Грехопадение

Рассказ               

Наконец-то учебный год закончился. Все школьные дела, проблемы и редкие, воспринимаемые, как просто случайные, успехи ушли в прошлое. Учитель русского языка и литературы средней школы Владимир Семенович Коршнев   почувствовал, будто он выпрягся из тяжелой повозки. Теперь можно и передохнуть. В свои сорок восемь лет Владимир Семенович впервые почувствовал себя усталым и изношенным. Работа в школе стала для него тягостной. Он начал замечать, насколько ему хочется поскорее стать  пенсионером. Жизнь, когда с утра становишься в своем роде спринтером, превратилась в обузу. Его преподавательская жизнь настолько была насыщена  делами, и постоянное ощущение, что он всегда на грани опоздания, и надо скомпоноваться, собраться, иначе он не успеет, его стало выматывать.

Владимир Семенович все больше понимал: он все меньше подходит своей профессии в условиях, когда вырабатывается новая система работы в школах. Она им плохо воспринимается. Со многими ее постулатами он в корне не согласен.

Коршнев отчетливо понимал: он вошел в ряды тех, кого в определенном возрасте и с солидным стажем работы заносят в списки ветеранов. На них начинают поглядывать как на работников, утрачивающих перспективу.  Одних одолевают болезни. Они, в конце концов, добиваются группы инвалидности и досрочно прекращают свою педагогическую деятельность. Есть те, кто набрал минимальный педагогический стаж, и уходил из школы.  Такие предпочитали поберечь свое здоровье. В наши дни многие преподаватели находят себе работу где-нибудь полегче и перспективнее. Многие коллеги его возраста с тоской и горечью встретили закон о сроке ухода на пенсию не как раньше в шестьдесят лет, а в шестьдесят пять.

 Владимир  Семенович тоже впал в уныние от того, что этот, ставший для него таким желанным и ожидаемым день, придет еще очень и очень нескоро. Оставалось только облегченно вздохнуть, что учебный год, наконец, закончился. Можно  перевести дух. Владимир Семенович считал, что душевная его утомленность отнюдь не от его возраста и не от современных требований в учебных заведениях. Дело совсем в другом. Со своих школьных лет он привык к одному образу жизни по советским канонам. Раньше  были другие четко обозначенные требования к образу жизни и поведению школьников. За  этим рьяно следили и неуклонно требовали им соответствовать. Теперь на многое приходится закрывать глаза. Преподаватели в учительской уже перестали с тревогой и растерянностью говорить, что в школьном туалете старшеклассники на переменах открыто курят. И ни один курильщик при входе в туалет преподавателя не выбросил сигарету. Более того, с безразличием смотрел на вошедшего учителя и глубоко затягивался. Некоторые из учителей при этом с опаской думали: чего доброго, не предложили бы «бычок» докурить. Никто из них уже не делал курильщикам замечаний. Можно нарваться и на откровенную грубость.

Но курение на глазах у учителей еще не самая страшная беда. В школьном туалете по всем углам валялись шприцы. Явное доказательство, что школьники потребляют  наркотики. И эта страшная тема давно перестала обсуждаться в учительской. Начни поднимать тревогу по этому поводу – сами же учителя нарвутся на неприятность. Не умеют держать в школе дисциплину, плохо налажена воспитательная работа.

Прошла первая неделя отпуска Владимира Семеновича. Его  жена Марина Васильевна никакими домашними работами мужа не  загружала. Кто как не она хорошо понимала, что для него последний учебный год дался весьма трудно. Все сильнее напоминали о себе ставшие уже хроническими болезни.

Владимир Семенович всю неделю просто упивался бездельем. Его перестала мучить бессонница. Он  сам замечал, что его покинуло беспричинное раздражение. Коршнев лелеял в душе надежду, что со временем притихнут, перестанут внезапно беспокоить его болезни. А было у него их уже целых три. Стало внезапно подскакивать артериальное давление. Все чаще  прихватывало сердце. Не вовремя и не к месту главный насос всей жизнедеятельности пронзал укол, резкий и довольно болезненный. Несмотря на то, что Владимир Семенович уже год регулярно принимал таблетки от аритмии, этот недуг в последнее время все чаще давал о себе знать.

