I Теплое молоко и пряности

Двадцать первое столетие. Следовало ее семье появиться в этом мире раньше. Хотя бы на двести лет. Ее воспитывают в чересчур правильном духе прошлых времен. Правда, настоящее знает свое место, как цветы сирени и круги по воде. Цепкий взгляд юности,  неопытности,  улавливает плюсовые заряды, и они кружатся в жизненном потоке, побеждая многое, если не всё.   
В виртуальном пространстве можно читать в он-лайне, разглядывать схемы правого полушария и оставлять порывистые заметки в социальной сети. Современные мосты бывают хороши. А порой, они настолько, современны —  забываешь, что было до них. Отсюда — стремление к крепкому, благородному. Ибо, слабое истончается, а сильное и лучшее не сломать.
Нельзя говорить человеку, в какой день  он появился на свет. Она родилась во вторник. Сила, ветер и сияние  — три слова отлично характеризуют человека. Прислушивается  зверек в лесу и молчит — слушает шелест невидимых крыльев. Говорят, кто услышит — обретет счастье. Луна Фрескова — не зверек, но шелест  услышать может.
Всматривается в далекую луну, ищет сходство с собой. Упрямство, о которое можно обжечься; ледяной характер в кружевных оборках. Не ищет и находит; не просит, а получает. Движется вперед, замечая то, что неподвластно другим.

Сегодня дождь, преувеличенный порывом, превратился в бурю. Буря летает в столице повсюду. Люди залезают в машины, подъезды, бутики и капюшоны — боятся чужих крыльев.
Луна и Маша успели забежать в кафе. Почти летний ветер завывает за дверью, но войти в помещение не смеет. Здесь, в кафе, веселые и сытые люди, как будто и не замечают непогоды. Луна промочила ноги, но не показывает виду. Машка улыбается, зная, как выглядит со стороны. Машка из тех, у кого ноги не промокают. Только сердце.
— Думаешь, я ему нравлюсь? Машка легко кружится перед зеркалом в кафе. Уверенность от нее не отстает. Девушка знает, что всегда хорошо выглядит с головы до пят.
Парни, сидящие за дальним столиком, оборачиваются на звонкий голос очаровательной блондинки. Незнакомые девушки бросают неприятные взгляды. Зависть делает людей некрасивыми. Все паузы, Маша Лианова  чаще всего заполняет собой.
Входная дверь справа от девушек открыта. Любая дверь впускает  мечты и свежий воздух. Луна стоит слева от подруги. Она не смотрится в зеркало, а очарованно выглядывает на проспект Тополей. В синих глазах шатенки светятся желания обнять деревья и почувствовать на лице магию долгожданных  лучей. Приближается счастье. Самое чудесное время, когда мягко и неслышно по зеленой траве ступает босоногое лето.
Сейчас день, а по вечерам в городе светятся добрые огни. Точно маяки, они указывают на призвание каждого жителя. Лабиринты тропинок переплетаются, забирая с собой успешных и сильных людей. Ежедневно, дороги преподносят победы в одном и поражения в другом. Выбор, словно сегодняшний ветер, играет повсюду в сложные, противоречивые игры; заманивает в ловушки, заставляя эхо, повторять  шёпотом разные отголоски.
Ожидающие скамейки на остановках хранят надежды. Сильные усы троллейбусов вальяжно двигаются к цели.  Близкие фонари, птицы с тихими крыльями, мечты жителей и сады, сотканные руками и сердцем — вот биение сердца этого города. Живое сердце столицы  замечает Луна, чувствуя внутреннюю радость —  кто-то в эту минуту счастлив.
Солнце направляет на приоткрытую дверь кафе яркие лучи. Сладкое солнце, шершавое немного, точно мох. Удивительное слово "мох" — так мало букв, а столько мягкости, ароматной свежести и прохлады. Луна любит думать обо всём этом. Иногда она растворяется в собственном видении окружающего.
— Вчера он произнес странную фразу. Ему снятся сны, — неожиданно произнесла Маша, обернувшись на подругу. Серые глаза Маши разглядывают  стену фисташкового оттенка на фоне Луны Фресковой. Загадка не в том, о чем она думает, а как именно.
Танцы, бутики, любимая машина, ненавистный колледж, лак для ногтей, парни... Как это все взаимодействует в голове Маши? На этот вопрос у Луны пока нет ответа, но когда-нибудь она разгадает  эту тайну.
— Что он видел во сне? — спросила Луна, читая удовольствие на лице Лиановой.
— Девушку! — у Машки на лице появилась недовольная гримаса.
— Ему снилась ты?
Чужое зеркало кафе продолжает показывать отражение Машки и подтеки, которые остаются, когда не ждешь, пока зеркало высохнет, а протираешь сухой тряпкой.
— Нет! И в этом весь ужас! Ему снилась не такая, как я!
Маша думает совсем не так, как Луна, а если начинает объяснять что-то, совсем беда.
— Это как?
— А так! Девушка с копной кудрей и с глазами, цвета полотен Сезанна, — Машка  взглянула в зал кафе, испугавшись, что ее услышат. — А мои глаза… вот, скажи, они у меня некрасивые, да? Чёрт бы его съел, этого Славку! А, ты случайно не знаешь, кто такой этот Сезанн?
— Поль Сезанн — художник, — задумчиво промолвила Луна. Она думала о его картинах.
— Современный?
— Насколько я знаю —  постимпрессионизм. Середина  девятнадцатого века.
— Я и этот художник — у нас есть что-то общее? — Лианова взглянула на Луну совершенно серьезно.
— Думаю,  нет, — проговорила Луна.
— А причем здесь он?
— Может, он специально так сказал? — пожала плечами Луна. Ей совсем не нравился этот разговор. Теперь Машка запрет новое увлечение по имени Слава в клетку и ключ от замка будет носить  на груди, утверждая, что это навеки.
— Почему ты не такая высокая, как я? — спросила Машка у подруги. — Но я бы хотела иметь твой нос и, пожалуй, твои губы.  — Машка часто не дожидается ответа. Она из тех, кто говорит и не слушает. А если слушает, понимает неправильно. Теперь она рассматривает Луну Фрескову.
— Может, сделать локоны? И купить линзы? — в эту минуту Маша уже пристально созерцает  свое лицо и, конечно, находит в нем новые прелестные черты. Она всегда ищет в себе лучшее. Кто ищет — находит.
Луна не отвечает Машке. Луна, молча, борется с желанием сказать Лиановой, что главное — внутренняя высота, а не рост. Луне нравится, что она невысокая и миниатюрная. Что толку в девушке, если она высокая, но легкомысленная, как Машка.
Луна мечтательно переводит взгляд синих глаз с открытой двери на подругу и  в глазах ее появляются таинственные смешинки. Она не отвечает. Стоит позади, чувствуя себя маленькой, но сильной. Девушке с копной каштановых кудрей, хочется уйти из кафе и нырнуть в письма из летних листьев.
На лице человека нарисована его жизнь. Именно  смесь довольства и достатка, любовь отца и легкомыслие матери расположились в серых глазах Маши, в форме ее толстоватого носа, в безупречных тонких губах и на сияющих щеках. Лицо Маши — приятное. Такие лица вдохновляют художников. Такие лица не забывают художники после создания картины.
Девушке повезло во многом: хорошая фигура,  светло-русые волосы до середины спины, дорогие браслеты на запястьях,  жирная кожа и слишком простое восприятие жизни. На вид — заманчивое великолепие, кроме кожи, конечно. На вкус — простое блюдо, наподобие жареного картофеля с теплым молоком.
Лианова задает вопросы не для ответов. Она греет в душе свою новую влюбленность и уверенность в том, что она всегда нравится.
—  Тогда все просто! — восклицает Машка, прерывая мысли Луны, которая не произнесла ни слова.
Луна стоит немного неуверенно, точно не с Машкой, а где-то там, на перекрестках своих надуманных трудностей. Небольшого роста, одежда со вкусом, растеряна и задумчива. О постоянных размышлениях говорит наметившаяся морщинка на лбу. На стремление  к  высотам указывает взгляд — добьется многого и сама. Лицо необычное — выделяется. Синие глаза, длинный нос с горбинкой, чувствительные губы. Каштановые вьющиеся волосы при свете обретают медный оттенок.
Любит, чтобы уши были открыты. Поэтому надо лбом часто собирает локоны заколкой, в то время как остальные пышные волосы, свободно падают на заднюю поверхность шеи, затрагивая плечи.
Девушка напоминает пряности в определенном соотношении — для гурманов. А самой ей нравится  горький привкус грейпфрута и сосновый дух.
 Если обратить внимание на обувь подруг, заметно, ; уверенная в себе, блондинка Маша стоит перед зеркалом в летящей серой юбке, как бы в пространстве, созданном лакированными носами туфель. Миниатюрные «лодочки» Луны направлены не к Маше и не в кафе, а через дверь, на проспект  Тополей, где снуют бесконечные иномарки и маршрутки в поисках близкого счастья.
Машка —  городская штучка, с шиком и без правил. Луна приехала в этот огромный город, чтобы учиться, получить знания. Обе девушки почти окончили первый курс — остались последние экзамены.
