Голова

Голова   проснулась  от того  что у нее  что-то болело. А что   она, вернее  Он,   не мог понять. Наверное,   как всегда живот или  что-то в животе. Голова  был верховным   управляющим и  сам издал  приказ о запрете   засыпать и  спать   на  рабочем  месте.  Последствия  своего  приказа  Голова  выяснять  не стал,   хотя и  пытался  несколько  раз  сделать это, но  каждый  раз натыкался на умственное  препятствие. Он сам  часто  засыпал в рабочее  время  и списывал это на необходимость   отдыха. У  Головы   были два  заместителя,   положенные  ему по статусу. Тоже   головы,  члены  Триумвирата. Но  он был главный,  и  это не  оспаривалось   теми   двумя, что  визуально   присутствовали и существовали  справа и  слева от Него. Иногда  Ему казалось, что их просто  клонировали   для   передачи  информации,  и  у них не  было  ни туловища, ни рук,  ни ног.  Голову  часто  мучила  дисфункция   управления, бездействие  органов   от того,   что руки  действуют  не  по приказу, а часто  самопроизвольно, а ноги   мешают  то правой, то левой руке  выполнять   жесты доброй воли. С ногами  часто  случались  проблемы, если смотреть на это  дело сверху вниз;  они   то пытались  пнуть  кого-то, то спотыкались, то   бежали   в неизвестную сторону.
Верховный   Голова   отложил свои размышления   о дисфункции и подключил дистанционную связь со своими  заместителями. Когда  он вызывал   одного  из них,  то почти сразу же  на связи  появлялся и второй.  Не было  неловкости в том, кого из них вызывать.
-  Что там  у нас  по короновирусу, я  вижу, что количество заражений  растет?
-  Растет, но не катастрофически, жесткие  меры приняты и  все   идет в растяжку. Если  кризис будет нарастать, то  мы  его попробуем  растянуть. Этот  метод работает, -   ответил первый  заместитель. 
- Люди в основном  стараются   не болеть  или болеют на дому. Из  профилактических мер наиболее  жизнеспособными  себя  показали:  самоизоляция, самоконтроль и  самолечение, - добавил  второй  заместитель. 
-  А социальный  минимум   как,  есть  чем добавить?
- Дефицит бюджета растет, на внутреннем   рынке  резервов пока   нет.
-  Так прокачайте  извне,  у нас   же есть   там   люди. Кто  у нас  крупный  специалист по финансовым  прокачкам?
-  Арчибальд Тивкин в Лондоне,  но  у него   сейчас  напряженность с отмывкой. Откатить нам он сможет  что-то по крупному   только через полгода.
- Это огорчает, напомните  ему, чтобы   он  не забывал  на  кого работает. Кто  еще?   
- Братья  Сивкины, Норбет  и  Валекс.
- Кто  их контролирует?
- Как всегда,  лучшие  люди из трех отделов  по внешним  связям. 
- Кто еще из  наших   воротил  там  есть?
- Зевкин, Теодор  Зевкин;  он   же    Филипенко, Филиппов, Пройзер, Цеденбаум  и  Гемгольц.
- Зевкин,  Зевкин… Филипенко…  что-то  знакомое,  а не мог я  с ним  в одной  школе  учиться, - вслух размыслил  приор.
- Это закрытая  информация, но  мы можем  выяснить, - ответил второй  заместитель. 
- Выясните и информация  у меня в течение трех дней. И еще  пусть проверят:  Филиппов, Пройзер и Цеденбаум,  это одно лицо, или  два    разных лица. Может,  нам  этого   Зевкина   подменили. Контр-отдел по утечкам информации,   мне  кажется, очень плохо  мышей  ловит…   Как  у нас   дела   на внутреннем  фронте, есть какие  новые инициативы  снизу?
- Пока  нет, ситуация  «мама  не   горюй», - ответил первый  заместитель.
- Все те же блогеры, феминистки,  театралы. Сплошная   проституция, размножились   на  наши головы в  предыдущем   послекризисном  периоде, - подтвердил  второй  заместитель.
-  А этот, как  его,   кто написал  «О народном  суверенитете». Свистульник   его фамилия?
- Николай  Свистульник  (Бубенцов по паспорту),  так  он  не  дописал то, что   нужно и уже  не допишет. Три раза   лечился от алкоголизма  за  счет департамента  по борьбе с  бедностью,   страдает   рассеянным склерозом,  так и живет в своем Усть-Килимске.
- Да нам такие люди  ни к чему. А  что  там  у нас в  департаменте  по борьбе с  бедностью. Кого туда  из министерств   перевели?
- Да  всех кто спалились   на  ночных   корпоративах и в элитных  банях   выходного дня:  нимфоманки, содержанки, фавны,  эротоманы и  прочая  шушера…
- И что, они  оттуда не увольняются? 
- Кое-то уволился, кого уволили   за   несоответствие, а  кто-то  и остался. Департамент в  целом  не эффективен.
- Как и бывший  премьер-министр со  своими  кабинетными  подружками,  -  со  злорадным смешком добавил приор.
Он  вспомнил,  как  пять   лет назад гнал  пинками  под зад  по этажам   министерства   этого самого  премьера. Слова  тогда  сами  слетали у  него с  языка: «Мошенник, подонок,  ренегат,  враг народа!».  А  ноги делали свою работу. И  финальный  пинок ногой  на  выходе  из здания. Все это попало  на  фото и видео  смартфонов и  быстро  разнеслось  по  всем социальным сетям. Реакция     информационных  ресурсов  была разной. От  «Да  здравствует  борьба с  коррупцией! .. И вновь  продолжается  бой…», до   «И рукой и   ногой…  Власть  начинает   зачистки…  завтра начнутся   репрессии… без суда и следствия…».
Приор   триумвирата   любил стучать  пальцами по лбу и  давать  подзатыльники   министру финансов, тоже   бывшему,    прямо в его  рабочем  кабинете. Но  ни одного  кадра   так и не попало   наружу.  Департамент по защите свободы  слова и информации  над этим  каждый  раз работал.  Сейчас  этот  департамент ослабил свои функции.  А свобода  слова  так и  не смогла   расширить  свои  полномочия. Так и осталась   непонятным чем-то и не  очень то и нужным.
С этими  мыслями  приор  объявил  свое   традиционное: «Продолжим   завтра. А теперь   передохнем и  приступим к приему пищи».
Заместители синхронно отключились  от связи.  Принимать  пищу за государственный счет, включая  чай, кофе и  прочие   десерты,  по его   же   циркулярам,   триумвирам и  ряду   других членов  высшего  аппарата   полагалось     до  8  раз в сутки. Работникам  министерств, включая  среднее  звено,  до  5  раз.  Приор,     уходя в  легкую  дремоту,  в  очередной раз  задумался:  не  зажрутся   ли  работники  среднего звена. А то потом  верхних   зажравшихся  менять   будет не на кого.  Для самоуспокоения  он повторил про  себя  две  строчки  из  своего  еще  недописанного  сочинения под названием  «Эмпирий»:

Что будет   завтра   новый   день  покажет
И путь   к делам   подскажет и  укажет.