Неделя прошла, но болезни нисколько не притихали. И Коршнев решил сходить к профсоюзному руководителю по районному образованию. Хотя собирался он туда без всякой надежды. Уже три года подряд он периодически посещал  кабинет профсоюзного лидера Аркадия Филипповича Киселева. Но тот лишь безнадежно разводил руками. Хотя профсоюзный лидер воспринимал Коршнева как хорошего друга и при всяком удобном случае к нему благоволил. И Владимир Семенович знал об этом. Потому шел на прием к Аркадию Филипповичу без большой надежды. Подумалось, а вдруг да повезет. Бывают же в жизни такие неожиданности. Хотя и крайне редко.

Обычно в дни летних каникул работники отдела районного образования не любили засиживаться у себя в конторе. Старались ездить по школам. Там предстоял ремонт классов. Следовало определять степень ремонта. Нависала забота об обеспечении учеников школьными учебниками. Да и других проблем за время многомесячных занятий накапливалось немало. Все надо проверить и недостатки устранить до 1 сентября.

Но на этот раз Аркадий Филиппович оказался в своем кабинете. Он встал из-за своего стола и направился встретить Коршнева. Он начал свое приветствие со слов:

– Давненько ты ко мне не заходил, Володя. Я уж по тебе совсем соскучился.

Владимир Семенович отпарировал:

– Да какой толк к тебе заходить? Ты, по нынешнему времени, для меня стал плохим помощником. В последние месяцы сердце стало  барахлить. Да и артериальное давление нередко зашкаливает. А ты, как я понимаю, для меня плохой выручальщик. Путевкой в санаторий, небось, опять не обрадуешь.

Аркадий Филиппович безнадежно развел руками:

– Тут ты попадаешь в самую точку. Теперь с санаторными путевками просто беда. Говорят, чтобы мы их приобретали за полную стоимость. Это тебе не советские времена. Тогда тоже не всем доставалось, и везло нам, бедным учителям, не так  уж и часто. Но все-таки. А сейчас стало и того хуже.

Аркадий Филиппович подошел к стоящему за его столом шкафу. Открыл его дверцу и спросил:

–Тебе теперь чайку заварить? Или по прежней привычке кофе?

Владимир Семенович ответил:

– Давай по прежней привычке. Помирать – так с музыкой.

Аркадий Филиппович вставил кипятильник в наполненный доверху водой чайник. Включил кипятильник в сеть. Из шкафа достал жестяную банку с растворимым кофе. Пока этим занимался, разговаривали о разных новостях в райцентре. Профсоюзный лидер под большим секретом посвящал учителя русского языка и литературы с возможными перемещениями районных руководителей по служебной лестнице и о переводе на другую работу. Кого – с повышением, а кого и с понижением.

Чайник вскипел. Аркадий Филиппович насыпал кофейный порошок в изящные фарфоровые чашки, наполнил их кипятком. В обе опустил по такой же изящной ложечке. Оба помешали ими в своих кружках, чтобы быстрее растворился сахар, и сделали по первому глотку. И тут Аркадий Филиппович хлопнул себя по лбу:

– Ну что же я за болван. Хоть маленький, но, как мне кажется, есть шанс тебе помочь.  Шанс, прямо скажу, слабый. Но надо попробовать. И Киселев стал рассказывать Коршневу, что директор Красноярской средней школы ¬Зюзин достал своей «грации»  (так в селе все звали неимоверно жирную супругу Зюзина) блатную путевку в Икорецкий санаторий.

– Ты ведь и сам хорошо знаешь, какие у этого проныры обширные связи в губернском центре. Вот для его жены эту путевку и оформили. Мне осталось только вручить Зюзину эту путевку по их прямому распоряжению.

Вот ему эту путевку и оформили. Мне осталось только вручить Зюзину эту путевку по их прямому распоряжению.

Но, как продолжал Аркадий Филиппович, у этой самой «грации» буквально вчера умерла мама. И насколько осведомлен профсоюзный лидер, похороны собираются справить роскошные. Потом сразу пойдут дни поминок. А «грации» надо  быть в Икорце уже послезавтра. Вероятнее всего она туда в назначенный срок не поедет. Ее благоверный супруг настолько пронырлив, что может пожертвовать «горящей», а потом, чуть попозже выбьет своей дражайшей супруге новую путевку.

