Курсант гулага

 

     Он сидел на пороге своего дома и смотрела вдаль. Смотрел туда, где текла шумная река, где вдалеке был перелесок. Смотрел и думал: как всё давно было. Прошло детство... где братья Виктор, Иван, Лео, сёстры Фрида, Елизавета, Екатерина, Эльба? Вместе с мамой и папой. Было беззаботное весёлое, но в то же время и трудное детство.
     Его семья волжских немцев жила в маленькой деревушке, в которой он и сейчас сидит на пороге своего дома. Сколько лет ждал этого возвращения? Деревянные постройки были сделаны так добротно, что простояли не один десяток лет.
     По пыльной дороге проходящей рядом, с криком бежали дети. Он бегал также, но только не за машинами как бежали они озорники. Они бежали и кричали. Кричали так громко и звонко, что начинало закладывать уши.
     — Дедушка Гена, дедушка Гена, к тебе военные, к тебе военные, дедушка Гена!
По возвращению в деревню, его так и стали называть, его, Готлиба Готлибовича: «Дедушка Гена».
     Задумался.
     Странно складывалась судьба.
     Сколько он помнит, отец и мать жили в одной деревне, он там и родился. Родители занимались земледелием. Хозяйство принадлежало к числу крестьян бедняков. Насколько древним был их род он не знал, а то, что деревня древняя, это точно. До войны в деревне было два колхоза, сады, птичья и табачная фабрики, церковь, десятилетняя школа... что от них сейчас осталось, их нет. На кладбище и крестов не осталось. В холодные зимы войны, эвакуированные с западных районов жители, сожгли всё. Надо было греться.
     Там, на старом кладбище, лежит учитель труда десятилетней школы, дядя Андрей, ветеран Первой мировой войны 1914-1918 года. Совсем недавно один предприниматель поставил ограду вокруг старого погоста.
     Есть же люди добра!
     В 1929 году вступили в колхоз и продолжали работать. Он закончил десять классов, что для середины тридцатых годов было удивительно.
Поступил в педагогический техникум. И проучился в нём полтора года. Дальше стал работать учителем истории. Преподавал на немецком языке.
     А что потом?
     Интересный вопрос задал следователь.
     — "Общественно-политическая деятельность в прошлом"?
     — Я, как и все, был простым парнем. Да, был секретарем комсомольской организации в средней школе на станции Безымянная.
     Станция Безымянная. Там пришлось преподавать.
     Когда вернулся домой, в родные края, нашел, что железнодорожная станция Безымянная, где преподавал и откуда уходил в армию, откуда ушли в дальний неизвестный путь волжские немцы, осталась прежней. И станционный домик из красного кирпича, и водонапорная башня так и стояли. Но теперь стояли как сироты.
     А потом было всё просто.
     Военные годы: с июня в 1939 года служил в рядах Рабоче-Крестьянской Красной Армии до начала войны.
     До начала войны, а война всё перевернула.
     Почти семидесятилетний мужчина, «деда Гена», сидел у порога дома и смотрел как к воротам подрулил военный газик. Вышли двое и направились к нему.
     — Здравствуйте, — уважительно поздоровались они.Один из них приложил руку к фуражке.
     — Вы Готлиб Готлибович?
     — Ну,  я, — сказал он и как-то выше поднял голову.
     — Мы из районного военкомата. Мы приедем через неделю. Надо быть готовым к поездке в район для вручения заслуженной Вами военной награды. Ну договорились? Через неделю мы у вас. Мы вас отвезем и привезём домой. Всего доброго, Готлиб Готлибович.
     — Интересно, что за военная награда? Да и какая награда?
     Да когда-то в анкете, которую протянул оперуполномоченный было написано: военное или специальное звание: старший сержант с 1939 по 1940 год. Но там нечего было награждать.
     Потом Москва, Ленинград. Эшелон в Нарву, потом бои на Лужском рубеже. Лужский рубеж самое тяжёлое время для Ленинграда и страны. Тогда в июле сорок первого, он в числе других курсантов прибыл из Москвы.
