о том, где можно оставить ключи от номера (в первом корпусе, где он жил, отсутствовал администратор).
Официантка по имени Аг. неожиданно взяла мою тарелку, на которой лежал кусочек хлеба. Я планировал его съесть, и потому бросил на неё удивлённый взгляд, вскинув руку для спасения хлеба с тарелки. Она заметила и взгляд, и движение руки, тарелку вернула. Подойдя вновь, сказала, что последний кусочек самый вкусный.
Когда я шёл на пляж, подумал о том, почему отношение к девушкам изменилось за последние годы. Очарование, исходившее от них, исчезло. Теперь, пытаясь узнавать их, я убеждался в отсутствии той притягательности, за которой, казалось, лежит нежность. Сила красоты тела лишена этого качества. Та нежность вызывала чувство, за которым хотелось стремиться дальше, а созерцание тела могло привести к вожделению, в котором не было полёта.

Вновь я ощущал, что внешнее пространство уводит за собой. В который раз это было ощутимо, а ещё возникала мысль о том, что это пространство постоянно водит за собой. Эмоции, которые я получал от монологов Ал. и Ял., приводили к тому, что я вникал в их рассказы. Это проникновение по рассказам других, в зависимости от того, насколько эмоции оказывались сильны, уже приводили к тому, что я словно оказывался в шкуре рассказчика.
В этой игре эмоций вновь возникала потребность понимания. Возникающие ощущения хотелось разгадать. Но внутренний человек, требующий такого понимания, не получал его, и когда в копилке разума скопилось слишком много не понятых чувств, эмоций, ощущений, он превратился в наблюдателя. Это, как получилось, устроило внешнего человека, который словно раскидывал эти чувства по большим ящикам, мешкам по их количеству и по тому, какая часть внешнего пространства их давала, чем и дал сигнал разуму, что всё в порядке. Голос внутреннего человека моей собственной жизнью был заглушён, и разумом необходимость понимания забылась. Теперь я стал слушателем рассказов и тем, кто смотрит, но не получает полного понимания.
Ощущалось желание «внутреннего» избавиться от всяких чувств. Он проявлялся во мне тем, кто смотрит на эту картину, пытаясь её осознать. Ощущалось ещё и то, что именно от него исходит отношение к внешнему пространству как ответ, но благодаря «внешнему» разум не понимал этого ответа. Поэтому я не чувствовал этого мира, не зная, как ответить на его чувства.
Вечером Ал. смахивал на человека, который принял что-то из алкоголя. Я решил подшутить и спросил у соседей по столу – а где теперь отдыхают львовские железнодорожники, которые владели этим пансионатом и почти закончили его реконструкцию? Соседи усмехнулись, а я стал наслаждаться потрясающе приготовленной сёмгой.  Уровень шеф-повара в этом пансионате соответствовал ресторанному.

