Эпоха войн и революций. Ч. 1

Безусловно, история не может повторятся точь-в-точь, но порою некоторые обстоятельства, описанные автором сто лет назад, так похожи на современные, что диву даешься. Словно читаешь не о прошлом, а о настоящем с известными оговорками. С другой стороны, сегодня, на новом витке исторической спирали, перед человечеством встал, казалось бы, подзабытый вопрос: что дальше - капитализм или социализм?

Как помнит читатель, XX век был открыт мировым экономическим кризисом 1900-1903 гг., Русско-Японской войной 1904-1905 гг. и Первой русской революцией 1905-1907 гг. Закипала ситуация и в сердце Старого Света, европейский пролетариат “задыхался” в оковах капиталистических противоречий, а буржуазия не нашла никакого другого лекарства от бесправия и нищеты масс, кроме как - стравить пролетариат разных наций в Первой Мировой войне 1914-1918 гг.

Известно, что под тяжестью экономических, социальных, политических противоречий, усиленных войной, мировая империалистическая цепь лопнула в своем самом слабом звене, которым оказалась Российская Империя. В феврале 1917 года в России вспыхнула Вторая революция. Вслед за русским царизмом повалились и другие европейские монархии, в них тоже произошли буржуазно-демократические революции. Однако русский пролетариат шагнул дальше всех, открыв новую эпоху социалистических революций!

Капиталистическая система, пошатнувшись 100 лет назад от ударов Великого Октября и череды социалистических революций в Европе, устояла на ногах и разродилась фашистскими режимами - эдаким “противоядием” от большевизма. Теперь нам известны его побочные действия: десятки миллионов человек были перемолоты в горниле Второй Мировой войны, принесены в жертву классу капиталистов и его господству. Несколько миллионов коммунистов погибло сражаясь с фашизмом, либо от фашистских репрессий.

Особую роль сыграла в развернувшихся в начале XX века классовых битвах русская и европейская социал-демократия. Острые на слова и беззубые на деле социал-демократы стали верными проводниками политики буржуазии. Лидеры, как бы сказали сегодня, левых партий защищали национальный капитал, голосовали за войну (за военные кредиты) и против революции. Они всеми силами пытались стреножить пролетариат, чтобы последний не взял власть в стране в свои руки, навязывали ему союз с буржуазией и классовое единение.

И если русский пролетариат в 20-х годах прошлого века уверенно шагнул в сторону социализма, то европейский пролетариат остался на перепутье. Именно в то послевоенное кризисное время возвращает нас статья журнала “Большевик” №9 от 1924 года, когда Европа еще могла повернуть влево, а правящий класс всеми наличными силами старался этому помешать.

= = =

Эпоха войн и революций

Наступает десятая годовщина мировой войны. Эррио и Макдональд — очередные спасители буржуазной Европы — на сто первой конференции снова и снова «укрепляют» всеобщий мир, порядок и благоденствие— на основе сотрудничества классов и гражданского мира между ними.

А в Москве окончил свои заседания 5 конгресс Коминтерна—конгресс мировой революционной партии, партии непримиримой классовой борьбы—гражданской войны с империализмом.

Реформа или революция? Восстановление капитализма «демократически»-фашистскими средствами или его революционное крушение?

* * *

Понять текущую политическую обстановку, составить правильный взгляд о перспективах, можно только подходя к вопросу исторически, взяв сравнительно широкое историческое поле для обозрения. Тот, кто оперирует только фактами текущего дня, кто не способен связать сегодня с историческим вчера, тому не дано правильно наметить и решение вопроса о перспективах.

Если взять отрезок времени примерно от начала второго десятилетия XX века и до наших дней, то мы констатируем смену ряда исторических периодов, когда рабочий класс то поднимается к борьбе, то снова уходит вглубь себя, чтобы снова подняться к более широкой борьбе. За сравнительно короткий срок — примерно 12—14 лет - мы насчитываем пять сменивших друг друга периодов.

Предвоенные годы проходят во всем мире под знаком обострения классовых и национальных конфликтов. Небывалые дотоле в Европе забастовки (Англия, Франция, Германия), массовое движение трудящихся городов на почве дороговизны, широкая политическая борьба против милитаризма, ряд революций на Востоке, первые брожения в колониях свидетельствовали о начале новой эпохи. В полосу лихорадочного состояния мир вступил еще после революции 1905—1906 г.г. Разгоравшийся пожар классово-национальной освободительной борьбы был потушен войной.

