Журналистская программа Шевырева

                (Средства реализации просветительских задач журналистики:
                актуальность концепции С. П. Шевырева в современных условиях)

        В трехвековой истории отечественной журналистики существуют идеи, в полной мере выдержавшие испытание временем и сохранившие свою актуальность для новых поколений журналистов в качестве базовых ценностных ориентиров, строго и ясно указывающих нравственные задачи журналистской деятельности, направленной на совершенствование общества, повышение культурного уровня аудитории, планомерного усвоения достижений мировой цивилизации и обогащения ими национальных культурных традиций в целях плодотворного влияния на специфику российского менталитета. К числу таких идей относится целостная концепция культурно-образовательной и просветительской журналистики, выработанная и достаточно успешно апробированная еще в XIX веке одним из ведущих журналистов и литераторов 1820-х – 1850-х годов, профессором-филологом, критиком и историком литературы С. П. Шевыревым, двухсотлетие со дня рождения которого отмечается в октябре этого года.

        Активный сотрудник трех крупнейших столичных журналов культурно-просветительской направленности («Московский вестник», «Московский наблюдатель» и «Москвитянин»), Шевырев с самого начала своей чрезвычайно насыщенной журналистской деятельности поставил перед собой комплексную задачу теоретического обоснования и практической реализации широкой программы совершенствования журналистской политики в сфере образования и культуры. Если внимательно проследить основные положения его журнальных выступлений на протяжении многих лет, составится вполне стройная и внутренне цельная концепция особого типа журналистики, которая в самых общих чертах может быть названа просветительской. В современных условиях переживаемого отечественной журналистикой глубокого кризиса, связанного с расшатыванием системы профессиональных ценностей, нечеткостью правовой базы и утратой многих нравственных критериев, обращение к логически выстроенной концептуальной программе Шевырева по реформированию отечественной журналистики заслуживает нашего внимания и может дать определенные результаты в процессе поиска путей выхода из создавшейся кризисной ситуации.    

        Исходным пунктом шевыревской концепции стала констатация необходимости упорядочения представлений о сущности и предназначении журналистской деятельности в условиях неуклонно увеличивающегося из года в год количества вновь возникающих периодических изданий: «С каждым годом умножается у нас число журналов. – Не есть ли это утешительный признак какого-то движения в нашей литературе? Не означает ли это зародившейся потребности в нашей публике более и более сообщаться со всеми современными явлениями ума человеческого? <...> Но желательно бы было, чтобы вместе с размножением журналов в нашем Отечестве более и более очищались и настоящие понятия о журнализме, чтоб гг. журналисты яснее определили себе важную цель свою и вернее бы ей следовали» [1, с. 61–62].

        Отчетливо осознавая большую общественную значимость журналистики, ее мощное влияние на происходящие социальные процессы, Шевырев выражает обоснованное недоумение, «как до сих пор не начертали теории журнализма как искусства важного и необходимого в наше время» [1, с. 62]. Прилагая со своей стороны серьезные усилия по разработке системы приоритетных задач журналистики, Шевырев избегает каких-либо претензий на идеологический монополизм, приглашая всех коллег-журналистов активно включиться в обсуждение выдвигаемых проблем: «Не предоставляя себе разрешения этой обширной задачи, мы считаем однако за нужное изложить предварительно наши общие понятия о том, чего требуется от журнала современного, тем более что это лучше определит для нас самих наши обязанности перед просвещенною публикою и покажет нам наши собственные недостатки, равно и недостатки журналов, нами разбираемых» [1, с. 62–63].

