Идеология конец и начало

В.КОВАЛЬЧУК

ИДЕОЛОГИЯ: КОНЕЦ И НАЧАЛО

 Сокращённый и доработанный вариант книги «Идеология и Россия ХХ века»

ОГЛАВЛЕНИЕ

Вступление……………………………………………………………………2
РАЗДЕЛ 1. МАРКСИЗМ…………………………………………………….4
Глава1.   Карл Маркс – творец научной идеологии……………………….4
Глава 2   Марксизм в Советском Союзе……………………………………7
Глава 3   Общество в России ХХ века……………………………………..11
                Движущие силы революции………………………………….11
                Смутное время…………………………………………………13.
РАЗДЕЛ 2. ЛИБЕРАЛИЗМ…………………………………………………16.
Глава  4.   Очередное единственно верное учение………………………....16 
Глава  5    Научная основа либерализма…………………………………….18
                Государство……………………………………………………18
                Это и есть демократия…………………………………………26
Глава 6.   Свобода слова……………………………………………………..29
Глава 7.   Свобода творчества……………………………………………….32
                Культура и контркультура……………………………………33
                Кому это                 Как нам Глава 8…Воспитание человека……………………………………………..37
                Воспитание и государственная идеология…………………..39
                Конституция о воспитании и воспитателях…………………41
                Либерализм воспитывает ……………………………………..42
                Конституция и нравственность………………………………44
                Воспитание человека и молодёжная политика………………47
Глава 9.   Первые выводы…………………………………………………..  48
                Высшее достижение либерализма…………………………….49
                Торжество многопартийности………………………………...51
                Гражданское общество…………………………………………53
Глава 10   Либерализм о будущем …………………………………………..53
                Бестселлер либерализма………………………………............... .54
                Капитализм и капиталисты……………………………………...56
                Что там, за                 Частный капитал – критическая масса………………………….62
 РАЗДЕЛ 3. ДЕМОКРАТИЯ…………………………………………………63
Глава 11..Демократия – власть народа………………………………………63
Глава 12.  Экономика демократии…………………………………………...66
Глава 13.  Демократия, деньги, капитализм…………………………………70
Глава 14.  Идеология демократии……………………………………………74
Глава 15.  Из либерализма – к демократии………………………………….81
ЗАКЛЮЧЕНИЕ……………………………………………………………….85
                Идеология как оружие…………………………………………....86
                Демократия и современный мир…………………………………88
                Идеология: конец и начало……………………………………....89
                Новый путь России…………………………………………….. ..91
Приложение 1. Гимн демократической России…………………………….93
Приложение 2. Перечень использованной литературы……………………94

ВСТУПЛЕНИЕ

В памяти российских народов ХХ-й век навсегда останется веком великих трагедий. Начало им положила Первая мировая война, гибель царской России и приход к власти коммунистов, сопровождавшийся братоубийственной гражданской войной, кровавыми репрессиями новых правителей. На фоне этих непрекращающихся репрессий происходит героическая трагедия Великой Отечественной войны, унёсшей огромное количество новых жертв. И, наконец, 1991-й год, крах коммунизма, развал СССР и последующая трагедия России с попытками расчленения её на десятки мелких государств, разрушением экономики, демографическим провалом.

В этой истории непонятным обстоятельством остаётся то, что, несмотря на падение коммунистической диктатуры, наша общественная наука так и не попыталась обстоятельно и последовательно проанализировать наше прошлое, понять, как и почему оно произошло, сделать выводы на будущее и довести их до сведения всего общества. И в итоге мы, так и не разобравшись с идеологией марксизма и с причинами развала СССР, живём в каком-то неопределённом понимании своего прошлого и настоящего, а коммунисты по-прежнему на виду и даже во власти, и вновь зовут нас к построению коммунизма, предлагают повторить свой неудавшийся фокус, опираясь на провалившийся марксизм-ленинизм.

История России в ХХ-м веке, завершившаяся трагедией гибели исторической России в форме Советского Союза, до сих пор отдаётся в сердцах её патриотов незатихающей болью, и хочется понять, почему всё это произошло. Проблема, можно сказать, важнейшая, и без конца молчать о ней не только недопустимо, но и опасно. По этой причине, учитывая размеры её, и чтобы в какой-то мере понять смысл и причины трагичности нашей истории, мы решили для начала самостоятельно разобраться хотя бы в одном вопросе, или, иначе сказать, попытаться сделать некоторые выводы на будущее из пока ещё не рассмотренного нашей наукой исторического урока. Выделить и изучить такой вопрос, означает для нас найти в цепи событий прошедшего века такое звено, потянув за которое, мы сможем установить логическую связь и причины этих событий и вместе с тем получить такие предложения, которые сделают невозможным повторение подобного в будущем.

Опыт прошедших после развала СССР почти трёх десятилетий говорит нам о том, что Россия в своём новом положении, ступив на путь либеральной демократии, так и не обрела чего-то главного, того, что сделало бы её уверенной в своей правоте, в смысле своего существования. Это сказывается на наших сложностях в науке, культуре, образовании, экономике. Не хватает нам аргументов и в отношениях с Западом, когда мы слишком часто оказываемся в положении обороняющихся, вечно оправдывающихся. В череде этих лет события 1991-1993 годов дали нам много новых поводов для размышлений, которые и следовало бы рассмотреть с особым вниманием. Возможно, в этом новом опыте, мы и найдём то самое искомое звено, которое и позволит нам найти то главное, что и определило историю России прошедшего и сказывается на нынешнем времени.

Наша наука и здесь остаётся на какой-то нейтральной позиции, не пытаясь разъяснить народу смысл произошедших изменений, что в условиях  демократии понять трудно. Нас же это событие привело к мысли обратить внимание на него, как на характерный случай нашей истории, изучение которого поможет раскрыть тайные мотивы действующих сил её. Такое понимание произошедшего утверждается в нашем сознании ещё и тем, что смена власти в стране в 1917 и1993годах происходила на фоне полной смены существующей идеологической парадигмы на другую. И хотя эти перемены каждый раз сопровождались заклинаниями о борьбе за интересы народов страны, возникающая после прихода новой власти обстановка в стране не привела её к уверенному миру, согласию и процветанию. В одном случае её следствием стала гражданская война и диктатура коммунистической партии, а после развала Советского Союза – политическая нестабильность и недоверие народа к власти, обусловленные проведенными ею реформами, установлением господства группы олигархов.
Найти объяснение таким совершенно нежелательным для нас итогам – насущная необходимость. Дважды полученный нами исторический урок свидетельствует о том, что в обоих случаях независимо о того, о какой идеологии идёт речь, мы неизменно не получаем заявленный результат. В 1917 году у власти в результате вооруженного переворота, оказались социал-демократы, последователи учения Маркса о пролетарской революции. В 1993 году у власти снова демократы, но на этот раз под флагом идеологии либерализма. Вот эта идеологическая составляющая двух крупных переворотов в истории страны и заставляет нас, обсуждая названный выше исторический феномен, выделить идеологию как один из главных компонентов её, требующий исследования.
 
В предлагаемом нами приёме к изучению прошлого нет ничего нового. Рассматривая историю развития человечества, наука одним из важнейших свидетельств её прошлого всегда выделяла религию. Как сложение идей она – идеология, определяющая организацию общества, иерархию его групп, слоёв, классов, отношений между ними, давая представление о нормах и ценностях, происхождении всего сущего и пр. и, следовательно, поставив так вопрос, мы только повторяем общепринятый подход, всегда существовавший в науке.

Ныне на смену идеологиям религиозным пришли идеологии научные. Развал Советского Союза фактически сделал идеологию либерализма господствующей в мире, и мы, неожиданно для себя, после коммунистического атеизма обнаружили, что и в новых условиях понимание религии, как идеологии общества, оказалось отвергнутым. Более того, идеология вообще применительно к человеческому обществу стала считаться неким понятием, существование которого, по крайней мере, не всегда может быть оправдано. На первое место в понимании проблем его вышла экономика, рынок, капитализм, так называемая либеральная демократия. О состоянии их с утра до вечера нам вещают СМИ, о них спорят политики, на них строятся международные отношения. После 74 лет коммунизма, который так и не смог решить многих обычных проблем человека, такое отношение нашего общества к этим вопросам  можно понять, но никак не оправдать.
 
Существование научных идеологий не означает, что с появлением их религиозные уходят в прошлое и забываются. Как утверждает история, они продолжают существовать и по-прежнему оказывают своё влияние и на общество, и на историю его, хотя, может быть, уже в другой мере. Вот это представление о роли идеологии как важном, одном из определяющих факторов существования человеческого общества в его истории, и приводит нас к мысли проследить, какие конкретные идеологии и как сказались и сказываются на судьбе России, начиная с октября 1917 года и по сей день. С такой точки зрения, кроме уже названных выше двух научных идеологий – марксизма и либерализма, на нашу историю, несомненно, в разной мере повлияли и религиозные идеологии – христианство во всех его видах, ислам, буддизм, иудаизм и пр. Однако, имея в виду немалую ёмкость поставленной перед собой задачи, в своём рассмотрении её ограничимся  только двумя идеологиями – марксизма и либерализма.
 Новая, называемая демократической, Россия существует с 1993 года, но многие граждане до сих пор не уверены в таком понимании её. Путь, на который встала она, пока не вдохновил народ на те дела, которые могли бы сделать её передовой страной современности, а итоги приватизации, размах коррупции, неубедительность либеральных реформ только утверждают его в сомнениях относительно верности избранного пути. В такой ситуации вполне понятно наше желание найти причинно-следственные связи всех этих исторических событий, которые, как мы предполагаем, находятся в сфере идеологий. Обнаружить их, дать объяснение возникшим сомнениям – вот вопросы, поставленные нами перед собой, ответы на которые мы и попытаемся здесь найти в той мере, в какой позволяют нам наши скромные возможности. Такую оговорку мы обязаны сделать потому, что полномасштабная разборка подобной темы под силу только большому коллективу специалистов. Мы же за неё взялись лишь в надежде на то, что полученные нами результаты подтолкнут наших учёных и общество к пониманию необходимости более глубокого осмысления полученных Россией исторических уроков. И чем быстрее это произойдёт, тем лучше.

РАЗДЕЛ 1. МАРКСИЗМ

ГЛАВА 1. КАРЛ МАРКС – ТВОРЕЦ НАУЧНОЙ ИДЕОЛОГИИ

Рассматривая роль идеологии в истории России ХХ века, необходимо отметить, что идеология человеческого общества на любом этапе его развития всегда была свидетельством достигнутого им уровня интеллектуального развития. При этом всё же никогда не возникало такого состояния, когда этому высшему уровню соответствовало бы всё человечество в целом. В свою очередь и в отдельных государствах это сопровождалось таким же неравномерным развитием общества, так как знание обычно оставалось привилегией правящего слоя его. Следствием такого развития становилось то, что наиболее развитые общества в числе первых оказывались среди таких, в которых это неравенство в знаниях сказывалось на стабильности внутреннего положения их.

К началу Х1Х века именно к такому неустойчивому состоянию пришло наиболее развитое западноевропейское сообщество. Это было время больших научных открытий, роста промышленного производства, расширения мировой торговли. На то же время приходится пик развития капиталистических отношений, сопровождавшийся накоплением капитала буржуазией при одновременном обнищании согнанных со своих земель  крестьян и превращением их во всё растущий слой пролетариев. Не случайно этот век оказался богат революционными событиями, наиболее крупные из которых произошли в 1830, 1848-1849 годах, и в 1871 году – Парижская коммуна. Напряжение в обществе достигло такого уровня, который требовал от него новых интеллектуальных усилий, способных привести  к решению возникших проблем. И в такой обстановке самая радикальная часть образованного слоя того времени – коммунисты решили заявить о своих претензиях на знание того будущего устройства человеческого общества, которое самым справедливым образом решит все существующие проблемы: «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма». Появление в феврале 1848 года «Манифеста Коммунистической партии», авторами которого были К.Маркс и Ф.Энгельс, ознаменовало собой дату рождения идеологии научного коммунизма, получившего впоследствии название марксизма.

История всех существовавших до сих пор обществ становится историей борьбы классов, а пролетариат из угнетаемого класса превращается в могильщика капитализма и главную политическую силу современности, способную построить справедливое человеческое общество. Так марксизм заявил о себе, как идеологии Мировой пролетарской революции. Однако нам, людям рубежа ХХ-ХХ1 веков, свидетелям грандиозного краха марксизма в СССР и ряде других стран, и уже немного разобравшимся в прошлом, есть основание усомниться в благородности целей Маркса. Нашу разборку начнём с биографии его.