– Давай-ка я сейчас же попробую позвонить Зюзину. Может, и повезет. Тогда тебе придется срочно ехать в Красноярское и на месте решить вопрос. Если тебе повезет, буду рад и доволен.

Аркадий Филиппович открыл свой мобильник и позвонил Зюзину. Тот сразу же ответил. Киселев кратко и внятно изложил ему суть своей просьбы. Как показалось Аркадию Филипповичу, Зюзин даже обрадовался такому решению вопроса. Он предложил Киселеву немедленно отправить к нему Коршнева, и он сразу же избавится от одной из многих в связи с предстоящими похоронами проблем.

Владимир Семенович имел свой личный транспорт. Он тут же метнулся к себе домой. И, не проинформировав даже свою жену, на большой скорости поехал в Красноярское. Там он вернул Зюзину заплаченные за путевку деньги и на следующий день успел переоформить документ на себя. В назначенный день уже ехал на своей иномарке в Икорец.

Первые дни жизни в санатории имени Цюрупы в столовой Владимир Семенович сидел  за столом с двумя престарелыми особами. В  этой компании ему было ужасно скучно. Обе  женщины, как казалось, не знали других тем для разговора кроме своих болезней. Их жалобы на боли  наводили грусть и уныние. Он сам не любил распространяться о своих недугах. И других слушать явно не тянуло.

Но вот настал день, когда медсестра санатория подвела к их столу женщину лет тридцати-тридцати пяти и представила:

– Это Лидия Михайловна Зацепина. Она будет питаться за вашим столом. Прошу любить и жаловать.

Сказав это, медсестра тут же развернулась и пошла из столовой. Новая отдыхающая, молча, села на свободный стул и немного помолчала. Судя по всему, собиралась с духом. Потом тихо сказала:

– Наверное, нам следует познакомиться. Меня уже вам представили. Но я повторюсь. Я приехала из Курска. Меня зовут Лидой.

Обе престарелые женщины представились по имени и отчеству. То  же сделал и Владимир Семенович. Он внимательно всматривался в лицо новой соседки и ему явно бросилось в глаза, что Лида эта с явного похмелья. Коршнев последние лет пять к спиртному почти не прикладывался. И на пьющих людей стал смотреть даже с некоторым презрением. Но новая их соседка у него не вызвала никаких  неблагоприятных ощущений. Мало ли по какой причине у нее лицо припухлое, и под глазами мешочки. Лида не показалась ему красивой женщиной. Но было в  ней что-то такое, что явно притягивало.

Когда обед закончился, и престарелые женщины заботливо сложили опустевшие тарелка в две одинаковые стопки, Лида первой встала из-за стола и как-то просительно обратилась к Коршневу:

– Владимир Семенович! Вы не могли бы уделить мне минут сорок. Очень хочу познакомиться с окрестными видами. С первого взгляда мне показалось место  это очень красивым и уютным. Очень хочу в  этом убедиться.

Потом немного помолчала и добавила:

– Если, конечно, вы свободны и вас не отяготит моя просьба и мое общество?

– Что вы. Совсем нет. Да мне и самому одному скучно. Я тут  уже несколько дней. А компанию для себя пока не подобрал.

Престарелые женщины благостно кивнули головами:

– И действительно. Составьте ему компанию. А то наши разговоры за столом о своих болезнях ему уже порядком надоели.

Владимир Семенович попытался все это отрицать. Но в душе был согласен со сказанным. Они  встали из-за стола и вышли на улицу. Июньский день был – лучше некуда. Было очень тепло и тихо. Еще дело не дошло до изнурительной жары. Тело ласкала благостная теплота. Было тихо. Листья на деревьях слабо и лениво шелестели. Владимир Семенович уже слышал, что многие мужчины санатория по утрам стали купаться в речушке Икорец и утверждают, что вода в нем теплая. Но сам Коршнев пока на такой шаг не решился. Он предложил своей компаньонке, не начать ли знакомство с санаторием прямо с речки. Та охотно согласилась. И они сразу же туда отправились. Лида все расспрашивала, откуда сам Владимир Семенович, какая у него семья, где он работает.

