Что будет завтра?

Через щели неплотно прикрытой дверцы печки уютным жёлтым светом мерцал огонь. В топке потрескивали дрова, и комнатушке небольшого дачного домика приятно пахло дымком. Старинная керосиновая лампа освещала стол и, сервированный на газетке, нехитрый мужской ужин.

Лёха отломил кусок самодельной лепёшки и толстым слоем намазал на него шпик из армейского сухпайка. Налив хозяину и себе по полной, он приподнял рюмку и произнёс короткий тост.

- Ну… Будем!

Хлопнув рюмку залпом, он сощурился и приник носом к рукаву, с шумом втягивая воздух и прислушиваясь к ощущениям в «нутре». Очень скоро приятное тепло разлилось в животе и стало распространяться дальше по телу. Выждав положенное время, он откусил кусочек своего бутерброда и сразу налил по второй. Выпили.

- Не, Николаич, такая жизнь не по мне.

Он стал с аппетитом есть жареную с грибами картошку прямо из сковороды.
- Не могу я вот так вот сидеть всю жизнь на одном месте, - продолжил он развивать свою мысль, - Скучно мне это. С тоски помрёшь.

- Дак это зимой тоска, - возразил Виктор Николаевич, - А по тёплому времени дел невпроворот. То одно надо сделать, то другое – скучать-то некогда.

- Да причём тут скука? Я ж тебе про другое говорю. Вот эти все твои «дела», они ж все вокруг дома, вокруг тебя, в одном месте сосредоточены. Копошишься что-то, землю ковыряешь, как крот, нору свою строишь - перестраиваешь. И дела эти нескончаемые. Три жизни тебе дай – и всё равно всё не переделаешь.

- Ну, так, а что в этом плохого-то? Человек без дела-то, без работы какой, чахнуть начинает. И телом слабый становится, и душа ленивая. Кто постарше, так и помереть недолго. Как только сел на диван, успокоился, расслабился, так и пошло здоровье рушиться, болячки полезли. А кто трудится, ему и болеть некогда, и возраста особо не замечаешь, когда делом по душе занят.

- Да не. Это ты всё верно говоришь. Но тут в другом дело. Ты пока вот так в хозяйстве своём копаешься, тебе и головы поднять некогда, спину не разогнуть, на небо не посмотреть. А мир-то ого-го какой большой, сколько в нём всего разного есть. А ты копаешься в одном месте всю жизнь и ничего, кроме грядок своих не видишь и знать не хочешь.

- А чего мне там видеть-то, - стал распаляться Виктор Николаевич, - Ну, да. Есть страны разные, города там всякие. Ну, море, ну, горы. А по сути разобраться, всё то же самое, что и здесь. Только где-то горы повыше, где-то речка поширше. Ну, вот съездил ты куда-нибудь, посмотрел, и чего?

- Блин, ну как чего? – недоумевал Лёха, - Интересно же! Впечатлений масса! Жизнь разнообразная. Да и рассказать потом будет чего детям, внукам.

- Это если будет кому рассказывать, – сварливо пробурчал старик.

- В смысле?

- Да вот в том смысле! Что это за жизнь, как у бомжа, как у кочевника – ни дому, ни родины, ничего! Как ты семью-то заведёшь? Какой бабе нужен мужик, который по земле шатается, как неприкаянный и угла своего не имеет? А сейчас и подавно. И людей-то живых считай не осталось, и нормальную женщину пойди, поищи. Одни мертвяки кругом. Тебе вон уж давно не двадцать лет, и всё один.

- Ну… - замялся Лёха. Подходящих аргументов у него не находилось.

- Вот те и «ну»! – покачал головой Виктор Николаевич.

- Да, мне, может, особо и не надо, - стал оправдываться Лёха, - Мне моя свобода дороже. Ты ж сам сказал – нормальной бабы днём с огнём не найти теперь. Что ж мне, первую попавшуюся хватать и срочно семью заводить, хозяйством обрастать? Не-е-е. Я лучше по земле погуляю, пока силы есть и здоровье. Да, как перекати-поле. Да, без постоянного места жительства. Зато я куда хочу, туда и лечу. Сегодня здесь, а завтра умотал за сто километров. А если надоест мыкаться, так осяду где-нибудь. Тоже, может, дом построю. Но вот так вот сидеть всю жизнь на одном месте, это как иметь ноги и не ходить. Или даже как иметь крылья и никогда не летать. Зачем такая жизнь? Ради картошки вот этой что ли?