     Прибыв в Ленинградское пехотное Краснознаменное училище в составе группы курсантов, уже 28 июня был зачислен в состав разведывательной роты, а шестого июля одним из первых был в районе боевого предназначения училища. Хотя разведывательная рота и была резервом начальника училища, отдельные группы и взвода постоянно уходили в район Сара-Лог, Пелеши, Старополье, в район озера Самро. Таких, как он, знающий немецкий язык, было сто семнадцать человек. Все они прибыли из восьми училищ страны для комплектования роты переводчиков и теперь, после распределения по взводам роты, встречались только по возвращению с задания.
     Строка протокола.
     Участие в Великой Отечественной войне: участвовал на Ленинградском фронте в Осьминском районе в сорок первом году с 3 июля по 28 августа сорок первого, курсант пехотного училища на фронте рядовым. Оперуполномоченный Соликамскстроя  НКВД заставил расписаться. Расписываться надо было под каждым своим ответом.
     Он хорошо помнит допрос.
     Начало 29 мая 45 года 22.20. Там было описание словесного портрета.
     Словесный портрет был напечатан, достаточно было только подчеркнуть необходимое, что и делал присутствующий писарь НКВД. И выходило: рост высокий, фигура средняя, плечи опущены, шея длинная, цвет волос светло-русый, цвет глаз серые, лицо овальное, лоб низкий, прямой, брови дугообразные широкие, нос большой толстый, спинка носа прямая, основание носа опущенное, рот малый, губы тонкие, подбородок прямой, уши малые овальные, оттопыренность  уший общея, мочка уха сросшаяся, угловая.
     Коротко и ясно. Это четырнадцать пунктов портрета Готлиба.
     — Для чего военным? — думал он.
     — Вот дела, военная награда, — и смотрел вдаль, вспоминал задаваемые вопросы. В сознании они всплывали и звучали...
     Вопрос:«Был ли на территории оккупированной противником?»
     Ответ: «Был во время пребывания на фронте. Был в окружении 14 дней.»
     Как-то быстро всё пролетело: училище, война, окружение, в сентябре перевод из училища в стройбатальон.
     Приказ в сентябре сорок первого об откомандировании курсантов в 683 стройбатальон.
     Это был один из Первых специальных строительных батальонов (рабочих колонн) существовавших почти с самого начала войны. Во втором полугодии 1941 года в 683 стройбате было 953 человека. Среди них курсанты Ленинградского пехотного училища имени С.М. Кирова Бангиберт Готлиб Готлибович и два его друга.
     В то военное время сорок первого, в них отправляли под надзор органов НКВД весь «ненадёжный элемент» Красной Армии: всех, кого из-за происхождения, национальности, традиций, взглядов, сознания можно было подозревать в пораженческом влиянии на взгляды солдата РККА. Тысячи бойцов Красной Армии немецкой национальности были отозваны с фронта и отправлены в трудармию.
     В послевоенных очерках, на страницах военной и художественной литературы Готлиб не смог найти материалов и упоминаний о стройбтах сорок первого года.
     А чем страйбатальоны отличались от трудоармейских бригад, лагерей ГУЛАГа?  Все были в подчинении и под контролем НКВД. Разные названия.
     Готлиб проработал в Березниках полгода. В апреле сорок второго их отпустили из стройбатальона. Строительные батальоны были ликвидированы. Пришлось работать на производстве.
     Он помнил, что будучи в Березниках, их 683 батальон отправлял рабочих на строительные участки No1, 2, 4, в транспортный отдел, на строй двор и на установку No5, дополнительно выделялись бойцы Содовому и Силикатному заводам, Горсети и Горторгу, комендатуре 19-го квартала. Работу по специальности в Березниках нашли 649 служащих, а вот 2044 человека использовались как чернорабочие.
     Было времечко.
     Он рассказывал следователю Павленко, как и где трудился. Вспоминал, что там же в Березниках был экспедитором на производстве в Алюминьпродснабе, работы хватало. А в октябре сорок второго был призван в трудармию и направлен в город Свердловск, Богословлаг.
     Уральские зимы холодны. Там до июня сорок третьего, а потом перевели в Саликамстрой НКВД, мне пришлось работать во втором районе. Работал чернорабочим до декабря, потом был переведён на командировку (термин из следственного дела, авт.) в Березники, где проработал до сентября сорок четвёртого. Потом был опять переведён на командировку на лесоповал Березники и там работал до мая сорок пятого года.