Военные (1914—1918) годы — это период «гражданского мира» между классами, когда пролетариат, руководимый социал-демократией, отказывается от самостоятельной классовой политики, когда он свои интересы подчиняет интересам защиты своего «отечества». Империализм торжествует по всей линии, он победил социализм, он подчинил его своей не только материальной, но и духовной власти. Империализм выступает в качестве бесспорного вождя нации, его идеология побеждает, пропитывает собою все идеологии, — за одним только исключением: большевизм, коммунизм не делает ни единой уступки империализму. Но большевизм в этот период — еще идея, не овладевшая массами и, следовательно, не ставшая силою в исторической борьбе.

1918—1920 г.г. — эпоха «мирового большевизма». Политическое могущество буржуазии расшатано, экономическая система капитализма подорвана. Массы требуют реализации широких обещаний военного периода. Массы «заражены» великим примером победы большевизма на востоке Европы. Возникает Коммунистический Интернационал, основная задача которого — развернуть российскую пролетарскую борьбу и победу в борьбу и победу европейскую. Мировая буржуазия отвечает на это наступлением на революцию комбинированными средствами: внутри ведет «умеренную», «демократическую» политику вильсонизма, коалируется с социал-демократией, идет на ряд частичных уступок пролетариату, во вне предпринимает бешеное контрнаступление против революции: интервенция — это попытка мирового капитала затушить российский революционный очаг, заделать гигантскую брешь, образовавшуюся в здании империализма. Итог: мировой большевизм потерпел поражение в том смысле, что он не смог победить в европейском масштабе, империализм потерпел поражение в том смысле, что он не смог победить российскую революцию. Отступив в борьбе с буржуазной Европой, большевизм «окопался» на неприступной советской земле. Отступив от советских стран, империализм перешел в наступление против внутреннего большевизма, против всего рабочего класса.

Наступление капитала (1921—1923 г.г.) по линии политической прежде всего означает захват власти партиями крайней реакции (в Англии — консерваторы, во Франции — национальный блок, в Италии — фашисты, в Германии — блок буржуазных партий, в Польше — народные демократы, в Испании — фашисты, в Болгарии — фашисты, в Швеции — консерваторы). Умеренные, либеральные представители буржуазной реакции (в Англии — Ллойд-Джордж, во Франции — Бриан, в Италии — Факта, в Германии — Вирт, в Польше — Витос, в Швеции — Брантинг) отходят на второй план. По линии экономической наступление капитала означало повсеместный планомерный нажим на позиции, завоеванные рабочим классом в эпоху мирового большевизма (8-часовой рабочий день, заработная плата, охрана труда).

Социал-демократию в состав правительств буржуазия больше не «принимает», в коалиции с меньшевизмом окрепшие буржуазные партии более не нуждаются. Когда, вследствие измены социал-демократии, рабочий класс приведен в состояние обороны, когда — при деятельнейшей поддержке меньшевистских партий капитализм упрочился, и он победоносно наступает — услуги лакейских социал-предательских партий более не нужны. «Отставка» совершенно не смущает и не огорчает социал-демократию: она исполнила долг перед «отечеством», она спасла страну от ужасов «анархии», — теперь все должно пойти «нормальным» порядком, т.-е. у власти должна стать «настоящая» буржуазия. Социал-демократия с облегчением сердечным провозглашает на весь мир «окончательное» упрочение капитализма, «окончательный» крах всех революционных «иллюзий».

«Наступившая эпоха, — заявляет теоретик русского меньшевизма Дан в своей книге в 1922 году, — это эпоха «после войн и революций», эпоха мирного сотрудничества наций, государств, классов, эпоха реформ и постепенного процветания на почве демократии. Революции — насильственной большевистской революции, той, которая рисовалась пылкому воображению «утопистов» Маркса, Энгельса, Лассаля, Бебеля, — такой революции не будет более никогда».

Так говорил теоретик российского меньшевизма. То же самое вещал и теоретик мирового меньшевизма Карл Каутский в книге: «Пролетарская революция и ее программы». Насильственные перевороты допустимы — вернее, были допустимы лишь в прошлом, и только в отношении феодально-монархических, абсолютистских правительств. Но восставать против буржуазно-демократических правительств — это безумие, варварство. На почве демократии, в рамках демократии пролетариат, под руководством его наиболее сознательной, наилучше организованной, «процветающей части» (выражение Каутского) сможет постепенно, сначала в коалиции с буржуазией, а потом и самостоятельно, прийти к власти: Маркс и Энгельс думали, что в переходный от капитализма к социализму период будет необходима диктатура пролетариата. Каутский считает, что это заблуждение: «естественной» формой власти в переходный период является не диктатура, а... коалиция. На основе этой ренегатской, отреченской, ликвидаторской программы консолидируется мировая социал-демократия в эпоху победоносного наступления мирового капитала.