Карл (Мардохей) Маркс родился 5 мая 1818г. в Германии, в интеллигентной еврейской семье. Дед его был раввином, а отец – советником юстиции. За год до рождения сына папа принял христианство – протестантизм, без чего ни он, ни дети его не могли заниматься юридической деятельностью. Семья была, видимо, хорошо обеспеченной, Карл без каких-либо финансовых затруднений окончил Берлинский университет, а в 1841 году становится доктором философии. Практически с начала своей научной деятельности он порывает с идеализмом и переходит на позиции материализма и коммунизма. В 1844г. в Париже он подружился с Г. Гейне и с Ф. Энгельсом.
Участвуя в революционном движении, Маркс довольно быстро пришел к выводу, что социализм остаётся утопией по той причине, что авторы его не смогли «обосновать закономерность движения общества к новому, подлинно справедливому строю». Более того, они не находили «той главной социальной силы, для которой уничтожение капиталистических порядков и установление новых отношений собственности и форм коллективистского общежития составляют прямую жизненную необходимость» (Утопический социализм в России. Политиздат. 1985г. с.7-8). Опыт жизни в диаспоре и работа над «Капиталом» позволили ему найти эту силу – мировой пролетариат. В то время, когда он осознал существование такой возможности, политическая активность пролетариата не выходила за пределы национальных границ, была слабой и плохо организованной. Однако он хорошо понимал, что это только начало, и что существующее положение в современном обществе имеет тенденцию к росту численности пролетариата, и потому не сомневался, что со временем объединённый пролетариат всего мира можно сделать той активной политической силой, возглавляя и управляя которой можно добиться многого. И кто может стать во главе этого движения, как не тот, кто вовремя заметил и оценил перспективность и мощь этой будущей политической силы?

Масштаб открывающихся возможностей захватывал дух. Ведь речь шла не о  каком-нибудь небольшом народе, а, учитывая глобальный характер развивающегося капиталистического общества, не менее чем о всём человечестве!
Для такого великого дела требовалась очень серьёзная и основательная идеология, привлекательная для пролетариата, и в то же время научно обосновывающая положенные такой силе претензии на власть. И Маркс занялся её разработкой. Основные положения её, подготовленные им вместе с Энгельсом, были изложены в «Манифесте Коммунистической партии». При чтении этого исторического документа возникает один недоумённый вопрос, ответа на который авторы Манифеста не дают: как эта разрозненная пролетарская масса, даже не подозревающая о таких своих необыкновенных качествах, сможет каким-то образом организоваться и достигнуть хоть чего-то из сказанного, сама будучи для этого недостаточно грамотной и неспособной до конца даже понять то, о чём в нём говорится?

Такие вопросы, конечно, возникали и тогда, и Марксу пришлось пояснить, что все подобные проблемы решаются, «когда масса охвачена организацией и ею руководит знание» (Словарь «Научный коммунизм», Политиздат, 1980г, с. 91). Действительно, знание – это такая категория, которая требуется всегда и везде и, само собой, для организации и для руководства, но опять-таки мы не получили прямого ответа, откуда оно у пролетариата? Чтобы расшифровать, что скрывается за этой уклончивой формулировкой, вспомним, что во все исторические времена выступления разрозненных, неорганизованных и малограмотных масс не представляли большой опасности для правящих слоёв общества. Куда больше они «боялись того, как бы эти народные стихийные движения не соединились с организованными, сознательными выступлениями представителей так называемых образованных, просвещённых классов» (Утопический социализм, с. 10).
Именно с таким случаем мы и имеем дело, когда представители «так называемых образованных, просвещённых классов» вознамерились использовать возмущение малограмотных пролетариев в целях задуманного ими разрушения существующего общественного строя и построения справедливого общества, в котором не будет эксплуатации, угнетения. И потому, действительно, зачем знание пролетариату, если его в достатке у Маркса! Он, его просвещённые друзья и друзья его друзей становятся для этого люда носителями знания и организаторами его. Они и организуют, и поруководят, и направят удар пролетариата туда, куда надо. Вот в такой возможности и заключалось то сокровенное, что так их привлекало в пролетариате. Вряд ли такие идеи Маркса могли бы вдохновить на всемирную революцию другой, интеллектуально более развитый слой общества. Именно поэтому марксисты-ленинцы так проклинали интеллигенцию, с которой они никак не могли найти общий язык. Но возникает сомнение: ту ли, поставленную в Манифесте, цель преследует Маркс, если не решается дать прямой ответ на прямо поставленный вопрос? Вспомним, что в предисловии к немецкому изданию Манифеста 1883 года Энгельс почему-то вдруг счёл нужным подчеркнуть, что утверждение «вся история была историей классовой борьбы, борьбы между эксплуатируемыми и эксплуатирующими…» всецело принадлежит Марксу (К.Маркс и Ф.Энгельс. Избранные произведения, т.1, с. 96. Политиздат. 1979). Попробуем понять, что смутило Энгельса.

По мнению Маркса классовая борьба является одной из главных движущих сил буржуазного общества, активно влияющей на развитие производительных сил его, (Научный коммунизм, с. 99). Но если классовая борьба существует, то следствием антагонизма в отношениях классов должна быть постоянная нестабильность государства, а возникающие при этом непременные трудности в реализации возможного развития его становятся постоянно действующим фактором, чего в западном обществе мы не очень-то и замечаем практически до сих пор. В народе, несомненно, во все времена существовали и существуют разного рода группы, слои, классы, возникновение которых обусловлено видами трудовой деятельности, уровнем знаний, исполняемой роли в государстве и др. Однако их отношения между собой не обязательно носят антагонистический характер, если их труд, роль в обществе дают им удовлетворяющее их материальное и моральное вознаграждение или, говоря иначе, они находят такие отношения вполне справедливыми. Поэтому в своём учении Маркс старательно обошёл все острые углы и не захотел сказать о тех причинах, которые на самом деле являются обычным, наиболее частым поводом для выражения народом своего недовольства. А ведь любые народные волнения, бунты, забастовки и, как вершина их – народные восстания, революции, всегда в своём главном обусловлены не желанием какой-либо части простого народа прийти к власти, править, господствовать, подавлять своих противников, а совершенно естественными требованиями справедливости, то есть, по сути, речь идёт о борьбе идеологической, а не политической, классовой. Иначе сказать, мы имеем дело с одним из видов древнейшей общечеловеческой проблемы – борьбой добра и зла.
Маркс это, разумеется, понимал и потому постарался не заметить существование такого препятствия. Утверждение существования классовой борьбы нужно было ему для «научного» обоснования неизбежности пролетарской революции, которую он намеревался возглавить. Но опять-таки очевидно, что победа в такой непрерывной борьбе какого-либо класса никак не сможет привести к установлению в государстве спокойствия и согласия, а лишь к неотвратимости создания в стране диктатуры победителя. А это и есть то главное, что ему было нужно: под флагом классовой борьбы, обосновывающей и оправдывающей возникающую на такой основе диктатуру класса, он и возглавляемая им просвещённая братия рассчитывали прийти к власти! И абсолютно не важно, что это будто бы будет диктатура пролетариата. Мировая пролетарская революция легко превращает диктатуру пролетариата в мировую диктатуру его правящей верхушки. И вот она, та конечная цель, план реализации которой в форме пролетарской революции наметил Маркс! Такой естественный итог и получили мы в нашей стране после Октября 1917-го года на основе предложенной Лениным модернизации марксизма. Не такой ли возможный итог революции и вызвал сомнения Энгельса?

ГЛАВА 2. МАРКСИЗМ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ

В Европе марксизм в чистом виде просуществовал недолго. «В конце XIX – начале XX в. в социал-демократических партиях всё сильнее становилось влияние реформизма, прикрывавшего марксистской фразой фактическую сдачу классовых позиций» (Словарь «Научный коммунизм», с. 86). Содержание этого процесса, по нашему мнению, в первую очередь связано с возникшим пониманием невозможности мировой революции. Марксизм терял в их глазах привлекательность и мог вообще потеряться, но провозглашаемые им идеи продолжали волновать отдельных борцов за свободу, мир, братство и счастье всех народов Земли, да и просто разного рода авантюристов.
В России одним из таких продолжателей дела Маркса стал В.Ленин. К какой категории его последователей относился он, со временем наука разберётся, но что он человек выдающийся, несомненно.  Для нас же главное, что он сделал со своей Родиной.
Ленин не только исполнил роль строгого последователя Маркса. Он фактически оживил его сомнительную, дышавшую на ладан, идею мировой революции своими идеями, «научно» доказав, что капитализм в своем развитии достиг предела, загнивает и что победа пролетарской революции в России неотвратимо станет началом Мировой коммунистической революции.

Независимо от того, правы эти двое, или нет, верны их идеи или ошибочны, но сам факт готовности коммунистов бросить Россию в костёр мировой революции говорит о невероятной одержимости вождей Октябрьского переворота. Только такие одержимые люди и могли так решительно воспринять эти идеи и возглавить движение, итогом которого стала гражданская война и диктатура группы самозванцев, захвативших власть в стране. Сегодня, когда эта диктатура в прошлом, и появилась возможность называть вещи своими именами, возникает много вопросов, на которые в стране ни официальной властью, ни наукой пока не даны ответы. Одним из них является вопрос, насколько правомерна власть, возникшая в 1917 году в результате преступного военного переворота? Но и это ещё не всё. Эта власть в 1918 году разогнала Учредительное собрание, которое в представлении большинства народа должно было определиться с будущим России и, следовательно, она и все принятые ею решения незаконны и преступны вдвойне!

К несчастью для Ленина, управлять страной долго ему не пришлось и, возможно, как некоторые утверждают, если б он пожил ещё с десяток лет, всё могло сложиться иначе. Но это всего лишь предположения. Следствием его недолгого правления, наряду с Гражданской войной, красным террором, массовыми расстрелами, голодом, разграблением национальных сокровищ и т.п., стало то, что после его смерти на роль главы великого государства, именуемого теперь Союз Советских Социалистических Республик, претендовал фактически только один человек, Лев Троцкий (Лейба Бронштейн), народный комиссар обороны в первом советском правительстве, председатель Высшего революционного военного совета.
В те первые послереволюционные годы понятия главы партии не существовало. Подразумевалось, что таким главой является Ленин, и этого было достаточно. Но после смерти его представление о Троцком, как следующем после Ленина авторитете в партии, поставил под сомнение неожиданный для него соперник – И.Сталин (И. Джугашвили). Как это ни парадоксально, но будущий кровавый диктатор для страны стал наилучшим вариантом из того выбора, который она получила в наследство от «всенародно любимого» вождя мирового пролетариата. Правда, надо сразу же уточнить, что слово «выбор» здесь вовсе не означает, что народ имел к этому какое-либо отношение, и это тоже результат ленинского наследия. Выбор произошел в результате ожесточённой и кровавой внутренней борьбы в правящей верхушке самозванцев, в которой Сталин сумел одолеть Троцкого. И так скромная должность секретаря партийного аппарата превратилась в должность главы партии.
Несомненно, что Троцкий действовал в интересах внешних сил, но что бы они ни представляли, совершенно ясно, что в любом случае  он становился исполнителем давней мечты западных стратегов о сокрушении России. После прихода его к власти вступала в действие теория «перманентной» революции, главным сторонником и глашатаем которой он являлся. Разработанная где-то в недрах мирового капитализма на основе выдуманного Марксом положения о непрерывности революции, она была необходима ему не только для упрочения своей власти по всей стране. Как поётся  в одной из советских песен:
                Нет у революции начала,
                Нет у революции конца!
Двусмысленность её, не замеченная в прошлом, становится совершенно очевидной сегодня, ибо мы уже много раз убеждались в том, к чему ведут революции. Понятно, что за заботами этой революции без начала и конца, было бы уже не до укрепления безопасности страны, восстановления и развития экономики, и без того разрушенной ею и последующей гражданской войной. И тогда бы произошло то, зачем всё это делалось. Под знаменем Мировой пролетарской революции, популярным революционным лозунгом «разрушить всё до основанья» полностью уничтожается сохранившаяся ещё материальная база государства, в стране устанавливается управляемый и кровавый хаос, результатом чего мог быть только полный и окончательный развал её и установление над останками страны иностранного господства.
Это возможный, но не единственный вариант, ибо к понятию «перманентной» революции того времени добавилась ещё и загадочная идея «новой экономической политики» – НЭП. В сочетании двух этих идей наверняка могли появиться и иные варианты будущего Советского Союза.
 
На фоне Троцкого Сталин выглядел почвенником. У него за рубежом не было ни друзей, ни покровителей, подобных тем, на которых работал Троцкий, но у него на будущее имелись свои планы. Все интересы его находились здесь, в СССР. И потому, покончив с Троцким, он покончил и с перманентной революцией, и с НЭПом. Как следствие, рухнула и вся идеологическая конструкция, сооружённая Троцким и его соратниками. Какую роль в возникновении её играл Ленин, трудно сказать, но после его смерти о перманентной революции и НЭПе никто уже не вспоминал. К власти пришли те, кто думал о восстановлении экономики страны. То, что в борьбе за укрепление её более многих пострадали евреи, говорит всего лишь о главных авторах и строителях рухнувшего сооружения. Сталин, укрепившись во власти, в сложившихся условиях сделал всё, на что был способен, для укрепления оборонной мощи страны. И если со Сталиным, хотя и ценой огромных человеческих жертв, мы всё же выстояли и сумели добиться победы в Великой Отечественной войне, то с Бронштейном-Троцким у нас такого шанса уже не было бы. Гитлер или любой другой такой же завоеватель разгромили бы нас без больших усилий. Правда, как показала история, страна всё равно была обречена на развал, но тут уж ничего не поделаешь, это плата за то, что она пошла по пути, придуманному Марксом и реализованному его «великим» последователем Лениным, коммунистической партией.