С Машкой Луну познакомила Надя — первокурсница филологического факультета. Надю раздражает свобода Машки, но поражает способность легко танцевать и, конечно, внешность. Они познакомились на единственной вечеринке, где присутствовала отличница Надя.
Совершенно разные девушки — Луна и Маша сдружились. Кроме игры на фортепиано, у девушек нет никаких интересов. Странно, но  они почти не ссорятся. Наде это непонятно. Она и Машка —  два противоположных берега, в то время как, Надю и Луну связывают многие ценности, но те же ценности, бывает, и отталкивают.
Луна  всё же выразила свое мнение по поводу снов, но Машка не дала ей договорить. Она снова включила третью скорость, рассказывая о парне по имени Слава, который приехал в Россию по делам своего отца и конечно, влюбился в нее с первого взгляда. На этом Маша сделала акцент, поэтому Луна это и услышала. Остальное неважно: глаза Славы, руки Славы, фигура Славы, слова Славы его сны и прочие мелочи.
— Почему молчишь? — Машка обернулась на Луну и от этого быстрого движения волосы ее проскользнули по зеркалу, наэлектризовались, задели щеку Луны и встали дыбом. Луна улыбнулась. Женщина, выходившая из кафе, засмеялась и потрепала Машку по голове:
— Красавица!
Машка  удивленно взглянула на постороннюю женщину и вновь обернулась на свое отражение в зеркале. Увидев, что творится на ее голове,  громко захохотала, да так забавно, что и Луна рассмеялась.
Смех у Машки странный — словно освобождает ее из плена. Но в плену людей обычно держит свинцовое напряжение, а у Машки его не бывает —  красивая, богатая, умная  —  всё у неё легко.
Луна посмотрела на Машу и подумала, что ей не хочется быть на нее похожей. Маша не заметила мыслей подруги — достала маленькую пудреницу и буквально воткнула в зеркало нос. Машке не нравится ее нос. Она представляет его ещё шире, поэтому называет собственный нос "толстячком". Но большинство парней, которых роковая Машка покоряет своими чарами, не замечают «толстячка». Они в восторге от  ее серых дымчатых глаз, розовых узких губ, длинных светло-русых волос и стройной, правильной, фигуры.
В детстве Маша посещала множество кружков, один из которых был спортивный. Она занималась и гимнастикой. Отсюда ее частое стремление  стоять на руках, ходить на руках — конечно, не в общественных местах.
Маше нравится покорять, удивлять и поражать. Обычно для этого хватает внешности. Из недостатков у нее — потребность скучать, отдыхать, развлекаться  и чувствовать себя на высоте, куда она сама себя однажды и привела.
К недостаткам во внешности, пожалуй, можно отнести только кожу, склонную к жирности, которую Машка тщательно замазывает пудрой. От этой пудры, взбалмошная дева порой смахивает на Пьеро, естественно без склонности к меланхолии. По типу темперамента, Машка — типичный холерик, только в данном случае холерика все устраивает.
В зал кафе они так и не зашли. Решили переждать непогоду в предбаннике.  Отсюда видно людей, сидящих за столиками. Луна предпочитает не рассматривать их, а смотрит  в приоткрытую дверь, словно ей хочется убежать — от Машки, не очень чистого зеркала и проблем — сегодня ей негде ночевать.
— Скорее бы завтра.  Постоянно думаю об экзамене, — призналась Луна. Она больше ни слова не сказала о Славе,  и Маша недовольно скривила рот. Самая приятная тема для Лиановой — она и Слава. Машка находит удовольствие во влюбленных взглядах. Когда парень влюбляется в неё, девушка забывает его, переключаясь на другого беднягу. Слава пока окончательно не влюбился и Машке это не нравится.
— Ты становишься похожа на Надю, —  сказала Маша. — Надя тоже постоянно трещит об экзаменах. Иногда мне кажется — превратится в сороку и будет жить на древе филфака.
— Все люди разные, — ответила Луна. — Я никогда не буду похожа на Надю, а она на меня.
— Да! Но эта ваша увлеченность учебой, как две капли шампанского! — воскликнула Маша, закидывая пудреницу в сумку. Пудреница брякнула о ключи. Луна вновь отвернула лицо  на улицу, где стало светлее и тише.
— В этом нет ничего плохого, — в глазах Луны мелькнули недовольные огоньки. — Я приехала в этот город, чтобы учиться.
— Глупо пытаться стать умными! — сказала Маша, когда они, наконец, направились к выходу из душного предбанника кафе.


Высокая и статная Надя Знакова переживает из-за своей внешности. Стройной Знаковой постоянно хочется  похудеть. Зеленые глаза девушки  стремятся выглядеть ярче и темнеют до карих. Необыкновенная светлая кожа кажется Наде чересчур прозрачной, а за золотыми волосами, доходящими до поясницы нужен постоянный уход.
Отец Нади умер рано. Мама и дедушка живут в родном для нее городе, а сама она приехала учиться в столицу и снимает комнату за среднюю плату.
Импульсивность, независимость, нетерпимость — три ярких недостатка в дьявольском характере золотоволосой красавицы. Ложное не признает, стреляет правдой, любит вегетарианское меню, делает из бисера антиквариат, смешивает эфирные масла и удивляет кипящим нравом, наравне с нежным, почти фарфоровым,  выражением лица.
Как и Луна с Машей, Надежда оканчивает первый курс. Ее направление — филология. Надя стремится получать только отличные оценки, в то время как, Машка бегает по салонам одежды, набирая все, что ей хочется. Надя хочет быть похожей на Машку — открытую, счастливую и доверчивую. Но если вдруг так выйдет, что им следует поменяться местами — Знакова откажется.

Луна вырвалась из плена Машки и уже через сорок минут добралась до квартиры Знаковой.
— И ты ей не сказала?  — спросила у Луны Надя. Надя сидела загруженная книгами и старательно заучивала все, что задали. Свои чудесные волосы она забрала наверх и ссутулившись, пыталась разглядеть что-то новое в тексте, который перечитывала уже дважды.
— Машка не поймет. Она девочка городская, не то, что мы с тобой, — сказала Луна, рассматривая статуэтку фараона на столе подруги и вспоминая о чём-то.
— Машка — папенькина дочка. У нее есть все, что нужно, — Надя оторвалась от  книги. — А если чего и нет, так это только потому, что она не знает, что  ей это нужно.
Луна, молча, кивнула.
— Еще она из тех, кто уводит парней из-под носа таких, как мы, — не сдавалась Надя.
— Но она наша подруга, — сказала Луна.
— Как сейчас помню тот вечер, — произнесла Надя. —  Машка так легко заводит знакомства. Пришла, никого не знает. Минута, две, и она  уже в центре внимания. Странно, что мы стали общаться. Но более странно, что ты стала общаться с ней. Когда у  Машки академический экзамен?
— Она его не сдала.
— Почему? Уж, точно не испугалась! — Надя закусила губу, и взглянула на одухотворенное лицо подруги в ожидании ответа.
— Она просто не пришла на экзамен, — тихо сказала Луна.
— А, здесь все понятно. Этот новенький? Слава?
— Ага. И мне уже кажется, что он не новенький, потому что Машка говорит о нем постоянно. Зато  я  учусь слушать! — воскликнула Луна и улыбнулась.
— А самой тебе  жить негде! — сказала Надя.
— Да. Не стала тебе по телефону все рассказывать в присутствии Машки. Дело в том, что Наталья Павловна переехала к своей сестре. Быстро все получилось. Ты же знаешь, у неё есть племянница…
— Которая уже живет у Натальи Павловны, — договорила за Луну  Надя.
Луна вздохнула — остался один экзамен по физиологии высшей нервной деятельности — завтра, а жить негде.
— Эта племянница очень напоминает Машку, и  поэтому она не понимает, что тебе негде переночевать?
— Я даже не сказала Маше. Ей не до меня.
— Мне уже кажется, он — фантом, который слоняется всюду рядом с ней! Ладно, не переживай, я уже поговорила со своей хозяйкой и тебе можно до завтра  остаться у меня, точнее мы можем остаться у нее! — Надя проговорила это торжественно, как с трибуны. Иногда Надя говорит очень громко, будто что-то себе доказывает.
— Тоже уходишь?! — Луна стала говорить тише, оглядываясь на дверь.
— Понимаешь, у моей хозяйки со здоровьем проблемы. Я стала ее бояться. По ночам не спит, резко появляется в дверях и прочее. Не хочу тебя пугать, но… 
— Почти не испугала, — вздохнула Луна. — Похоже, нам с тобой после летних  каникул придется искать новое жилье.
— Да, но каникулы длинные, — Надя задумалась и подула на кончик обглоданного карандаша.  — Давай не будем сегодня думать об этом! У меня завтра любимая «зарубежка». Очень не хочется  попасть впросак.
— Ты? — Луна  улыбнулась. — У тебя синдром отличницы, а ты знаешь, что этот синдром бывает только у отличников?
—  Мне кажется, скоро у меня начнется  новый синдром, и намного страшнее и это будет как раз по твоей части.
— Было бы неплохо! — улыбнулась Луна. — Ты будешь моим единственным  пациентом, которого я вылечу. Фрейд говорил, что за карьеру можно исцелить окончательно только одного пациента. Знаешь, мне нравится чувствовать себя психотерапевтом, пусть даже будущим.
