Кабачковая икра

Инструктор-методист по альпинизму второй категории Михаил Нерозов, или, проще, Палыч, внешностью обладал незаурядной. Сто семьдесят два сантиметра сухожилий и подсушенных мышц. Сутулый, с руками, свисавшими почти до колен и ладонями, как саперные лопатки. Крупный рот с толстыми губами, широкий приплюснутый нос и большие, как у анимешной красавицы выразительные глаза. Лоб высокий с глубокими поперечными морщинами. Голова тоже большая, для его роста и комплекции. Ровный череп Палыч брил наголо, а лысину покрывал красной банданой с белыми пальмочками. Видимо, чтобы привлечь внимание к оттопыренным ушам, в каждое он вставлял золотое кольцо.

В целом он больше походил на персонажа детских сказок. Такого забавного злодея. Вдобавок, Палыч, еще и заикался. Не удивительно, что только увидев его в детском садике, куда он как-то привел дочь, воспитатель пригласила его сыграть на утреннике Бармалея. Палыч по природе своей был стеснительным человеком, хоть и очень смелым. К 35-ти успешно взошел на все семитысячники бывшего СССР и получил почетный титул "Снежного барса". Так вот, в силу присущей ему природной скромности и повышенной ответственности, не смог отказать женщине и стал Бармалеем на Новый год. А после звездой детских утренников.

Но рассказ все-таки не о его сценической карьере, а о горах.

Покорять вершины Палыч прекратил четыре года назад, и перешел на подготовку молодых альпинистов. Водил их на сборах по маршрутам первой и второй категории сложности.

Дело это Палыч полюбил и с удовольствием возился с новичками, оттачивая их навыки в вязании узлов, движении по ледникам, снегу и фирну. Злодейско-комическая внешность инструктора поначалу настораживала юных спортсменов, но по ходу сборов они привыкали к нему и многие даже пытались сдружится. Но у Палыча было золотое правило - никаких панибратских отношений с воспитанниками до конца программы. Он был строг, как армейский прапорщик, и умело держал дистанцию. Самое сложное для новичков было - понять шутит инструктор, или говорит серьезно. Они не знали, что это было сложно и для тех, кто знал Палыча хорошо. Он редко улыбался и вообще никогда не смеялся. Но без шуток и розыгрышей жить не мог. Его своеобразные шутки соответствовали своеобразной внешности.

Как-то в супружескую постель, он подложил сброшенную гюрзой кожу, которую нашел во время средне-азиатских сборов. А утром, разбудил жену и удачно изображая удивление, поздравил:

-Т-т-танюша, а т-ты, я вижу, п-помолодела. Выглядишь к-как новенькая! В новой коже.

Танюша спросонья не сразу поняла о чем он, и что за чулок держит в руке перед ее носом. А когда поняла...

Это была явно не первая домашняя шутка Палыча, но, точно последняя. Танюша подала на развод и довела дело до конца. С тех пор шутник видел ее максимум два раза в неделю, когда была его очередь отводить дочку в садик. Если, конечно, не был в горах.

Группу уральских новичков он принял в приэльбрусском лагере Уллу-Тау. Пять молодых людей от 22-х до 28-ми лет, и три девушки лет 25-ти. На Урале молодые люди сделали первые шаги в альпинизме, получили значки "Альпинист России" и на Кавказ приехали для выполнения третьего спортивного разряда. Тут они Палычу и попались.

Общетренировочная неделя и первые три восхождения прошли в штатном режиме. Серьезный Палыч серьезно проверял насколько серьезно его подопечные готовы к горам. Ребята ходили в связках, отрабатывали движения по сыпухе, страховали друг друга на скалах, преодолевали трещины, жумарили и дюльферяли. После проверки навыков по оказанию помощи и транспортировке пострадавшего вышли на маршруты. Все серьезно, без шуток и розыгрышей. "Сорвался" Палыч на четвертом восхождении.
Из базового лагеря группа вышла засветло. И через десять часов довольно-таки изнурительного пути, обессиленные, мокрые насквозь от пота, сложенные пополам от 20-ти килограммовых рюкзаков, молодые покорители горных вершин вышли на плечо пика Шогенцукова. Здесь целые поколения восходителей традиционно организовывали штурмовой лагерь. Наши герои оригинальничать не стали и тоже разбили палатки на узком, но достаточно вместительном плече.

Особенность места в том, что к палаткам снизу можно подойти лишь по одной тропе. Она шла через лагерь насквозь и дальше вела вверх, к собственно пику. Когда альпинисты разобрались с палатками и вещами и собирались уже заняться приготовлением обеда и отдохнуть, Палыч подозвал их к себе.

Инструктор стоял на тропе перед лагерем, спрятав руки-лопатки в карманы комбинезона. Несмотря на высоту около четырех тысяч, было жарко. Бандана с пальмочками инструктора взмокла.

Новички столпились перед Палычем, устало глядя в его большие почти черные глаза.
-Т-так! - прохрипел инструктор. - Объясняю один р-раз, п-повторять не б-буду! Нужду сп-правлять т-только от лагеря вниз. Не м-менее п-пятидесяти метров. И не н-на т-тропе. Т-там ниже есть где спуститься и к-камни б-большие. За ними м-можно. На т-тропе ночью наг-гадите, завтра вечером назад п-пойдем, сами же и вляпаемся! Идея п-понятна?