        Обосновывая далее необходимость и пользу издания многочисленных и разнообразных журналов в России, Шевырев подробно и развернуто формулирует свою точку зрения на тот обширный комплекс задач, который встает перед журналистикой, призванной занять одно из ключевых мест в системе углубленного общественного просвещения: «Настоящее назначение журнала состоит в том, чтобы указывать своим соотечественникам на все новые, современные явления в обширной области творений ума человеческого, как в своем отечестве, так и в других государствах; разрешать по возможности все современные вопросы, ибо всякий век, всякий народ, всякий человек имеет свои задачи, для разрешения которых живет и действует, указывая на новые явления ума, честно и правдиво, без пристрастия личного, открывать их настоящую сторону, назначать им место в постепенной лествице просвещения как в отношении к нашему отечеству, так в отношении ко всему миру человеков, и таким образом благородно и возвышенно направлять непостоянное внимание своих соотчичей на весь современный ход ума человеческого, на его успехи, уклонения, заблуждения, и сосредоточивать воедино все разногласные мнения публики, столь разнообразной во вкусах, в характерах, в склонностях, в пристрастиях. Вот к чему призван журналист! Не вправе ли он посему гордиться своим званием? не в обязанности ли по крайней мере не унижать его?» [1, с. 63–64].

        Именно журналы, благодаря их широкому распространению в публике, должны стать, по мнению Шевырева, эффективным инструментом повышения общественной потребности в образовании, культуре и просвещении в целом: «В них заключается одно из средств поставить наших соотечественников на такую точку, с которой они могли бы обозревать современные успехи просвещения, принимать в них участие намерением и делом и пользоваться ими, – одним словом, посредством журналов можно Россию сделать в отношениях литературно-ученых, так сказать, современною Европе...» [1, с. 65]. Лишь на такой конструктивной основе, последовательно осуществляя свою глобальную задачу, журналистика сможет в конечном счете существенно содействовать нравственному успеху общества.

        В то же время проведенный Шевыревым анализ реальной редакционной политики периодических изданий тех лет приводит его к неутешительным выводам о несоответствии повседневной журналистской практики ее потенциальной культурно-образовательной и просветительной стратегии: «Судя по большей части наших повременных изданий, мы заключаем, что еще не совсем у нас истребился старый предрассудок – требовать от журнала приятного и легкого чтения для препровождения времени за чашкою кофе. Неутешительно для журналиста видеть в своем издании простое лекарство от скуки людям праздным. Несмотря на то, всякой должен отчасти покоряться сему требованию, хотя другие, по-видимому, и не ищут в своих изданиях иной цели» [1, с. 63].

        К сожалению, несмотря на более чем полуторавековую историческую дистанцию, этот упрек вполне приложим и к современной сугубо развлекательной журналистике, столь щедро представленной в современных СМИ. Однако Шевырев призывал не смиряться со складывающейся тенденцией и последовательно противостоять ей, памятуя о настоящих серьезных и важных задачах журналистики: «Заметим только, что пора бы нам уже перестать потворствовать недостаткам века; пора бы твердостию и терпением останавливать волны своенравных предрассудков, а не увлекаться ими, не пользоваться слабостями других, но гнать толпу старых софизмов, заблуждений, вредных прихотей, привычек и проч. в литературно-ученом мире» [1, с. 66–67].

        Но, впрочем, даже среди журналов не исключительно развлекательно-рекламного характера Шевырев проницательно подметил существенные недостатки, препятствующие полноценной реализации их просветительной миссии: «Сии недостатки разделяются на два рода: одни принадлежат (просим извинения) нашему веку и публике, другие самим журналам. Главный недостаток первого рода заключается в многосторонности, в том, что они объемлют всё и вместе ничего основательно. До сих пор еще у нас очень мало журналов, которые посвящались бы одной отрасли наук и следили бы ее во всех современных открытиях, способствующих к ее развитию; да и те, которые есть, не ободренные вниманием публики, не имеют никаких средств к своему усовершенствованию» [1, с. 65–66].