Вернувшись в номер, обнаружил в соцсети сообщение от А. – я снова другая. К сообщению прилагалось фото, на котором она красовалась с причёской «полукаре», чем напоминала американских певиц 30-х годов. Я спросил А. о причине таких изменений.
Следующий день – 23 августа 16-го – тоже начался с тяжёлого подъёма. Не надо поздно ложиться – никак я не мог совладать с желанием бодрствовать больше ночью.
Зайдя в столовую, увидел уже выходившую соседку по столу – дочь, не ладившую с мамой. Стальные глаза девушки меня поразили. За столом я обнаружил её маму, вытиравшую руками глаза. Она одела солнцезащитные очки и встала из-за стола. Зато пришла Ял. и, намазывая масло на кусочек батона, рассказала о том, что ещё один участник нашей «стольной» компании на завтрак не придёт. Он, предположительно, ночью, напившись, орал под окнами Ял. После этого соседка сказала о том, что алкоголь по-разному влияет на людей. Её знакомый – врач-онколог – после определённой дозы превращается в подобие овоща. Его могли найти в абсолютном беспамятстве в такой части города, где он редко бывал или не бывал никогда. Однажды выпив, но, ещё не впав в такое состояние, он попытался наглотаться таблеток. После этой истории она вспомнила о своём сыне и странном слове «инфовидение». Сын по имени Еф. ходил в кружок по айкидо. Одно из умений, которому его учили, заключалось в тренировке «третьего глаза». С плотной повязкой на глазах ученики могли различать цвета, масти игральных карт и даже драться. Но Еф. вскоре перестал ходить в этот кружок, потому что Ял. поругалась с тренером, который, на самом деле, только и делал, что зарабатывал деньги – две тысячи рублей за аттестат, написанный на коленке!
На пляже пришёл к достойной мысли, которую и выразил на своей странице в сети: нахожусь на курсах повышения квалификации кожи. Курсы называются «Загорелость». Эти курсы полезны тем, что увеличивают запасы солнца.
То недовольное отношение ко всем девушкам вдруг сменилось спокойствием. Увидев одну из них, отметил: это и есть красавица. Фигура, лицо, молодость. Но когда спускался к морю по бетонной плите, поймал неприятное ощущение: порезал ногу (доигрался!).
В обед Ял. рассказывала о прогулке на лошадях, на которую она уехала после завтрака. Особенно запомнилось купание верхом на одном из скакунов. Снова зашла речь о Ал., который не появился и на обеде. Стали его обсуждать. Подумал, почему так устойчива эта дурная привычка обсуждать другого человека в его отсутствие? Ещё Ял. рассказала о таксисте, который её подвозил до места начала прогулки на лошадях. Тот жаловался, что после присоединения полуострова стало жить хуже. Этот человек потерял бизнес.

В соцсети увидел сообщение от А. Она ответила, что причина – 30. Написал ей о том, что это не причина. Пошутил, что не удивлюсь, если она начнёт носить жакеты, подумав, что это неуклюжая одежда, которую одевают дамы в возрасте (потом, найдя значение этого слова, понял, что ошибся). Она написала, что причина, конечно, не в возрасте. Она планировала эту причёску к осени, а ближе к новому году вновь преобразится. Я спросил, какие у неё планы, но она ответила общими фразами. Потом я снова попытался вывести её на другой уровень общения, спросил – ощущаю, что с тобой что-то происходит, о чём ты переживаешь? Ответа не поступило. Отправил ей фотоснимки мачтового корабля и гор. Она написала: красиво. Больше ничего. Потом я снова и снова проверял, ответила она или нет.
После обеда на пляже стало холоднее. Подул ветер, а солнце скрылось за тучами. Вода показалась тоже холоднее.
Придя на ужин, почувствовал усталость. Снова мысли об А. или недовольство изменившейся погодой? К столу подошёл Ал., вызвав улыбку у одной из официанток, которую звали На. Эта девушка ещё в мой первый день пребывания в пансионате обратила на меня особое внимание.
Ал. стал рассказывать о своих родных местах, о том, когда он переехал из деревни в город, его ноги разбухли, что он даже ботинки не мог надеть. О том, как в деревне пил козье молоко, от чего не мог привыкнуть к городскому коровьему. О том, как ездил на козе (видимо, той, что давала молоко). Вдруг я спросил его о профессии, по которой он работает. Он вместо ответа переспросил: интересуетесь ради любопытства? Или так? Потом стал говорить о договоре СНВ, как он разоружал российскую армию. Спросил меня, знаю ли я, как расшифровывается СНВ. Подумалось, что Ал. не пышет благодушием.
Когда вернулся в номер, позвонил маме. В родном городе холодно. На четвёртой минуте разговор прервался. Проверил – закончились деньги на счёте. МТС – грабители! Подумал, что надо бы выйти в город, но стойкое нежелание оставило меня лежать на кровати. Состояние усталости не покинуло меня.