Молодые люди смущенно закивали. Девушки покраснели.

-В-всё! Дежурные - на готовку об-беда, остальные от-тдыхать!

Альпинисты разбежались меж валунов и палаток, как мыши-полевки.

Палыч уединился в своей палатке. На обед он не выходил, а за ужином дал последние указания по утрешнему восхождению на пик. Распределил обязанности, назначил ответственных и определил порядок движения группы. После чего с чистой совестью заполз в палатку.

Однако, в спальный мешок инструктор забираться не спешил. Пришло время готовить розыгрыш. Его своеобразное воображение придумало эту своеобразную хохмочку давно. И завтра, после заключительного восхождения, когда можно будет немного расслабиться, снять напряжение перед спуском в базовый лагерь - он воплотит задуманное.

Не нужно быть матерым альпинистом или туристом, чтобы понимать - стеклянные предметы в рюкзаке также не уместны, как металлическая кружка в микроволновке. Однако у Палыча в рюкзаке такая неуместность присутствовала.

Подсвечивая налобным фонариком, инструктор порылся в вещах и из кучи петель, репшнуров, носков и термобелья извлек на разряженный воздух... полулитровую банку кабачковой икры. Совершенно не характерно для себя хихикнув, он поставил банку в ближнем к выходу углу палатки. Туда же положил начатый рулон туалетной бумаги. Только после этого, также хихикая, натянул на себя спальный мешок.

Глубокой ночью, когда покорители горных круч, утомленные дневным переходом крепко спали, Палыч вылез из своего логова. Инструктор внимательно огляделся и, убедившись что нигде не мелькают лучики фонариков, включил свой и бесшумно заспешил вниз. В плотно облегающем черном термобелье, сгорбленный, с прижатыми к груди банкой и рулоном бумаги, он уверенно скакал по узкой тропе, высоко поднимая ноги, почти касаясь коленями груди, как японский ниндзя из американских комиксов.
Метрах в сорока от лагеря он остановился и минуту не двигался, прислушиваясь и оглядываясь. Фонарик он на всякий случай выключил. Убедившись, что всё спокойно, Палыч опустился на колени и несколькими резкими, но аккуратными движениями вытряхнул содержимое банки на середину тропинки. Затем отмотал несколько метровых кусков туалетной бумаги, скомкал их и нежно воткнул в кучу икры. Поглубже, чтобы не сдуло ветром. Всё готово. Палыч вскочил на ноги и развернувшись побежал назад к лагерю, все также прижимая к груди банку и рулон.

Восхождение на пик Шогенцукова прошло успешно. Спортсмены достигли вершины, нашли записку предыдущих восходителей, оставили по традиции и правилам взамен свою и к полудню были уже в лагере. Программа третьего разряда выполнена полностью.
В тот же день вновьиспеченные разрядники намеревались спуститься в базовый лагерь. Палыч дал им время на обед, отдых и сборы, и ребята, уставшие, но счастливые доделывали последние дела на плече.

Внезапно всех всполошил крик инструктора. К тому времени палатки были собраны, рюкзаки уложены, а спортсмены заканчивали съемку горных пейзажей и друг друга для Инстаграма.

-А-а-а ну сюда все, м-мать вашу!

Испуганные, ничего непонимающие альпинисты в миг добежали до Палыча и ошарашено остановились в трех метрах от него. Как вкопанные. Между ними и инструктором они увидели то, что трудно спутать с чем то еще. Светло-коричневая заветренная, но еще относительно свежая кучка с туалетной бумагой в центре....

На лицах героев-восходителей читался стыд, ужас и непонимание одновременно.
Палыч ругался как сельский кочегар.

-Б..бляха м-муха! П-просил же! Н-ну объяснял же. Г-говорил! К-как людям! Н-ну что это?!

Разрядники смотрели то на инструктора, то на то, что он показывал, не смея при этом взглянуть друг на друга.

-Н-ну, ч-что это, а? Н-ну, к-как дети! В самом деле! - Палыч явно упивался собой. Но ему было мало. Он долго ждал этого момента и решил добить "детей" контрольным выстрелом.

-Н-ну, что это, а? - он присел на корточки и к великому ужасу спортсменов, ткнул указательным пальцем в центр кучи и быстро отправил его себе в рот.

-Г-гавно... - просипел Палыч. - Н-не, н-ну п-правда, г-гавно!

Одна из девушек побледнела. Вторую вырвало. Остальные были близки к этому состоянию.

Но больше всех побледнел сам Палыч.

-П-равда г-гавно, - просипел он осипшим, резко изменившимся голосом. И к изумлению совершенно переставших что-либо понимать альпинистов стал нервно оглядываться и крутиться на месте. Через три секунды он уже бежал вниз по тропе. Метров через десять инструктор застыл, как античная статуя. Прямо перед ним, в центре тропинки лежала оставленная им ночью куча кабачковой икры с туалетной бумагой...

С тех пор Палыч никогда не шутил. Во всяком случае в горах.