—  Слушай, вылечи меня  сразу, чтобы эта «зарубежка» не пустила свои корни в  разные…  хотя, ты меня поняла.
— В разные симптомы. Имеешь в виду психосоматику?
— А что это?
— Это то, о чем ты сейчас говоришь. Большинство болезней отращивают ноги психосоматике, которая чудно так перестраивает мысли несчастным пациентам, мешая жить свободно и положительно.
— Не думаешь стать психиатром? Мне уже значительно лучше. Я даже тебе больше скажу, образ таинственной Психосоматики постепенно перерос в образ нашего преподавателя  по зарубежной литературе.  А эта женщина постоянно меня испытывает на прочность, точно я  —  хамелеон.
— Она хочет, чтобы ты стала хамелеоном? Тогда стань им. Это же так просто! — Луна подошла к окну и взглянула во двор:
— Он скоро приезжает.
— Тот, с которым вы видитесь только летом? — Надя пристально изучала точку на стене. Точка стала ярче — у Нади на личном фронте карстовые пустоты.
— Тот, с которым мы просто друзья, — Луна  улыбнулась, и на ее щеках появился розовый румянец, который сразу же осветил нежное, одухотворенное лицо девушки. — Представляешь, я дома уже завтра — в пятницу, а в субботу официально начинается лето.
— Почему именно в субботу? — Надя ожесточенно грызла карандаш, думая о чем-то. Её тонкие пальцы двигались хаотично, словно она умудряется записывать, даже в воздухе.
— Я же говорила, что каждое лето  всегда начинается с его приезда.
— Почему? — Надя уронила карандаш и искала его под столом; на голову ей посыпались исписанные листы. Надю стали раздражать зарубежка и Луна.
— Он вздыхал и прислушивался к моему голосу в трубке. Я смешила его, рассказывая  одно,  другое. Как  обычно разговор перешёл на его приезд.  Попросила, чтобы он привёз мне фиалку в горшке. Он сомневался, что вообще приедет, но когда слушал мой голос,  в нём просыпалась какая-то надежда — довольно светлая. Хотя, может, я надумываю. Я поняла одно —  хочу видеть его. Возможно, это из-за продолжительной разлуки. Может, если он приедет, это  пройдёт?
Он рассказал, что красит двери. Очень хочет приехать и «бесконечно рад слышать мой голос».  Я  слышала голос одного из его друзей в подъезде. Тот зашёл  за Осой и почему-то молчал, словно подслушивал. Откинув эту мысль, я все-таки плотнее закрыла дверь и весело продолжила разговор с Лепетовым, впитывая в себя его и свои, положительные эмоции.
Колян стал новым, другим — взрослым, как будто серьёзным. По телефону мы разговаривали не как друзья, а словно влюблённые. Влюблённые, которые долго ждали встречи и не теряли надежды. Этот разговор на миг, словно, перевернул мое восприятие друга и дружбы. Мы распрощались с мечтой о встрече. Какой чудесный получился разговор!
— Влюбленные? — Надя сверкнула глазами на Луну  и пристально посмотрела на подругу. Почему ты так сказала?
— Не знаю… просто так, — пожала плечами Луна и посмотрела на подругу. В синих глазах Луны забегали лучистые смешинки.
— Влюбляться в любовь опасно, — серьезно сказала Надя. — Другое дело полюбить человека.
— А с чего ты взяла, что в любовь, а не …
— Девочки, вы чего тут так громко разговариваете? — хозяйка Нади появилась в дверном проеме. Маленькая женщина жилистого типа поводила глазами по комнате слева направо, а затем сверху вниз. Обе руки ее заняты: пальцы правой руки вцепились в череду сосисок, а левая рука уверенно держит нож.
«Сразу видно — левша!" — подумала Луна. Девушка почувствовала страх и взглянула на подругу — Надя не смотрела на женщину и, задумавшись, сверлила глазами пол. Луна встала и в замешательстве направилась к окну. Ей показалось, что женщина сейчас бросится на них, размахивая ножом.
Женщина ушла на кухню. С кухни послышался скрип половиц, а затем грохот  —  видимо упало что-то большое и звонкое. Встревоженная Надя остановила Луну, схватив за рукав красной кофточки, когда Луна вскочила с места.
— Она часто кидает разную посуду на пол, чтобы я пришла посмотреть зачем, а когда я не прихожу, то забывает и продолжает заниматься своими делами.
—  Недостаток внимания? — спросила Луна, заправляя один из локонов за правое ухо.
— Хорошо, что сейчас ты со мной, — произнесла Надя тихо. — Я так рада, не представляешь! По ночам почти не сплю. А днем стараюсь убежать на улицу под любым предлогом и даже хожу в магазин нарочито медленно, так как боюсь.
— Думаешь, вдвоем бояться не так страшно? — Луна посмотрела на подругу. — Эта ситуация опасна. У твоей хозяйки есть родные?
—  Да, есть, но живут во Владивостоке. Раз в год на восьмое марта присылают открытку. И все. Но в гости приходит много ее подруг, с которыми моя хозяйка пела в хоре пару лет назад.
— А они как реагируют на эти странности? — Луна сидела спиной к двери, и постоянно прислушивалась к шагам женщины со странным поведением.
— С ними она нормальная! Будто в  полном порядке! — Надя стала говорить громко.
— Может, ей не хватает общения? Надо показать твою хозяйку специалисту! — тихо сказала Луна, прислонив указательный палец к носу в знак тишины.
— Надо, но завтра здесь меня уже не будет, как и тебя тоже. Рано утром, мы хватаем свои тяжелые дорожные сумки и вылетаем навстречу к людям.
— И каждая летит на свой факультет, — подхватила Луна. — Чтобы сдать или завалить последний экзамен. А потом ...
— На вокзал! — в один голос прошептали девочки и захохотали, прикрывая ладонями лица от смеха.

Машка  нажала длинным  пальцем на дверной звонок и загляделась на аккуратно накрашенный ноготь.  В квартире раздалась птичья трель, затем послышались торопливые шаги. Дверь открыла однокурсница Маши:
— Привет!
— Привет! Заходи.
Она отошла в сторону, и Маша медленно зашла в прихожую, цокая шпильками.  Здесь оказалось много света и разных ароматов духов. Из гостиной доносились веселые голоса и клубная музыка.  Машка откинула распущенные волосы назад и подошла к  винтажному зеркалу. Поставив маленькую сумочку сизого оттенка на туалетный столик, она не торопясь осмотрела каждую черточку своего лица.
После советов стилистов и визажистов  за  полторы сотни долларов, ее внешность претерпела необходимые изменения. Конечно, гадким утенком она никогда не была, но сейчас появилось в ее лице что-то свежее, почти невероятное с французским оттенком легкой небрежности. Серые глаза стали ярче, темные брови стремительнее, губы привлекательнее, а новая раскрученная пудра отлично скрывает жирный блеск кожи.
Жаль, что Фрескова отказалась с ней идти в этот салон. Ей бы не мешало стать увереннее и ярче. Луна с Надей совсем заучились — бледные, точно замарашки. 
Жаль, что музыкальный колледж не позволяет наращивать ногти, но удачный маникюр может скрыть недостатки длины. Машка взглянула на свои ногти и на ее лице появилась блуждающая улыбка юной красавицы, которой еще нет двадцати.
Она вытянула губы трубочкой и легко подула на кончики ногтей, непонятно для чего. Наверно для Славки, который заметив Машку, заторопился к ней — высокий широкоплечий парень, похожий на пушистого мягкого медведя  с серыми глазами, проникающими в сердце сразу и навсегда.
Он приветственно раскрыл объятия, но не позволил Машке обнять его. Машка отпрянула, и на Славу повеяло дорогими духами и огненной улыбкой.
— Давай помогу! — Слава заботливо снял со спины Машки блестящую серебряную курточку, отороченную мехом. Его глаза улыбались, и во всем облике парня чувствовалась невидимая поддержка. Она исходила от него всегда.
Машка  на миг залюбовалась правильными точеными чертами его лица: мягкие, обволакивающие глаза, нос с небольшой горбинкой, розовые губы и волевой подбородок. До темных мягких волос хотелось дотронуться рукой, но девушка знала, что мягкость характера Славки немного обманчива — импульсивность и характер этого человека, она выучила наизусть еще, когда поняла, что влюблена в него. Машка встряхнула головой от недовольства и почувствовала, что необыкновенный парень подошел ближе.
— Замерзла? — лицо Славки было очень близко, Машка почувствовала дыхание  самого лучшего парня на своей щеке.
— Ты же знаешь, сейчас холодные ночи, — Маша улыбнулась Славе, и они направились в гостиную.
— Привет! — к Машке подлетели две девицы, чтобы познакомиться:
— А ты, говорят, музыкант? — одна девица довольно симпатичная, но совершенно безвкусно одетая.
— Да, — ответила Машка и оглянулась к Славе, но его уже не было.
— А ты на чем играешь? — спросила с выражением полного безразличия  другая — черноволосая, с носом-пуговицей и фиолетовыми мерцающими губами. От нее неприятно пахло, и Машка поморщилась — она всегда остро реагирует на запахи, особенно на такие.