Владимир Семенович кратко и емко ей отвечал. Потом сам расспрашивал о жизни Лиды. Она, как он уже слышал раньше, живет в Курске. Живет с сыном. Сын Игорь учится в восьмом классе. После окончания средней школы собирается в военное училище. О муже Лида отказалась отвечать. Сказала: эта тема ей очень неприятна.

Осмотр речки на Лиду произвел самое приятное впечатление. Берега покрыты камышом. Но место купания хорошо оборудовано. Есть деревянный настил с лестничным спуском прямо в воду. Речка слепила глаза солнечными бликами. Но Лида сразу разглядела, что вода в Икорце очень чистая. В ней просматривалось даже песчаное дно.

Потом Владимир Семенович провел Лиду по всем аллеям в окружающем санаторий лесу. По ним отдыхающие гуляли днем. Но особенно на них многолюдно  перед заходом солнца. Почти всегда было тихо безветренно. Через неделю Коршнев собрался сменить белье. Трусы у него были черные. А вот рубашка светлая. Всегда в ней воротник становился сероватым от пыли. Но на этот раз от рубашки лишь слегка попахивало потом. А воротник – словно рубашка только побывала в стирке.

Коршнев водил Лиду по всем самым дальним уголкам санатория и дивился самому себе. С  этой женщиной с припухлым лицом и мешками под глазами ему было удивительно легко и уютно. А ведь разговаривали все время о разных пустяках. Но почему-то  именно такой разговор ему нравился и очень не хотелось расставаться с Лидой. Ему понравилась даже ее бесшабашность. В самом начале их прогулки Лида неожиданно очень свободно и как-то  неожиданно легко спросила:

– Вас удивила моя пухлая физиономия? Вчера меня слишком буйно провожали сюда подруги. Все настаивали: выпей, да выпей. Вот и перестаралась. Завтра буду в полном порядке.

И эта уж слишком явная откровенность не показалась Владимиру Семеновичу проявлением нахальства и бесшабашности. Ему нравились простота и откровенность их разговора. Как приятную неожиданность воспринял он тот факт, что они с Лидой оказались коллегами. Он преподавал в средней школе. Лида Зацепина – учительница начальных классов. Казалось бы, барьер между ними просто несоизмерим. Только вот Владимир Семенович никогда в своей профессии ничем особенно не выделялся. На педагогических советах и учительских конференциях его не критиковали. Но и хвалить не хвалили.

Лида же, оказывается, настолько опытный преподаватель, что ее постоянно приглашают на  разные собрания и совещания поделиться опытом. На ее уроки часто приводят или присылают преподавателей, чтобы они перенимали лучшее. Василий Семенович даже пожалел, что он не работает в Курской области. А то обязательно бы посмотрел, чем так прельщает его нынешняя подруга.

Они так и не расстались до самого ужина. Пришли они в  столовую с такими оживленными сияющими лицами, что престарелые женщины очень выразительно переглянулись и удовлетворенно качнули головами. Они ничего не сказали. Но вид их красноречиво говорил, что обе женщины довольны этой неожиданной встрече двух преподавателей.
А уж сами виновники пристального внимания к ним со стороны представителей старшего поколения были  на высоте своего неожиданного знакомства. Сразу после ужина Лида спросила Владимира Семеновича:

– Чем вы собираетесь заняться сегодняшним вечером?

Коршнев лишь неопределенно пожал плечами:

– Я об этом как-то не подумал.

– Может, составите мне компанию на танцах? Я слышала, что все отдыхающие здесь много и с большим удовольствием танцуют.


На лице Владимира Семеновича появилась явная растерянность:

– Вы знаете, Лида! Из меня танцор явно незавидный.

Он всмотрелся в лицо своей новой подруги и добавил:

– Это не моя личная оценка своих танцевальных способностей. Так считает моя жена. Когда нам приходится посещать праздники, она после возвращения домой неизменно произносит: « Всем ты, Володя, хорош. И умный мужчина, и очень ко мне внимательный. И за детьми ты лучше меня смотрел, когда они были маленькими. А вот танцор из тебя никудышный. А мне всегда очень хотелось, чтобы мне в этом плане завидовали».