Схему Маркса по завоеванию власти через пролетарскую революцию Троцкому и его соратникам в Советском Союзе не удалось реализовать полностью только по одной причине – им помешал Сталин. Именно поэтому на Западе до сих пор, говоря о незаконном и преступном режиме, установившемся в стране после октября 1917-го года, главным виновником называют Сталина. Ленин и Троцкий действовали в полном соответствии с их планами, а Сталин сорвал их. Но не следует забывать, что борьба Сталина с Троцким не стала следствием каких-то существенных идеологических расхождений. Это прежде всего была борьба за власть, в которой в любом случае побеждал марксизм. Победив Троцкого и не видя в марксизме главной идеологии своих бывших противников, новая власть на всякий случай громила вся и всех, кто в чём-то был не согласен с нею. И продолжив «дело Ленина», Сталин тем самым позволил врагам нашим достичь многого. Избежав скорой гибели, намеченной Троцким, страна встала на путь постепенного разрушения её под знаменем марксизма-ленинизма. История получила возможность продемонстрировать миру на примере Советского Союза, что это за идеология, и какое будущее ожидает тех, кто вздумает повторить такой опыт.
Одним из главных результатов революции, отвечающем замыслам Маркса и его единомышленников, было изгнание из страны и уничтожение значительной части самых грамотных и патриотически-настроенных людей её – русской и, разумеется, других национальностей России, интеллигенции, большой части дворянства, чиновничества. Освободившееся место постаралась немедленно занять интеллигенция революционная. Затем следуют «успехи» новой власти в деле расказачивания, уничтожения православного духовенства, подавления и уничтожения всех патриотических сил страны, способных чем-либо воспрепятствовать ей, раскулачивания и коллективизации. Но главный её успех – это гегемония пролетариата, рабочего класса. Тайная марксова стратегия, заложенная им в своё учение и отражающая стремление революционных лидеров к господству в любой стране и во всём мире, сработала в России в высшей степени эффективно.

Старательно, постоянно оглядываясь на Маркса, трудились коммунисты-ленинцы, стремясь довести этот эксперимент до логического конца. На тот случай, чтобы страна нечаянно не свернула с выдуманного им пути, они всеми силами укрепляли возникшую в стране диктатуру коммунистической партии. Диктатура существовала и внутри партии, а её генеральный секретарь стал диктатором всей страны. Эта всесильная и всеобъемлющая диктатура позволила законсервировать учение Маркса и его «великого» последователя Ленина в первозданном, чистом виде, застраховать его от повреждения какими-либо оппортунистами: Учение Маркса непобедимо, потому что верно! Она же исключила внутри партии и в стране всякое движение подлинно научной мысли и просто логики, способной поставить под сомнение догмы и разоблачить ложь этого учения. Ведущая сила нового общества – рабочий класс на такое преступление был неспособен в силу того, что мало что понимал в этом учении, а откровенные противники марксизма были изгнаны из страны, или уничтожены. Таким образом, все условия чистоты проведения эксперимента были соблюдены.

Начавшееся в стране строительство социализма сразу же столкнулось с проблемой, ответа на которую у Маркса почерпнуть не удалось, поскольку он этого никогда делать и не собирался: силами одних пролетариев социализм построить, оказывается, невозможно. Кроме них были нужны ещё и более грамотные люди, та самая интеллигенция – научная, техническая, творческая, которой и до революции в стране было не много, а после революции осталось чрезвычайно мало. Однако место ей в новом обществе было уготовано не самое почетное.
Вождей страны нисколько не смущало, что в называемом ими передовом обществе современности, которое они взялись строить, ведущей силой, гегемоном назван слой, не обладающий высоким знанием и, наоборот, люди знающие становятся второстепенными и даже опасными для него. Уж если равенство, братство, то отчего ж не уравнять в правах и рабочего, и крестьянина, и интеллигента? Все равны, все братья, каждый занят своим делом и, как в семье, заботятся друг о друге и о своей стране. Но нет, это никак не вписывалось в программу действий вождей пролетариата. Да и с чего такая трезвая мысль могла возникнуть в мозгу диктаторов, самозванцев, вооруженных «самой передовой научной теорией современности» – марксизмом-ленинизмом?
В соответствии с классовой теорией Маркса всё население страны Советов состоит теперь всего из двух классов – рабочего, гегемона, и крестьянства. Интеллигенция объявлена прослойкой, к которой насмерть приклеился эпитет «гнилая». Гнилая она потому, что в отличие от пролетариата, у которого будто бы от природы существует особое, безошибочное пролетарское чутьё, заменяющее ему знание, в силу присущих ей недостатков интеллигенция способна легко уклониться от единственно верного пути, ей свойственны мелкобуржуазные иллюзии, она склонна к реформизму, авантюризму и т.п. Но и этого было мало и, в дополнение к сказанному, в стране строго осуществлялась политика, в соответствии с которой материальное положение интеллигенции в стране всегда было ниже, чем у рабочего класса.

Все эти революционные решения в угоду Марксу и пролетариату не могли не иметь серьёзных последствий. Вирус «пролетарской гегемонии», заложенный в программу марксизма, стал бесконтрольно размножаться. В стране возник вначале невидимый, а затем всё более нарастающий процесс обесценения, девальвации знания. Первыми это ощутили школа и медицина, откуда из-за ничтожных зарплат стали уходить мужчины. Затем настала очередь и за другими интеллектуальными профессиями, научными, гуманитарными и техническими, нужными стране, но низкооплачиваемыми, отчего желающих освоить их становилось всё меньше. Дошло до того, что в ВУЗах, прежде известных высоким конкурсом среди желающих в них учиться, едва набирали студентов практически без конкурса. Следствием стало снижение качества выпускников. Но всё это меркнет в сравнении с тем, каким становилось качество руководящих кадров.
Правящий слой, а это фактически исключительно коммунисты, самые равные среди равных, поразила такая же болезнь. В силу догматизма коммунистических идеологов на руководящие роли в партии и в стране в целом всё чаще выходят люди, мало подходящие для таких ответственных постов, ибо догматик – всегда человек ограниченный. Они хорошо, прочно усвоили догмы марксизма-ленинизма, но не способны мыслить аналитически, самостоятельно. Эти люди, понимая свою ограниченность и желая укрепиться во власти, окружали себя заведомо посредственными людьми, не грозящими им стать конкурентами. Умные люди опасны для этих догматиков и страх перед ними нарастал тем больше, чем более серым и бездарным становился этот правящий слой. Все свои силы и возможности он вложил в борьбу с инакомыслящими и вот в этом деле добился впечатляющих успехов. Не удивительно поэтому, что во всей промелькнувшей в истории череде генсеков и членов политбюро не нашлось достаточного числа умных людей, способных своевременно осознать, что страна движется к катастрофе, и принять соответствующие меры, осуществить необходимые реформы. Великое государство, выстоявшее в прямой вооружённой борьбе с могущественными врагами, рухнуло, не выдержав испытания на устойчивость к интеллектуальному оружию. Вожди мирового пролетариата – разработчик этого оружия Карл Маркс и его талантливый ученик Владимир Ленин, эффективно использовавший это оружие – вот два автора разгрома великой страны.

К тому, что мы уже сказали о марксизме, следует добавить те особенности экономики его, которые за 74 года советской власти так и не смогли помочь ей решить в стране проблему обеспечения населения жильём, продуктами питания, одеждой и т.п. Другой подобной особенностью марксизма-ленинизма стала национальная политика КПСС, которая сделала русских виновными в эксплуатации всех других национальностей страны, а РСФСР превратила в дойную корову СССР, бюджет которого формировался, в основном, за счёт доходов РСФСР. Следствием этого стало то, что экономическое положение русских и других народов республики было заметно хуже, чем в национальных республиках СССР. И, таким образом, советское общество, построенное на таком основании, никак не могло быть прочным и долговечным, а развал СССР есть естественный результат марксизма-ленинизма. Утверждение, что Советский Союз развалился в результате деятельности иностранных государств и их спецслужб, позволяет бывшим коммунистам и их сторонникам чувствовать себя пострадавшими за правду, но для страны это большое и опасное заблуждение. Опасно оно ещё и тем, что вследствие такой оценки произошедшего идеология в деятельности органов безопасности страны, и прежде всего ФСБ, превращается во второстепенный фронт борьбы. Однако агенты иностранных спецслужб работали в Советском Союзе, работают и ныне в России. Они могут нанести ущерб нашему государству, но он ни в коей мере не сопоставим с тем, на который способна диверсия идеологическая.
Крах СССР показал всему миру подлинную суть марксизма и стал одновременно свидетельством лживости его «пролетарской» идеологии. Однако мы хорошо помним, что марксизм провозглашался и воспринимался людьми как идеология борьбы за равенство, свободу, братство и счастье всех народов Земли и провал его не означает ошибочности этих идеалов. Марксизм и его производная – марксизм-ленинизм не имеют будущего, но идеалы, на которых они паразитировали, не могут быть дискредитированы ими. И можно не сомневаться, что со временем люди вновь вернутся к идее справедливого общества, базирующегося на подобных идеалах, но она будет отличаться от коммунизма Маркса так же, как Новый Завет отличается от Завета Ветхого, ибо только подобная идеология и может быть принята мировым сообществом.

ГЛАВА 3.  ОБЩЕСТВО В РОССИИ ХХ-ГО ВЕКА

То, что история России в ХХ-м веке оказалась такой суровой и трагической, не какая-то случайность, а во многом неизбежный факт. Корни нашей исторической неудачи находятся где-то в Х1Х-м веке, когда со всей очевидностью появились признаки всё возрастающей отсталости Российской империи в науке и технике, но, что может быть более важно, в сфере развития общества. Крепостное право, отменённое только в 1861 году, превратилось в тормоз её развития. Сохранившийся крепостнический характер общественных отношений сказывался на работе государственного аппарата всех уровней, от самого верха до низа. Его неповоротливость, неготовность к новым вызовам, как в международной жизни, так и во внутренних делах, не соответствующее современному уровню образование народа привели страну к такому состоянию, когда царизм в глазах наиболее развитых слоёв общества представлялся главным виновником отсталости России.

Последовавшие один за другим государственные перевороты в феврале и октябре 1917 года стали следствием этого несоответствия российского общества требованиям современности. Однако ни Февральская революция, ни Октябрьский переворот не привели и, как подтверждает история, не могли привести её на тот путь, который отвечал бы потребностям России. Начатое нами исследование роли идеологии в истории, подтверждает такой вывод. В наше время, когда главной движущей силой прогресса становится наука, а в международных отношениях как никогда обострилась борьба за мировое господство, очевидно, что требования к качественным характеристикам общества становятся неизмеримо более строгими и высокими, чем это было в прошлом. Очередной провал России в конце ХХ-го века говорит, что она подошла к черте, за которой отступать уже некуда и причина этого во всё том же не соответствующем времени состоянии общества, науки об обществе. Жизнь всё более настойчиво требует от нас найти тот нужный нам путь, который гарантирует стране достойное будущее, и в этом поиске изучение нашего прошлого, начатое нами, как мы считаем, есть одно из средств найти его.

Движущие силы революции

Февраль положил начало той трагедии России, продолжением которой является и нынешнее положение её. Какие движущие силы толкнули её на этот путь в разгаре Первой мировой войны?
В.Брачёв в книге «Масоны у власти» (изд. Алгоритм, Эксмо, 2006 г.) одной из таких сил называет масонов. Свой переворот они планировали на апрель 1917 года (с. 374), но неожиданно произошедший 27 февраля бунт солдат Петроградского гарнизона решили использовать для начала его. В заговоре участвовали деятели Государственной думы, генералы в окружении царя. Обманом и силой они принудили его отречься от престола и, поставив в Исполкоме Петроградского совета и во Временном комитете  Государственной думы на руководящих и ответственных постах своих представителей, тем самым обеспечили своё влияние в новой власти. «О возможных последствиях совершённого в разгар войны государственного переворота «братья» предпочитали особенно не задумываться» (с. 378).
Однако, как показала жизнь, масоны оказались неспособны удержать её. Причина этого в политической раздробленности их, возникших на такой основе партийных спорах и в отсутствии разработанной программы преобразования России, привлекательной для какого-либо значительного слоя общества. Вместе с этим, начиная с Приказа №1, они взяли стратегический курс на «разрушение «империи» и создание на основе России ряда независимых или полунезависимых от Центра государств» (с. 392). И потому, считает В.Брачёв, независимо от того, какими намерениями руководствовались масоны, «сценарий разыгранного ими в 1917 году «действа» был написан всё-таки на Западе, и всё складывалось так, что никакой другой роли, кроме «пятой колонны» «демократической» Европы, в России уготовлено им не было. Такова уж, видно, судьба нашей «прогрессивной интеллигенции», которая традиционно всегда равнялась и равняется на более передовые в её понимании страны Запада» (с. 378). Что ж, лучше о таких благожелателях России, наверное, и не скажешь. Естественным следствием такой разрушительной деятельности Временного правительства и его главы Керенского стало возникновение в стране атмосферы безвластия и хаоса, которой успешно воспользовались большевики, организовав Октябрьский переворот.