     Да там же в Березниках встретил и День Победы.
     Он сидел на пороге своего дома.
     Видел, как мальчишки бежали за машиной до самого поворота. Даже те, кто сидел на яблонях, прыгали вниз и бежали, разнося по всей деревне весть,
что деда Гена получит военную награду.
     Вот сидел и думал, вспоминал свою жизнь.
     Как оказался здесь опять на родине. В своей родной деревне. В голове всё перемешалось: школа, институт и служба в армии, война, трудармия.
     Осуждён на 5 лет. А за что?
     Готлиб посмотрел в даль, на далёкий перелесок, приволжский простор. Как этого простора не хватало в пермских лесах, на лесоповале. Здесь, дома, и морозы теплее. Светлая даль... А есть ли конец у этой светлой дали.
     Обвинение пронеслось мгновенно, как будто вчера.
     — Арестован 26 мая 45 года на основании того, что среди  трудомобилизованных немцев проводил антисоветскую враждебную агитацию. Проведенным по делу расследованием установлено что, отбывая трудовую повинность в при Саликострое НКВД и будучи враждебно настроенным к Советскому строю, среди трудмобилизованных немцев систематически проводил антисоветскую агитацию против Советского Правительства и руководящих органов. Распространял пораженческое настроение по отношению к Красной армии Советского Союза. Распускал разного рода провокационные слухи по отношению командования Красной Армии, убеждал окружающих в том, что генералы и маршалы Красной армии не способны так командовать, как генералы в немецкой армии.
     В предъявленных ему обвинениях в антисоветской агитации виновным себя не признал.
     Приговор Готлибу по статье 58-10 часть 2: пять лет лишения свободы с поражением избирательных прав на три года. Отбытия считать с 26 мая 1945 Приговор может быть обжалован в 72 часа в Верховный Суд СССР с момента вручения копии приговора.
     Комната для допроса, писарь в углу. Слышно, как опускает перо в чернильницу. В центре комнаты табурет.
     Вопрос: «Скажите, чем занимались ваши родные до революции и после?»
     Ответ: «Родные мои занимались до Октябрьской революции крестьянским хозяйством, земледелием. Родители принадлежали к числу крестьян бедняков. После революции также занимались крестьянством по 1929 год, а в 1929 году вступили в колхоз и работали в колхозе всё время до настоящего времени. Отец, будучи в трудармии в городе Свердловске умер в 1942 году».
     Готлиб помнил эти добротные хозяйства. Каждая семья имела от пяти до восьми детей. Был достаток: у всех еда, одежда, обувь по погоде. Работали все.
Он не знал, что сразу, после выселения немцев из деревень НКВДешники ходили по деревням и удивлялись чистоте, аккуратности в домах. Убранный инвентарь. Ухоженные дворы и огороды, палисадники и цветники, чистый и сытый скот, птица. Всё было конфисковано в доход государства.
     Вопрос: «Объясните почему вы стали на путь антисоветской деятельности в лагере Соликамстроя?»
     Ответ: «Я ничего никогда не говорил в части антисоветской деятельности!»
     Вопрос: «С какой целью вы пытались перейти на сторону немцев когда служили в РККА?»
     Ответ: «На сторону немецкой армии я перейти не намерен был. Но будучи на фронте в 1941 году, в сентябре я попал в окружение вместе с курсантами Ленинградского пехотного училища. Был в окружении 14 суток в Осьминском районе Ленинградской области. Ввиду того, что силы противника были большие вступать в бой было бессмысленно, начальник училища полковник Мухин дал приказ выходить из окружениямалыми группами, кто как сможет. Мы выходили по несколько человек, группами. Я выходил из окружения с группой 12 человек. Пройдя через линию фронта, мы встретились с войсками Красной Армии, но ввиду того что наше училище должно было быть снято с фронта, то нас направили в Ленинград. На второй день наше училище направили в город Березники в Молотовской области. Я учился в училище ещё один месяц, в октябре 1941 года я был переведён в 683 стройбатальон. Со мной были переведены ещё два курсанта.»