         К журнальным изданиям первого типа, с их чересчур поверхностным псевдоэнциклопедизмом, Шевырев справедливо относит «Московский телеграф» Н. А. Полевого, стремившегося привлечь наибольшее число подписчиков заявками на универсальное освещение в своем журнале едва ли не всех сторон человеческой деятельности и научных знаний, что постоянно приводило чересчур самонадеянного редактора к очевидным ошибкам и легковесным суждениям, на что обоснованно обратил критическое внимание Шевырев: «Из всего этого мы вправе заключить, что “Телеграф” не столько заботится о том, чтобы понимали его, сколько о том, чтобы нарядным и пестрым собранием статей разнообразных угождать всем прихотям той части нашей публики, которая любит одно огромное, предпочитает число страниц достоинству содержания, всё перелистывает, читая одни отрывки, и непонятное униженно приписывает недостаткам своего понятия, а не журналиста» [1, с. 102].

        Отметив множество фактических ошибок и неточностей в статьях журнала, свидетельствующих о небрежном обращении со слишком поверхностно и неполно усвоенными редактором объективными фактами, иронизируя над неуместным научным дилетантизмом Полевого, недостаточно образованного для руководства журналом энциклопедического типа, Шевырев сделал обоснованное заключение о том, что даже этот журнал, являвшийся на тот момент лучшим из русских периодических изданий, оставался тем не менее весьма далек от совершенства. И всё же такой недостаток журнального издания еще не является наибольшим злом, поскольку самим стремлением к универсальному охвату максимально широкой области знаний журнал Полевого принес немало пользы просвещению в России.

        Гораздо более пагубным для развития отечественной журналистики, по убеждению Шевырева, был другой род недостатков, связанных с изданиями сугубо коммерческого типа (по терминологии Шевырева – «торгового направления»), представленными газетой «Северная пчела» Н. И. Греча и Ф. В. Булгарина и журналом «Библиотека для чтения» О. И. Сенковского. Вред подобных изданий для читательской аудитории заключался в том, что они своей страстью к наживе, пропагандируя отнюдь не самые высокие образцы искусства, портили вкус публики, приучали ее к низкопробным в эстетическом отношении произведениям, подменяли принципиальный объективный анализ явлений культуры соображениями рыночной конъюнктуры и коммерческим расчетом. Такую корыстную редакторскую политику Шевырев метко назвал «литературной тактикой» и обстоятельно разоблачил ее на примере деятельности редакции «Северной пчелы»: «Итак, за недостатком в ней образа мыслей, мы должны обличить сокровенные правила ее тактики.

        1) Если вы не обнаружили еще своего мнения насчет сочинений и журналов гг. издателей “Пчелы”, то вас оставляют в покое, дожидаясь от вас решительного поступка, вследствие которого вы или друг или враг сему журналу: как аукнется, так и откликнется, вот ее эпиграф! Похвалите – и вас похвалят. Если же вы когда-нибудь осмелились сказать что-либо против сочинений или журналов гг. издателей, то не ожидайте помилования ни себе, ни произведению вашему, какого бы достоинства ни было сие последнее. <...>

        2) Если автор или издатель книги находится в близких литературных отношениях к издателям, тотчас раздаются похвалы неумеренные. <...> Невольно подумаешь, что существенная цель каждой критики, помещаемой в “С. п.”, состоит в том, чтоб заставишь купить книгу или, отклонив покупателя, нанести существенный вред автору или издателю оной. <...> Во всякой критике стороною, кстати или некстати, задевают объявленных противников “С. пчелы”. Чувство какого-то обиженного самолюбия и мелочного мщения обнаруживается везде. <...>

        3) Если к автору не имеют никаких отношений, то о произведении его отзываются и так и сяк, указав на некоторые мелкие недостатки. Но если дерзновенный осмелится возразить, тогда в пылу негодования жертвуют даже собственным мнением, чтобы поразить противника, извиняются в своей опрометчивости перед публикою, вновь разбирают книгу и находят в ней кучи ошибок. <...> Наконец, 4): некоторым известным писателям расточаются похвалы в “Северной пчеле”» [2, с. 405–410].

        Увы, точно подмеченные Шевыревым приемы журналисткой «тактики» не остались в одной лишь истории журналистки, а нередко весьма активно продолжают использоваться и в наше время как оружие в информационных войнах между различными СМИ, в острой конкурентной борьбе ведущими между собой энергичный передел информационного рынка.