- Я тебе так скажу – хорошего понемножку и всякому своё время! – резюмировал Виктор Николаевич, - Я в молодости тоже много где бывал. В армии в Германии служил, в Казахстане работал, на север вахтами ездил. Так что тоже всякое посмотрел. И в Турции был раз на курорте, и в Египте. И знаешь что? Мне хватило. Ну да, по молодости интересно. Но чтоб всю жизнь так мотаться – увольте. Я намыкался!

- Ну, может, ты и прав, Николаич, но мне всего тридцать шесть и я пока не хочу свою жизнь в землю закапывать!

Он молча налил в очередной раз полные рюмки.

- Ладно, - примирительно сказал Виктор Николаевич, - хорош спорить, а то так и до драки недалеко. Каждому своё, как говорится.

Чёкнулись. Выпили и продолжили ужинать.

- А знаешь, Николаич, о чём я мечтаю? – не вынес молчания Лёха.

- Ну?

- Океан хочу посмотреть! Только не такой, как в рекламе показывали - с белым песочком, с пальмами и кокосами. Не-е-е-е. Я хочу северный океан посмотреть. Суровый. С холодным ветром. Чтоб большие волны с грохотом бились об серые скалы. Чтоб солёные брызги до неба и чтоб белая пена на камнях. Стихия! Мощь! Вот это я понимаю! – Лёха стал мечтательно смотреть куда-то в пустоту перед собой, представляя всё это великолепие.

- Вот ты романтик, - по-доброму усмехнулся старик.

- По весне найду машину и рвану отсюда. А может и раньше.

Немного захмелев и разомлев после сытного ужина, Лёха присел на чурбак возле печки и закурил, выпуская дым в приоткрытую дверцу топки.
---------------------------------------

Лёха пришел к Виктору Николаевичу неделю назад. Бросил через забор пару крепких снежков в заколоченное оконце и громко позвал хозяина.

Виктор Николаевич пару минут наблюдал за ним сквозь щели в досках. Было ясно, что этот не отвяжется и не уйдёт просто так. Незваный гость наверняка знал, что старик в доме. Придётся выйти.

Снял с крючка заряженное картечью ружьё, отпер засов и вышел на крыльцо. Спросил сердито:

- Чё надо?

Из-за забора спокойно улыбался крепкий парень с рюкзаком. Он попросился переночевать или хотя бы погреться, да перекусить. Продуктов у него был полный рюкзак. Обещал щедро поделиться.

В принципе, Виктору Николаевичу он как-то сразу внушил доверие. То ли дело было в открытой и искренней улыбке, то ли ещё в чём-то, чёрт его знает. Но старик разобрал баррикаду у калитки и впустил его во двор.

Когда вокруг все повымерли, да превратились в ходячих мертвецов, не часто встретишь нормального человека, который не хочет тебя обобрать или подстрелить. Да и по живому общению старик соскучился. Он уже и не мог вспомнить, когда в последний раз видел живого человека. Здесь, на пригородных дачах последние несколько месяцев он был совсем один. Летом, когда он только перебрался сюда из своей городской квартиры, здесь было ещё несколько человек соседей, но все постепенно куда-то пропали.
----------------------------

Эта зима, с внезапно нагрянувшими сильными морозами, для многих оказалась спасением. Эпидемия, бушевавшая всё тёплое время года, выкосила огромное количество людей. Они превратились в тупых, но очень агрессивных зомби. Человек заражался вирусом, а на следующее утро он становился живым мертвецом и убивал всю свою семью. Ещё через день это была уже целая семья мертвецов, абсолютно равнодушных друг к другу, но проявляющая патологический интерес к живой плоти. Зомби не могли открывать двери, их останавливали даже самые простые замки, и они вываливались из окон, падали с балконов и зараза распространялась всё дальше и дальше.