Лида благодушно усмехнулась:

– Ну, я тоже не тяну на балерину. Будем танцевать, как умеем. Договорились?

В санатории Коршнева поселили в номере с молодым двадцатипятилетним мужчиной, который уже целых три года был женатым человеком. Он успел произвести на свет мальчика. Но в Икорце сосед Владимира Семеновича держал себя так, что не у всех холостых парней так получалось. О таких говорят: меняет своих зазноб, как перчатки. И, похоже, все обстояло именно так. Как заметил Коршнев, за прожитую им в санатории неделю его сосед уже оглаживал третью женщину. Не было и дня, чтобы Валерка, так звали Коршневского соседа, не просил бы часика на два – на три покинуть комнату и где-нибудь погулял на свежем воздухе. Эти слишком уж частые просьбы Владимиру Семеновичу уже стали надоедать.

После предложения Лиды быть ее кавалером на танцах основательно испуганный Владимир Семенович поплелся в свой номер. К его удивлению Валерка не обхаживал очередную жертву, а был в комнате один. Но он готовился уходить. Увидев растерянное лицо Коршнева, с удивлением спросил:

– Вам что, Владимир Семенович, уж не тигр ли по дороге встретился? У вас глаза от страха из орбит вылезли.

Коршнев растерянно улыбнулся:

– Хуже, Валера. Хуже. Я получил приглашение на танцы. А из меня танцор совсем никакой. А отказаться у меня не получилось.

Валера с нескрываемым удивлением впился взглядом в Коршнева:

– Нашли чего испугаться. В этом санатории я обнаружил  всего дюжину, кто мало-мальски прилично танцует. Остальные словно исполняют карикатуру на танец. И никто от этого не впадает в тоску. И вы танцуйте, как получится. В этой компании на вас даже никто не обратит внимания.

Валера махнул на прощание ладошкой и быстро вышел из номера. Владимир Семенович включил утюг. Когда он нагрелся, отгладил белоснежную рубашку. Жена положила ее в чемодан на случай неожиданных торжеств в санатории. Коршнев с горечью подумал: « Вот торжественный момент и пришел. Только это момент моего позора». Потом погладил галстук и начистил до блеска свои туфли. Кажется, все готово. Да и время подошло к началу танцев. Владимир Семенович переоделся во все праздничное и пошел к корпусу, в котором проживала Лида. Она уже ждала его у  подъезда дома, где жила.

Лида окинула Коршнева взглядом с ног до головы. Поцокала языком и одобрительно произнесла:

– А вы уж очень постарались. Ну, что пойдемте?

Владимир Семенович взял свою даму под ручку, и они двинулись к танцплощадке. Там  проигрыватель вовсю извлекал из себя танцевальную музыку и пары ритмично двигались по танцплощадке. Коршнев бережно взял  ладонь Лиды в свою руку. Вторую руку положил Лиде на поясницу так осторожно, что она Лидиного платья почти и не касалась. Владимир Семенович повел свою даму в круг, изо всех сил стараясь выполнять па в такт музыке. С первых же минут он удивился, насколько у них  все движения танца слились воедино. Лида двигалась  настолько согласованно с его движениями, словно она была не из плоти, а  вся воздушная.

.Через некоторое время проигрыватель выключили. И трио музыкантов приступило к своей работе. К этому времени вся танцплощадка была заполнена танцующими. Лида во время танцев не произнесла ни слова. Но когда на сцене занимали свои места музыканты, она словно бы вскользь заметила:

– С вами танцевать – одно удовольствие. Вы так бережно ведете и так попадаете в такт музыке. Я бы с вами всю жизнь танцевала. А еще прибеднялись, что плохой танцор.