В книге Н. Старикова «1917. Разгадка «русской» революции» (изд. Питер, 2015г) действуют другие политические силы, а Февраль и Октябрь 1917 года рассматриваются им как два последовательных этапа единого целого.
В ней союзники России по Антанте разоблачаются как организаторы, спонсоры и вдохновители русской революции, «И первого её этапа – Февраля, и второго  – Октября»  (с.79).  Исполнителем плана первого этапа предполагается Керенский. Прямых доказательств связи его с иностранными спецслужбами в книге не приводится, но «Керенский знает, что гарантии поддержки англичан и французов у него есть» (с.72). «Целью Временного правительства была передача власти Ленину и Троцкому, которым и предстояло окончательно добивать зашатавшуюся Российскую империю» (с.241). За исполнение второго этапа плана взялся Ленин. Представители «союзных» спецслужб предложили ему сделку: «Британцы обеспечивают согласие Германии на проезд группы Ильича в Россию» из Швейцарии. «За это требуют от Ленина только одного: приехав в Россию, он должен устроить там революцию и взять власть в свои руки. Владимир Ильич немедленно соглашается» (с. 139). «Троцкий был запасным вариантом и дублёром Ильича» (с.188).
 
Описанная в книге история организации переворота получается вполне логичной, последовательной и убедительной до того момента, как Ленин, взяв власть, выполнил все обязательства перед своими покровителями и получил возможность скрыться на Западе. Только после этого он вдруг понял, что «обладая информацией о таких страшных тайнах, как «немецкие деньги» и «предательство союзников», он и его товарищи долго не проживут. Если они сбегут из России, там их «либо выдадут новому правительству России, которое вздёрнет борцов за народное счастье на первом попавшемся суку, либо (что более вероятно) они быстро погибнут в результате несчастных случаев…»  и т.п. (с. 353). Ибо после «разгона Учредительного собрания к возможному смертному приговору за предательство родины добавлялся ещё и другой – за попытку государственного переворота. Две расстрельные статьи – многовато для любого здравомыслящего человека» (с. 353). Выход из положения один – остаться в России и заняться строительством социализма.
У нас вот эта последняя часть истории вызывает сомнения: слишком уж поздно вождь мирового пролетариата задумался о возможных последствиях своей деятельности, и вообще собирался ли он бежать из России после победы революции. Более вероятным представляется, что все его поступки определялись всё же убеждённостью в правоте марксизма, ради победы которого он был готов на многое. Этим объясняется и то, что после победы в России большевики раздували мировую революцию только в странах – соперниках Антанты. Происходило это, с нашей точки зрения, потому, что эти страны, и особенно Германия, по мнению марксистов, были наиболее готовы поддержать пожар мировой пролетарской революции, чего не скажешь про страны Антанты, праздновавшими победу в войне. Не случайно после России «пролетарские» революции победили именно в Германии и Венгрии, хотя и ненадолго.
Мнение о роли Троцкого, как дублёре Ленина, мы считаем, сомнительным.
 Утверждение, что «одна и та же сила забросила их в Россию, поставив перед ними одни и те же цели» (с. 191-192), как нам кажется, верна в одной части, но не обоснована в другой. Если Ленин, как мы думаем, после своей победы предполагал заняться строительством в стране нового общества, то для Троцкого это было только началом его работы. Ему нужно было захватить в России власть и развалить страну полностью, для чего он был вооружён идеологией перманентной революции, а в помощь ему были командированы многочисленные «революционеры». Это различие целей обусловлено различием спонсоров их. Ибо если Ленина снарядили в Россию Англия и Германия, то Троцкого и его помощников – американские банкиры, а это есть то, что называется «две большие разницы». И, таким образом, к революции в России, кроме масонов, англичан, большевиков и прочих революционеров, причастна ещё и известная уже нам постоянно существующая и активно действующая четвёртая сила, которая  и обнаружилась в конфликте Сталина с Троцким.

В этой борьбе Сталин, разумеется, не был одиночкой. Несомненно, что он возглавил в партии ту часть её, которая считала задачу установления своей власти решённой в Октябрьском перевороте и последующей Гражданской войне. Перед собой она видела уже не Мировую революцию, а необходимость восстановления разрушенного хозяйства страны. Перманентная революция такие планы ставила по сомнение. а в нынешних попытках представить Сталина замшелым антисемитом – желание увести разговор в сторону от сути произошедшего. Мы только что закончили разговор о том, какие действительные силы стояли за двумя государственными переворотами, какие цели они преследовали, и какая случайность спасла Россию от полной гибели. Привлечение надуманного антисемитизма к этой истории вряд ли может быть чем-либо обосновано, оправдано или что-то добавить к сказанному. Ничего нового на этой стезе найти невозможно, а вот полученное нами понимание существования четвёртой, силы, перманентной, финансируемой -американскими банкирами и потому всегда готовой к захвату власти, такие представления о ней подтверждает и потому может быть продолжено.
-
Смутное время

Начавшаяся в России 90-х годов «эра демократии» была омрачена возникшими разногласиями между Верховным Советом РСФСР, с одной стороны, и Президентом и Правительством – с другой. В самом начале они воспринимались как спор о путях перехода России к рыночной экономике, но вскоре его место занял вопрос о власти. В целом эта борьба происходила в сфере идеологии, в которой коммунистический Верховный Совет пытался удержать власть в своих руках, в то время как правительство и Президент РСФСР желали перемен, суть которых в стране никто себе ясно не представлял.

Добившись при содействии Хасбулатова и Верховного Совета своего всенародного избрания 12 июня 1991 года на должность первого Президента РСФСР, Ельцин на этом не остановился. Как лидер, он сформировался в условиях коммунистической диктатуры, где от руководителя требовалось давать указания, а от остальных – послушного исполнения их. Он и в новых условиях хотел того же. Роль, которую в действующей системе Советов наметил ему Верховный Совет под руководством Хасбулатова, скорее представительскую, чем командную, он был готов какое-то время играть, хотя очевидно, что она его амбиции никак не могла удовлетворить.
С другой стороны, Хасбулатов в этой системе чувствовал себя свободно и естественно в роли главы Верховного Совета, в силу своих знаний и умения, искусно играя роль арбитра в спорах между партийными фракциями, всегда находя способы разрешить их, убедить колеблющихся в русле своих представлений о будущем России.
Ельцин и Хасбулатов хорошо ладили между собой, пока, вероятно, первый Президент однажды не пришёл к мнению, что пора положить конец его зависимости от Верховного Совета и Хасбулатова, и стать фактическим главой государства. Действовавшая и после распада СССР Конституция РСФСР 1978 года с поправками, внесёнными в неё Верховным Советом в 1990 году, должности Президента не предусматривала. На деле это была та же коммунистическая система Советов, которую Хасбулатов и Верховный Совет менять не собирались. В создавшейся ситуации вопрос о роли Президента в будущем России мог быть, при согласии обеих сторон, решён в результате каких-то юридических, научно-исторических поисков, консультаций и пр., но встать на этот путь они не сумели. При том уступать также никто не хотел, и спор быстро зашёл в тупик. Все остальные вопросы реформирования экономики страны в этой ситуации оказались второстепенными. Каждый стоял на своём, каждый хотел быть главным. В результате эти разногласия по сути своей превратились в вопрос будущего России как парламентской советской республики, по Хасбулатову, или президентской, либеральной, по Ельцину, хотя ни тот, ни другой об этом публично нигде не говорили. Неспособность двух лидеров страны найти устраивающий обе стороны компромисс, а точнее сказать, прийти к единому мнению относительно достойного России варианта государственного устройства, поставили страну на грань гражданской войны.

В результате военной победы Ельцина в 1993 году какие-либо альтернативные варианты государственного устройства отпали сами собой. Россия фактически сразу же стала президентской республикой, что подтвердил прошедший референдум по новой Конституции, а изо всех вариантов экономических реформ остался один, разработанный правительством при активном участии зарубежных «советчиков», в первую очередь США, а также западных стран, поддерживавших Ельцина.
В условиях, возникших вследствие противостояния Президента и Верховного Совета, весьма активное участие в политической жизни России приняли сторонники рыночных реформ, среди которых было немало и либералов. Они не очень широко были представлены среди депутатов, но первый Президент России Б.Ельцин, только ступив на путь управления страной, с удивлением заметил: «Не могу понять, как вдруг меня облепили со всех сторон еврейские демократы. Купили меня, что ли? Прямо-таки повязали», (В.Осипов. Корень нации. Записки русофила, изд. Алгоритм, 2008 г. с. 293). Либералы знали, что им нужно и как этого добиться, и потому их не оказалось на стороне Хасбулатова и коммунистического Верховного Совета.

Стремление Ельцина к единоличной власти было использовано ими в своих целях. В СМИ, подконтрольных либералам, развернулась кампания по дискредитации парламентаризма в России и необходимости в ней сильной президентской власти. Начавшаяся борьба между парламентом, возглавляемым Хасбулатовым, и правительством, подконтрольным Ельцину, стала фактически борьбой за выбор дальнейшего пути новой России. Позиция парламента оказалась намного слабее по нескольким причинам. Прежде всего – отсутствие поддержки СМИ. Как в дореволюционной России «в руках либерально-еврейских кругов оказалась вся печать», (В.Осипов, с.156), а мы, как всегда, замечаем это потом, после драки. И, наверное, не только печать, а вообще СМИ, так как по их информации в целом возникало ощущение неправоты парламента. Дезориентирующим народ фактором стало и серьёзное влияние в парламенте коммунистов: мало кто в стране хотел возрождения ненавистного коммунизма, только что с треском провалившегося. Этому же способствовала и структура парламента, построенная по ленинскому принципу, на основе многоступенчатой избирательной системы. В соответствии с ней напрямую населением страны избирался только Съезд народных депутатов, далее власть обходилась без народа. Съезд избирал Верховный Совет и Председателя его. При этом и Съезд народных депутатов, и Верховный Совет не были постоянно действующими органами власти. Они работали временами, по решению Президиума Верховного Совета, действующего постоянно и формировавшегося из должностных лиц Верховного Совета, председателей комитетов и комиссий Верховного Совета. Работой Президиума руководил Председатель Верховного Совета, который фактически и становился главным лицом в государстве. Это вызывало у многих сомнение в демократичности парламента, не забывших, что именно благодаря такой подозрительной многоступенчатой избирательной системе, позволявшей расставить во власти заранее хорошо подобранных людей, коммунисты в прошлом и создали свою диктатуру. Поэтому народ не имел чёткого представления о правоте той или другой стороны и безмолвствовал при расстреле парламента. У власти встали те, кто добивался такого решения. Последующий референдум по Конституции одновременно стал и народным одобрением той экономической политики, которую осуществляло правительство страны и которое привело к требуемому победителям результату.

Что это за власть и чьи интересы она отражает, стало ясно всем сомневающимся после проведенной ею приватизации. Если расстрелянный Ельциным парламент предлагал провести приватизацию с выдачей гражданам страны именных чеков, которые нельзя было бы продать в течение определенного срока – от 5 до 10 лет (Р. Хасбулатов «Преступный режим», Москва, изд. Яуза-пресс, 2011 г. с.37), то по ваучерной приватизации, осуществленной в итоге президентской властью, чеки были безымянными, а продажа их могла начинаться сразу после приобретения. Так огромное большинство населения и поступило, отдав их за гроши будущим олигархам, ставших собственниками самых доходных государственных предприятий, её огромных природных ресурсов, а народ в очередной раз ограблен.
 
Наша новая, называемая демократической, Конституция не уберегла наш народ от обмана приватизации, которая фактически подтвердила, что проводимые правительством реформы отвечали, прежде всего, интересам олигархов. Почему так произошло? Не говорит ли это о том, что в ней имеются какие-то новые идеологические «мины», заложенные некими диверсантами, независимо от благих пожеланий наших реформаторов позволившие получить нужный олигархам результат? Не им ли благодаря  наша новая «демократическая» власть оказалась соучастником обмана своего народа?
Такого сценария можно было избежать только в одном случае – если б в КПСС в свое время нашлись люди, способные видеть дальше своего носа. Таких там давно уже не было, и потому предотвратить развал страны было некому.
 
Что делать, как удержать ситуацию под контролем и наладить новую жизнь, никто не знал. Никакой другой организованной силы, имевшей на этот счёт какие-либо продуманные разработки, в стране не было, и потому вновь в правительстве, парламенте оказались коммунисты, называвшие себя теперь либеральными демократами, и вместе с ними немало совершенно случайных людей, активных, энергичных, но, как показала жизнь, мало озабоченных страной. Вот в их интересах и оказались проведенные реформы.
Первый Президент новой России не стал бесспорной удачей её. Это был типичный представитель коммунистического руководства СССР периода застоя, твёрдо убеждённый в своих глубоких знаниях и организационных способностях. Сейчас немало умников, пытающихся убедить нас, что народ ошибся, дважды избрав его на этот пост. Они почему-то забывают, что, как в 1924 году, так и в конце века, выбор у нас был очень ограниченным и принципиально почти таким же: между плохим и очень плохим.

РАЗДЕЛ 2..ЛИБЕРАЛИЗМ

ГЛАВА 4. ОЧЕРЕДНОЕ, ЕДИНСТВЕННО ВЕРНОЕ УЧЕНИЕ?

