Разложить пассажиров по полочкам

Очередная командировка и очередные шестнадцать часов под стук колёс. Со мной в купе трое. Все мы, абсолютно разные. С разными взглядами, судьбами и жизненным багажом. Кому-то, его багаж, позволяет двигаться легко, а кого-то притягивает к земле, заставляя ползти. Познакомились.

Марина.

Ей шестьдесят два. Почти всё время руки сплетены в замок и покоятся на груди. Каждому шороху в купе, и постоянно меняющейся картинке за окном, предпочитает давать оценку и высказывать своё особое мнение, не особо заботясь, что сказанное ею, никого не интересует. Так что поступает она так скорее для себя, для своего спокойствия. Выражается коротко, ясно и не всегда облачает свои выражения в удобные для чужих ушей.

- Что ж поле не убрали? Бездельники! Ставь ногу, твой этаж - второй! Дверь на замок закрой, не в трамвае едем! Это разве чай? Веник заварили! Куда президент смотрит? Разграбили Россию!


- У вас, Марина Михайловна, на всё своё оформленное мнение есть. Вы, наверное, из директоров или по партийной линии? Неужто никогда сомневаться не приходилось? - не выдерживаю я.


Смеется. Беззвучно.
- Как же не приходилось? Было такое. Я ведь три раза замуж выходила. И каждый раз за одного и того же человека.

Все пассажиры купе мигом "оживились" и предпочли оторваться от своих дел. Такое не каждый день услышишь.

Окинув взглядом своих попутчиков с заинтересованными лицами, продолжает.

- Мне девятнадцать было, когда я его первый раз увидела. Помню, чуть не описалась от радости, как та собачонка. Прыгаю на месте, как дурочка и руками трясу. Сразу решила, что он мой будет. Красивым был, зараза, аж блестел на солнце. Только из армии вернулся, свободный и голодный. Ну я его в оборот и взяла.

Всем девкам, виды на него имевшим, хвоста накрутила. Поженились мы быстро, связи были.

Неделю прожили как люди, а потом, я его с подругой застала. Обида меня взяла, не простила, развелись.

Я из села в город подалась. Не могла смотреть, как он каждой юбке своим "пистолетом" угрожает. На завод устроилась, квартиру получила. Вечерами на заочном, образование получала. Так десяток лет пролетел. В двадцать девять встретила его на выставке достижений народного хозяйства.


Встала, как дура напротив него, воздух ртом хватаю, а у самой внизу живота, ну в самом его низу, уже всё к встрече готово. Он ни слова не сказал. Тоже, видать, готов был. Схватил меня за руку и в кусты. Мы пока до дома моего дошли, три раза по кустам кошек пугали, стерпеть не могли. Так что, домой придя уставшими, спать легли.

Утром он меня в ЗАГС отвёл, а я не сопротивлялась. Нагулялся, думаю. Чтоб не попробовать? Люблю ж его, кобеля до сих пор.

Год прожили, как люди. Я его с соседкой застала. Захожу в подъезд, а он к ней свой пистолет прикручивает. Ну я, глянула на него, без слов. Он тоже ничего не сказал. Даже вещи не забрал, в село вернулся.


А в пятьдесят два, я ему сама позвонила. Он, как люди говорили, остепенился, "пистолет" его осечки давать начал. Купила карты таро, разложила, а там вся картина моей жизни. И старость счастливая, с ним, моим Сашкой. Я его сама в ЗАГС отвела. И поняла, что я с ним свою старость провести хочу. Теперь счастлива.

Гена.

Геннадию Ивановичу, шестьдесят девять. Угрюмый, постоянно глубоко и тяжело вздыхающий мужчина, вошедший в купе с небольшим пластиковым пакетом вещей.

