Глава. 26. А ночь бывает тоже длинной

Господин  Сущего*  знает, как же это было здорово!  Звездочет был прав – мне понравилось.
Ночная скачка - это было нечто!
Жеребец в один прыжок скрылся из зоны видимости костров, едва только я коснулась  его спины.  И скажу честно, если б не моя ловкость и цепкость,  я  бы вмиг оказалась  лежащей на земле, где-нибудь в районе его копыт.
Поскольку,  жангел  совершенно  не собирался ждать, пока я там залезу ему на спину, пока усядусь поудобней, пока покрепче ухвачусь за гриву. Не – ет, мустанг это вам не домашний жеребчик. А этот был еще и с норовом,  ко всему прочему.
В общем, правильно он решил, что имя ему: Блять.  Прям, характеризовало оно его полностью.
Нет, я конечно понимала, что ругаться нехорошо, но вот как-то не получалось у меня,  не ругаться.
Короче  говоря,  едва я выволоклась,  вцепившись жеребцу  в гриву,  из шатра;  едва оттолкнувшись  от земли, почувствовала игру мышц на его спине; как жангел рванул с места в карьер.
Пришлось  срочно забыть о том, что у меня есть кости, сливаясь с ним воедино,  словно капля клея,  которая  обволакивает   поверхность,  соединяя одно с другим.  Вот и я, превратилась в некое подобие кентавра.

Да.  Именно в подобие.
Естественно,  я оставалась  самой  собой,  одновременно,  будучи и частью жеребца.  Чутко реагируя на малейшее движение его мускулов, под лоснящейся шкурой и мягко, но уверенно отвечая движением своего тела в такт его иноходи. Его желание мчаться вперед, обгоняя ветер, его злость, рвущаяся наружу в виде бешенной скачки,  его хлещущий через край восторг от собственной мощи,  при каждом движении  сильных ног, все это передавалось  мне, сливаясь  и с моим желанием  мчаться вперед. Что бы ветер в лицо… Что бы соленые брызги волн охлаждали разум. Что бы выплеснуть всю обиду и злость в этой гонке.  И получить наслаждение от пьянящего ощущения свободы, которое мне дарила эта живая машина, рвущаяся вперед на предельной скорости.
Длинная грива, обволакивала меня, предохраняя от попадания камней,  летящих у жангела из-под копыт. Ветер свистел в ушах.  А глаза приходилось прикрывать ресницами.

Мы летели вперед, почти не разбирая дороги, наматывая километры.
Жангел, словно птица перемахивал через расщелины и овраги, горным козлом скакал по камням, стрелой летел по долине. А я сидела на нем смеясь от восторга, наслаждаясь его мощью, радуясь  ветру бьющему в лицо, замирая от скорости, которую он набрал,  ловя кайф от игры его стальных  мускулов  под мягкой шкурой.
Наконец,  мы вихрем  взлетели на одну из  скал,  нависающих над морем  и жеребец замер на самом  краю обрыва.
А я сидела, на нем верхом, прямая как струна и наслаждалась,  и прошедшей скачкой в пустоте ночи,  и видом, открывающемся  сверху. 
Ночное Небо сегодня было безоблачным. Серебристая Луна круглолика.  Белоснежный утес, на который мы ворвались, отвечал ей едва видимым голубоватым свечением. А внизу лениво плескались черные воды моря, с серебристо – лазоревой дорожкой от света Луны,  на них.
Я глубоко вдохнула морозный воздух и счастливо рассмеялась.

Жеребец, которому передалось мое настроение,  довольно  заржал,  переступая с ноги на ногу и прядя ушами. От его ржания у меня слегка заложило уши, так что пришлось пару раз открыть и закрыть рот, выравнивая давление в слуховых проходах.
Нежно погладив его по крупу, я чуть тронула пяткой крутой бок, показывая, что нам пора возвращаться.  Жангел согласно тряхнул головой,  фыркнул,  и мы неспешной рысью тронулись в обратный путь.
Из - под  огромных копыт жеребца летела сапфировая галька,  отсвечивая нежным голубоватым светом в  лунном сиянии.   Мимо нас  проносились кусты,  покрытые  сероватым инеем, слегка фосфорицирующем в неверном свете Луны. А в расщелинах скал гнездилась тьма,  подрагивающая черным маревом при малейшем дуновении ветра.
Одним словом, я расслабилась.

 Обида куда-то улетучилась, настроение у меня было отменным, душа замирала в восторге,  от одного воспоминания о ночной гонке,  с  ветром наперегонки.  А  мелькающий  по ходу движения пейзаж,  был сногсшибательным.
Так, не спеша мы и достигли лагеря. Глаза к этому времени у меня уже слипались,  челюсти сводило в попытках не зевать, а с рыси мы перешли на шаг.
Распрощавшись с  жангелом, я бегом взбежала на пригорок, намереваясь быстро юркнуть в шатер и завалиться спать.
Однако, пришлось чуть притормозить.

Едва я вбежала на холм, направляясь в сторону шатра, как заметила у костра фигуру Дикого, задумчиво шевелящего носком сапога  пепел,  смешанный  с землей.
Я остановилась на пол дороге между кострищем и шатром, вопросительно глядя на Рохана.
- Похоже, тут пролилось достаточное количество крови. – без всякой эмоции в голосе произнес Дикий,  не поднимая на меня головы.
- Да. – коротко согласилась я с ним. – Пролилось немного. Такова была плата за договор с нжати. – все же решила пояснить я ему.
- С протонжати. – холодно поправил меня Дикий.
И чуть раздраженно повторил:
- С протонжати.  Нжати  кровь не нужна,  для скрепления договора.
На что я лишь пожала плечами: а какая разница?  Как вышло, так и получилось. Чего теперь говорить?
И вздохнув, направилась к себе. Спать.
Краем глаза заметив,  однако, как сжались  в кулаки руки моего собеседника  и как заиграли желваки на его скулах.
А может мне и показалось. Ведь было темно и я хотела спать.

                ***

Ни девочка, ни ждущий ее возвращения Дикий, не заметили как с неба на землю опустилась  легкая,  крылатая  тень, практически не отличимая от ночного мрака,  воцарившегося на планете.
Приземлилась, скрывшись в тени шатра Повелителя Драконов и замерла, прислушиваясь к ночному разговору этих двоих.
А затем, едва только ребенок скрылся за пологом, сама шагнула внутрь шатра Повелителя, и через секунду оттуда  раздался  спокойный и чуть усталый голос разведчика:
- Все в порядке. Она вернулась…

____________________________
* Господин Сущего - Бог, Абсолют.