— Наверно, на барабанах, — раздался совсем рядом неприятный голос, и слева от Машки оказалась, слишком, красивая девушка с карими глазами и насмешливой улыбкой. Она даже  не стала  ждать, что ответит Машка, а окатила ее взглядом полным презрения и ушла к окну, где стоял незнакомый худенький парень. Парень смотрел на нее, как на звезду. Девушка выглядела сногсшибательно и уверенно. Машка сверкнула глазами, как озорная кошка.
Каштановые волосы девушки тщательно уложены. Глаза изящно подведены. Ресницы длинные и накрашенные, точно крылья бабочки. Тонкая, стройная она показалась Машке  сильной и высокой. Хотя рост у них одинаковый.
— Кто это? — поинтересовалась блондинка у безвкусно одетой девицы.
— Знакомая  хозяйки квартиры, — ответила девица, дергая плечами в такт музыке. Рядом совершенно не ритмично танцевала сама хозяйка квартиры, которая учится с Машкой на одном курсе. Она выделяется полным отсутствием интереса к классической музыке, но вынуждена играть  несложные этюды и сонатины, так как ей держат место в группе, которую еще не успели создать.
— Чем знаменита? — спросила Машка  и вдруг выпрямилась, когда увидела Славку. Он шел со стороны кухни, продолжая увлеченно разговаривать по телефону.
— Ты о ком? — девушка не поняла вопроса Машки.
— О той, что у окна, — ответила Машка и, не дожидаясь ответа, непринужденно пожала плечами, и подошла к Славке.
— Что случилось? — она взглянула в глаза Славы и не обнаружила в них своего отражения.
— Все в порядке, — заверил парень. —  Мне нужно идти.
— Здесь так скучно. Пойдем скорее отсюда! — Машка развернулась и красивой походкой направилась в прихожую, как будто Слава битый час умолял ее уйти с ним.
Черноволосый парень, что стоял у окна, вышел в прихожую:
—  Уходите? — его глаза оказались изумительными, а повадки кошачьими. Невысокий рост казался незаметным из-за необыкновенной грации. Есть в нем глубина и мужество. Он напоминает тех, которые тонут сами, спасая людей, и верят в деда Мороза до ста лет.
— Забегала на минутку, а теперь испаряюсь, А вы тот самый химик, мозгов которого все так боятся? — спросила Машка уверенно. Она посмотрела на парня и отвернулась, чтобы улыбнуться Славе. Но тот явно  думал  о чем-то своем.
— Меня зовут Олег, — произнес черноглазый парень — и я действительно химик, только порой мне кажется, совсем без мозгов, — смущенно добавил он. Его глаза поразили Машку. Словно лабиринт, где множество дверей. Снимаешь засов, толкаешь дверь, а она все равно заперта. Множество выходов, но не выйти. Машке захотелось исчезнуть вслед за Славой. Слава не похож на лабиринт. Если влюбить в себя Славу, то все цели в жизни сразу будут достигнуты.
Олег что-то спросил, но Машка уже не слышала его. Железная дверь с грохотом тяжело закрылась прямо перед серьезным лицом Олега. В эту же минуту погас свет и музыка выключилась. В гостиной послышались капризные голоса девиц, смотревших в окна  — свет выключился во всем дворе. Вечеринка накрылась. Многие стали расходиться.

Надя, наверно, раз тридцать перечитывала тему, которая ей не нравилась. Луна  разложила кресло, где ей предстояло спать и села с большой книгой, которую любит читать в электричке. Открыв, первую страницу она улыбнулась,  глаза  засияли — девушка углубилась в чтение.
— Не повторяешь физиологию? — Надя оторвалась от учебника. Настольная лампа освещала утонченные черты на лице Нади,  но подчеркивала усталость и неуверенность.
— Зачем? — Луна подняла голову от книги и доброжелательно улыбнулась. — Ты же знаешь, как я учу — читая, запоминаю не все, поэтому приходится конспектировать.
—  Помню, ты однажды рассказывала, что при подготовке к одному экзамену, ты не только записывала, но и отвечала на вопросы, которые сама для себя и придумывала?
— Ага, это была философия. Сдала на «отлично».  Попался Ницше и Платон. — Луна поводила плечом. — Это был первый экзамен, а физиология — завершающий. Ты же знаешь, у нас на факультете — метод погружения в предмет. Это здорово, так как информация в голове  остается, — Луна неожиданно чихнула и рассмеялась. — Точно! Правильно!
— Будь здорова!  — Надя  отложила учебник и пару тетрадок. — А метод погружения только на факультете психологии или еще где-то есть?
— Не знаю, — пожала плечами Луна, —  думаю не только у нас. Но такой учебный метод  мне  нравится.
— А у тебя нет синдрома отличницы? — ехидно спросила Надя. — Так конспектировать и на вопросы отвечать — а про меня говоришь!
—  Я никогда не была отличницей. Четверки не позволяли, — сказала Луна.
— Но четверки всегда можно исправить! — твердо промолвила Надя и  Луне, которая еле заметно покачала головой, сразу стало ясно, что Надя всегда так и поступала.
— Каждая оценка чему-то учит.
Комнату окутывало свечение вечера. Шторы в комнате были открыты и собраны по бокам смешными усатыми бабочками. В комнату будто опускалось облако света, народившееся  внизу — на земле, среди фонарей.
—  В жизни оценки не главное, — рассуждала Луна Фрескова. — Важны мысли, действия и отметки, которые ты ставишь самому себе. Зачем мне пятерки?
—  Откуда ты знаешь  про пятерки и учителей? — спросила Надя, вновь придвигая к себе ненавистный учебник и тетрадь с экзаменационными ответами. От света лампы кожа на руках  Надежды была белой, почти прозрачной. Это видели оба фараона, которые под видом статуэток внимательно наблюдали за жизнью в комнате.
—  Я из семьи учителей, — улыбаясь фараонам, ответила Луна. — И пока моих учителей не смог превзойти никто.
— Может, ты сможешь? — спросила Надя. — А что, по-моему, у тебя все основания для этого, — добавила она, зевая. — Наверно.
— Не думаю, что буду работать учителем, хотя говорят, наш диплом будет не только с психологом, но и с педагогом. А если человеку нравится учиться, то и работа  в радость. Может, пора ложиться спать. Вроде твоей хозяйки не слышно, наверно спит?
 — Если честно, разговоры меня окончательно умотали, — молвила Надя и, хмурясь, медленно поднялась из-за стола, одновременно захлопывая скучный донельзя учебник, с тетрадкой в середине.
— Тогда, решено,  — Луна взяла  любимую книгу, подошла к дорожной сумке и  бережно поместила ее в длинный карман на внешней стороне сумки. Застегнув на молнию карман, она выпрямилась и на миг задумалась.
— Что-то забыла из вещей в той  квартире? — спросила Надя, расстилая свою кровать.
— Нет, но мне там было хорошо, — вздохнула девушка, взглянув на сумку. — Человек может привыкнуть ко многому, главное уважать себя, — философски заметила она, быстро раздеваясь и ныряя в мягкое и довольное объемное, по сравнению с ней, раскладное кресло.
Надежда выключила свет и впотьмах под одеялом стала надевать ночное платье. Вдруг из соседней комнаты послышалось кряхтенье хозяйки этой квартиры, а затем на нее видимо, напала икота, потому что она то и дело быстро передвигалась по прихожей и издавала смешные звуки.
Девчонки, накрывшись одеялами, рассмеялись. Луна подставила подушку за спину и стала рассматривать комнату, стараясь заметить в ней что-нибудь призрачно сказочное.
— А потом ты узнала, что он приедет? — шепотом спросила Надя.
— Иногда лучше скрывать свою радость. Тогда оставалось так много дней до его приезда — почти вечность. Знаешь, иногда в твоей жизни случаются счастливые выходные вроде тех дней. Хочется их обнять и не выпускать из своих рук никогда, никогда! На город опустился купол вечера, и я направилась в монастырь. Монахиня так приятно улыбалась, словно будет что-то счастливое. У меня от мыслей сердце радостно раскачивалось, будто  на золотых  качелях. Я просто встала посредине, смотрела на вечерний алтарь  и думала, думала о том, что на всю жизнь запоминается незабываемое и будто оно становится неизбежным и сильным, точно струны скрипки Амати.  А услышав звуки грозы,  испугалась. Так боятся  мудрого и бессмертного.
Монастырь находится на пустыре, и, выйдя  в церковный двор, я увидела, что молнии, словно мечи  рассекают землю. Когда так сгущаются чёрные тучи, то это надолго. Наш городок часто притягивает погодное ненастье — расположился в низине. Прикинув, что такая погода часа на три, я вышла из ворот, и направилась по  пустынной дороге. Деревья вдалеке клонились к земле, словно от неведомого груза. Шла всё скорее.  Юбка  с воланами развевалась на сумасшедшем ветру, вместе с волосами, а заколка  осталась в другой сумочке. Молнии вдалеке ужасно пугали.  Молнии всегда пугают. По дороге больше никто не шёл. В этой непогоде затерялась я. Стемнело. Запахло сыростью и поглощающей темнотой.  Дождь обрушился нитями. Эти нити обволакивали собой крыши коттеджей, листву деревьев, крепкие заборы, сильную траву, прямую дорогу и меня. Оставалось одно — спасаться. Убегать от собственного страха, словно былинка на фоне бури.