        В отличие от псевдоэнциклопедизма изданий первого типа, в этом случае царит полный эклектизм, механическое сочетание случайных разнородных элементов, вследствие чего «одна корысть, почти один двигатель журнальной литературы, сталкивает в одном издании людей совершенно разнородных и по мнениям, и даже по языку» [3, с. 311], а причина этому эстетическому и мировоззренческому хаосу в том, что тут «сталкиваются две стихии совершенно противоположные: умственная или духовная – какова словесность; материальная – какова торговля. Там, где мысль и выгода дружатся между собою и хотят ужиться вместе, там всегда неизбежны нравственные злоупотребления: ибо чистая мысль всегда марается об нечистую выгоду» [4, с. 21–22].

        Шевырев указывает пути выхода из тупика, напоминая о просветительско-образовательной и культурно-нравственной сверхзадаче истинной журналистики: «Успех со сбытом бывают всегда дружны; но они оба, как выгоды частных лиц, должны подчиняться другому, высшему успеху – т. е. нравственному успеху общества. Тот успех еще неверен и непрочен, который подтверждается одним сбытом; но тот только успех бывает обеспечен славою, который подвигает вперед образование, который содействует распространению изящного вкуса, полезных сведений, благотворных мыслей, который основан на чистом нравственном и изящном впечатлении» [4, с. 24]. Следовательно, задача редактора периодического издания, правильно понимающего свою ответственную миссию, «состоит в том, чтобы свой успех, который одушевляет его при труде, не только согласить, но и подчинить нравственному успеху общества; чтобы не основать своей временной славы на развращении мысли, нравственного чувства и вкуса общественного» [4, с. 25].

        Еще на один чрезвычайно значимый недостаток коммерциализированных и чисто развлекательных журнальных изданий обращает внимание Шевырев – на вульгарный, прямо враждебный истинной культуре характер, который нередко принимают подобного рода издания: «Два злые духа обуяли нас и распространяются в наших журналах: дух неуважения и дух сомнения, один жалкий признак полуобразованности, другой признак подражательности раболепной. <...> Дух неуважения простирается у нас на всё, как на славы иноземные, так и на отечественные. Это первый и самый черный признак необразованности, точно так, как уважение всегда было и будет приметою образованности и знания» [5, с. 255].

        Как ни жаль, но и этот упрек до сих пор применим к целому ряду нынешних СМИ, в погоне за массовой аудиторией готовых потакать самым низменным вкусам и зачастую прямо бравировать собственным эстетическим нигилизмом. Шевырев предлагает четкий критерий для определения такой профанирующей культурные ценности низовой журналистики, отмечая, что «с постепенным приобретением знаний растет всегда в нас чувство уважения. Невежда грубо презирает: образованный уважает. Вот их признаки» [5, с. 256]. И обратно, «там, где дух образованности повсеместен, там необходимо присутствует и дух уважения» [5, с. 256]. Этот тезис вполне может рассматриваться в качестве обоснования научной и культурной стратегии просветительной журналистики. 

        Наконец, существенно важным компонентом шевыревской концепции явилось требование постоянного строгого самоконтроля журналистов, стремление к корректировки своей деятельности под воздействием конструктивной и дельной критики: «Показав прежде важное назначение журналиста, мы страшимся прежде за себя, а потом и за своих собратий; сами чувствуем и признаем свои недостатки; просим каждого указать нам их (ибо мы уверены, что найдется еще более, нежели сколько сами видим) и, подавая на себя оружие, решаемся смело сказать о других наше мнение. Одного только просим: беспристрастия» [1, с. 67].