Решение Ельцина о досрочном уходе с поста Президента, возможно в силу своей неожиданности, или по каким-то другим, не известным нам причинам, помогло  несколько поправить сложившуюся в стране после 1993 года ситуацию. Важная и решающая особенность этого поступка первого Президента России состояла, однако, не в самом отказе от президентства и не в его внезапности для большинства народа, а в том, что одновременно с этим он предложил на роль своего преемника В.В.Путина. Хотя к тому времени этот человек ещё не был так широко популярен в народе, как ныне, Б.Ельцину народ продолжал верить и потому поддержал предложенного им кандидата. Объяснением такому факту могут быть и другие причины и, в частности, отсутствие других, более достойных кандидатов, но самое важное всё же в том, что, придя к власти, В.Путин сумел использовать её для нейтрализации властных устремлений некоторых, особо активных олигархов, и это был серьёзный успех его на пути восстановления национальных приоритетов в управлении государством. В этом помог ему взятый на вооружение и умело использованный принцип: олигархи должны находиться от власти на расстоянии, достаточном для того, чтобы удержать их от возможности влиять на действия её в своих интересах. Верность такого принципа несомненна, и достигнутый им успех тем более достоин одобрения, что был достигнут вопреки положениям новой, называемой демократической, Конституции. Очевидное несоответствие этого приёма политической системе либерализма, не стало, однако, свидетельством идеологического характера его борьбы, поскольку он так и не был закреплён законодательно. Как когда-то Сталин в борьбе за власть, победив Троцкого, продолжил курс марксизма, так и Путин, преодолев фактическое господство во власти олигархов, продолжил курс либерализма.

Возникает естественный вопрос: что это за демократия, действующая в стране, которая позволяет в ней на законных основаниях ограбить народ, а затем ещё этим грабителям пытаться и управлять им? И не грозит ли нам она в будущем новыми неприятностями, как это произошло с марксизмом? Пришло время начать разборку с той идеологией, которая положена в основу Конституции 1993 года.
Маркс, сочиняя свою теорию пролетарской революции и построения будущего самого справедливого в истории человечества общества, всё же в основу своего учения положил неизменным существовавший до того времени во всех прежних обществах принцип господства и подчинения. Оттого и в социалистическом обществе по Марксу также имеется господствующий слой – пролетариат, а все остальные слои общества находятся под его управлением, в его подчинении.

Современное западное общество, хотя и претендует на звание демократического, в котором будто бы на деле реализован принцип всеобщего равенства, по существу базируется на том же принципе господства и подчинения, а потому фактически не имеет никаких оснований на такое название. При внешней видимости демократии и всеобщего равенства, в нём, как и в обществах прошлого, по-прежнему существует господствующий, правящий слой. Он возник постепенно, незаметно для общества из, выражаясь по-ветхозаветному, «великих» людей, «величие» которых заключается в их богатстве и возникающей на этой основе возможности влиять на управление государством, на действия всех властных структур его. Такая их деятельность, разумеется, не афишируется, держится в тайне, но она остаётся ею только для голосующего электората. Убеждённый пропагандой в высшей степени демократичности действующей избирательной системы, он воображает, что его голосование как-то влияет на политику государства. И у нас понимание такого общества как образцово-демократического, навязываемое западной пропагандой, на том, начальном этапе существования новой России, конечно, сказалось и на выборе того пути, по которому она пошла.

Крах коммунизма в Советском Союзе произошел не как следствие заговора международного капитализма, хотя, как мы знаем, тайная подрывная работа спецслужб его велась непрестанно. Тем более, это не итог борьбы в стране разных политических сил. Прежде всего, и только – это результат полной интеллектуальной беспомощности его правящего слоя на фоне неэффективности общественно-экономических отношений, навязанных стране лживой идеологией марксизма, догматизма в общественных науках. Произошедший вдруг и разом развал СССР привел к тому, что униженная и обкромсанная Россия не имела в своем арсенале никакой новой идеологии, никаких предварительно проработанных и проверенных решений по будущему устройству. В попытках выбраться из хаоса первых посткоммунистических лет возникшая внутри неё борьба за власть исключила какую-либо возможность продуманного выбора нового пути её. Победившая сторона единственно возможным вариантом такого решения сочла американский вариант либеральной демократии, о чём свидетельствовало активное участие советников из США во внедрении его в нашу жизнь. И, следовательно, чтобы понять, что и почему произошло и происходит с нами и со страной в прошедшие десятилетия, нужно в первую очередь подробнее ознакомиться с основными положениями этой идеологии. И всё же, при всей важности этого, своё внимание мы обратим лишь на отдельные особенности её. Как и марксизм, рассмотренный нами только в связи с некоторыми хитростями, которыми, как мы заметили, снабдил его Маркс, так и в современном либерализме мы рассмотрим лишь те замеченные нами научные положения его, существование которых имеет отношение к представлениям либералов о современном обществе, пониманию свободы, воспитания, развития научного и творческого потенциала, укрепления суверенитета, реализации интеллектуальных возможностей нашего народа, повышения уровня его культуры, духовности, нравственности.

Самир Амин в книге «Вирус либерализма. Перманентная война и американизация мира» (Москва, изд. Европа, 2007 г.) пишет, что либерализм, впервые появившийся в XVI веке в Европе, пересекши Атлантику, подвергся в США мутации и к концу ХХ века вновь вернулся в Европу, (с. 6-7). Вот этот мутант, современный вариант либерализма, вероятно, и есть та новая идеология, о которой пойдёт речь.
 В основе нового учения находится главное и фундаментальное положение о США, как единственно возможном образце демократии, по которому должен быть устроен весь мир, а современный либерализм становится идеологической основой этого мира.
74 года жили мы, как подопытные кролики, по законам, придуманным Марксом и его «гениальным» последователем Лениным. Теперь, освободившись от коммунистической диктатуры, можем ли мы надеяться, что, наконец, вышли на верный путь? Не грозит ли нам идеология либерализма в силу своих особенностей очередными поражениями? Положение страны и после обретения Россией своего нового статуса продолжает оставаться неуверенным. У нас нет определённого представления о том, что за общество мы строим и куда движемся, а наш народ не имеет опыта жизни в новых условиях. Не случайно мы так легко поверили в рецепты американских советников, результатом чего стало всеобщее обнищание народа с одновременным появлением кучки олигархов. И при этом идеология либерализма по-прежнему активно и старательно навязывается нам Западом и, в первую очередь, США. Она преподносится как единственно возможная идеология развития любой страны, исключающая какую-либо необходимость в поисках собственного пути, отвечающего местным условиям, национальным традициям и др. В стране, где три четверти века господствовало «единственно верное» учение Маркса, это невольно вызывает желание более внимательно разобраться с этим мутантом: уж очень похоже, что продукция новых марксов пытается вновь устроиться на нашей земле, и в мире. То, что она уже пустила свои корни в России, мы знаем, это несомненно. Вопрос только в том, насколько глубоко и широко.

Чтобы в какой-то мере понять, насколько новая Россия поверила в правоту новой идеологии, увидеть ту перспективу, которую она сулит нам, рассмотрим составляющие и принципы нашего нового общественного устройства с позиции либерализма, опыта марксизма и имеющихся у нас представлений о демократии. В силу наших ограниченных возможностей в их число мы включили лишь некоторые из них, а именно:
1.Научная основа либерализма
2.Свобода слова.
3.Свобода творчества.
4.Воспитание человека.
Согласно этому перечню, начнем с первого пункта.

ГЛАВА 5. НАУЧНАЯ ОСНОВА ЛИБЕРАЛИЗМА.
 
Приступая к рассмотрению связи идеологии и истории, мы отметили, что с развитием общества и науки религиозные идеологии в государстве постепенно уступают место идеологиям научным. Сегодня в мире господствующей идеологией фактически стал либерализм – научная идеология современности, которую Запад называет высшим уровнем демократии. Россия, приняв её, уже третье десятилетие числится демократическим государством, однако наши весьма ограниченные успехи не говорят о том, что это тот путь, который приведёт её к процветанию. В этой демократии есть что-то такое, что не даёт нашему народу, вдохнув полной грудью, развернуться во всю свою мощь, как бывало когда-то в прошлом. Новым и самым малознакомым для нас элементом в ней является либерализм. И хотя научность его общепризнана в мире, признание это уже не порождает в нас абсолютной уверенности в непогрешимости её, подобной той, которой в Советском Союзе пользовался марксизм. Опыт его говорит нам о том, что и в научной идеологии, как и в религиозной, остаётся достаточно места для выдумки, что, в свою очередь, требует от нас более основательного рассмотрения этой идеологии, в которой, как и в марксизме, могут обнаружиться «отдельные» недостатки. И хотя мы уже приняли её всей страной, проголосовав всем народом за Конституцию, построенную на этой идеологии, задуманная нами разборка делу не помешает. Вопрос лишь в том, с чего начать?

Самая первая особенность либерализма кроется в самом названии его: это идеология свободы, что несомненно очень впечатляет и потому не вызывает особых сомнений. Другая – рынок, который в сознании людей, воспитанных на идеологии коммунизма, сопрягается с понятием спекуляция, что уже не так красиво, но признать его приходится, ибо перед нашими глазами опыт Запада. Правда, у нас вызывает большое сомнение особое, торгашеское отношение либерализма к государству, категорически ограничивающее роль его, позволяя заниматься ему лишь «обеспечением нормальных условий функционирования рынка и конкуренции, соблюдением правопорядка, обереганием жизни и достоинства личности» (Краткий философский словарь под редакцией А.П.Алексеева, изд. РГ-пресс, 2012г., гл. Либерализм). Нам такое отношение к нему кажется очень упрощённым и, как следствие, недостаточно обоснованным, почему наше разбирательство мы и решили начать с понятия «государство». В нём, возможно, мы и найдём ответ, насколько справедливо такое отношение либерализма к государству.

Государство

Не так давно в СССР оно понималось так: «Государство – основной институт политической системы классового общества, осуществляющий управление обществом, охрану его экономической и социальной структуры: в классово-антагонистических обществах находится в руках экономически господствующего класса», (Философский словарь под редакцией И.Т. Фролова, 1987г). Подчеркнём то главное, что мы в нём увидели: государство есть основной политический институт классового общества, управляющий, охраняющий, находящийся  в руках господствующего класса.

Как и насколько в нашем новом, называемом демократическим, обществе изменилось понимание государства? Вот что о нём говорится в словаре А.П. Алексеева: «государство» является основной категорией политики, одним из центральных и наиболее сложных общесоциологических вопросов». Как видим, государство по-прежнему понятие политическое. Но такое понимание его может быть бесконечно разнообразным в зависимости от политических взглядов авторов. И словарь подтверждает это, называя несколько видов таких представлений: апологетический, нигилистический, максималистский, либерально-популистский и меритократический. Так, если одни видят в государстве «выражение воли народа, организацию порядка, защитника интересов личности», то другие рассматривают его «как общественное зло, орудие человеческой несвободы, которое должно быть сразу или впоследствии в будущем уничтожено».

Существующий подход к определению государства как к понятию политическому, кроме апологетического, можно объяснить только стремлением обосновать господство в нём какой-либо социальной группы, слоя, класса, политической партии. У нас, разумеется, это вызывает недоумение, ибо такое понимание государства, как нам представляется, опровергнуто опытом нашего коммунистического прошлого и ведущей роли в нём рабочего класса. Однако в своём отрицании такого подхода мы вовсе не желаем обосновать господствующую роль в нашем обществе какой-либо новой, не замеченной этим словарём, политической силы. Мы говорим о демократическом государстве, каким хотим видеть Россию, в которой действительно, на деле осуществлено равенство людей, и потому выделение какой-либо политической группы общества как правящей, не находим справедливым. Нам необходимо определение государства наиболее общее, которое было бы одинаково пригодным для всех типов государств прошлого, настоящего и, возможно, будущего. Словарь предлагает и такое определение: государство «в его наиболее общем виде следует определять как аппарат власти для решения социально-политических задач». В этом определении мы находим всё то же понимание роли и места государства как аппарата, орудия в руках власти, обеспечивающего решение ею социальных и политических задач. В нём, как  нам кажется, отражается стремление приписать государству не свойственные ему качества. Реальная жизнь подсказывает нам, что решение тех или иных социальных, экономических и политических проблем зависит в первую очередь от власти. Именно поэтому в любом государстве, где решение их чем-то не устраивает народ, он выступает за смену всей власти, или отдельных её представителей, виновных, по мнению недовольных, в возникновении сложившейся ситуации. И, следовательно, опираясь на такое представление о роли власти, мы можем достаточно уверенно утверждать, что власть, а не государство, и есть тот аппарат, с помощью которого в нём решаются любые организационные, правовые, экономические, военно-политические и прочие задачи. Но вот что делать с политикой, где её место, как она делает государство политической организацией, нам предстоит ещё разобраться.
 