     Он хорошо помнил Березники и бараки. Бараки, бараки. В них раньше были политические заключенные.
     Роты училища разместились в деревянных одноэтажных бараках. На одной стороне бараков находились двухъярусные нары вместо кроватей, а с другой стороны находились классы. В зимнее время года температура в бараках была десять-двенадцать градусов тепла. В бараках также разместился штаб училища, медицинский пункт.
     Вопрос: «Сколько вы работаете на заготовке леса?»
     Ответ: «На заготовке леса я работал с сентября месяца 1944 года до мая месяца 1945 года.»
     Вопрос: «Следовательно, вы знали каких размеров заготавливается деловая древесина и сами участвовали её разделки?»
     Ответ: «Да я знал каких размеров должна нарезаться деловая древесина и сам участвовал при разделке.»
     Вопрос: «Таким образом 26 апреля сорок пятого года Вы умышленно испортили восемь фронтальных метров деловой древесины с целью вредительство против Советской власти путем разделки других, на не соответствующие размеры.»
     Ответ: «Нет, я это не делал. Нет я это сделал неумышленно. Но сделал я восемь фронтовых метров брака потому, что я не имел у себя мерки.»
     Все годы войны, работая в стройбате и на Саликамстрое НКВД Готлиб не знал, что с его родными. В анкете арестованного напротив имен сестер написано «не знаю».
    Все его родные повторили его гулаговский путь.
    В этом им помог однокашник Готлиба по училищу. Только раньше оно называлось пехотная школа. Эту школу в 1928 году и закончил Иван Серов. А в 1941 заместитель Наркома внутренних дел СССР И.Серов, находясь в Саратове, руководил операцией по депортации немцев из Поволжья.
     27 августа 1941 года нарком внутренних дел Лаврентий Берия подписал приказ за No001158 под названием «О мероприятиях по проведению операции по переселению немцев из Республики немцев Поволжья, Саратовской и Сталинградской областей». Действовать было предписано «без шума и паники». На выселение отводилось меньше трех недель: «Операцию начать 3 сентября и закончить 20 сентября сего года. Операция была подготовлена настолько хорошо, что за три недели в Сибирь и Казахстан было вывезено около 440 тыс. поволжских немцев, основная масса была депортирована в течение одного дня.
      Помогал Ивану Серову начальник ГУЛАГа Виктор Наседкин.
     Значительно позже, Готлиб будет знать о действиях своего «брата» по училищу. Как и то, что Серову вспомнят во время  дoклaда на Прeзидиумe  ЦК eгo неблаговидную роль в депортации народов при Cтaлинe. 12 мaртa 1963 гoдa oн был лишён звaния Гeрoя Советского Coюзa бeз кaких-либo oбъяcнeний. Он будет пoнижен в вoинcкoм звaнии.
   В 1965 году,в год реабилитации Готлиба, Иван Серов был увoлeн из вooружённых cил, a тaкжe иcключён из пaртии, нecмoтря нa сорокалeтний cтaж.
     Апрель, всё в цвету, кипит жизнь.
     Опять суд.
     Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда рассматривает его дело от октября 1945.
     — Виновным себя не признал...
     — Обвинение основывается на показаниях свидетелей...
     Фамилии девяти человек, немцев по национальности, как и он, Готлиб запомнил на всю жизнь, как и младшего лейтенанта, проводившего допрос, его угрозы и издевательства.
     —...иногда допускал неправильные и обывательские высказывания, признавать которые антисоветской агитацией оснований не имелось, так как они не содержат состава преступления...
     — ...судебная коллегия Определила: приговор Лагерного суда Усольского ИТЛ НКВД СССР от октября 1945 в отношении Бангиберта Готлиба Готлибовича отменить и дело производством прекратить по пункту ...УПК РСФСР.
     Прошло ещё двадцать три года.
     Осень, сентябрь, опять холода, дожди.
     Его плечи опустились ещё ниже, волосы из тёмно-русых превратились в седые. Но в серых глазах продолжала блестеть жизнь, тонкие губы подчёркивали непокорность и целеустремлённость. Стал худощав. В походке угадывалась сила и далекая выправка военного человека.
     Как и обещали военные, машина подъехала в назначенного время.