К началу зимы в живых оставались единицы, и улицы городов были наводнены шатающимися живыми трупами, испускающими зловоние. А неожиданным спасением для живых оказался мороз. Мертвецы, не будучи теплокровными, просто закоченели. Наступила небывалая тишина, какой не помнили города с момента их основания, и всё засыпало снегом.
-------------------------------

Лёха в очередной раз с утра ушел в город. Сейчас, кроме как мародёрством, ничем иным нельзя было добыть себе пропитание. И он в этом уже порядком поднаторел. Где находились оптовые склады и торговые базы, он знал и раньше, работая в мирное время снабженцем. Теперь же основная задача - осторожно проникнуть туда, не привлекая внимания зомби и конкурентов. Когда зомби успокоились, главную опасность стали представлять живые  люди. За банку консервов пристрелить могли запросто. И, будучи человеком предусмотрительным, Лёха давно уже раздобыл себе пистолет и обрез, с которыми практически не расставался. Ну и бдительность никогда не терял, предпочитая уйти голодным и без добычи, если возникали серьёзные подозрения, что место не безопасно.

Но кроме добычи продуктов, была у него одна привычка, которая сильно не понравилась Виктору Николаевичу. Лёха охотился за золотом.

- Времена меняются, а золото всегда в цене! – как объяснил он свою позицию. – Всё это рано или поздно закончится, надо будет заново строить жизнь. Ты думаешь, кому-то нужны будут те старые разноцветные бумажки? Золото и ствол – вот что будет отличать серьёзного человека от голодранца!

И всё бы ничего, если бы Лёха только шарился по брошенным квартирам. Но он не брезговал срезать побрякушки и с окоченевших мертвецов, рискуя подцепить заразу. Виктор Николаевич, как человек старой закалки, понять и как-то оправдать такое никак не мог. Когда Лёха нечаянно обмолвился об этом, они сильно повздорили, а после больше никогда не затрагивали эту тему. По негласному соглашению считалось, что Лёха ходит в город только за продуктами.

На этот раз он как обычно к вечеру не вернулся. Виктор Николаевич тревожился и до полуночи не один раз выходил на улицу, надеясь встретить товарища. А потом ещё долго не мог уснуть, вслушиваясь в темноту зимней ночи и гадая, что же случилось.
----------------------------

Лёха заявился на следующий день уже после обеда. Он приволок большую сумку провизии и ещё какое-то барахло.

Виктор Николаевич одновременно сердился на него, что заставил переживать всю ночь, и, в то же время, был рад, что Лёха всё-таки вернулся, что живой и даже невредимый.

- Здорово, Николаич! – с порога поприветствовал Лёха.

- И-и-и! Балбес! – старик по-отечески отвесил ему оплеуху, - Я уж думал всё, кирдык тебе. Мало ли на кого напоролся. Ты где был-то? В очереди, что ль стоял за килькой?

- Да, так… Потом расскажу, - чего-то замялся Лёха, - Давай поедим сперва. Жрать охота – сил нет!

За ужином, обычно разговорчивый, Лёха молчал, лишь изредка неопределённо и уклончиво отвечая на вопросы старика.

Виктор Николаевич, по случаю счастливого возвращения друга, достал из заначки бутылку коньяка. После нескольких рюмок «с горкой» Лёха стал более разговорчив.

Выяснилось, что вчера, перед тем, как проникнуть на один из складов, он  решил понаблюдать за окрестностями из окон рядом стоящей пятиэтажки. Поднялся на верхний этаж, вскрыл квартиру, убедился, что в ней никого нет, и стал поглядывать в окошко из-за занавески. Ничего подозрительного не увидел и собрался уже идти на склад, как вдруг учуял несильный запах дыма. Он недоверчиво потянул носом воздух и огляделся. Окно было плотно закрыто, а запах, кажется, идёт из другой части квартиры. Он вышел в коридор – запах усилился.В итоге оказалось, что дымом тянет из вентиляции на кухне. А это значит, что где-то на нижних этажах кто-то есть.

Он крайне осторожно вышел из квартиры. На лестнице тихо и никакого дыма. Стал спускаться, стараясь не шуметь. Ниже этажом тоже всё тихо. Квартиры заперты и дымом не пахнет. Спустился на третий. Проверил – всё то же самое. Потом обследовал оставшиеся этажи. Так же пусто, тихо и квартиры заперты. Дыма нет. Но не могло же ему померещиться?