Выше, обсуждая варианты толкований словарём А.П. Алексеева понятия «государство» с точки зрения политики, мы не включили в них апологетический вариант (Аристотель, Ф.Аквинский, Г.Гегель и др.) по той простой причине, что он рассматривает государство вне политики, в наиболее общем виде, обходя вниманием или не замечая существования отдельных слоёв его, стремящихся к господству в нём. Его подход «выражается в понимании государства как наиболее совершенного, идеального института, высшей и всеобъемлющей формы социальной организации». Как мы находим, подобный взгляд  на государство и власть в какой-то мере просматривается в труде другой группы философов под названием «Философия. Краткий тематический словарь» под редакцией Матяш Т.П. и Яковлева В.П., издательство «Феникс», Ростов на Дону, 2001 г. Вот что на с. 212 он говорит о власти в политическом измерении её: она есть «совокупность механизмов, средств и способов, с помощью которых политические субъекты, и прежде всего государство, управляют, координируют, подчиняют интересы всех членов общества единой политической воле».

Здесь мы находим важный для нас ответ, формально подтверждающий правоту сделанного нами вывода о том, что власть и есть тот аппарат, с помощью которого государство управляется. И хотя оно в этом определении рассматривается как один из политических субъектов, имеющих отношение к пользованию этим аппаратом, всё же не вызывает сомнения, что реализация в жизни общества определённой политики есть функция власти. А каким образом и в чём, по мнению авторов словаря, проявляется политический характер государства, найдём на с.213 словаря: «Государство – понятие, выражающее потенцию свободы и права вообще, а также их актуализацию… как историческая форма союза людей в идеале имеет целью свободу и благополучие граждан…» Далее называются признаки государства, которые мы для удобства рассмотрения пронумеруем, полностью сохранив формулировки:
1. Наличие особой системы органов и учреждений, осуществляющих функции государственной власти.
2. Право, закрепляющее определённую систему норм, санкционируемых государством.

3.Единая территория, на которую распространяется юрисдикция данного государства.
Итак, в предложенном понимании государства мы находим представление о нём как об «исторической форме союза людей», что очень близко к апологетическому взгляду, и потому нам кажется очень верным. Кроме него здесь мы видим власть (п.1), территорию (п.3), упоминание о неких гражданах, а п.2, говорящий о праве и системе его норм, вероятно, и есть тот искомый нами элемент, который и делает государство политическим субъектом. И получается то, что мы так долго искали, наконец, нашли. Политика определилась со своим вполне определённым местом, но тотчас возникает новая загадка: она настолько ограничена – одним правом, что невольно появляется вопрос о причинах такого ограничения. Непонятно и то, каким образом, на каких представлениях о правах государство определяет эту систему норм. Сомнение возрастает и оттого, что в предлагаемом определении государства  отсутствует народ. Его место заняли какие-то граждане, о свободе и благополучии которых государство хотя и очень заботится, но факт существования их всё же настолько незначителен, что они не смогли попасть в главные признаки его. Очевидно, в предлагаемом этим словарём определении государства мы находим отражение известного понятия «правовое государство», которым так любят щеголять европейские и наши либеральные политики, суть которого не очень-то понятна, наверное, и им самим. Не найдя нужного нам определения государства у философов, посмотрим, как его представляют массовому читателю филологи в толковых словарях.
 Толковый словарь русского языка С.Ожегова и Н.Шведовой издания 1996года, даёт две формулировки этого термина. Первая: государство как основная политическая организация общества, осуществляющая его управление, охрану его экономической и социальной структуры; и вторая: государство – страна, находящаяся под управлением политической организации, осуществляющей охрану ее экономической и социальной структуры.

В этом определении сохранилось понимание государства как политической организации, но появился и второй вариант, в котором несомненным носителем политики является управляющая политическая организация, напоминающая нам былую КПСС.
Новый толковый словарь, разработанный Институтом русского языка РАН (авторы В.В.Лопатин и Л.Е.Лопатина, изд. Эксмо, 2009г.), предлагает несколько другое, но близкое разъяснение этого понятия, и также два варианта: государство есть политическая форма организации общества во главе с правительством и другими органами власти, и территория, на которой существует такая политическая форма.
И здесь перед нами прежняя несовершенность определения. В обоих словарях даются по два различных понимания государства, но в них сохраняется ставшее привычным понимание государства как политической организации. И так как авторы этих словарей никак не могут ограничиться одной формулой государства, а приводят их две, говорит опять-таки о неопределённости их понимания его.
 
Рассматривая понятия «государство», данные философскими и толковыми словарями, мы видим, что предлагаемые в них формулировки его исходят из представления об уже довольно развитом человеческом обществе, в котором имеется множество слоёв и групп населения с разнонаправленными интересами. Но, как мы знаем, начало существованию государства было положено в более глубокой древности, когда и самих слов «политика» и «классовое общество» не существовало и, следовательно, не учитывая этого, мысли заранее задаётся направление, на котором невозможно найти нужное нам наиболее общее определение его. Подтверждением тому служит вызвавшее наше сомнение представление о государстве, как аппарате в руках власти. Другим следствием этого является множественность толкований государства, меняющихся в зависимости от тех интересов, которые преследуются этими слоями и группами людей. Но возможно ли такое положение, когда что ни партия или политическое течение, то и своё понимание государства? Очевидно, что нет. Как бы то ни было, нам придётся, собрав перечисленные выше сведения, попытаться получить, наконец, желаемый результат – не вызывающее сомнения новое определение государства.

Во всех приведенных взглядах на государство мы находим четыре непременных элемента, которые в них присутствуют так или иначе. Это общество (народ, граждане), территория (страна), на которой расположено это государство, и управляющая структура (власть). Четвёртый, политика, то связывается непосредственно с государством, (государство как политическая организация), то носителем её становится управляющая политическая организация, то это действующая в государстве некая правовая система норм. В любом случае этот факт не установившегося положения политической составляющей в определениях государства становится явным свидетельством нерешённости её роли. Можем ли мы согласиться с одним из этих трёх утверждений, или же ответ на вопрос надо поискать где-то в другом месте? Последнее, вероятно, поможет нам найти нужный ответ.

Как мы полагаем, именно на основе апологетического подхода только и можно прийти к нужному нам заключению. Принимая такой взгляд за основу, мы приходим к понятному для нас естественному и логичному выводу, что государство есть всего лишь организационная форма существования народа на своей территории, не имеющая никакого политического содержания. Государство может быть и монархическим, и республиканским, тоталитарным и демократическим и т.п., но это всего лишь форма. Содержанием этой формы становится тот политический элемент, в действующих определениях привязываемый то к государству, то к политической организации, то это некая государственная система норм. Это не подлежащий сомнению недостаток таких определений, а потому такой не определившийся со своим местоположением и содержанием элемент должен быть выведен из какой-либо связки и в новом определении начать самостоятельное существование. Вопрос только в том, как это сделать?

Сомнение вызывает и термин «общество», применяемый практически во всех определениях, заменяя «народ», хотя эти понятия неравнозначны. И чтобы решить, кто должен занять это место, вновь обратимся к философам и посмотрим, что такое «общество» с их точки зрения.
Начнём с марксизма. Вот как он понимает его: «Общество – совокупность исторически сложившихся форм совместной деятельности людей», в одно целое их объединяет деятельность «прежде всего материально-производственная», движущей силой общества, показывающей «коммунистическую направленность социального прогресса.., выступают классы и классовая борьба, социальные революции и участвующие в них народные массы». ( Философский словарь И.Т. Фролова, гл. «Общество»). Определение, как видим, хотя и не очень понятное, и явно натянутое, но зато совершенно ясно, что «все дороги ведут к коммунизму». Такое представление о «движущих силах» общества, похоже, очень близко и современным либералам, и потому до сих пор активно используется ими в бесчисленных революциях по всему миру.

Краткий тематический словарь описывает общество так: «В узком смысле слова общество означает какой-либо конкретный тип социальной организации как самоуправляющейся общности людей» (с.225). С этим, пожалуй, можно согласиться. Далее словарь добавляет: «Современные представления об обществе как системе характеризуют его как систему, находящуюся в неравновесном, неустойчивом и кризисном состоянии…» (с.227). Отчего и почему происходит эта неустойчивость, кризисность, не очень понятно, но так как убедительного объяснения этого в словаре мы не нашли, обратимся к словарю А.П. Алексеева.

Он, по уже знакомой нам схеме, не даёт определённого ответа на вопрос, но, рассматривая несколько возможных подходов к пониманию общества, наиболее предпочтительным называет последовательно-материалистический, свойственный Марксу, его единомышленникам и последователям. Мы с Марксом уже определились и потому на нём не задержимся, тем более что полностью удовлетворяющий нас ответ находим в описанном словарём подходе Т.Парсонса. Общество, с его точки зрения, «это такая система отношений между людьми, связующим началом которой являются нормы и ценности» (гл. Общество). Очень простое, краткое и ёмкое определение, из которого следует, что нормы и ценности, а в обобщённом виде – идеология,  и есть то, что объединяет людей. Оно фактически даёт нам чёткий и однозначный ответ, в чём суть различия понятий «народ» и «общество». И чтобы убедиться в правоте нашего вывода, обратимся к понятию «идеология».

Вот что о ней говорит философский словарь А.П. Алексеева: «Взятая в целом, она определяется как система политических, правовых, нравственных, эстетических, религиозных и философских взглядов… В любом своем проявлении идеология по существу или формально, правильно или ложно, но всегда связана с выражением потребностей всего общества, его целей, противоречий и путей их разрешения. Как таковая, она необходима, обязательна для любого общества, классового и неклассового, прошлого, настоящего и будущего». А это и есть подтверждение того, что идеология является тем фактором, который из населения, народа делает общество, ибо она объединяет всех членов его на единых представлениях о нормах и ценностях, обеспечивающих эффективное существование его, и которые в свою очередь определяют принципы порядка и организации такого общества как основы государства. Но, как мы знаем из истории, и это отражено в приведенном выше философском понимании, идеология служила и обману народа, разделению его на господствующих и подчинённых, привилегированных и бесправных, бедных и богатых и т.п., а потому справедливость её не всегда признавалась всей массой его. Это означает, что в таких условиях в стране не возникает единое общество, и оттого оно оказывается, как говорилось выше, в неустойчивом, кризисном состоянии. Вот также и по этой причине в предполагаемом новом определении государства должен присутствовать народ, а не общество. Только народ, как объективный фактор и субъект истории, его особенности и черты дают в первую очередь представление о любом государстве. Именно народ является и основной, и отличительной характеристикой любого государства, и в определении его он должен занять место, отданное обществу. И ещё один вывод.
 
Мы видим, что именно идеология в действующих определениях государства подменена неким политическим элементом, который ввиду своей надуманности, искусственности никак не может найти себе определённого места. Идеология должна занять его, ибо по своему содержанию она определяет тип государства, его политическое устройство, непременно сопровождая власть, которая в своей деятельности обязательно опирается на её требования. Она же, как определённая система правовых норм, уже приблизившись по содержанию к идеологии, фигурирует в определении государства, данном Кратким тематическим словарём.  И в результате приходим к заключению, что понятие «государство» должно включать в себя четыре основных компонента – народ, территорию,  власть, идеологию. И тогда нужное нам самое общее и пока предварительное определение государства будет выглядеть приблизительно так: Государство есть организационная форма существования народа на своей территории под управлением власти, руководствующейся в своей деятельности определённой идеологией

Предлагаемая формула государства исключает разъяснение этого понятия как политической организации, осуществляющей управление. В ней назван этот управляющий орган – власть, и никто другой. Введение в неё понятия идеологии, которая в прежних формулировках отсутствовала, не только выводит политику из надуманной связки. Идеология вносит в понимание государства намного более широкое содержание, определяя политику во всех элементах её. В целом новая формула отвечает современному понятию прозрачности в политической деятельности, «высвечивая» все четыре основные составляющие государства, позволяя однозначно и определённо трактовать их роли в нём. Ведь если мы говорим, что государство есть организационная форма существования народа на своей территории, это означает, что именно народ и есть то главное лицо, субъект, кровно заинтересованный в существовании его. С такой формулировкой государства приобретает полную определённость статья 3, п.1 Конституции, утверждающая, что носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является народ, а не какое-то неопределённое общество или политическая организация, предлагаемые в словарях. Народ из объекта управления превращается в субъекта, отношения которого с властью регулируются идеологией.

Реализация в предложенном определении государства философского понимания обязательности идеологии для существования любого общества, делает его логически завершённым, наполняя эту государственную форму ясным, конкретным содержанием, смыслом. В зависимости от того, насколько она отвечает интересам народа, идеология делает государство сплочённым и сильным, или, наоборот, слабым, легко подверженным повреждениям и даже разрушению. Идеология есть главный и единственный определитель типа государства: монархического или республиканского, демократического или тоталитарного, деспотического и др. Одновременно она предлагает пути и способы решения всего того множества задач, названных в философском определении его, в том числе и многих других, обусловленных спецификой государства. Так, к примеру, для нас важным является решение проблемы межнациональных отношений, воспитания молодёжи в духе коллективизма, патриотизма, любви к Родине, её истории и культуре, к Отечеству, в котором господствуют идеалы братства, справедливости, созидательного труда и пр. И это всё те вопросы, решение которых определяется идеологией. Существование в стране идеологии, в которой отражены эти представления граждан о своём государстве, отвечающей всем названным потребностям, целям их, превращает народ в единое общество, а это есть фактор, несущий в нашу жизнь спокойствие и определённость. Ясным и понятным в новом определении становится положение власти. Органы государственного управления – президент, правительство, парламент, суд, в зависимости от содержания идеологии приобретают либо функции подавления, как это происходит в государствах деспотических, тоталитарных и т.п., либо становятся выразителями воли народа, как это полагается в демократическом государстве.

