Сосновая шишка с прибытием

   Маша попыталась сопротивляться, но все ее возмущение вылилось лишь в то, что она замахала руками и ногами. Конный воин, не раздумывая более, огрел скакуна нагайкой чуть пониже спины и направился к тому месту, где бревна острожной стены уже догорали до основания. На бешеном скаку буквально пролетел через пламя, совсем не обращая внимания на то, что огонь может обжечь девушке лицо. Да и так опалило волосы, Маша почувствовала это по запаху.

   В обозе уже готовился праздник. Горели костры, рядом с ними свежевали туши баранов. Подумалось:

- Когда только успели скотину привести, ведь прямо с похода. Неужели у них принято  на пепелище праздновать победу?

   Воин остановил коня и сбросил девушку на землю. Та сразу поднялась на ноги и побежала в сторону от хохочущей группы конников. Но ее захватчик пришпорил коня и в три прыжка догнал, затем так же нагайкой протянул вдоль спины. Девушка от боли упала в траву, конный спрыгнул  на утоптанный грунт, схватил пленницу  за волосы и намотал их на кулак. Потянул, сгибая руку, да так, что у девушки чуть не вывернулась шея. Затем поднес грязный от копоти палец и погрозил – не смей. Почувствовав, что хватка за волосы несколько ослабла, Маша дернула головой и зубами вцепилась в этот ненавистный палец. От удара в лицо в глазах вспыхнули искры, и опустилась темнота.

   Когда девушка пришла в себя, почувствовала, что руки ее связаны, а через рот пропущена волосяная веревка и узлом завязана сзади. Она застонала, тут же ей приподняли голову и попытались напоить прямо через путы.

- Ты прости, Машенька, нельзя тебя развязывать – накажут… Крепись, девонька, мамку твою изрубили басурмане проклятые.

   На лицо кто-то положил мокрую тряпицу, из глаз сами собой покатились слезы.
Всех плененных подняли на ноги и поставили перед победителями. Началась дележка живых. Ох, быть им рабами у воинов хана. Девушка скорее попала бы в другие руки, более богатого воина. Но вид ее после таких злоключений был ужасен: разбито лиц, разодранное платье, на спине запеклась кровь, - не вызвала она интереса и досталась тому, кто ее захватил и полонил. Ее, как подарок, отдали тому, кто первым ворвался в острожек и рубил отчаянно русских воинов. Отличился в этой страшной сече.

   Вновь оказалась на шее коня, притихла, делая вид, будто смирилась с участью и стала ждать случая для побега.

   Из рассказов казаков Маша представляла, к кому в плен она попала. Это потомки войска Чингизхана. Когда-то их прадеды являлись представителями Монгольской империи, но после ее распада племена ойратов сумели объединиться и создать новое  государство. Так из самой мощной части армии монголов получилось Джунгарское ханство. Все представители этих племен с юности занимались военным делом. А если говорить напрямую – занимались грабежом и этим крепили славу свою. Народ кочевой, и для ухода за большим количеством скота держали пленников, которые занимались черновыми работами. На месте не стояли, постоянно переезжали с одного пастбища на другое, попробуй, найди столько кормов для огромного количества скота.

   Возглавлял государство хан, который носил титул правителя Джунгарского ханства – хунтайджи. Говорили, что в переводе с языка ойротов означает «великий правитель».Уже в походе Маша поняла, что воины говорят на нескольких наречиях, они понимали друг друга, но произношение одних и тех же слов было разным. Удивительно, но девушка сразу поняла – она быстро научилась понимать их язык. Поначалу удавалось схватывать значение отдельных слов, и это помогало понимать разговор. В целом же общались жестами. Да кто с ними особо-то общался. Бросят кусок мяса на всех прямо под ноги, воды вообще не давали – на ходу из ручьев черпали ладонью и пили. Скоро войско ушло вперед, а с пленными оставили несколько воинов для охраны, среди них был и ненавистный ей пленитель. Раненных, что теряли силы в походе, отводили в сторону и, только сабля мелькнет – падал человек и пропадал.

   Даже хоронить не велели – вороны до костей склюют.

   Девушку уже никто не связывал – куда она денется. Маша тоже не спешила с принятием решения на побег, понимала – приглядеться необходимо. Одна беда, уводили все дальше и дальше от родных мест. Хоть и красива природа здесь, да непривычная. Днем солнце опалит, от камней жар обжигающий идёт, а речки ледяные. Ночью каменные скалы быстро остывали, и приходил холод. Плохо одетым пленникам тяжело давались эти версты.

   Все старалась пленница примечать. Встанет солнце утром красное, разгонит дымку над кромкой гор – жди хорошей погоды на день. Коли сороки затрещали и спускаться на нижние ветки начали – к дождю. Любила закаты, ни один не похож на другой. И за  вечер горки меняют цвет, сменится положение лучей, и покраснела макушка. Через пять минут становится черной – в тень попала. Выйдет солнышко, поднимется повыше и все горки голубые стоят. Налетит ветер ни с того, ни с сего,  и сыпется с неба дождь вперемежку со снегом.

