Колесо - часть 15

На короля Христиана было страшно смотреть – он состарился лет на десять и сейчас уже походил больше на какого-то старика, чем на короля. Король напрасно пытался скрыть дрожь в руках – они не слушались его, напрасно пытался взять себе в голос уверенные нотки – удар, скосивший его, не предполагал того, что после него можно оправиться.
Сторонники хранили молчание. Кто-то уже знал, что произошло, кто-то догадывался…
-Мой сын…- Христиан сглотнул, а затем в нервном, бессильном жесте толкнул на середину стола советников роковое письмо от своего сына принца Адриана. Советники взглянули на лист одновременно, не сговариваясь, каждый хотел бы взять это письмо, убедиться в том, что донесли шпионы или же убедиться во лжи, или же просто открыть страшную тайну перемены в Христиане, но никто не решался нарушить  неприкосновенность листа.
Рене Ригель не отличался тонкостью душевной организации. Он робко (как полезна была эта робость для Христиана, начинающего понимать, что земля под его ногами уже не горит, а обваливается), с нарочитым трепетом спросил:
-Вы позволите мне эту честь – ознакомить почтенный совет, - Рене сделал паузу, усмехнулся, не выдержав: с советом у него были дурные, противоречивые отношения, - ознакомить почтенный совет с этим листом?
Христиан махнул рукой, дозволяя – ему тяжело было даже говорить. Барону Ригелю даже как-то стало жаль престарелого и, по факту, одинокого во всем, короля. Но мысли эти отступили, сменяясь другими. Рене развернул лист и, выдерживая паузы и выражая лицом священный ужас, прочел:
-«Воззвание к тирану – от пера Адриана…»
Судорожный вздох прошел по зале. О наклонностях принца, о его вздорном увлечении революцией слышали почти все, но чтобы так явно…да и разве королева не твердила всем и каждому, что все действия ее сына – это только уловка, чтобы смягчить народ? конечно, в это было бы просто верить, если ты полный идиот.
-«Я – принц Адриан, сын короля Христиана – заложник ситуации. Я проклинаю день появления на свет, потому что считаю всех рожденных равными от рождения и до смерти. мое же положение угнетает меня, но прежде, чем отречься от своего позорного клейма родового имени, я призываю тебя, как сын, как принц, как гражданин – отречься от своего престола и отдать себя на суд народу! Ваше величество, налоги, что вы установили – губят народ, войны, что вы вели, не давая отдыха – губили народ, все, что вы спускали своим соратникам, как ваши предки, их казнокрадство, взяточничество, распутство и жестокость – это все губило народ. я обращаюсь как к королю, как к отцу и как к гражданину, я призываю тебя сложить корону и преклонить колени перед единственным источником власти – перед народом. Я отдам себя в руки правосудию, я буду уповать на их милость и прощение после того, как сам примером своим покажу свою любовь и преданность, отмщение за их угнетение!
Несчастный сын – Адриан».
Могильное затишье окутало комнату. Даже барона Рене как-то коснулось нетерпимое чувство страха…
Граф Ульбе, не в силах справиться со своими эмоциями, выругался и тут же спохватился:
-Простите, господа и вы, мой король!
Король не отреагировал. Он вообще посерел и потерял в душе своей важную часть. Ему стало почти наплевать на все и всех. Не имело значение ничего, кроме надвигающегося грозового облака, которое казалось Христиану уже висящим над его головою прямо в комнате.
-А королева? – неуверенно подал голос Глава Судейского Магистрата – господин Эржет.
-Пишет ответ, - отозвался король, - умоляет его одуматься, взяться за разум. Не идти против семьи.
Даже в его голосе ощущалось, что он не верит ни разу ни в успех ее письма, ни в благоразумие сына, ни во что он больше не верит…
-Да что эти народники чертовы, о себе думают! -  Магистр Военного дела Пратор не выдержал, вскочил, - да мы…да я… да мои люди их порвут! В тюрьмы, в реки! На плахи!
-Поздно, - не без удовольствия заметил Рене Ригель, - убьем этих, во-первых, спровоцируем народ, они станут мучениками, первыми жертвами. Во-вторых, придут другие. Всегда придут.