И, как безусловно необходимое заключение из рассмотренного факта, следует понимание того, насколько важно в условиях демократии, чтобы идеология отвечала национальным интересам, то есть интересам всего народа, а не каких-то отдельных слоёв его, классов, сословий, групп и т.п. Народ, объединённый такой идеологией, способен на многие великие дела. Сегодня наше государство отказалось от определённой идеологии и, соответственно, в стране нет условий для возникновения политически единого общества, отчего возникает множество проблем, которые никак не находят своего решения. В связи с этим, к примеру, кстати будет вспомнить о таком, более чем актуальном вопросе.

Одной из широко обсуждаемых и никак не решаемых проблем нашего общества  стала проблема национальной идеи. Дискуссии на эту тему время от времени возникают, и даже иногда, можно сказать, разгораются, появляется масса предложений, но в итоге ни одно из них не реализуется, а споры затихают. Несомненно, это следствие многих факторов, но самый изначальный – это, конечно, существующее понимание государства. Предлагаемое нами новое определение этого термина позволит найти, в чём причина возникновения такой проблемы.
 
Наша национальная идея – это, конечно, в первую очередь, желание сделать Россию сильным, передовым государством мира, с высокоразвитой наукой и техникой, благоустроенной и богатой. И сделать страну таковой это бесспорно достойное стремление может только в одном случае: если в государстве имеется идеология, превращающая народ в единое общество, иначе сказать – достигающая  уровня общественного договора. Когда на основе такой идеологии обозначаются подобные долговременные цели, отвечающие опять-таки интересам всего народа, тогда они и превращаются в национальную идею. Пока же, как нам известно, подобной идеологии у нас нет, значит, и не случайно все разговоры о национальной идее заканчиваются ничем.

Таким образом, сделанные нами выводы позволяют утверждать, что введение в понятие государства идеологии, как одной из составляющих его, делает новую формулировку одинаково годной для рассмотрения любых политических, философских и исторических проблем. Существующая неопределённость, незавершённость прежнего понимания государства возникла, наверное, не случайно, так как позволяла политикам использовать этот его недостаток для обоснования своих теорий. Так коммунисты прошлого, начиная с Маркса, видели в государстве форму и орудие политической власти, аппарат угнетения одних классов другими, хотя его революционные последователи взамен не сумели предложить ничего нового, кроме как диктатуру буржуазии заменить на мнимую диктатуру пролетариата.

Сегодня действующее определение государства помогает некоторым авторам в их попытках оправдать преступления последователей Маркса. Новое определение государства поможет им изменить своё отношение к народу и найти другое объяснение его роли в истории. Из него следует однозначный вывод, что народ понимает государство своим, независимо от того, какой идеологией руководствуется действующая власть. Власть – явление временное, государство – вещь постоянная. Это подтвердила и Великая Отечественная война, в которой наш народ продемонстрировал не только невероятное мужество, но и абсолютное понимание необходимости единства перед лицом опаснейшего врага. И хотя власть много сделала для того, чтобы противопоставить себя народу, он объединился, забыв о своём отношении к ней. Народ объединила угроза его государству! Никогда он не мог принять и простить преступлений своих правителей, но более страшная угроза заставила его на время забыть о преступной власти и её идеологии. Так же было и в 1812 году, когда народ поднялся на защиту, опять-таки, своего государства, Родины, позабыв о своём крепостном рабстве и своих угнетателях.

Как недостатки существующего определения государства умело используют засевшие в наших СМИ либералы, можно увидеть на предлагаемом ниже примере. Один известный отечественный либерал, много лет опекающий культуру страны и крепко оседлавший ТВ, в организованной им передаче участникам её задал довольно простой вопрос: должно ли искусство служить государству? В качестве одного из основных участников дискуссии им был приглашен его собрат по убеждениям и тоже широко известный по ТВ либерал, который и дал нужный ответ. По мнению этого знатока, искусство должно служить народу и ни в коем случае государству.

Такое противопоставление народа и государства имеет глубокий смысл. В русском человеке «издревле таится сильнейшее чувство государства, его нерушимой сохранности, почти сакральности», (С. Семанов. Русский клуб, с.426). Совершенно верное утверждение, но только в этом нет ничего мистического. Всё очень естественно, материально. Это то чувство, которое объединяет народ и поднимает его на защиту своего государства, когда ему угрожает опасность. Так проявляет себя народное чувство собственности той территории, на которой расположено оно и которую он считает своей, почему русских иногда называют народом-государственником. Об этом знают наши враги и потому они так стараются размыть, ослабить и разрушить это чувство. Два либерала, много лет работающие во власти и в СМИ, предлагают народу твердо усвоить, что в государстве у него вовсе нет надобности, у государства одни интересы, а у народа – свои. Таким образом, на наших глазах, в наших «демократических» СМИ двумя либералами свободно осуществляется идеологическая диверсия, цель которой – нейтрализация патриотически-настроенного населения для последующего разрушения государства, то есть того, что является основой существования народа. Народ, не ценящий своё государство, не понимающий, зачем оно ему нужно, не станет заботиться о нём, защищать его и в конце концов сам останется беззащитным. Это и требуется врагам нашим, так как тогда они получат полную возможность поступать и с народом, и со страной так, как им заблагорассудится. К сожалению, никто из присутствовавших не заметил этой либеральной уловки и не убедил их, а главное, слушателей этой дискуссии у экранов телевизоров, что государство – основа нашего благополучного и безопасного существования, а забота о нём – наша первейшая обязанность.

Хотя таким защитником народа в нашей истории государство было не всегда, но причина этого, как мы уже усвоили из предложенного определения, не в государстве, которое является лишь «организационной формой существования народа на своей территории», а во власти и той идеологии, которую она исповедует. В описанном случае либералы использовали всё ту же неопределённость в понимании государства, рассматривая его как аппарат власти, а термин «государство», как синоним термина «власть», которой искусство действительно может и не служить. И как бы то ни было, а тем самым они очень искусно сыграли на руку недоброжелателям России, которые стараются всячески, любыми способами ослабить её и разрушить. И потому небольшая поправка в политической терминологии пойдет нам только на пользу.
Обнаруженную нами оторванность действующей формулировки понятия «государство» от реальности вряд ли можно рассматривать как какое-то случайное недоразумение, разрешив которое, мы на этом можем и успокоиться. Не забудем, что, как мы убедились, она очень устраивает не только коммунистов, но и либералов. И если с коммунистами мы уже кое в чём разобрались, то с либерализмом разборка ещё только начинается.
 
Главная опора наша – коренные народы России и, прежде всего, конечно, русское большинство её, на котором в первую очередь и лежит ответственность за страну, за положение внутри неё и в мире. Правительство, власть никогда не должна упускать это из виду. А обвинение власти в патернализме, который будто бы способствует росту в людях иждивенческих настроений, есть всего лишь псевдонаучное прикрытие подлинной цели этих обвинителей, заключающейся в желании обогащения за счёт этого народа и, в конечном счете, в приходе к власти в стране. Такое понимание ими патернализма – своего рода обычная игра слов, ибо для любого здравомыслящего человека понятно, что он не может быть бесконечным, а, как и забота родителей о своих детях, разумным и достаточным для того, чтобы в этом сложном мире, наш народ мог занять место, отвечающее его потребностям и способностям.
Россия – наш общий дом, и в нём более тысячи лет уживаются и русские, и все другие коренные национальности. Наш дом – государство с годами меняется, усложняется управление им, появляются новые проблемы, которые требуют своего решения, и вряд ли понимающему человеку придёт в голову эта скудоумная мысль об отмирании государства. Такое утверждение базируется на существовавшем искусственно запутанном определении государства, подхваченном коммунистами. Предложенное нами понимание его позволяет не только разоблачить эту выдуманную хитрость, но и, наоборот, высказать предположение о всё возрастающей организационной роли государства в связи с усложнением задач управления им в постоянно меняющемся мире.

Новое определение государства даёт нам возможность более объективно представить себе в нём и должные отношения между народом и властью. Народ становится тем субъектом, который не только кровно заинтересован в существовании своего государства, но готов и на труд, и на подвиг во имя него. В свою очередь власть – это не только управляющая структура. Это орган, исполняющий функции коллективного патриарха, хозяйственного и военного руководителя, духовного наставника. Народ для него и объект управления, и его опора в выполнении задач, стоящих перед страной. Не приходится сомневаться, что исторически такие отношения возникали в государствах не так уж и часто, и потому в истории страны немалое место занимают народные волнения, бунты, восстания. Но это скорее подтверждение наших выводов, чем опровержение их. Предложенное нами определение влечёт за собой и другие выводы, ибо оно делает сомнительными многие существующие ныне представления о нашем обществе, прошлом и настоящем. Сказанным, однако, ограничимся и, оставив пересмотр былых утверждений для других, продолжим нашу разборку с либерализмом.

Это и есть демократия.

Как мы знаем, сегодня западная пропаганда активно старается представить Россию агрессивным, недемократическим государством, угрожающим безопасности всего так называемого «свободного» мира, изображая Запад как образец демократии и оплот её. Попробуем уточнить, насколько убедительно эти утверждения выглядят с точки зрения полученного нами нового определения государства.

С его позиции термин «демократическое государство» понимается только так: это государство, которое существует и управляется в соответствии с идеологией демократии. А чтобы понять, что имеют в виду западные политики, рассуждая о демократии, вновь начнём с представления о ней марксизма. Вот как он понимает её: демократия – «одна из форм власти, характеризующаяся официальным провозглашением принципа подчинения меньшинства большинству и признанием свободы и равноправия граждан… служит, в конечном счете, производству и определяется, в конечном счёте, производственными отношениями данного общества», (Философский словарь под ред. И.Т. Фролова, гл. Демократия).
Философский словарь под редакцией А.П. Алексеева предлагает четыре значения этого слова, (даём только краткую формулировку их и нашу нумерацию): 1.Форма устройства организации общества. 2.Форма организации государственной власти. 3.Метод осуществления государственной власти, при отсутствии «государственной монополии на идеологию». 4.Демократические формы осуществления власти. И выясняется, для коммунистов и для либералов демократия есть всего лишь форма власти, её организации и осуществления, но никак не один из видов общественного устройства.
Разобравшись выше с государством, мы пришли к убеждению, что любая форма общества может быть реализована в жизни только вследствие наполнения её содержанием – идеологией и, следовательно, форма без содержания – это всего лишь благое пожелание, и не более того. Именно это мы и видим в идеологии либерализма: демократия в ней оказывается только формой власти без идеологического содержания. А это может означать только то, что в настоящее время в мире нет вообще ни единого действительно демократического государства! И тогда понятие «демократический Запад» – всего лишь благое пожелание, в реальной жизни отсутствующее. Вот этот неожиданный факт вынуждает нас провести очередное расследование и выяснить, что же произошло с идеологией демократии, куда она подевалась?
 
Представление  о существовании в демократии особого рода устройства и организации государственной власти, не вызывает сомнения и, более того, вполне оправдано. Но вместе с тем также абсолютно понятно, что присущая демократии форма власти может быть эффективна только в условиях наполнения её демократическим содержанием, каковым и является идеология демократии. Однако, ни марксизм, ни либерализм не заметили этой проблемы, демократия в них так и осталась без идеологии. Мы, разумеется, обойти возникшую проблему не можем, и постараемся  понять, как, почему и зачем это могло произойти.

Демократия, как и идеология любого общества прошлого и настоящего, не может ограничиться представлениями только о форме его. Как мы уже знаем, содержание – вот то главное, чем идеология наполняет существование человеческого общества. Свой особый, присущий ей, взгляд существует в ней не только в вопросах о власти, но и по всему комплексу политических и правовых вопросов, предполагая не одни свободы, но и ограничения их, утверждая свои представления о добре и зле, нравственности, эстетике, воспитании молодого поколения, культуре и т.д., то есть она охватывает все без исключения вопросы, рассматриваемые идеологией. В таком понимании её, включая в себя все названные выше вопросы, демократия-идеология представляет собой одновременно и организационную, и духовную основу демократического государства, объединяя людей общими представлениями о её  духовных ценностях, давая им средства для оценки самых разнообразных явлений социальной жизни, указывая общее направление развития и пр. Соединяя в себе названные особенности государственного устройства и принципы формирования власти с духовными составляющими, в нашей формуле государства она приобретает свой собственный особый смысл и значение. С названным содержанием идеология демократии становится полноценным компонентом демократического государства, не нуждающимся ни в каких дополнениях.
 
Такое понимание идеологии демократии совершенно естественно, и возникло оно буквально на наших глазах как результат простого сложения двух существующих философских терминов «демократия» и «идеология». То, что потребовалось это математическое действие, также очень знаменательно. Возникает понимание, что полученный нами результат есть следствие того, что когда-то кто-то это целое искусственно разделил, отчего оба эти понятия в разделении потеряли своё подлинное значение. Демократия перестала быть идеологией, а идеология потеряла даже намёк на связь свою с государством. С нашей помощью они снова встретились друг с другом, воссоединились, а мы, восстановив справедливость, таким образом, нашли пропажу, то, что искали – идеологию демократии как один из видов идеологии общественного устройства. Остаётся вопрос, как быть с философским термином «идеология».
 