   А какое обилие деревьев и трав. Каждая травинка свою роль в этом мире имеет. Еще бабушка учила примечать, какая от чего помогает, от болезни какой облегчение дает и лечит нутро человеческое. Она с первого дня после пленения, как смотреть смогла, принялась помощь собратьям по несчастью оказывать. Закашляет кто, а приходилось всем несладко в холодные ночи, - ищет мать-и-мачеху, живицу сосны собирает, боярышник заваривает. Мелису да мяту соберет к вечеру – от бессонницы лучшее снадобье. В жаркую погоду заставляла всех листья лопуха на голову надевать, очень хорошо он жар забирает. Донник, душицу от кашля и болей груди заставляла пить. Свои глаза примочками из одуванчика лечила.

   Шла и в пути травки собирала да складывала в холщовую сумочку. Все поможет. Один вечер пришел за ней хозяин ее, так теперь называть велел басурманин. Повел в сторону костра своего, отчаянно сопротивлялась Маша, пока не поняла причины. Старшему совсем плохо с желудком стало: не вздохнуть, ни шевельнуться не может.
Подвели, показали и жестом предложили помощь оказать. Знала девушка, как с ней поступят, если помочь не сможет. Да сердце доброе и душа большая – осилила  помощь. Благо, в сумочке есть необходимые для этого брусника, зверобой, лопух. Сделала примочку, чай заварила и напоила больного. Под утро на ногах был воин, собралась к своим идти и разрешения не спросила. Замахнулся хозяин, да от старшего отпор получил:

- Не тронь. Добром такую брать нужно, а не силой. Всем помогать станет, оттого и пользу иметь будем.

   Это она позже поняла, когда успокоилось все, и  отдельные слова в целое связала. Еще заприметила Маша странные камни, вкопанные в землю в виде человеческих фигур, обликом на женские похожих. Объяснили, что это древние изваяния, и им поклоняются. Да заприметила на перевалах кучи камней с повязанными ленточками. Такие же ленточки видела на деревьях. Стоят березы  вокруг поляны, а в середине – костровище. Вера такая – язычники здесь собираются и обряды проводят. Кам, шаман, значит, гадает здесь. Только воины этим местам не поклонялись. Оказалось, что они к другой вере себя причисляли – ламаизм. Ходят у них святые и поклоняются им, да учатся уму-разуму.

   Горы забирались все выше, перевалы крутые встречались на пути. Ручьи горные, как необузданный жеребенок, резвились, прыгали среди камней. А реки попадались – словно табун быстрее ветра пролетали воды. От таких и брызги облаком, когда струя прыгает вниз водопадом. Тайга уж на каждом косогоре зеленым одеялом из лоскутков сшитом лежала. Под ногами еды полным-полно, только не ленись да собирай, от ореха кедрового и до гриба съедобного.

   Подошли к концу перехода, горы, словно ворота с распахнутыми створками, открылись, и раскрылась степь. Травы много, вдоль подошв гор лес могучий стоит, макушки в небо, словно острые пики смотрят. А над всем этим - белые шапки вечных снегов вершины гор украшают. Красота небывалая. Да не радовала она пленников, лишь облегчение принесла, что завтра уж в путь дорогу собираться не надобно.
Пычахтай, что значит – имеющий нож, знаком приказал следовать за ним.

   Конь прошел среди юрт, круглых домов, где и проживали джунгары, и вышел к крайней. Хозяин привязал коня и спустился на землю. Из юрты давно уж выскочили две женщины, одна постарше, видимо, мать. Не обняли, а упали в ноги и радостно запричитали, радуясь приезду мужчины. Что помладше, взяла под узды коня и повела, видимо, распрягать. Старшая, непрерывно кланяясь, сопровождала сына к входу, где, наконец, и скрылись. Девушка стояла потерянная, не знала, как себя вести. Но все примечала: хозяин и хозяйка тщательно вытерли ноги и переступили порог.
Не наступили! Позже Маша узнала, что наступить на порог – значит нанести смертельное оскорбление хозяину.

   Темнело, в горах вообще быстро сумрак опускается. По всему селению наблюдалось движение, бегали бабы, суетились девки. Дети затеяли потасовку недалеко от Маши, а она, отделенная от своих русских,  все стояла, теребя сумочку с травами. Вот уж от белых вершин заструился прохладный воздух. Он волнами набегал на жилища и людей, вытесняя теплые массы к реке. Запахло дымом, пищей, ночлегом. Но деваться было некуда, и девушка внимательно присматривалась к быту кочевого племени.

- Воспитывают - подумалось пленнице, а, может быть, так принято. Наконец, из юрты показалась женщина и поманила рукой.

   Это потом усвоится правило первого приветствия  кочевников, которое, начинается следующей фразой: «здоров ли твой скот и твое семейство?» Но это позже, а сейчас молодая русская женщина первый раз перешагнула порог юрты, надолго ли?