Владимир Семенович оторопел. Оказывается, есть в мире женщина, которой танцевать с ним нравится. Он настолько был потрясен произнесенным Лидой комплиментом в свой адрес, что так и не нашелся, как ему ответить на такую не в меру щедрую похвалу. Возможно, после этих Лидиных слов. А, может, и по другим, непонятным пока Коршневу причинам, но с  этого вечера они с Лидой почти и не расставались. Все время вместе. И как-то получилось так, когда они стали друг другу уж очень близкими и привычными. Когда на танцплощадке во время перерыва у музыкантов они отошли от общей массы танцующих на танцплощадке, Лида вдруг сказала:

– Вы знаете, Владимир Семенович! Меня тут некоторые женщины упрекают: «И чего, ты, мол, с дедом связалась? Столько молодых ребят…» Я после этого внимательно присмотрелась к мужской части отдыхающих. И, знаете, к какому пришла выводу? Вы самый привлекательный из всех мужчин санатория.

Владимир Семенович онемел. И его подруга поняла состояние партнера по танцам:

– Думаете, я вам льщу? Да ничуть не бывало. Не хвастаю. Но я в людях умею разбираться. И по внешнему виду, и по внутреннему  душевному состоянию вы здесь самый лучший. А то, что у нас такая разница в возрасте – беда не большая. Внешне вы выглядите моложе своего возраста. И уж поверьте: нисколько не вру. Так что я вас от себя весь период своего пребывание в этом красивом уголке отпускать не буду.

Трио на танцплощадке после отдыха приступило к работе. Владимир Семенович повел свою подругу в круг. И он уже смотрел на нее не как на обычную симпатичную молодую женщину. Она стала казаться ему просто необыкновенной красоты и привлекательности. Раньше они уходили с танцплощадки не после окончания танцев, а гораздо раньше. Сегодня ему показалось, что музыканты «отпрягли» слишком рано. Владимир Семенович пошел провожать Лиду в ее корпус. Они шли по аллее с густокронными деревьями. В этом месте стояла скамейка. И на скамейке всегда любили отдыхать пожилые женщины. Сейчас скамейка было свободной. Лида предложила Коршневу немного посидеть. Слишком тут тихо и уютно. Когда они опустились на скамейку, Лида обняла Владимира Семеновича и крепко поцеловала в губы. Он стал задыхаться. Лида опустила свою головку на грудь Коршнева и счастливым голосом тихо произнесла:

– Вот я и подтвердила, что вы самый привлекательный мужчина для меня в этом обществе.

Она тесно прижалась к Владимиру Семеновичу и продолжила:

– А чтобы вы со мной стариком себя не чувствовали, давайте перейдем на «ты». Нам легче будет разговаривать друг с другом. Давай так сделаем?

И у  Владимира Семеновича никаких возражений не нашлось:

– Давай. Я тоже не большой охотник официальности в дружеском разговоре.

Минут двадцать они сидели, крепко прильнув, друг к другу. Потом Лида попросила Коршнева проводить ее к подъезду ее корпуса. Когда они встали со скамейки, Владимир Семенович нежно обнял Лиду за талию. Идти им предстояло недолго. Не успели найти тему для разговора, как оказались уже у подъезда, где жила Лида.

Теперь уже потянуло на поцелуй Владимира Семеновича. И он сделал это по-мужски долго, с сильным засосом. Лида немного отстранила его от себя и задышливым голосом произнесла:

– Володя. Я сегодня одна в своем номере. Соседка моя приглашена в Воронеж на чьи-то крестины. Ты не против зайти ко мне?

И произошло то, чего сроду не бывало  в жизни Владимира Семеновича. Он, не раздумывая, беспечно произнес:

– Буду только рад и счастлив

В знак благодарности Лида смачно чмокнула его в щеку. Он прожил на земле сорок восемь лет. Из них почти тридцать женатым человеком. И со своей Мариночкой до их вступления в брак ничего подобного в его жизни не случалось. Марина Васильевна была его единственной, кого он полюбил с твердым намерением хранить верность и безмерную силу, и нежность своих чувств к ней до самой своей кончины. И вот теперь эта давняя клятва в душе была так легко отвергнута.

Владимир Семенович никогда не был верующим в Бога человеком. С пионерского возраста он отъявленный атеист. С тем и собирался встретить свою смерть. А тут ему в голову пришла шаловливая мысль, что он рушится в грехопадение. Сейчас ему было все нипочем.