Утро 24 августа 16-го я встретил с нежеланием вставать с постели. Но завтрак есть завтрак. Заправляя кровать, подумал, что лучше так – вставать, имея желание спать, чем плохо спать и вставать, уже потеряв всякий сон.
 Чувство к А. оставалось в мыслях, не давая покоя вопросом: почему она не ответила?
За завтраком обсуждал с Ял. новых соседей, которые сменили ругавшихся между собой маму и дочь. Я сказал, что по возрасту они как пара за столом №7. Потому что без детей? – спросила Ял. У них маленький ребёнок – ответил я. Ял. сказала, что они этого мальчика затюкали. По-стариковски. Потом она заявила, что детей надо рожать вовремя, потому что, когда в возрасте, быстро устаёшь. Сама Ял. устаёт со своим сыном.
Потом она рассказывала о своей сестре, тоже живущей в Челябинской области. Соседями сестры оказались верующие. Пятидесятники. Муж, жена и восемь детей. У сестры сложилось ощущение, что её соседка постоянно беременна. Между земельными участками, на которых расположены их дома, нет забора, и сестра боялась летом работать на участке в купальнике, потому что сосед, увидев её в таком виде, «полезет» на жену. Однажды дома в посёлке пострадали от прорыва плотины. Дом верующих восстановили с помощью их общины за короткий срок, а на деньги администрации города сосед купил микроавтобус. Община помогала этой семье и в другое время: продукты, деньги…А сестра на восстановление дома получила 350 тысяч. Дома нельзя назвать добротными, они из шпал. Сама Ял. ещё помнит, как в детстве знала девочку из этой общины, к которой постоянно приходила помощь из Германии и одеждой, и продуктами.
Лёжа на веранде пляжа, в который раз слушал подборку песен, доносящихся из бара. Играла, в основном, попса. Вспомнил об иллюзии музыки. Подумал, что как будто намеренно вся эта музыка создана именно в таком виде. С простыми мотивами, без глубины, а некоторыми композициями напоминающая нечто неестественное. Словно такая музыка отвлекала от всего другого, что есть в жизни. Подумалось, что некоторые люди потому её и слушают, чтобы отвлечься от звука своих мыслей.
Большинство людей не ходили с радостными лицами, добродушными глазами. Сколько раз я ловил себя на том, что всегда смотрю на них и как будто забираю себе их настроение. Пространство людей напоминало большое озеро, гладь которого приковывала к себе глаза. Сидя перед озером, ощущая движение вод в нём, словно ощущал его настроение. Да, пространство людей напоминало стихию, когда множество глаз появлялось поочерёдно перед тобой, когда множество голосов поочерёдно и неизменно доносило не только то, что хотел сказать человек, а его настроение.

То состояние, в котором я находился, думая об А., наблюдая за неулыбчивым лицом липчанки, слушая рассказы Ял. и даже испытав отношение Ал. ко мне, имело тот же окрас, что и безрадостное настроение большинства людей. Подметив такое сходство, я тоже остерегался иллюзии, но общения за столом №8 мне вполне хватало для истинности этого сходства. Главное, конечно, заключалось не в этом сходстве. Это состояние не имело причин чувствовать себя бодрым. В нём была тяжесть. Не знаю, какой интерес в этом состоянии был для разума, но я ощущал, что в нём он сам по себе о чём-то думает. Любое неприятное событие при таком состоянии казалось естественным. Любая улыбка, искренний и настоящий смех требовали усилий.
Но Ял. при содержании своих рассказов, ощущалась мной как весёлый человек, то есть человек, как раз для которого улыбка и смех казались обыденными свойствами, как теперь для меня подвергаться чувству грусти. Это чувство тоже уводило в сторону. Встрепенись! – восклицал внутренний человек, замечая это движение. Пространство чувств для него казалось непреодолимой преградой на пути понимания.
Осознавая ненужность этого состояния, я вновь остерегался иллюзии, которая теперь заключалась в том, чтобы бороться с ним, заглушать его, забывая о той причине, по которой оно появилось. Такая борьба, приводившая к веселью, заканчивалась победой грустного состояния, потому что нельзя носить всегда на лице улыбку, чувствуя кошек внутри. Скрёб таких кошек, побеждаемый весельем, неизменно возвращался, ибо то, из-за чего он начался, оставалось тоже неизменным.
Остерегаться же было легко. Слыша в свой адрес «улыбнись! не ходи с вытянутым лицом», я понимал, что дело не только в отсутствии улыбки и выражении лица.
В потолок веранды была врезана винтовая лестница. Разум подсказывал, что она ведет к посту спасателя, а иллюзия, и с ней соглашался внутренний человек, утверждала, что на второй этаж с ещё одним баром и танцующими весёлыми людьми. «Внутренний» не мог примириться с царившей скукой и находил любую мысль, с помощью которой возможно было приблизиться к другому состоянию.

