Бориска и Макарыч продолжение 1

   Как я снова оказался на берегу, не помню. Я не понимал, что делать, как быть. Вокруг меня толпились люди, стараясь попасть на какой-нибудь корабль, меня толкали, никому до меня не было дела. Сел на камень у воды и, мне кажется, даже думать не мог. Вдруг подошёл малый торпедный катер. Мне с него крикнули: «Ты один? Прыгай к нам! Уходим» … Вот так началась у меня новая жизнь… Давай-ка, Бориска, рыбки горячей поедим да чайку попьём, а то у меня от воспоминаний что-то в груди стало покалывать.
      На следующий день Макарыч продолжил свой рассказ.
      – Пришли мы в Поти на ремонтную базу. Команда, как узнала мою историю, и то, что отец был матросом и погиб здесь же в Крыму, уговорила командира отряда оставить меня на катере воспитанником, сумела пошить мне настоящую форму и даже робу для ремонтных работ, подобрали бескозырку. Вот уж я нашвабрил палубу, да до блеска понадраил всякие медяшки! И главное, меня прикрепили к мотористу, и я учился всем премудростям по ремонту и обслуживанию моторной группы. Был однажды смешной случай: я делал уборку на катере и, собрав разбросанные вдоль бортов в трюмах и в машинном отсеке разные деревянные чурочки и куски канатов, хотел их выбросить, чем рассмешил команду до слёз. Оказалось, что этими чопиками и кусками канатов моряки во время боя затыкают пробоины от осколков и пуль крупнокалиберных пулемётов.

     Вскоре мы перебрались в Геленджик, и катер стал принимать участие в боевых операциях. Меня не пускали, строгим приказом оставляли на берегу. Я рвался тоже в бой, и однажды в конце октября (это был сорок второй год, и мне уже исполнилось четырнадцать лет) я, узнав, что ночью они будут делать налёт на Феодосийскую бухту, воспользовался темнотой и проник на катер, пробрался в машинный отсек, решив спрятаться между моторами. Самого боя не видел, так как все иллюминаторы и люки были тщательно задраены, чтобы не демаскироваться. По рассказам команды знаю, что пошли они не к самой Феодосии, там причал маленький и много кораблей не поставишь, а в Двуякорную бухту. Передовой катер торпедами расчистил вход в неё, остальные неожиданно для немцев на полной скорости ворвались в бухту, пустили торпеды по кораблям и береговым укреплениям, прошлись очередями из пулемётов и пушек, и так же на большой скорости вылетели из бухты.

     Вот тут и началось! Немцы очухались, пустили за нами свои катера, самолёты, а в открытом море при ясной погоде, хоть и ночь, разве спрячешься? Взрывы кругом, катер наш, маневрируя, так раскачивался, что удержаться на месте было невозможно. Меня, конечно, обнаружили, но ругать было некогда. Да и что толку? Каждый выполнял свою работу.

      Радист наш стоял у пулемёта и был ранен, моторист рванулся стать на его место и тоже, получив ранение, скатился вниз. Я стал ему помогать перевязывать рану, а тут осколком перебило масляный шланг. Моторист мне: «Брось бинты! Спасай мотор!» А масло из шланга бьёт горячей струёй. Я одной рукой робой, обжигаясь, перекрыл отверстие, другой нащупал дюритовую разрезанную трубку, наложил на шланг, замотал проволокой, а в это время второй мотор зачихал и заглох. Это – катастрофа! Катер сразу потерял ход и стал лёгкой добычей преследователей. Командир с боцманом еле справлялись уходить от бомб и пуль.

        Вот уж тут мне пришлось повозиться! Я ни на что не обращал внимания, ни качка, ни резкие повороты, ни взрывы – для меня существовало одно – надо исправить мотор! Моторист лёжа затыкал пробоины, давал, как мог, мне советы, а я работал, работал… Получилось! Я выглянул из люка и закричал: «Товарищ командир! Мотор работает! Можно запускать?» В ответ слышу: «Молодец, матрос!» Это для меня было высшей похвалой: меня впервые назвали матросом.

      Катер сразу увеличил ход, в это время прилетели наши самолёты, и немцы повернули назад. Всего, что было в этом бою, не расскажешь, а я за него, Бориска, вместо воспитанника официально получил звание матроса и медаль «За боевые заслуги». Вот так вот… Ну, беги домой, а мы с тобой как-нибудь совершим поход в Новороссийск, и я тебе покажу главный подвиг наших моряков на этом побережье.

     Бориска прибежал домой и подробно рассказал маме всё, что узнал от Макарыча. Мама, конечно, была рада за сына, за то, что у него появился такой друг, заменивший ему практически отца, и на которого он явно старался быть похожим.