В свой номер Владимир Семенович пришел только в седьмом часу. Судя по растрепанной постели, его сосед Валерка тоже  эту ночь провел не один. Лицо его имело изношенный вид. И он непрочь был упасть в постель и крепко-накрепко заснуть после слищком буйной ночи. Но его подмывало любопытство:

– Владимир Семенович, наконец-то настал момент, когда я на вас могу смотреть с большой долей укоризны. Вам ведь была не свойственна моя распущенность. А теперь, что праведная жизнь по боку?

Коршневу было горько слушать такие слова и он попросил:

– Ради Бога, не трогай ты меня сейчас, Валера. Мне и без тебя тошно.

В положенное время они сходили позавтракать в столовую. Потом вернулись в номер. Валерка тут же упал в свою кровать и захрапел сном праведника. А к Владимиру Семеновичу сон никак не шел. Он продолжал жить событиями прошлой ночи. Теперь для него многое стало ясным и понятным. Лида открыла ему глаза на странное поведение молодого парня, которого она как-то подвела к Коршневу и попросила их познакомиться. Парень тогда заговорил первым и назвал себя Павлом. Но с Владимиром Семеновичем он разговаривать не стал. Он обратился к Лиде с вопросом:
– Это этот, что ли?

Лида  с гордой усмешкой ответила:

– Да. Он самый. Что? Не произвел впечатления?

Выражение лица Павла отразило его согласие со словами женщины.

– А у меня совсем другое мнение. Твои шансы и близко к этому не тянули.

Павел развел руками и пошел  от них прочь.

Тогда Владимир Семенович недоуменно посмотрел на Лиду и спросил:

– Что все это значит?

Лида ответила:

– Так. Один шалопай. Не обращай внимания.

Вчерашней ночью она объяснила Коршневу, что это был ее кавалер. Но оказался очень высокомерный. И очень скучный. Встречались они недолго. Потом расстались по ее инициативе.

Павел попросил ее познакомить с Коршневым. Она согласилась. Он надеялся унизить Владимира Семеновича своей молодостью. Да только оказался в заднице.

Вчера ночью выяснилось, что в санаторий приехал и еще один Лидин хахаль. Этот был гораздо старше Коршнева. Через год ему будет шестьдесят. Кавалер этот оказался по расчету. В Курске он работал на заводе по технике безопасности. В самом начале их знакомства он, как утверждал сам: нашел очень дорогие женские золотые часы. И подарил их Лиде. По этому случаю, он пригласил ее в ресторан. Там ухитрился напоить ее до беспамятства. Потом увез  на какую-то съемную квартиру и там добился своего.

Случилось это недавно. Лида никак от него не отвяжется. Назойливый старик узнал, куда уехала отдыхать Лида. Решил ее проведать. Перед встречей со своей избранницей провел тщательную разведку. Выяснил, что его избранница крутит любовь со зрелым мужчиной Коршневым. И, кажется, у них  это очень серьезно.

Старец решил шума не поднимать. Он попросил Лиду показать своего нового кавалера издали. И тут же пригрозил, что она от него никуда не денется.Этой же ночью Коршнев, наконец, узнал, почему при их первой встрече Лида не пожелала рассказать о своем муже. Муж работал на номерном заводе. При производстве деталей для оборонки там использовалолсь много спирта. Труженики номерного предприятия научились спирт после производственного использования очищать и потреблять его вовнутрь. Муж Лиды настолько спился, что его к женщинам уже совсем не тянуло.
.Все это Владимиру Семеновичу слушать было неприятно. Его состояние после всего услышанного Лида определила прошлой ночью. Но большого значения этому не придала. Она лишь сказала Коршневу, что сейчас настали другие времена. С отменой Советской власти свобода наступила во всем. Вольными стали и отношения между мужчиной и женщиной. Ревность людей типа шекспировского Отелло давно ушла в прошлое. Люди на время легко влюбляются друг в друга. А когда это наскучит, спокойно, а иногда с  легким скандалом расходятся. И через неделю забывают друг о друге.