С солнцем я вновь встретил проблемы. Оно спряталось за большую тучу. Стал его охранять. Как только светило словно вышло на сцену, я убедился, что весь его, и тело принялось принимать его лучи. Позже в море сделал 2 тысячи махов. Уже шестой год подряд, плавая в море, я стал считать, сколько делаю гребков руками. Определённое их количество говорило о возросшей силе рук. Такие гребки я называл махами. 2 тысячи я считал хорошим результатом. Вода в море стала холоднее.
Поплавав и сняв маску, я держался на воде и смотрел на пляж. Не мог избавиться от ощущения, что люди, стоявшие лицом к морю, смотрят на меня. Уже надо было не только иллюзию назвать  иллюзией, но и знать, насколько она сильна и могу ли от неё избавиться.
Вернувшись на лежак, зашёл в соцсеть, надеясь на сообщение от А. Тут же подумалось, что чувство к ней овладело мной настолько, что я не могу почувствовать к другой девушке даже предвлюблённость, когда симпатия сразу же ощущается как сильная. Но и сейчас я не мог для себя определить чувство к А. Если бы кто-то спросил меня сейчас, люблю ли я её, то ответил бы: да. Сердце не обманешь. Но разум не понимал: если любишь, то за что? Уже в следующий момент я готов был сказать, что это не любовь. Разве любовь может быть такой? Наваждением? Но нет и нет, тут же я себе возражал. Может быть, моё представление о любви не соответствует действительной любви, такой, какой она должна быть на самом деле. В следующий момент я представил, как было бы хорошо, если бы она сидела рядом, с её выражением глаз, улыбкой, носиком, по изгибу напоминающим  утиный клювик. В этом уже и состояло бы счастье: сидеть рядом с ней и молчать. Она уникальна, и сама сделала первый шаг навстречу…   
За обедом выслушал Ял. Она говорила, что, если верхи на заводе захотят избавиться от человека, то избавятся. Однажды ей позвонили, пригласили в кабинет. Люди не выдерживали, попадали в больницу, увольнялись сами. Проверки, проверки – от них страдали только работяги.

После обеда вышел в город. Пройдя мимо горы, на которой расположилась знаменитая Генуэзская крепость, дошёл до набережной. Городок оказался не таким большим, каким я его ожидал увидеть. За час я дошёл до его другого конца. По пути встретил памятник солдату. Здесь он был весь белым, подняв левой рукой ребёнка, а правую руку положив на большой стоящий щит. Памятник водрузили на задней части небольшой площади, а впереди возвели сооружение, наверху которого чернела земля. На передней стене этого гранитного прямоугольника я прочитал надпись «Они отдали свою жизнь за освобождение Судака», а под ней 29 фамилий. Вечный огонь, который всегда горел в таком месте, я не обнаружил. Позже я увидел и памятник Владимиру Ильичу. В бронзовом цвете он показывал куда-то вперёд правой рукой. В другом месте мне открылся вид на массивную гору. На её фоне красовалось колесо обозрения.
Возвращаясь в пансионат, я посматривал на открывшийся слева городской пляж. Его самого после набережной хватило на узкую полосу гальки. Люди жались друг к другу на полотенцах головами и ногами, по-своему забирая себе отдых на море. Территория пансионата начиналась с широких ворот, которые я мог теперь разглядеть при свете дня. За ними продолжалась асфальтированная дорога, пройдя по которой, я мог упереться глазами в высокие горы, а слева – в полоску моря, зубцы башни крепости и малиновые крыши корпусов пансионата. Солнце уже скрылось за горами справа и небольшой парк, к которому я спустился по широкой лестнице, померк в тени.
Зайдя в номер, я почувствовал, как болят пятки от мозолей. После ужина решил пойти на набережную, для которой, если говорить о приморских городках, кафе и ночные клубы являлись обязательным атрибутом. Но подумал, как я буду знакомиться с другой девушкой, ощущая в себе чувство к А.? Около 11 вечера за окнами слышался шум самолётов.