-Позвольте…- Пратор даже задохнулся от возмущения, - что вы…
-Надо пойти на уступки! – это вступил герцог Сатор – один из тех немногих, кого Рене считал разумным человеком. – Пообещать…
-Преступникам? – усмехнулся Пратор, - да мы…
-Не надо войны, - пытался убедить Эржет, - не хочу я признавать то, что согласен с бароном Ригелем, но…
-О, вы со мной согласны? – Ригель не сдержался от комментария, - какая честь!
-Кровь лить нельзя! – упорствовал Сатор. – Поймите, если мы пообещаем, мы оттянем, но…
-Но пара показательных казней могла бы…- это подал голос еще один советник Военного Дела – Илор. – Мы покажем, что нельзя вить из нас веревки, что мы сильны и едины!
-Едины, - саркастически хмыкнул Ригель, - да кто нас поддерживает?
-Жители Серого края, - не отступил ободренный внезапной поддержкой Пратор.
-Они наемники, - вздохнул Эржет, - казны не хватит…
-Насилие недопустимо.
-Насилие необходимо.
-Вы все неправы, - заявил граф Ульбе, - мы должны проявить насилие, но умеренно.
-Вы и способ знаете? Кажется, это не в вашем звании!
-В моем звании родина, а это значит, я имею право высказаться так же, как и вы, Сатор! И да, я знаю способ.
-Ригель предлагал подкупить кого-нибудь из народников…что-то не вышло, да, барон?
-Не вышло, - признал очевидное Ригель, - но я пытался сделать хоть что-то, но они слишком…
-Подождите, - вмешался Ульбе вновь, - барон подал мне тогда замечательную идею. Он сказал, что они перегрызут друг друга, если будет раскол. Большая часть толпы – это кто?
-Люди? – предположил Пратор неуверенно и Эржет до обидного громко расхохотался.
-Крестьяне, городские жители, - Ульбе стоило огромных усилий не прокомментировать интеллектуальные способности Пратора, но граф не зря считал себя воспитанным человеком, а потому что?
-Что? – Ригель пытался понять, что надумал этот человек.
-Они не хотят войны. Крестьяне обрабатывают земле, городские жители бродят по городу, - Ульбе щелкнул пальцами, - понимаете?
-А речь и не идет о войне. Речь идет о революции, - не удержался Сатор.
-Неважно, - отмахнулся Ульбе. – Услышьте меня, они голодают, обвиняя нас!
-Строго говоря…- кашлянул Эржет, - если бы не усилия некоторых…присутствующих.
-Так, - Рене воззвал к порядку, останавливая начинающийся виток конфликта, - господа, к делу! Граф?
-А почему мы виновники… - Ульбе развел руками, - это они прожирают время, которое могли бы использовать для засевов. Это они не торгуют. Это они…это все они! Или, вернее, их лидеры.
-Вообще не понял, - сообщил Пратор, но Ригель понял, это было близко ему.
-Мы скажем толпе, что каждый, кто не поддержит революцию, получит поддержку от короны. Сто монет серебром для города, пятьдесят для деревень. Еще зерна, яиц, молока, мяса…
-Еще чего!
-Хорошо, без мяса.
-Резонно, - согласился Эржет, - но где мы возьмем столько денег и ресурсов?
-Наши союзники предают нас, - Христиан впервые за долгое время подал голос, - у нас только одна надежда, только одно королевство может дать нам такой кредит…
-Земли королей Лирьян, - Рене бросил быстрый взгляд на графа Ульбе, - вы первый предложили, вам и заниматься… ваше величество, вы согласны ли со мной, что заниматься этим вопросом должен именно граф Ульбе7 пусть станет дипломатом, начнет переписку…
-А я позабочусь о том, чтобы народ на площадях услышал новое решение короля, - спохватился Эржет.
-Да, граф, станьте спасителем, - ничего не изменилось в голосе Христиана, он оставался прежним, посеревшим.
Учитывая же то обстоятельство, что граф Ульбе был тайным  сторонником Акселя, и прекращение, ровно как и смягчение революционного настроя не входило в их планы, даже хорошо, что Христиан не смог обрадоваться…
Рене Ригель впервые же подумал, что, возможно, революцию удастся оттянуть на долгий срок, но надежда эта растаяла быстро, точимая внутренним противным холодком.