     Он вышел к приехавшим твердым шагом, хотя это и давалось ему с трудом. Односельчане толпились у ворот, детишки обступили машину. Кажется, моросил дождь. Кажется, или моросил? Дождь в дорогу, добрая примета. Да и пыли уже не будет.
     Военком, такой же седой, как и Готлиб, вёл его по коридору в актовый зал.
Таких, покрытых сединой, как он, шло человек десять. Но это вели его. Вели его, курсанта, воевавшего в сорок первом у деревни со странным названием Сабск. Вели его, две недели без еды и воды выходящего из окружения и вышедшего.
     Они вошли в зал, как назвал бы его Готлиб. Присутствующие встречали этот десяток седых, с виду уставших мужчин, стоя. Гости расположились в первом ряду.
     Военком говорил о войне, подвиге народа, забытых героях...
     И вдруг, как в тумане: «Указ Президиума Верховного Совета СССР... »
     — Президиум Верховного Совета СССР постановляет: За храбрость, стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, и в ознаменование 40-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов произвести награждение...
     — Лиц, принимавших непосредственное участие в Великой Отечественной войне в составе действующей армии...
     Военком называл фамилии, подымались, выходили к военкому. Им вручали награды, хлопали. Стараясь казаться молодыми кто, прихрамывая, кто бочком, возвращались на свои места.
     Готлиб был готов ко всему, но оторопел от услышанного.
     — ОРДЕНОМ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ II СТЕПЕНИ: Бангиберта Готлиба Готлибовича, курсанта разведывательной роты Ленинградского пехотного Краснознаменного училища имени С.М. Кирова.
     Казалось, повисла тишина.
     Он встал и, стараясь шагать как на плацу, подошел к военкому...
     Потом была фотография ветеранов на память.
     — Почему машина так медленно едет?
     Он уже знал, что путь от курсанта через ГУЛАГ, как и он, прошли ещё три курсанта его разведывательной роты пехотного училища, шестеро побывали в плену.
     Искал ли он тех, девятерых, кто его оговорил? Нет, не искал, но знал о них всё. Кто-то из них сгинул в ГУЛАГе, кто-то убит «при попытке бежать», кто-то умер по пьяни... Не копай яму...
     У ворот его старенького дома, у дома толпились односельчане. В этот прохладный сентябрьский вечер во дворе стояли накрытые съестным, столы. И, как полагантся, выпивка...
     Детишки кричали, бегали вокруг «деда Гены», соседи обнимали, хлопали по спине, плечам.
     Его посадили во главе стола и каждый говорил о нём...
     Слеза покатилась по щеке. Где моя милая мама, дорогая и самая родная мама? На глаза упал туман. Перед ним стояла красавица села, неугомонная, его единственная Катюша. Он сидел, слушал и как ответ, строка анкеты следственного дела: «Не знаю...».
     Вспоминал своих друзей. Тех, с кем 40 дней был в разведке, с кем выходил их окружения... Якова и Серего, так звали Сергея, они оба учили и готовили белорусских партизан и диверсантов, Павла Серого, прошедшего войну командиром роты и не получившего Героя. Мироныч и Антоныч, два друга-два разведчика и переводчика прошли войну. Один на Кавказе, второй... а вот второй, выполнял задания и остался в секрете...Молодцы ребята.
     Он был горд ими, героями войны, прошедшими все лихолетья переднего края.
И если, он, курсант, стройбатовец, трудармеец, заключённый ГУЛАГовец, награжден, то и ради этого надо было стоять на своем и жить.
    Вспомнил Серова. Его однокашник по училищу награжденный орденами Красного Знамени и Суворова I степени «за депортацию немцев, чеченцев и ингушей», был лишён этих наград.
     Готлиб знал, что в жизни есть что-то святое, важное. Вот только когда оно приходит, чем является в жизни каждого? Или это просто жизнь...
     Но скоро весна и жизнь продолжается.

     P.S.               
     Рассказ написан на основе Следственного дела по обвинению Бангиберта Готлиба Готлибовича в антисоветской деятельности. Дело находится в личном архиве автора. Так же, при работе использованы материалы, общедоступные в интернете.
     Из этических соображений имя и фамилия главного героя изменены.