        В числе конкретных мер, которые должны были, по замыслу Шевырева, способствовать повышению профессиональной культуры журналистского сообщества, постулировалось «принятие одного важного правила в литературный кодекс, а именно: чтобы всякая критика была скреплена подписью имени рецензента» [6, с. 524]. Предлагаемое правило открытости имени выступающего в печати носило отнюдь не просто технический характер и обосновывалось не одними лишь цензурными требованиями, а имело глубокую этическую основу, преследуя цель действенного укрепления норм профессиональной этики журналиста: «Выставка своего имени есть лучший способ к тому, чтобы оградить себя от пристрастий, обеспечить личность своего автора от всякого невольного поползновения к насмешкам, удержать тон приличия и благородства и, наконец, к тому, чтобы своему личному мнению дать возможный вид истины, основав его не на произволе впечатлений, а на верных началах, на свидетельствах истории и на разумном, отчетливом убеждении» [6, с. 524]. Кроме того, открытость имени и искренность выражения собственной позиции, как считал Шевырев, закономерно вели бы к преодолению субъективизма; вот почему, согласно его концепции, каждый действительно «благонамеренный критик должен <...> скрыть свое личное мнение за покровом истины и строгого отчета и обнаружить лицо свое перед взорами публики» [6, с. 525].

        Немалый интерес в сфере исследования психологии журналистского творчества представляет взгляд Шевырева на специфику профессионального труда журналиста. Особый акцент делается на альтруистических мотивах, на подчинении своих личных амбиций идее честного и добросовестного служения обществу. Именно таким бескорыстным тружеником-просветителем видится Шевыреву настоящий журналист, достойный своего гордого и ответственного звания: «Он приносит великую жертву для публики, завещая все труды свои не потомству, но настоящей минуте, связующей его с современниками. Будущее для него не существует; он имеет в виду одно настоящее, одно то мгновение, когда говорит перед лицом слушателей. Он то же самое, что актер на сцене, которого слава живет в одних только впечатлениях мгновенных, но не даром проходящих» [1, с. 64].

        А итоговым результатом выдвинутой Шевыревым концепции просветительной журналистики должно было стать нравственное преображение общества, постепенное наступление в нем того «счастливого времени, которое будет зрелым плодом истинного, внутреннего, а не поверхностного образования» [4, с. 28].

        Безусловно, за прошедшие более чем полтора столетия со времени разработки Шевыревым своей концепции характер журналистики очень во многом изменился, особенно в частностях, но в том-то и беда, что немало из тех профессиональных недостатков, на которые он решительно ополчался в своих критических выступлениях, продолжают время от времени проявлять себя в современной рекламно-коммерческой  массово-развлекательной журналистике. Искоренение этих недостатков по-прежнему остается актуальной общественной задачей, и в этом контексте обращение к наблюдениям и рекомендациям Шевырева может оказаться достаточно полезным в вопросах рационального обоснования системы профессиональных ценностей журналистики на современном этапе ее развития. 

                Литература

    1.  Шевырев С. П.  Обозрение русских журналов в 1827 году: «Московский телеграф» // Московский вестник. – 1828. – Ч. VIII, № 5. – С. 61–105.
    2.  Шевырев С. П.  Обозрение литературных русских журналов: «Северная пчела» // Московский вестник. – 1828. – Ч. VIII, № 8. – С. 398–424.
    3.  Шевырев С. П.  Перечень «Наблюдателя»: [Первый номер «Современника» за 1837 г.] // Московский наблюдатель. –  1837. – Ч. VII. – Июнь. Кн. 1. – С. 311–326.
    4.  Шевырев С. П.  Словесность и торговля // Московский наблюдатель. – 1835. – Ч. I. – Март. Кн. 1. – С. 5–29.
    5.  Шевырев С. П.  Перечень «Наблюдателя»: «Джулио Мости». – «Воспоминания о Сицилии». – Издание русских классиков: Кантемир // Московский наблюдатель. – 1836. – Ч. VI. – Март. Кн. 2. – С. 242–266.
    6.  Шевырев С. П.  О критике вообще и у нас в России // Московский наблюдатель. – 1835. – Ч. I. – Апрель. Кн. 1. – С. 493–525.

         Июнь 2006