А в 1918—1920 г.г., когда наступал пролетариат, когда буржуазия находилась в состоянии растерянности и даже паники, когда ее власть висела на волоске, социал-демократия была разбита на две части и действовала на основе двух программ. Правая часть, объединенная во II Интернационале, целиком стояла на почве демократии и коалиции и активно воевала против революции — в союзе с военщиной, полицией, буржуазно-дворянской белой гвардией. (В Германии Носке—Шейдеман, в Польше Пилсудский—Дашинский, в России меньшевики активисты и т. д.). Левая часть социал-демократии, объединенная в 2 1/2 Интернационале, (Мартов—Дан в России, Криспин—Гильфердинг в Германии, Бауер—Адлер в Австрии и т. д.), выставляла лозунг «сочетания» диктатуры и демократии, советизма и парламентаризма, допускала ограничение политических прав имущих классов, декларировала необходимость революционного завоевания власти пролетариатом, но на всех этапах борьбы удерживала пролетариат от решительных действий, путалась у него в ногах, убивала в нем дух борьбы и всем этим помогала буржуазии удержать свои позиции, окрепнуть, а затем перейти в наступление. Когда социал-демократии показалось, что положение мирового империализма достаточно упрочилось, что революционные «иллюзии» в европейском рабочем классе надолго выветрились, она стянула свои фланги и в мае 1923 года на Гамбургском конгрессе образовала единый «социалистический» «рабочий» Интернационал. Основной для всякого класса вопрос о власти «социалистический» Интернационал оставил «открытым»! Но фактически, разумеется, конгресс целиком встал на почву коалиционного сотрудничества классов. «Социалистическим» министрам лишь предлагалось на время пребывания в буржуазном министерстве выйти из состава Исполкома Интернационала... О советизме и революции никто более не вспоминал. Ибо социал-демократия объединилась на основе капиталистической победы и она хотела, чтобы эта победа была длительной, прочной, если не «вечной».

Новый перелом в мировой обстановке наметился во второй половине 1923 г. Надежды социал-демократии не оправдались: «нормальное» господство буржуазии заколебалось слишком быстро. Пролетариат от обороны постепенно стал переходить к контратакам, предпринимать встречные бои, подготовлять наступательные действия — как по линии экономической, так и по линии политической. Усиление активности пролетариата революционизирующе подействовало на значительные круги мелкой буржуазии, ничего хорошего не получившей от укрепления «нормальной» крупно-буржуазной власти. В результате, период от августа 1923 года по июнь 1924 года характеризуется общим постепенным усилением революционного и оппозиционного движения в Европе. Германские события осени 1923 года, революционные бои в Болгарии и Польше, поражение консерваторов в Англии и национального блока во Франции, кризис фашизма в Италии, поражение консерваторов в Японии — все эти факты свидетельствуют о том, что обстановка начала меняться в неблагоприятную для империализма сторону. С этой точки зрения большое показательное значение имеет оформление левого крыла в Амстердамском профсоюзном Интернационале, выступление левых вождей (Фиммен, Персель, Кук) с левыми речами на Венском (июнь 1924 г.) конгрессе этого Интернационала. В. И. Ленин учил нас оценивать «полевение» социал-демократических и профсоюзных вождей прежде всего и главным образом с той точки зрения, что это «полевение» отражает в слабой и приблизительной степени действительное полевение рабочей массы, действительный рост ее сознательности и активности. Когда социал-демократия «левеет», это вернейший признак того, что в глубинах пролетариата назревают великие события. «Леветь» начали профсоюзные вожди, ибо профсоюзы ближе, непосредственнее связаны с массой, чем развращенные сотрудничеством с буржуазией, поглощенные парламентскими комбинациями и махинациями, оторванные от рабочего класса партийные вожди. Но с расширением и усилением революционного движения постепенно будет оформляться и «левое» крыло социал-демократии. Осенью 1923 года революционная борьба германского пролетариата разрывала на части германскую социал-демократию. Ее спасла от развала победа буржуазии, после того, как она предварительно спасла... саму буржуазию. Ныне объединенная социал-демократия повсюду служит опорой «демократической» власти. Однако, новая революционная борьба масс безжалостно растреплет социал-демократию, а победа пролетарской революции ликвидирует ее…

Да, «нормальное», так сказать, «единоклассовое» правление буржуазии оказалось недолговечным. На авансцену снова выдвигается отвергнутая так недавно вильсоновская всеспасающая, всеблагая «демократия», снова к власти призывается социал-демократия. О чем говорит этот факт? Почему вдруг настала «новая эра» вильсонизма? Что означает столь быстрое возвращение меньшевизма из «отпуска»?