Под лестницей у самого выхода дверь в подвал. Лёха внимательно осмотрел её. Обычно подвалы закрыты на замок, а здесь замка нет. И в тамбуре подъезда как-то подозрительно чисто – ни толстого слоя пыли на полу, ни песка, ни старых сухих листьев. Его собственных следов почти не видно, а должно бы. За полгода без уборки в щели входной двери надуло бы и пыли и песка. В подвале точно кто-то есть.

Любопытство и благоразумное желание свалить с равной силой тянули Лёху в разные стороны. Но, благоразумие в людях вообще редко берёт вверх, и на этот раз «любопытная Варвара» победила.

Он оставил свой рюкзак на площадке между первым и вторым этажами. Заряженный обрез повесил за спину, осторожно щёлкнул затвором пистолета, досылая патрон в патронник, включил фонарик и мягко потянул на себя подвальную дверь. За дверью что-то зашуршало. Лёха замер. Посветив в образовавшуюся щель фонариком, он разглядел, что к двери прислонена  какая-то палка, на которой висел старый эмалированный бидон. Видимо, это была своего рода охранная сигнализация. Если открыть дверь сразу, палка потеряет опору, сдвинется с места, и бидон, сорвавшись, с грохотом полетит вниз по лестнице.

Лёха хмыкнул. Ещё чуть-чуть приоткрыл дверь, быстро просунул в щель руку и придержал бидон.

Обезвредив «сигнализацию», он спустился по лестнице и заглянул за угол. Луч фонаря осветил тёмный длинный коридор с кладовками по обеим сторонам. На большинстве дверей выломаны замки.

Послышался какой-то  приглушенный звук. Будто звякнуло что-то. И снова тишина. Лёха замер и выключил фонарь, надеясь разглядеть свет из какой-нибудь щели. Но в коридоре было темно и тихо. Он снова щёлкнул кнопкой фонарика и стал медленно и бесшумно продвигаться вдоль кладовок.

Вот опять что-то, вроде, звякнуло. Уже где-то совсем рядом. Кажется, вот за этой дверью.

Лёха осветил фонарём дверь, осмотрел петли, дверную ручку и пол возле двери. Ей явно часто пользовались. Он потянул носом воздух. Почти незаметно, но всё же пахнет дымом и едой.

Приложил ухо к двери. Звуки были приглушены, как через подушку, но там явно кто-то есть. Кто-то ходит и что-то делает. Ну, что ж, сейчас проверим.

Лёха приготовился. Пистолет в руке, курок взведён. Ноги напружинены, как перед прыжком. Свободной рукой потянул за ручку двери. Медленно и осторожно, чуть ли не по миллиметру открывая дверь. Как ни странно, за дверью темнота. Приоткрыл пошире. Оказывается, проем просто завешен толстым одеялом. Протиснулся внутрь. Так же осторожно и медленно чуть отодвинул край одеяла и одним глазом заглянул за него.

Небольшое полутёмное помещение. Серые бетонные стены. Под потолком светится малюсенькое окошко. В противоположном углу кровать с ковром на стене. Рядом стол и пара стульев. На столе тускло горит керосинка. К другой стене приставлена такая же, как у Николаича, небольшая чугунная печка, дымоход от неё выведен в общедомовую вентиляцию. У печки кашеварит какая-то тётка в платке, фуфайке и валенках!  Вот это сюрприз! Он уже стал забывать, когда вообще в последний раз видел живую женщину хотя бы издалека.

Он быстро справился с изумлением, отодвинул одеяло и беззвучно шагнул в комнату. Женщина стояла к нему спиной, что-то помешивая в кастрюле, и совершенно его не замечая. В комнате вкусно пахло. Лёха наблюдал и осматривался, держа пистолет наготове.

Но вот женщина отошла к столу, положила поварёшку и повернулась за чем-то ещё. Лёха специально немного шаркнул ногой по полу, обращая на себя внимание. Женщина резко испуганно повернулась, непроизвольно дёрнувшись всем телом, и коротко вскрикнула.

- Чшшшш! – Лёха приложил палец к губам и спокойно улыбнулся.

Женщина не дыша, смотрела на него широко раскрытыми глазами. Конечно, она заметила в его руке пистолет.