Тучи стали сталкиваться сильнее, издавая черный, ужасающий грохот. Я  побежала. Перед глазами лица мамы, бабушки, Ко. Этого поступка никто бы из них не одобрил! — Луна поправила одеяло и, чувствуя, что Надя слушает ее, продолжила рассказывать:
— О, духи, простите меня за этот необдуманный поступок! Такую погоду надо пережидать в здании, магазине, дома, в конце концов! Пережидать,  а не гордиться собой перед молниями. Я бежала, и мне казалось, что  молнии сконцентрировались надо мной, и вот, вот  попадут в самое сердце. Дождь окутал меня всю, как водопад. В сандалиях хлюпала вода, расширяя их изнутри. Раза три, левая нога смещалась вбок, рискуя вывихом. Розовая сумочка била в спину. Щиколотки забрызгивались грязью из бесконечных луж, которые на глазах превращались в дороги тёмной воды. Когда я добралась до дома, вокруг потемнело больше, словно мир перестал верить, что  солнце существует — было и исчезло.
Я дошла до квартиры, оставляя дождевые следы. О, Надя, никогда не совершай такого опрометчивого  поступка. Бежать под грозой, вокруг молний нельзя! Нельзя искушать судьбу!
Дома, после  душа, я в пижаме сидела с чашкой кофе и раздумывала, к чему  эта гроза. Будто знак. Она меня напугала, как тревожный сигнал перед переменами. Но тогда я могла думать только о нем.  Хорошо, что Колян не видел этой стихии и меня в объятиях этого шторма. Я думала о том, что ему хорошо и тепло. В ту минуту я просто была уверена, что он думает обо мне. Засыпая в ту ночь, я просила золочёные облака спасти его от  всех невзгод!
Надя уже спала. Она не услышала продолжения рассказа Луны, а Луна   обрадовалась этому. Эта гроза, шесть дней назад, пробудила в ней странные, необъяснимые чувства и ей совсем не хотелось делиться ими.
Свет в комнату проникал только благодаря  луне. Сегодня она выглядела царственно, возможно, отчасти благодаря загадочной дымке вокруг. Девушка вспомнила, что иногда такая дымка бывает к морозу, но радуясь, что на дворе первый месяц лета, отбросила эти мысли. Небо таило в себе множество секретов, особенно, когда все звезды спрятаны. Луна думала  о том, какие созвездия прячутся над этой девятиэтажкой и помогают ли они людям, проживающим в этом высоком мрачном доме. В прихожей что-то зашелестело. Звук нарастал, превращаясь как будто в шелест листьев. Луна провалилась в сон.
Чужая комната наполнилась лунным светом. Свет точно убаюкивал девушек, рассыпая бледные прохладные лучи. Яркий глаз луны заглядывал и дразнил ледяными тайнами. Ослепительное явление луны поражает в своем ночном молчании. Поражает и заставляет задуматься.

— Как хорошо поздним вечером прогуливаться  вдоль пустых улиц и чувствовать себя совершенством! —  воскликнула Маша и посмотрела на Славу.
— Я бы сказал про улицы — не "пустые", а молчаливые, или задумчивые.
— Зачем? — спросила Машка. Ей совсем не понравилось то, как Слава сказал, словно он критикует ее. Машку нельзя критиковать, Машкой можно только восхищаться и лучше всего это делать  в ее присутствии.
—  Потому что вся красота в прилагательных!
— А в глаголах, что живет?
—  Глаголы — это поступки, — спокойно ответил Слава, разглядывая тысячи огней вокруг.
— Откуда такой интерес к словам? — Машка сжала губы, и это был явный признак того, что она крайне раздражена. Тема была ей не по душе. Философию Машка никогда не любила, как и математику.
— Я вырос в другой стране, но моя мама — русская и я преклоняюсь перед великим языком вашей страны, — поднимался сильный ветер и Слава, то и дело поворачивался к ветру спиной, но при этом на Машку,  ни разу не взглянул.
— Почему ты никогда не рассказываешь, откуда ты, из какой страны? — Машка стала строить глазки и сразу видно, что она изо всех сил стремится заинтересовать парня.
— Потому что это никому не интересно, — сказал Славка и улыбнулся, наконец, взглянув  серыми  глазами на красивое лицо девушки.
— А мне очень даже интересно! — воскликнула Маша и, поперхнувшись, закашлялась в сторону, прикрывая рот  рукой.
— Думаю, тебя больше интересует то, что надеть, купить, узнать и как выглядеть еще лучше, — заметил Славка.
— Но... С чего ты  так решил! — взорвалась Машка и даже отодвинулась от парня на полметра.
— Ты, как одна моя знакомая девушка! Она тоже считает, что важнее внешнее, чем внутреннее.
— И кто же твоя девушка?! — окончательно вышла из себя Машка.
— Взбалмошная, красивая особа со странным восприятием жизни, — глаза Славы наполнились грустью, он резко взглянул направо, но заметив безликий рекламный щит, отвернулся. Ветер окончательно сорвал со щита рекламную вывеску,  и она зашуршала в воздухе, точно мечтала оказаться не здесь.
— Когда ты сказал об этой девушке, ты имел в виду меня? — Машка остановилась и взяла руки Славы в свои. Слава взглянул на накрашенные ногти и забрал руки, чтобы скрестить их на груди.
— Маша, я говорю о другой девушке, и живет она не в этом городе и в другой стране.
— А зачем ты тогда сейчас со мной? — наступала Машка и на ее лице показались обида и недовольство.
— Как друг! — просто ответил Слава и попытался обнять Машку за плечо.
— Друзья не обнимают! — Машка резко отбросила руку Славы.
— Ну, не обижайся, я же честно признался, — в голосе Славки выглянуло сожаление, — а та девушка, не такая красивая, как ты. Но для меня важная другая красота — внутренняя, душевная.
— Сначала обидел, теперь замазываешь! Хватит. Надоело. Надо домой! — Машка выпрямилась, и на ее лице показались признаки упрямства — выставленная вперед нижняя челюсть, сжатые губы и горящие глаза. Он говорит о внутренней красоте так, словно такой красоты у нее нет!
— Маша, ну, не дуйся! Проводить тебя до машины? — Слава посмотрел на девушку с виноватым видом и отвернулся.
Вечер показался ему не спокойным и натянутым. Огни превратились в окна, шуршание веток в ветер, а легкомысленная, но красивая девушка в молчаливую статую.
Маша остановилась у своей розовой машины, рассматривая собственные туфли. Как долго ей казалось, что она нравится Славе. Он же так старался  произвести на нее самое яркое впечатление! За что он так с ней?! А вдруг он врет? Вдруг она, Машка не способна нравится таким, как Слава? А вдруг не врет? Вдруг его девушка лучше нее, Машки? Нет! Этого быть не может! Не может быть, что существует в мире кто-то лучше Машки. Но она не должна делать вид, что ее задели слова Славки. Это ниже ее достоинства. С этой минуты она больше не думает о нем. Совсем. Она забывает его имя, глаза и все противные слова, что он ей наговорил по дороге сюда. Она — лучшая, самая лучшая и никто не имеет права  думать иначе.
Машка подняла лицо к Славке, и он улыбнулся  своей молчаливой улыбкой. Это была единственная не влюбленная улыбка, обращенная к ней. Девушка привыкла, что парни признаются ей в любви, стараются взять ее за руку,  преданно заглядывают в глаза. А этот...  Наверно, дело в том, что он другой, какой-то неправильный. И незачем сейчас с ним тут стоять, выслушивая  его бред.
Машка ничего не сказала, повернулась к любимой «Ленточке», сама открыла дверь машины, привычно и грациозно нырнула за руль и даже не хлопнула дверцей.
Повернув ключ, она взглянула в зеркало заднего вида и даже открыла рот от удивления — Славка уходил в противоположную сторону. Он выглядит сногсшибательно даже когда уходит.
—  Ну и ладно! — сказала Машка громче, чем нужно, включила громкую музыку, после чего  ее «Ленточка» с визгом полетела с места.
Но проехав метров сто, Машка припарковалась в неположенном месте и, отвернув резким движением, зеркало в другую сторону, расплакалась. Перед глазами все расплывалось, точно она прямиком угодила в лужу.  Девушка сняла с себя куртку и, выкинув ее на заднее сиденье, осталась  в коротком топе. Нервно покрутив ручку, она открыла окно и успокоилась только тогда, когда почувствовала пронизывающий холод с улицы. Закрыв окно,  Машка повернула к себе зеркало и, взглянув на свое заплаканное лицо, ужаснулась. Обернувшись назад, она одним движением правой руки достала объемный саквояж со всеми парфюмерными средствами и почти грубыми движениями начала стирать с лица расплывшуюся косметику, которая купила, как самую стойкую и качественную.
Когда лицо освободилось от «краски», Машка еще немного пошмыгала носом и засмотрелась на собственное выражение. А здесь было чем любоваться: серые глаза стали ярче, хоть и покраснели от слез, нос, который редко нравился Машке теперь стал как бы лучше, а губы  обрели свой собственный цвет.