Ответ один. Капитализм настолько внутренне прогнил, настолько он по сути дела беспомощен перед лицом гигантских противоречий, затруднений, проблем, настолько он не способен наладить нормальную жизнь, что как только пролетариат снова зашевелился, как только проявились первые признаки его активности, командующие группы буржуазии оказались вынужденными снова прибегнуть к помощи, к поддержке «процветающей», подкупленной, развращенной верхушке пролетариата, руководимой социал-демократией. Перед ней снова ставится задача: еще и еще раз помочь буржуазии выпутаться из трудного положения, еще и еще раз спасти ее от гнева пробуждающегося пролетариата. Стало быть, «новая эра» свидетельствует не о силе, а о слабости, о внутренней подточенности капитализма. Меньшевиков призвали вновь потому, что дела буржуазии очень плохи. Это она чувствует великолепно. Эррио в палате депутатов при обсуждении правительственной программы заявил буквально следующее:

«Мы стоим накануне очень больших затруднении. 1925 год — опасный год. Необходимо много осторожности и предусмотрительности».

Да, буржуазия не от хорошей жизни призывает Макдональдов, Реноделей, Стаунингов (датский премьер-министр), не от хорошей жизни призовет завтра Вандервельдов и Туратти. Одного факта возвращения к власти социал-демократии было бы достаточно для того, чтобы заключить о глубочайшем кризисе империализма.

Но если присмотреться поближе к послевоенному капитализму, то какая же картина открывается перед нами? В области экономики никто не верит в длительность и прочность хозяйственной стабилизации и хозяйственных успехов буржуазии. Не успели литературно-политические лакеи капитализма сочинить первые восторженные брошюры об «изживании» кризиса, как им уже приходится бить отбой: уже появились первые трещины в хозяйственно-производственной «твердыне» Америки, Англии, Германии, стонут от промышленного кризиса Польша и Румыния. Преданнейший буржуазии экономист Петр Струве объяснил недавно в белой печати «секрет» небывалого промышленного процветания Америки: производилась гигантская работа по «починке» страны, по переоборудованию промышленности. За время войны, — говорит Струве, — все было запущено, никто не думал о ремонте, о строительстве, о замене изношенных машин новыми и т. д. Теперь Америка взялась за все это, и развернула небывало широкую работу по изготовлению средств производства, по ремонту старых и постройке новых домов, по проведению железных дорог, изготовлению автомобилей и т. д. На основе усиления производства расширился и внутренний рынок. Но вот средства производства готовы, дома построены, на каждые 5 человек приходится один автомобиль, — и... сокращается производство, ибо больше машин и домов не нужно. Придется еще больше сократить производство, ибо рынков недостаточно — гниющая Европа покупать не может, внутри фермеры разоряются и бегут в города. (Струве говорит, что чудовищно разбухшее во время войны сельское хозяйство Америки неизбежно должно сжаться до размеров довоенных). В перспективе — гигантский кризис промышленности, углубление и расширение кризиса сельского хозяйства.

Америка неизбежно идет к кризису, Европа по сути дела не выходила из состояния глубочайшего кризиса. Неустойчивость валют наиболее ярко отражает неустойчивость всей экономики. Милитаристическая горячка свидетельствует о том, что мир во власти слепой, безумной капиталистической стихии. Безработица для ряда стран, и прежде всего для Англии по-прежнему является труднейшей проблемой. Основной для Европы вопрос о репарациях еще очень далек от разрешения, несмотря на план экспертов, несмотря на одобрение этого плана всеми буржуазными и социал-демократическими партиями, всеми правительствами. План экспертов натолкнется на решительное сопротивление пролетариата. Международный капитал увидит, что не все его планы осуществляются на деле. Чем больше будет проявлять себя поднимающийся к новой борьбе пролетариат, тем больше добавочных трудностей будет накопляться на пути буржуазии.

Продолжение следует...

Ил. Вардин