Лёха проследил за её взглядом, и до него дошло, что он всё ещё держит её на мушке. Сняв пистолет с боевого взвода, он щёлкнул предохранителем и убрал ствол в кобуру. Показал пустые руки, пытаясь немного успокоить хозяйку.

Женщину, видимо, это не убедило. Было заметно, что на лихорадочно соображает, что же делать.

Неловкая пауза затянулась. Что сказать не знали оба. Привычка к светским беседам давно забылась, да и ситуация явно была не типичная для последнего времени.
Женщина оказалась гораздо моложе, чем ему сначала показалось. Наверное, ей около тридцати. Довольно симпатичная.

Всё ещё не доверяя новому знакомому (да и с чего бы ему доверять?), женщина соврала, что живёт здесь с мужем, что он утром ушел за продуктами и вот-вот вернётся.

На это Лёха ухмыльнулся, и сказал, что в комнате нет ни единой мужской вещи, и всё это брехня. Но тут же заверил хозяйку, что сам ничего плохого и в мыслях не держал, а заглянул чисто из любопытства, и ему самому надо по делам.

Разговор получался каким-то неловким и корявым. Оба себя чувствовали немного не в своей тарелке и стеснялись. Вспомнили, что забыли познакомиться. Лёха представился. Женщина назвалась Ириной.

Постепенно разговорились.

Чтобы немного разрядить обстановку, хозяйка угостила его чаем с конфетами. От еды Лёха отказался, видя скромный масштаб кастрюльки, явно не рассчитанной на мужские порции, и тем более на обед для двоих.

Посидели ещё, поболтали. Она рассказала, как устроилась здесь, как всё это время выживала. Оказалось, она жила раньше в этом подъезде, и эта кладовка была её собственной. Когда в квартире прятаться стало небезопасно, она перебралась в подвал. Здесь было теплее. Большая часть необходимого нашлась в соседних кладовках, оставшихся без хозяев, а продукты она брала как раз на том складе, куда и собирался сегодня Лёха.

Очень кстати она ему подсказала, где удобнее всего проникнуть внутрь. В качестве благодарности Лёха пообещал принести что-нибудь и ей.

Позже, совершив рейд на склад, он вернулся доверху гружёный провизией. Поставив на пол две большие сумки и сняв тяжеленный рюкзак, он устало рухнул на стул. Конечно, Лёха задолбался всё это переть на горбу, но всё-таки был собой доволен и улыбался.

К его возвращению Ирина приготовила изумительно вкусный обед, какого Лёха не видал уже больше полугода точно. В свою очередь он прихватил со склада бутылку хорошего вина, чтобы отметить знакомство, ну и чтобы разговаривалось полегче.

Конечно же, так получилось, что он остался ночевать у неё. Наверное, можно было поступить иначе. Просто уйти, куда шел, по своим делам, вежливо раскланявшись. Но это было бы как-то глупо. Особенно учитывая, что оба втайне надеялись на совершенно иное развитие событий.
-----------------------------------

Все подробности выкладывать Николаичу Лёха, конечно, не стал. Сказал лишь, что они отлично провели время. Потом замолчал, улыбаясь смущённо, но как-то грустно.
- Да, Лёха… Ты, я смотрю, времени зря не терял, пока я тут места себе не нахожу. Я ж ведь чего только не передумал ночью! Может, тебя мародёры подстрелили, или ты с крыши какой-нибудь свалился и шею себе сломал, или собаки бродячие порвали… А он, оказывается, где-то бабу себе нашел и уже чуть ли не жениться успел! Ну ты и жук! – Виктор Николаевич закачал головой, посмеиваясь.

Лёха уселся на свой любимый чурбак возле печки и закурил. Он молча думал о чём-то своём и не особо обращал внимание на шуточки Николаича.

- Ну и жук! – то и дело бормотал старик себе под нос, убирая посуду со стола.

- Николаич, как ты думаешь, а вирус этот, от которого зомбаками становятся, половым путём передаётся? – вдруг спросил Лёха.

Старик аж опешил от неожиданности и замер посреди комнаты с тряпкой в руках.

- Чего? – непонимающе спросил он, - В каком смысле? Она что, зомби, что ли была? Ты чё несёшь? – он удивлённо вытаращился на Лёху.

- Да нет. Живая была, - успокоил Лёха, - самая обычная. Что я, больной что ли, с этим делом к зомбакам лезть? Да и замёрзли они все давно.