На Машку смотрело отражение красивой девушки, которая выглядела печальной, но искорки в глазах напоминали о человеке, который не сдается. Вот, она оставила зеркало в покое и посмотрела вперед уставшим взглядом человека, который долгое время чувствовал себя счастливым влюбленным, а теперь столько же времени будет чувствовать разочарование и неприятное послевкусие глупой, никчемной ситуации.
Вдруг Машка засмеялась, точно обнаружила что-то дико смешное и тронула «Ленточку» с места. Машина двигалась вперед, а Машка смеялась и крутила головой, точно разгоняла движением надоевший образ Славы, с которым познакомилась всего несколько месяцев назад.
 
— Если ты рядом, мне больше ничего и не надо, — сказал мужской голос и занавески на незнакомом окне заколыхались от ветра. — Ты… — Голос стал тише, словно исчезал.
Лицо парня разглядеть не получалось, видны только руки. У Луны пронеслись в голове слова Огюста Ренуара о руках. Ренуар часто повторял, что именно руки выдают человека, всю его сущность. Луна взглянула на руки парня с приятным голосом и поняла, что аристократическая форма только дополняет мягкость и мужественность одновременно. Луна подняла глаза, ей захотелось увидеть лицо человека, который стоял в темноте. Девушка вглядывалась в темноту и вдруг поняла, что его рядом больше нет. Точно ушло присутствие, образ человека, которого она так и не увидела.
Мороз пробежал по коже девушки. Она оказалась посредине комнаты, точно в темном плену, вокруг ни души кроме нее. Руки, голос, парень — все исчезло, точно во сне. Остался лишь аромат  хвои — очень  приятный, но…
Луна открыла глаза и увидела комнату Нади. Луна  лежала в кресле под большим одеялом. Оно накрывает, точно прибрежная волна. Стол с компьютером Надежды скучал, все провода были отсоединены и лежали поблизости.  Фараоны исчезли. С улицы доносились веселые детские голоса, а кровать Нади была заправлена изумрудным покрывалом, кое-где довольно потрепанным.  Все было на своих местах, как и вчера, но что-то не так… Что именно, девушка не могла понять. Она поднялась на локтях и еще раз обвела  сонными глазами  комнату. Вдруг вспомнила сон.
Кто этот человек во сне? Почему она не видела его лица? Она чувствовала, что он… как же это объяснить? Он любит ее. Да, именно любит. Может, это Ко Лепетов? Ну, конечно это он, кто же ещё!
Луна откинула одеяло и быстро встала. Она прошла к своей дорожной сумке, открыла замок и выудила белый сверток — пакет, из которого достала чистую длинную белоснежную футболку. Девушка надела футболку и сложила в пакет пижаму, в которой спала.  Приоткрыв дверь, она прислушалась и босиком  проскочила в ванную комнату. Пока она умывалась, до нее доносились голоса Нади и ее хозяйки, которая, судя по всему, вдруг запросила сумму за квартиру и довольно высокую. Луна умылась, и с полотенцем в руках ждала за дверью, пока ситуация разрешится. «Машка в  такой ситуации  устроила бы конфликт», — подумала она, дотронувшись рукой до прохладной дверной ручки, поворачивая ее вниз.
— Хорошо, — произнесла Надя на кухне. — Но я не вернусь сюда. Уже договорилась с подругой, что буду жить у нее.
В голосе Нади послышались твердые нотки. В этот момент Луна вышла из ванной комнаты и позвала Надю рукой.
— Могу тебе дать в долг, если не хватает, — сказала Луна.
— Не надо. Просто, понимаешь, это нечестно, договор всегда важнее! — настроения в голосе Нади не было совсем. — Ладно, пошли, а то опоздаем, еще с этими сумками…
Надя  ворвалась в комнату, забрала свой компьютер с проводами и хищно осмотрела комнату пристальным взглядом.
— Надя, не переживай, после каникул, что-нибудь обязательно подвернется, — Луна старалась говорить с надеждой в голосе, но ее саму грызли сомнения — весь первый курс состоял из квартир с разными людьми и запросами. После такого разочаровываешься в людях.
— Уже восемь! Пойдем! — Надя торопилась покинуть неприметное жилище с нездоровой, возможно, даже опасной  женщиной, несмотря на то, что экзамены у них в обед. Всегда можно найти место, чтобы повторить, почитать, И съесть что-нибудь. Луна ничего больше не сказала, только накинула красную кофту и привычно взбила кудрявые медные волосы на голове. Повесив на левое плечо рыжую кожаную сумочку, Луна взяла  в правую руку тяжелую дорожную сумку и вышла в коридор.

Обернувшись на миг,  Надя прикрыла за собой дверь и вышла вслед за подругой. Лифт не работал. Девушки поворчав стали спускаться по лестнице.
Город встречал холодными объятиями. Добрая, цветущая весна порой очень своенравна.
Луна несла сумку с трудом, но не показывала этого. Сегодня ей предстоит сложный день. Надо доехать до университета, донести сумку, сдать экзамен и поторопиться на железнодорожный вокзал. Там в определенное время будет ждать гостеприимный пригородный поезд. Луна займет место у окна и только потом почувствует сброс напряжения / последнего перед каникулами/ тяжелого, но хорошего  дня.
Ко Лепетов  приезжает совсем скоро. Ей будет радостно видеть его, но мысли о неизбежном отъезде Ко, будут надоедать время от времени. После каникул ей негде жить, но она найдет новое жилье. Какое счастье все каникулы провести со своей семьей — мамой и бабушкой. Наверняка, папа смотрит на нее с небес и гордится, что у него такая хорошая дочь.
Черный кот Маугли, скорее всего, догадывается о приезде Луны. Она уверена — кошки умеют читать мысли своих любимых, поэтому знают многое наперед. Она найдет все игрушки, которые длинношерстный  любимец закатил.  Не видела свой городок всего неделю, а как хочется попасть туда скорее, без этой неподъемной сумки и тягучего, как смола,  дня.

Надя двигалась неуверенно и импульсивно. Она встала рано и последние потуги с «зарубежкой» вывели ее из себя не меньше прибавки к стоимости квартиры. Вернуться домой довольной отличницей, чтобы мама не волновалась из-за ее бледности и оценок  — зыбкая мечта, почти иллюзия. Как ее все бесит! Хочется уплыть куда-нибудь на остров, есть крабов и громко петь песни. И чтобы больше никого вокруг — только она одна!
А сейчас она едет в библиотеку и если она не сдаст экзамен, пойдет в парикмахерскую и пострижется наголо!
За день погода поменялась тысячу раз. Холодные  тревоги сменились коротким дождем. Влажность после дождя обволакивает, словно невидимое покрывало, но не согревает. Молодые девушки закутались в тонкие платки и в однотонные плащи. Длинные темные ресницы выглядывали, словно крылья бабочки.
Перед экзаменами Надя никогда не красилась — проявляла уважение к предмету. Увидев цветущих незнакомых девочек, ей стало не по себе. На миг показалось, что она затерялась среди их красоты.  Счастливый человек — Лианова. Она может позволить себе всё:  одеваться по любым канонам, плавать в личном бассейне, не сидеть на диете, смотреть  «мыльные оперы» и даже не прийти на экзамен. А ей, Знаковой, придется отвечать на вопросы, которые попадутся в билете, производить впечатление и долго трястись в междугороднем автобусе по дороге домой.

Луна зашла в аудиторию № 309. Уважаемый преподаватель сидел за длинным столом, на поверхности которого лежали билеты. Луна поздоровалась,  взяла листок, перевернула его,  назвала учителю номер билета и прочитала вопросы.
Она не двинулась с места, пока не вспомнила содержание одного из ответов. «Механизмы замыкания временной связи». Ее лицо выглядело серьезным и сосредоточенным. Глаза сияли от внутренней улыбки. Она знала ответ. Она знала ответ и могла произвести хорошее впечатление. «Корковый представитель условного раздражителя, слуховая зона коры, корковый представитель безусловного раздражителя» — мысленно девушка отлично расписала всю нужную схему пока шла и присаживалась за длинную первую парту.
Майя выглядит печальной, Катя Хмурая улыбается и грызет колпачок от ручки. Ромашка смотрит в окно и листок у него заполнен мелким, убористым почерком. Три девушки с галерки громко перешептываются, а обаятельная Арина двигается грациозной походкой к доске, чтобы ответить первой. Она даже не готовилась, это хороший признак — наверняка сдаст на «отлично».   
За дверью аудитории, в коридоре, слышатся охи и ахи. Люди ждут шпаргалки  и мнение, относительно экзамена. Есть те, которые радуются грустным и растерянным лицам. Луна — другая.   Она не притворяется и любит экзамены. Потому что экзамен —  проверка  того, как ты все усвоил, разложил по полочкам.
Луна вернулась к своему билету и чистому тетрадному листу. Она нарисует сложную схему, распишет все тонкости, и ответ на первый вопрос будет готов. Затем приступит к механизмам динамического стереотипа. Здесь надо обязательно привести в пример режим дня и еще что-нибудь.  Остаются дополнительные вопросы. Такие каверзы она любит и не любит одновременно — никогда не знаешь, о чем пойдет речь.