И тут же Коршнева успокоила:

– Ну ты, Володя, человек старой закалки. У тебя все это надолго  и очень всерьез. Да и я к тебе привязалась по-настоящему. Я в тебя влюбилась. Хоть ты и женат. И у меня на дальнейшее никакой надежды. Я изо всех сил буду стараться насладиться нашей любовью в отпущенное нам время по-настоящему.

Ночью Владимир Семенович слушал  эти слова с большим наслаждением. От жил пришедшей нечаянно любовью сполна. Думал и чувствовал: «Ему нечаянно пришло невиданное доселе счастье. А там пусть все летит ко всем чертям. По крайней мере,  он это нечаянно полученным счастьем насладится сполна. А там пусть хоть трава не расти».

Теперь был день. И Владимиру Семеновичу все виделось совершенно по-другому. Ну, влип – так влип. Как кур в ощип. С одной стороны его сильно тянуло к Лиде. Как бы там ни было, но к ней все равно тянуло. Хотя прошлой ночью о своей подруге он узнал много для него неприемлемого. Оказывается, молодежь теперь никаких пределов не придерживается. А он всю жизнь прожил по старым замшелым принципам. И теперь его в таком почтенном возрасте вовсе не тянет переделываться на современный лад.

Но дело-то вовсе не в Лиде. Она человек своего времени. И старается ему соответствовать. Дело в нем самом. У него дома жена всем мужчинам на зависть. Она поистине святая. И как ему, так опаскудившемуся, к ней теперь на глаза являться?

На обед Владимир Семенович не пошел. Есть совершенно не хотелось. Он весь день провалялся на своей кровати. А к вечеру почувствовал себя просто отвратильно. Сердце стало биться с перебоями. Хотя он без меры глотал таблетки верапамила. Встал, пошел в туалет и почувствовал, что его кидает из стороны в сторону. Вынул из  тумбочки японский аппарат, чтобы смерять  артериальное давление. Оказалось, под двести. У него от этой напасти было два вида таблеток: нитросорбит и капотен. Попробовал сначала одно. Давление слегка понизилось. Но на самую малость. Попробовал другое. С тем же результатом. Пришлось пойти к врачу, дежурившему по санаторию. Тот обнаружил те же показания. И предложил поехать в Лискинскую больницу. Там его положат на стационарное лечение.

Но Владимир Семенович наотрез отказался. Он упросил дежурного врача отпустить его завтра из санатория. Он поедет домой лечиться у своих врачей. Они все знают о его болезнях. Они быстрее поставят его на ноги. Врач здорово не настаивал. Сказал: «Дело хозяйское». Только если завтра Коршнев не уедет с утра, он тогда просто обязан будет отправить его на стационар Лискинской больницы. Владимир Семенович заверил, что завтра утром он непременно уедет домой. Врач согласился.

Коршнев вернулся в свой номер. И тут же позвонил в Воронеж своей дочери. Она там вышла замуж и работала медсестрой в областной больнице. Ее муж умел водить машину. Он попросил их нанять попутную, чтобы доехать до санатория. А отсюда уж они отбудут на его машине.

Потом он в нерешительности подержал несколько минут в руках свой мобильник, и все-таки позвонил Лиде. Попросил ее, если она может, прийти к нему в номер. Лида не замедлила тут же появиться. Она была встревожена:

– Володя! Что произошло? На тебе лица нет.

Коршнев объяснил, что его очень прихватили его хронические болезни. Надо срочно ехать домой к своим врачам. У Лиды дрожали руки и сел голос:

– Как же мне все время не везет. Ну, думала, попался мне прекрасный человек. Достойный мужчина. Но и тут так не повезло. И все время так получается. Какая же я невезучая!

Она подошла к кровати Коршнева. Бережно его поцеловала. Сказала: «Прощай». Заплакала и покинула номер.

Эту ночь Владимир Семенович спал мучительно. Тревожно и урывками. Рано утром, еще по темному, приехала дочь с мужем. Коршнев чувствовал себя отвратительно, Он нашел дежурного врача. Оформил все, что требовалось с выпиской, и дочь с мужем повезли его домой. А он всю дорогу думал, что жене он обязательно расскажет о своей шкодливости в санаторий. Только как это аккуратней сделать? И его никак не покидало ощущение, что он едет на самую лютую казнь.