- А чего ж тогда спрашиваешь? – недоумевал Виктор Николаевич.

- Пристрелил я её утром… - неожиданно признался Лёха, и отвернулся к печке, - Пришлось…

Старик присел на топчан, всё меньше понимая, о чём толкует его товарищ.

- Вечером и ночью всё нормально было. А под утро я по нужде вышел. Обратно захожу в комнату, а она как кинется на меня…  Я не сообразил сначала. Просто оттолкнул её несильно. А она снова на меня прыгает и укусить пытается. Я фонарик включил, а она уже зомби. Глаза таращит блёклые, скалится, руками тянется и мерзко так, то ли воет, то ли хрипит.

Перетрухал я тогда знатно, аж пот прошиб. Пистолет-то у кровати остался. А она, хоть и маленькая, а сильная. Лезет упорно, того и гляди куснёт. А бить-то жалко… Кое-как стулом отмахался. До обреза дотянулся, улучил момент, ну и …

- Мать честная! – засокрушался Виктор Николаевич, - да как же так вышло-то? Если она нормальная была, да всю ночь возле тебя была…

- Я сначала не обратил внимания. У неё на правой кисти повязка была свежая. Сказала, поранилась, когда утром дрова искать ходила. Хрен её знает, где она умудрилась руку рассадить и обо что. Может, там кровь зомбака была застывшая, вот и подцепила вирус этот поганый. А у него, сам знаешь, инкубационный период – сутки. Вот к утру и …

- Да-а-а… Дела-а! – сокрушенно протянул старик. И вдруг, до него дошло. Он замер и медленно повернул голову к Лёхе.

- Так…, а ты-то теперь...?

- Ну, как видишь, пока ничего, - он натянуто улыбнулся, - По крайней мере, я ничего подозрительного не чувствую. Покусать меня она не успела. Мелкие царапины есть на руках, но это, скорее всего, я ободрался, когда на склад залезал. Надеюсь, поживу ещё, погуляю по свету.

Он немного помолчал, с тоской глядя на огонь в печи, потом добавил:

- Девчонку жалко.

Они какое-то время сидели, чаёвничали. Говорили о том, о сём. Разговор как-то не клеился. На улице совсем стемнело. Стали укладываться спать. Но сон тоже что-то не шел. Оба ворочались на своих топчанах, кто вздыхал, кто кряхтел. Каждый думал о своём.

Лёха снова встал и, подкинув в печку пару полешек, опять сел рядом покурить. В темноте огонёк его сигареты то разгорался, то угасал.

- Не спишь, Николаич? – тихо спросил он.

- Нет, - отозвался из своего угла Виктор Николаевич.

Лёха потянулся к своим вещам, нащупал и достал пистолет. Вдоль стола наощупь подошел к старику и протянул ему ствол.

- Эт чё? Зачем? – не понял Виктор Николаевич.

- Сунь под подушку, - посоветовал Лёха, - Заряжен. Если я вдруг… Ты это, не стесняйся. Целься в голову. Если стану зомбаком, ты со мной не справишься. Постарайся не промахнуться.

Он вернулся на свой топчан, посидел немного на краю, ссутулившись, затем лёг.
Как-то незаметно оба уснули.
----------------------------

Виктору Николаевичу снился старый отцов дом в деревне. Большой, добротный, с белёными стенами и крашеными голубой краской наличниками. Солнечный тёплый день. Трава у дома зелёная-зелёная. Большая старая берёза у забора светится в солнечных лучах.

На скамеечке у крыльца сидит мама, улыбается и смотрит так ласково…

А вот и отец. В белой холщёвой рубахе. Крепкий, широкоплечий мужик с загорелым лицом и белой бородой. Подходит, весело подмигивает и, хлопая по плечу, кивает головой, мол, пойдём работать, солнце высоко, а дел много. И так от всего этого хорошо и радостно, что даже хочется бежать вприпрыжку. По траве этой изумрудной, по росе. Босиком. И щуриться, подставляя лицо тёплым лучам солнца…

Внезапно сон оборвался, и Виктор Николаевич резко открыл глаза, будто и не спал вовсе. В комнате темно, щели в окне не светятся, значит ещё ночь. Он лежал и не шевелился, прислушиваясь и пытаясь понять, что же его разбудило. Сон тут же забылся.