После монотонного чтения в центральной библиотеке имени А. И. Куприна  голодная уставшая Надя заснула в маршрутке, прижав сумку к груди. После третьей остановки она решила закрыть глаза и повторить несколько напутствий любимого писателя, чтобы в случае незнания чего-либо, создать нужное впечатление. Она  вдруг заснула, ибо, проснувшись на заре, почти не сомкнула глаз, думая о том, что отсутствие жилья на втором курсе значительно подпортит впечатление от летних каникул.
Коротышка-автобус резко затормозил и, проснувшись, Надя еле успела рукой придержаться за спинку сиденья, находившегося впереди нее.
— Что такое?! — ругался водитель, который между делом решил протереть лобовое стекло тряпочкой, вид у которой был немного засаленный, изрядно  не свежий, как и у маршрутки. Мужчина вел себя так, словно тащил газель на себе, а не жал на педали.
Пассажиры заворчали. Те, кто стоял, ворчали громче от вопиющей несправедливости. Рядом с Надей сидел какой-то школьник, вид у которого был радостный. Наверно он рад тому, что удастся пропустить какое-то школьное мероприятие, может даже экзамен. Но тут школьник задел за что-то ногой и рядом весело загромыхало жестяное ведро.
— Отработка? — поинтересовалась Надя у школьника.
—Ага! — засмеялся тот, показывая белые стройные зубы, похожие на лакированных солдатиков, немного торчащих наружу.
— А что произошло? — не понимала Надя, стараясь разглядеть за стоящими людьми лобовое стекло.
— Да, перед нами две газельки «поцеловались», — просто и уверенно ответил мальчик. — Мы застряли недалеко от объезда.  А вы, пока спали, дважды стукнулись головой о стекло окна, — заметил он с озорным  состраданием. — Я видел.
— Замечательно! — сказала Надя, поднимаясь и перешагивая через  ведро. — Мне нужно выйти, откройте дверь, я опаздываю! — в голосе Нади появились металлические нотки. Мальчик невольно посмотрел на ведро, затем в окно — девушка вышла и быстро направилась к светофору, бросив взгляд на  только что подъехавшую полицейскую машину.
Когда остановка  выглянула, девушка побежала —  нужный автобус дружелюбно ждал.
— На телевышку не еду. Только до Театральной! — сказал водитель и захохотал непонятно над чем. Автобус резко тронулся с места.
— Мне и нужно на Театральную! — уверенно произнесла Надя, вцепившись в поручень.
Надя вбежала в класс и замерла в ужасе — экзамен шел уже сорок минут, те самые, на которые, как выяснилось, она опоздала. Но видимо бывает что-то хуже самого экзамена — сейчас перед ней стоял он самый, который всем видом это доказывал. А ведь должна быть она — та, кого студенты больше боятся.
Он — это  аспирант Раф Григорьевич Челяев. Его в тайне называют Рафинадом, а порой и дрессировщиком. Скорее всего, потому, что Рафинад умеет нравиться девушкам.
Надя никак не может понять, что в нём не так  — внешне Рафинад не белый, подобно сахару, но и не черный. Его волосы выделяются странным шоколадным оттенком, глаза карие, а губы бледные. Если не ведать о его занудстве, высокомерности и непробиваемости, то внешне, он выглядит, конечно, приятнее. Рафинад отличается мифологической красотой и неуютной дерзостью.  Но, как однажды утверждала в разговоре с Луной Надя — внешность Рафинада необходима парню для отвода глаз.
Зачем он здесь?  Это же надо такому случиться. Как будто кто-то специально допустил такую противную оплошность!
— Он на тебя посмотрел! — прошептала Наде однокурсница, вытянув губы трубочкой, когда Надя беспокойно прошла к далекой скамье, извинившись за опоздание.
— Он даже не поздоровался в ответ! —  прошептала в ответ Надя, покачивая головой. — Кто-нибудь сдал? — ее ладони еще не согрелись, и она соединила их, словно в мольбе — утро выдалось холодным во всех смыслах. 
— Нет, мы все вытянули билет  и сидим, как перед наказанием уже почти час, — однокурсница кивнула головой в сторону преподавателя и горько хмыкнула в знак солидарности, когда Рафинад предложил Надежде  вытянуть билет.
Надя спустилась вниз к доске, минуя свободную аудиторию и внутренне сожалея, что забралась так далеко. На нее смотрел каждый человек, и большинство из них являлись девчонками. На курсе Надежды целый год учились только  два парня и то с другой группы. Сегодня соединили три группы на один экзамен. Надя, чувствуя себя мишенью, подошла  к билетам. Рафинад не сводил с нее смеющихся глаз. Его молчаливый взгляд говорил о том, что он может засыпать вопросами любого первокурсника.
Еще бы! Под взглядом Рафа Челяева каждая девчонка чувствовала себя двоечницей. Это касалось и Знаковой. Наде показалось, что из ее головы вылетело всё, что она учила столь  продолжительное время. Надя медлила. Мизинец на её правой руке дрожал.  Она  вдруг вспомнила, как Луна рассказывала, что раньше по мизинцу исследовали состояние людей. Знакова была напугана.
Ее лицо стало бледным, но благодаря ужасному характеру — непроницаемым. Ей хотелось закричать на всю аудиторию о том, что она готовилась, выучила все возможное и невозможное, но терпеть не может, когда ее сверлят глазами. Она убрала правую руку и левой рукой порывисто вытянула бумажный прямоугольник с двумя вопросами. Она почувствовала взгляд Челяева на своей руке.
—  «Англия», — ответила Надя, пытаясь улыбнуться Рафинаду.
— Повезло! Вы  так любите британскую литературу! —  как-то неестественно воскликнул преподаватель, словно опасаясь, что Надежде удастся сдать экзамен по зарубежной литературе.
— Да и я могу ответить прямо сейчас, без подготовки, — спросила Надя.
— Конечно! Но вы уверены, что Вам не нужно готовиться? — произнес Рафинад Григорьевич. При этом он выглядел  немного сконфуженно.
— Я уже сказала, — почти  вызовом заметила Надя.
Надя выпрямилась, думая о том, что никогда не верила в сказки. В коридоре она успела перехватить длинные золотые волосы короткой лентой. Она всегда так делает, чтобы выглядеть уверенно и достойно. К тому же Луна всегда говорит, что перед экзаменом волосы лучше собрать — повышает самоконтроль. Так вот, сейчас она себя контролирует хуже, чем  когда-либо, а в сказки больше верит Фрескова, чем она. 
 Рафинад смотрел на нее во все глаза. Некоторые девушки оторвались от экзаменационных билетов  и следили за Рафинадом. Молчание разъедало стены, скамьи, столы и даже лампы дневного освещения. Кто-то хмыкнул, но сразу замер, словно не имел права нарушать эту болотную трясину, возникшую на экзамене. 
В самом дальнем углу спряталась под тетрадь темноволосая Полина — приятная девушка, бросающая  в Надю впитывающие, точно посудная губка взгляды. Полина  — самое позитивное создание: очаровательная девушка, со вкусом и мелодичным голосом. Но она как будто сторонится Знакову.  Они мало общались весь год, так как  Надежда постоянно чувствует негативные флюиды, исходящие от Полины.  Сейчас Полина как будто переживает за Знакову. Мрачные преподаватели, экзамены — все это может просто объединять абсолютно разных  людей. Именно на экзамене чувствуешь, что твоя группа — настоящий коллектив, заданный одной целью — сдать, чтобы перейти на следующий курс.
— Тогда предлагаю Вам начать с английских сказок. — Рафинад сощурил яркие требовательные глаза, и это показалось Наде недобрым предзнаменованием.
— Свой ответ хочу начать с важных слов Николая Васильевича Гоголя о сказке. Он подметил высоту сказки и ее аллегорическую одежду… — Надя, заметив взгляд Рафинада, вдруг сбилась. — В собрании сочинений Н. В. Гоголя много верных смысловых акцентов, — продолжила она.
— Милая Надя! — Рафинад подошел близко и посмотрел в глаза девушки. В аудитории послышался нервный шепот, на галерке кто-то истерично захихикал — этот «кто-то», похоже, не готовился к экзамену совсем.
 В такой момент никто не хотел оказаться в подобном положении. Интонация преподавателя оставляла желать лучшего для красивой и умной девушки, отвечавшей у доски.
— Я предложил начать с британских сказок. Зачем Вы говорите мне о Гоголе? О Вашей начитанности видно по лицу, ее доказывать не надо, — засмеялся Рафинад, после чего Надя еще больше возненавидела его. На щеках Надежды зардел алый цвет, а руки задрожали. Рафинаду нравилось, что он выбил девушку из колеи, так как он ухмыльнулся.
— О сказках можно говорить не останавливаясь, — начала говорить она. — Это напоминает одну из моих любимых сказок «Волшебный рог». Здесь рассказывается о рыцаре, который…
— Надежда, сейчас вы напоминаете мне, и думаю, всем нам — молодой человек обвел руками аудиторию, — «Деву Озера». — Голос Рафинада превратился в грохот, и Надя напугалась, что потеряет сознание от растущего непонимания этого  аспиранта.   