- Монета у меня была. Двадцать копеек пятидесятого года. Отец подарил. Год моего рождения. Наказ дал, хранить её и все решения свои с ней сверять. Я так и делал. Как сомнения одолевали, подбрасывал монетку. Орел выпадет — отказ, стало быть. Решка — добро и согласие. Так по жизни и вела меня монетка. И об отце память и подсказчица хорошая.


И вот, лет пять назад, потерял я монетку. Полез в карман за телефоном, на рыбалке, она и прыгнула в воду. Весь день искал её, не нашёл. Видно, в ил ушла. Вот тогда мои проблемы и начались. Надо бы решение принять, а подсказать некому.

Женился я короче, на старость лет. Показалось, что женщина хорошая, хотя слухи всякие про неё ходили. Сошлись хозяйством. Дом мой продали, я к ней переехал. Тут проблемы и начались. Ни денег у меня, ни дома теперь. На улицу выгнала, да ещё родню свою в погонах на меня спустила. Житья сосем в селе ни стало мне. Вот теперь к дочери еду, жить к ней проситься.


Он опять глубоко вздохнул и пустил скупую слезу.
- Не знаю даже, стоит ли? Их пятеро в двухкомнатной. Погадали б мне, Марина Михайловна, на картах своих! Ехать мне к дочери?

- Я тебе так скажу, - важно отвечает Марина. - Ты уже едешь! А потом, она дочь твоя! Кровиночка родная. А значит вопросов никаких возникать не должно. Ехать конечно! Я тебе и без карт скажу.

- Ну, а мне, погадаете? - вступает в разговор молодая девушка, четвёртый пассажир нашего купе.

Валерия.

Худенькая, хрупкого вида девушка, с большими глазами, которые кажутся заплаканными.

Марина Михайловна, отдав ей команду расчистить стол, полезла в сумочку и вытащила на свет колоду карт.

- Карты руками не трогать! Всех касается! - она строго посмотрела на каждого, стараясь выявить возможного бунтаря, который непременно стащит какого-нибудь короля пик. - Сейчас разложу вас по своим полочкам!

Раскинув карты на столе, Марина Михайловна, уставилась на меня сделав удивлённое  лицо.

- А ты, человек то — случайный!
- Почему случайный? - не понял я. - Очень даже долгожданный. Родители рады были.
- Я не об этом, - махнула рукой Марина. - Тебя тут не должно было быть. В купе, - уточнила она. - Тут должна была ехать дева с младенцем!

Я был и ошарашен, и удивлён одновременно. Я действительно поменял своё место в СВ на место в купе, по просьбе одной пожилой женщины, желавшей ехать вместе с мужем, моим предполагавшимся соседом. Но она, как дева, была не молода и младенца у неё не было.

- Это я - дева с младенцем, - улыбнулась Валерия погладив живот. - Четвёртый месяц.

Как ей удавалось прятать будущего ребенка под футболкой, не понятно. Никто из нас не заподозрил в ней скорую, будущую мать.

- Ясно, - согласно кивнула Марина. - Женщина 55 лет. Должна была ехать на твоём месте! - смотрит на меня.

Жуткое чувство, когда видишь перед собой оракула. Вдруг скажет чего-нибудь не то что ждёшь и мучайся потом всю жизнь.

- Так что со мной? - девушка попыталась переключить на себя Марину.

Та, брала со стола по одной карте и снова, положив их на стол, накрывала другими картами, из колоды.

- Всё правильно ты сделала, не переживай. Всё наладится, и он позвонит. Рыжий? - спросила Марина девушку, углубляясь в только им одним известную тему разговора.

Валерия кивнула.
- Позвонит! Приедет и вообще, три раза мамой будешь!

Девушка, улыбнувшись замахала руками, а мы с Геннадием выразили своё положительное отношение к данному факту.

- А тебе скажу, - Марина снова взглянула на меня.
- Не надо, - я заградительно выставил ладони. - У меня нет необходимости.
- Я знаю, - согласилась со мной Марина. - Да там, - она кивнула на карты, - всё нормально. Так что пиши себе!