- Лёха! – едва слышным шёпотом позвал он, потом чуть громче, - Лёх!

Из противоположного угла комнаты послышался приглушённый стон, и Лёха заворочался.

Виктор Николаевич сел на топчане, нащупал на столе спичечный коробок и чиркнул спичкой. Посветил в сторону Лёхи. Тот лежал, отвернувшись к стене, укрывшись армейским одеялом и старой дублёнкой сверху. Лёха снова завозился и застонал. Старик встал и запалил керосиновую лампу. С лампой в руке он подошел к постели товарища и тронул его за плечо.

- Лёха! – снова позвал он вполголоса, - Лёх! Чё, хреново тебе, что ль?

Тот вдруг резко, как будто испуганно, обернулся и вытаращил на него безумные глаза. Рот его искривился, и он издал какое-то нечленораздельное мычание, переходящее в хрип.

Виктор Николаевич отшатнулся и попятился. То, что было вчера Лёхой, тянуло сейчас к нему скрюченные руки. Живой мертвец силился дотянуться до старика, но запутался в своих покрывалах и просто свалился с топчана. Ни на секунду он не сводил глаз со старика и стал ползти к нему, одновременно пытаясь выпутаться из барахла.

Виктор Николаевич, как загипнотизированный, ещё попятился к печке, но оступился и упал. Падая, он резко вскинул руки, пытаясь поймать равновесие, и выронил лампу. Взлетев к потолку, она срикошетила об стену, упала на чугунную печку и разбилась. Керосин полыхнул, освещая комнату ярким пламенем.

В этот же момент зомби крепко схватил старика за лодыжку, но тот отбрыкнулся свободной ногой и высвободился, оставшись без одного башмака. Почти одновременно они вскочили на ноги. Зомби кинулся. Виктор Николаевич швырнул в него стол. Загремела посуда, полетело битое стекло. Не мешкая, он схватил табурет и стал им отмахиваться. Но Лёха был крепким парнем, и, как и обещал, из него получился сильный зомби. Он яростно нападал, хватая старика за руки, и всё старался вцепиться зубами.

Силы старика стремительно таяли, а огонь тем временем уже охватил почти половину комнаты. Горело старое барахло, едкий дым клубился под потолком и заволакивал комнату. Хуже всего было то, что огонь уже перекрывал входную дверь, а с другой стороны наступал зомби, отрезая его от пистолета, так и оставшегося под подушкой.

- Пан или пропал! – отчаянно прохрипел Виктор Николаевич. Вложив все силы, он оттолкнул от себя мертвеца вместе с табуретом, подхватил с пола большой чурбак, на котором Лёха раньше курил, и швырнул его следом.

Прикрыв лицо рукавом от огня, он бросился к двери. Сдирая кожу на пальцах, рванул засов и распахнул дверь. Но проклятый зомбак тут же вцепился в его жилетку и с силой потянул назад. Старик с отчаянным криком ужом вывернулся из одежды и выскочил за порог.

Пока мертвец не опомнился, он быстро захлопнул дверь и, почти уже без сил, навалился на неё плечом. С той стороны посыпались удары, перемежающиеся с жуткими нечеловеческими криками. Из-под крыши уже валил дым. Пожар разгорался.

Виктор Николаевич огляделся. Увидев лопату, дотянулся до неё и подпер ей дверь. Зомби внутри страшно кричал. Слышно было, как он метался по дому. Грохот опрокидываемой мебели сливался с гулом разгорающегося пожара. Весь дом уже был в огне.

Старик, тяжело дыша, отошел в сторону и бессильно рухнул на колени в снег. Он устало опустил голову и посмотрел на свои израненные трясущиеся руки. Они все были в крови, ссадинах и глубоких порезах, а на левой кисти полукругом алел след человеческих зубов.

Он сокрушенно покачал головой. По щекам текли слёзы. Старик закрыл лицо ладонями, и плечи его затряслись от рыданий.

Крыша дома с шумом рухнула внутрь. Языки пламени с фейерверком искр взметнулись высоко в небо.

Чёрные хлопья пепла беззвучно опускались на чистый белый снег.

10 ноября 2020.