— Уверен, что вы добрались в своем «книгоедстве» и до двухтомника британских сказок. Вы знакомы с легендой о Деве Озера? Надеюсь, Вы не исчезнете, не испаритесь, как прекрасная незнакомка и мне не придется побеждать пестрых драконов и саблезубых попугаев, чтобы отыскать вас?!
Время  точно остановилось. Ничего толком не получалось. В голове все смешалось, как в запеканке. Почему он так себя ведет? Он смеется над ней? Что он задумал? Он не дает возможности ответить.
Надя стояла в замешательстве и, не поднимая рассерженных глаз, приняла решение.  На второй вопрос она решила  отвечать не сразу, а присесть за вторую парту и вспомнить биографию Оскара Уайльда.
Она сказала, что ей следует освежить в памяти биографию любимого автора и, не дождавшись ответа Челяева, прошла к парте. Каждые пять секунд  она поднимала непонимающие  глаза на вредного преподавателя и закипала все больше. Так кипит на газу чайник, когда его забывают закрыть крышкой.  Челяев не смотрит на нее, а задает вопросы новой «жертве», стремительно занижая оценки каждому.
 В результате проделанной работы получилось, что пятьдесят процентов учащихся получили «тройки», тридцать процентов — «неуды», а двадцать процентов — «четверки». А самое ужасное, что Надя не входила в число всех этих людей.
Нет, она не получила «отлично», как планировала. «Отлично» не получил сегодня никто. Надя не получила ничего, потому что не сдала совсем. Начиная заново, Знакова ответила правильно, но в дополнительных вопросах запуталась. Например, сколько действий  Уайльд написал первоначально  в своей комедии «Как важно быть серьезным»? И в каком году вышла из печати его поэма «Сфинкс»?
Знакова не сдала  «зарубежку» и возненавидела двух людей: Рафинада и Оскара Уайльда, причем последний об этом ничего не знал, в то время как, первый догадывался.
Пересдачу сразу назначили через полторы недели и на нее должны прийти всего три человека: Рафинад, Надя и девочка, которая не смогла прийти сегодня,  так как у нее ветрянка.
Надя вышла из здания университета в полном ужасе — они никогда в жизни не заваливала экзамены, не доводила до пересдачи. Причем здесь «Дева Озера»? Как Рафинад может так жестоко поступать? Перед летними каникулами! Теперь она не любит Уайльда.
На остановке Надя мысленно поклялась, что больше никогда не будет перечитывать  пьесы, поэмы и сказки любимого автора. Теперь Уайльд и Рафинад смешались в ее мыслях в одного крайне вредного неприятного человека.  Где она будет жить полторы недели до этой пересдачи и сдаст ли она вообще, если там вновь окажется Рафинад, а не их учительница по «Зарубежке»? Вдруг ее кто-то ткнул в спину. Она обернулась.
Перед Надей стояла Полина, которая улыбалась и, разузнав о неприятностях Нади, почти сразу  предложила до каникул пожить у нее.

— Объявляем оценки по физиологии высшей нервной деятельности, — доктор медицинских наук выглядел суховатым дедушкой, но впечатлял умом и прозорливостью.
— Фресковой «отлично»! И здесь выделилась. На сегодня с группы всего четыре пятерки. Друзья, пятерок маловато — это не дело! Конечно, понимаю, что предмет этот  непростой, но для этого мы и учимся, чтобы разбираться во всем! Как-то раз я…
Пока  преподаватель рассказывал свое студенческое приключение, Майя повернулась к Луне и блеснула глазами:
— Ты же говорила, что не повторяла? — спросила Майя. Элла с первой парты третьего ряда была недовольна — у нее «хорошо», а у  Фресковой  — «пять»
—  Я же не говорила, что не читала, — сказала Луна Майе. — Почему у тебя четверка?
— Потому что я попросила тебя помочь мне. Мне попалось нейрофизиология мотивации, а ты точно не расслышала меня! — Майя напоминала бушующего Зевса, метавшего молнии направо и налево. Карие глаза ее блестели от внутренней несправедливости. Щеки Майи всегда выглядят свежими и розовыми, словно лепестки.  Крупная девушка очень обаятельна и умна.
— Это я попросила тебя помочь, так как не могла кое-что вспомнить, — улыбнулась Луна.
— Ой, да ладно! Можешь не выворачиваться, и так ясно! — Майя отвернулась, а Луне стало очень обидно. Она действительно не могла помочь Майе — ведь та  на экзамене сидела  не рядом. А потом так получилось, что Луна вдруг сама все вспомнила и  с этим ничего нельзя поделать.
— Просто мне в руки попалась отличная, замечательная книга — в библиотеке, там, дома. Поэтому я неделю назад домой и ездила. В книге очень занимательно  все расписано. Читала,  записывала, — объясняла Луна Аринке по дороге на остановку.
— Мне можешь не объяснять, у Крускиной вообще трояк и она его свалила на меня!
Аринка — высокая блондинка слыла ботаником и выучивала досконально все, что необходимо. Затем на любом экзамене, или зачете, она, как из шкафа выуживала любую информацию, за которую получала хорошие оценки и похвалу. Учила сама, старалась сама и никого не винила — не за что винить, когда справляешься сам. Ее раздражала Крускина, которая жила «в тройках» и всегда во всем винила окружающих.
— Знаешь, Арина, я не стремлюсь получить "отлично", мне нравится учиться, а больше всего на свете я люблю читать и готовиться к важным событиям.  — Луна посмотрела  в вечно серьезное лицо однокурсницы и рассмеялась. —  Ты сейчас куда? — спросила Луна, немного прибавив шаг.
— На улицу Бабушкина. Домой поеду только в понедельник.
—  Не спрашиваю, почему! — Луна посмотрела влево — машин нет, дорогу можно переходить.
— Ага, — вздохнула Арина, — остались еще дела.
Девочки попрощались, Луна перешла дорогу и направилась в сторону телевышки. Слева сновали бесконечные машины. Справа — магазины.
На повороте к остановке, Луна остановилась и обернулась — вдалеке хорошо виден физико-математический корпус и даль Золотой реки. Луна прозвала так реку в честь солнечных лучей, которые золотом переливаются под солнцем. Луна, прогуливаясь с девочками, часто отдыхают здесь после лекций в одном из самых туристических мест — на скамейках, расположенных вокруг памятника, который точно великан, возвышается над величавой рекой.
Луна завернула за угол и чуть не столкнулась с полной женщиной, у которой обе руки были заняты авоськами.
—  Бегут, не видят дальше своего носа! — разозлилась женщина.
— Простите, — улыбнулась Луна, немного чувствуя свою вину и тяжесть дорожной сумки.  Но женщина будто и, не слыша ничего, сразу накричала на какого-то мужчину, проходившего поблизости. Луна покачала головой и поежилась — на улице вновь заметно похолодало, и в красной кофте стало довольно зябко — вчерашняя дымка вокруг луны обещала мороз  — так и вышло.
Луна зашла в первый автобус и присела справа у окна. Дорожную сумку девушка поставила в ноги, а дамскую  — на колени. На конечной остановке обычно всегда народ, а сейчас — только трое. Кондуктор, похожая на разукрашенную матрешку, подошла ближе и пробила девушке билет.
Луна убрала билет в карман сумки и стала смотреть в окно. Наблюдая за убегающими домами и машинами, она стала вспоминать свой сон.
Такое чувство, что парня, которого она видела во сне, Луна знает давно. Он  не так уж похож на Лепетова — выше Ко и голос  мягкий и низкий. С таким голосом знакомых у нее нет. Может, он приснится ей снова и ей не придется думать, гадать, кто это?
 На вокзале полным-полно народу. Женщина с хорошей дикцией объявляет  пригородные и пассажирские поезда.  Луна устремилась в тоннель и, увидев на табло пятый путь, направилась на третью платформу. Темнота захватила все вокруг в плен. Словно именно здесь, сконцентрировалось сердце города. Именно здесь хочется стоять и чувствовать любовь к миру и вечеру. Стоять и мерзнуть под открытым таинственным небом, ощущая себя былинкой.
Какой-то пригородный состав подошел.  Луна не успела разглядеть надпись на первом вагоне. Она прошла три вагона назад, чтобы отыскать табличку с маршрутом и удостовериться, что это ее электричка. Выбрав второй вагон, Луна поднялась по ступенькам в тамбур, чувствуя, как от тяжелой сумки затекли пальцы. Вагон был наполнен веселыми студентами и задумчивыми взрослыми.  Увидев незанятое место, Фрескова села, аккуратно задвинув дорожную сумку под сиденье.
Задвинув сумку под сиденье, она устремила взор в окно. Торопливые люди копошились на перроне. Громогласные мужчины на перроне перемешивались с молчаливыми женщинами и звонкими детьми. Кто-то оставил вещи, а затем вспомнил о них. Одна бабушка пела песню. Люди, стоявшие неподалеку, смотрели на нее. Были и те, кто не замечал песни пожилой женщины.
В вагоне разносили газеты, летнее расписание, подгорелые пирожки и огромные бутыли с лимонадом.  Луна улыбнулась,  ожидая времени отправления пригородного поезда, она проверила билет, кошелек и мобильный телефон.
Только когда диктор по громкой связи объявил перечень станций, Луна достала из рыжей сумки плейер с наушниками, надела их на голову и, прислонившись к старой раме окна,  закрыла глаза.