Идеологий всякого рода может быть много, как и множества различных видов общественных объединений людей. И в каждом из них людей объединяет идеология, описанная в уставах, программах, общих положениях и т.п. Но когда речь идёт о народе и его территории, человеческом обществе, как некой «исторической форме союза людей» и идеологии его, то это всегда идеология вида общественного объединения, называемого нами государством. Иначе сказать, государство есть частный случай более широкого понятия «общество», к которому мы пришли в предыдущей части главы. Организация его, власти, форм и методов реализации её, норм, принципов и ценностей, объединяющих людей на его территории, меняются в зависимости от уровня развития общества, и обязательно отражаются в идеологии государства. Этого широкого содержания мы и не находим в действующем определении идеологии. Следовательно, оно должно быть дополнено таким представлением о ней, а название ей в полученном нами объединённом виде, в отличие от всего множества прочих возможных форм и специализаций общественных объединений, в применении к государству должно быть дано «государственная идеология». С принятием такого понимания идеологии и её названия появляется  необходимость уточнения предложенной выше новой формулы государства. С учётом сказанного она теперь будет выглядеть так: Государство есть организационная форма существования народа на своей территории, под управлением власти, формируемой и действующей в соответствии с требованиями определённой государственной идеологии.

Из сказанного выше следует, что современное понимание демократичности государства на Западе и, само собой, в называемой ныне демократической России имеет мало общего с демократией вследствие отсутствия в реальной практике понимания её как идеологии. И хотя благодаря проведенному разбирательству мы смогли уточнить формулу государства, что для нас очень важно, остаётся нерешённым вопрос, чем вызвано такое необъяснимое с нашей точки зрения отношение философии к демократии, и что же всё-таки скрывается под названием «западная демократия». И сделать это можно будет на примере так же широко распространённого на Западе понимания её как «либеральной демократии». Там этим термином не только пользуются, но и гордятся тем, что их демократия самая либеральная. Оттуда весь мир поучают, что только такая демократия и  настоящая, ибо в ней реализуются либеральные ценности.

Всё это выглядит, по крайней мере, весьма странно: государства, называющие себя образцово демократическими, гордятся не демократическими, а либеральными ценностями! Однако странность всего этого видна только с позиции наших новых представлений о государстве, демократии, идеологии. Вернувшись в тот мир, где торжествуют прежние представления об этих понятиях, мы сразу же поймём, что в нём такая гордость выглядит вполне нормальной потому, что о существовании других, действительно демократических ценностей в нём даже не подозревают. Их давно заменили не просто как равнозначные, а как превосходящие их, ценности либеральные. И приходится признать, что произошло так, конечно, не случайно: оставив в демократии лишь требование демократического устройства власти, философия превратила демократию из полноценной идеологии государства в какой-то жалкий обрезок, неспособный к полнокровному и самостоятельному существованию. Но зато этот обрезок в политике из полноценной государственной идеологии превратился в некий философский радикал, который подобно радикалу химическому легко и просто соединяется с любой идеологией, придавая ей нужную демократическую видимость. Как выглядит этот радикал в формуле «либеральной демократии» прочтём в том же философском словаре А.П. Алексеева в главе «либерализм»: «…основные положения либерализма: гражданское общество, права и свободы личности, правовое государство, демократические политические институты, свобода частного предпринимательства и торговля», при этом «механизм свободного рынка создаёт наиболее благоприятные предпосылки для эффективной экономической деятельности, регулирования социальных и экономических процессов». В приведенной формуле обрезок «демократические политические институты» только и представляет демократию. Это и есть тот философский радикал, духовная пустота которого оказалась наполненной либеральным содержанием, что и сделало возможным назвать либералам свою либеральную идеологию демократией.
 В возможности вот таким простым способом представить либерализм как некий высший уровень идеологии общественного устройства, и заключается сокровенный смысл исключения понимания демократии как идеологии и такого решительного урезания её. Оттого ныне так много в политике разного рода «демократов», «демократий» и «демократических» партий, которые, вставив в свои программы этот радикал, громко заявляя о своей приверженности демократии, о ней также ничего не знают и с идеологией демократии не имеют ничего общего. То же мы видим и в либеральной демократии. Это несуразное существо, возникновение которого можно уподобить лишь созданию ГМО, ныне представлено всему миру западной пропагандой как образец подлинной демократии! И значит, из сказанного следует, что понимание либерализма как идеологии общественного устройства должно быть пересмотрено весьма основательно, ибо внесение в формулу либерализма понятий демократия, гражданское общество, правовое государство, права и свободы личности и пр. с позиции новых определений государства и демократии, как становится ясным, неоправданно, сомнительно или просто недопустимо.
 
Итак, проведенное нами рассмотрение научной основы либерализма позволяет нам заявить, что наши сомнения относительно бесспорности некоторых фундаментальных положений либеральной идеологии полностью подтвердились. Прежде всего это выразилось в сомнительности, ошибочности или полном отсутствии научно-обоснованных толкований целого ряда философских понятий, начиная с государства, за ним идеологии, общества и демократии. То, что идеология марксизма построена практически на том же сомнительном фундаменте, приводит нас к заключению о кровном родстве двух этих идеологий. Особо следует отметить факт искусственности, бездоказательности исключения философией из политического оборота демократии, как  одного из видов идеологии общественного устройства. Такое отношение к демократии, широко  использованное марксизмом и либерализмом, есть не что иное, как устранение  из  политического пространства возможных конкурентов. Когда-то Маркс, остерегаясь конкуренции религии, с этой целью весьма успешно ввёл в свою идеологию воинствующий атеизм, теперь, как видим, с той же целью с пути давно и, видимо, продуманно и заблаговременно, убрана и демократия.

Наше изучение либерализма мы начали с понятия «государство», к которому либералы относятся по-торгашески и односторонне. Но выяснилось, что их отношение к демократии также очень оригинально: как идеологию народовластия они постарались её вообще изъять из употребления. Такое обращение с демократией достаточно красноречиво свидетельствует о том, что либерализм своё фактическое господство в западном обществе стремится прикрыть, как фиговым листочком, оставленным им  обрезком демократии. И делает это довольно успешно, что мы видим на примере Запада и США, которые и политиками, и СМИ, зарубежными и нашими, без каких-либо оговорок и колебаний называются демократическими странами. И чтобы понять, как либералам удалось добиться такого успеха, что так старательно скрывают они от посторонних взоров, используя рассмотренные нами философские ухищрения, продолжим рассмотрение либерализма с позиции новых определений государства, демократии, общества и государственной идеологии на примере намеченных нами так называемых «либеральных ценностей». Одновременно это станет проверкой верности данных нами определений и покажет, насколько эффективны приобретённые нами новые инструменты в установлении подлинного содержания либеральной и любой другой "демократии".

ГЛАВА 6. СВОБОДА СЛОВА

Свобода слова – одна из важнейших либеральных ценностей. В том, что она – необходимое условие развития общества, мало кто сомневается, но, как подсказывает жизнь, осуществление её, так сказать, в полном, абсолютном виде, связано с возникновением некоторых вопросов. И если есть в мире страны, где будто бы существует такая полная свобода, и при этом нет никаких проблем, сопровождающих её, означает только одно: проблемы есть, но они, как «государство» и «демократия», запрятаны глубоко под ворохом действующих общественных отношений.
Либералы относятся к категории тех людей, которые ратуют за абсолютную свободу слова. Они, как в прошлом и наши коммунисты, на любой вопрос имеют совершенно четкий и однозначный ответ, исключающий какие-либо сомнения и колебания. Так же и в этом вопросе: свобода слова, по их мнению, не может быть ограничена ни под каким предлогом. Полная свобода – и никак иначе. Все возможные проблемы могут возникнуть только из-за недостатка свободы. При этом само собой, считаются вполне справедливыми запреты на какую бы то ни было пропаганду фашизма, национализма, расизма и уж тем более его не существующей разновидности, так называемого антисемитизма.

В России вот уже почти тридцать лет существует закреплённая законом эта полная свобода слова. Но в обществе с одной стороны не прекращаются разговоры о препятствиях, чинимых властью этой свободе, а с другой – не перестают звучать голоса возмущенных творящимся в этих условиях беспределом и требующих введения каких-то ограничений её. Наиболее ярко все эти проблемы проявляются в деятельности средств массовой информации. И это не удивительно, так как СМИ наиболее широко и глубоко проникают в народные массы благодаря газетам, радио и особенно телевидению, оперативно откликаясь на происходящие события общественной и культурной жизни, доводя их до сведения читателя, слушателя, зрителя в самом доступном виде.

Как велика роль СМИ в общественной жизни страны, подтверждают события  осени 1993 года. Это было время полной свободы слова, но она, тем не менее, не помогла народу разобраться в том, что разделяет парламент и президента. В результате той позиции, которую заняли СМИ, люди были введены в заблуждение относительно подлинных целей участников конфликта и политической сути его, что, как следствие, способствовало осуществлению той грабительской приватизации, произошедшей после него. И главная причина не только в том, достаточно у нас было свободы слова, или где-то её не хватило, а ещё и в том, кто собственник СМИ. А теперь один пример, который наглядно демонстрирует, как просто в условиях действующей ныне «демократии» решается вопрос собственника СМИ, и кому так нужна полная свобода.
90-е годы прошлого века навсегда запомнятся нам тем, что наши первые олигархи – Березовский, Гусинский и их коллеги по грабительской приватизации очень высоко ценили свободу слова. Надо отдать должное этим умельцам, они хорошо усвоили суть требований её: овладев народной собственностью, они, долго не споря, поторопились разделить между собой самые крупные и эффективные СМИ. Они и есть те, кому так нужна полная, неограниченная свобода слова. Имея деньги и СМИ, они становятся хозяевами положения. И тогда легко и просто, безо всякой цензуры, в условиях полной свободы слова решается вопрос, что следует знать народу о происходящем в стране и в мире, а чего не следует, то есть фактически определяется, кто управляет так называемым «общественным» мнением и, соответственно, государством. И так же легко и просто свобода слова превращается в фикцию.

В приведенных примерах главные действующие лица по политическим убеждениям  – либералы. В деле захвата СМИ, обработки сознания масс в нужном для них направлении, они, как видим, преуспевают. И причина этого в том, что либералы давно поняли, что СМИ – лучшее средство управления массами. Действуя не спеша, постепенно, но постоянно, исподволь или напрямую, они навязывают через них всему миру такие представления о справедливости, демократии, свободе, благодаря которым получают наилучшие возможности для своей деятельности. В каждодневной реальности «демократических» государств СМИ оказываются исключительно в руках или под управлением миллиардеров любой национальности, которые всегда самые твёрдые сторонники либерализма. И тогда возникает всеобъемлющая и всесторонняя цензура, в которой, как в чёрной дыре, исчезает любая свобода. Именно поэтому неограниченная свобода слова – одно из главных требований современного либерализма. Сегодня, благодаря ему, мы и пришли к такому состоянию, когда СМИ фактически становятся особой, четвёртой властью, после власти законодательной, исполнительной, судебной.

Как убеждают нас теоретики либеральной демократии, разделение единой государственной власти на три самостоятельные, независимые ветви способствует в силу будто бы непременно возникающего соперничества, помимо контроля общества, ещё и самоконтролю их. И если это так, то тогда, очевидно, и СМИ, как четвёртую власть, также кто-то и как-то должен контролировать. Но кто и как – теоретики молчат. Зато, как камень преткновения, на пути встаёт либеральный принцип: государство ни под каким предлогом не должно вмешиваться в деятельность СМИ. Надо думать потому, что эта власть особая, настолько правильная, правдивая, кристально честная, умная и справедливая, что контролировать её, то есть подвергать цензуре, как-либо ограничивать свободу слова просто опасно, ибо таким грубым действием может быть нанесён непоправимый ущерб демократии, обществу. В общем и целом, она такая идеальная, что, как подсказывает память, сравнить её можно только с КПСС, которая ум, честь и совесть прошедшей эпохи, и которую в силу  таких же благородных качеств контролировать никому и в голову не приходило. Но, учитывая, что мы всё же ещё не очень хорошо разбираемся в этой самой либеральной демократии, возникает мысль: всех контролировать можно и нужно, но СМИ, где так удобно и основательно устроились эти строгие умники-либералы, может быть и не надо?
 Чтобы разобраться в этом непростом вопросе, посмотрим, как выглядит ответ на него в зависимости от того, как мы представляем себе, что такое государство.
Рассматривая свободу слова с позиции существовавшего до сих пор определения его, мы не найдём в этом требовании ничего такого, что заставило бы нас усомниться в объективности заявленного либерального принципа. Можно привести множество примеров, когда государство, рассматриваемое как аппарат чуждой народу власти, выступает в роли защитника интересов господствующего в обществе слоя, класса, как орудие подавления сопротивления масс существующему порядку, обману их. В таких условиях полная свобода слова представляется тем единственным, действительно результативным средством, позволяющим через СМИ довести до сведения народа правду о его положении, о царящей несправедливости, и вмешательство государства в такую благородную функцию СМИ совершенно нежелательно, так как недемократично. Государство как аппарат управляющей структуры, должно подчиниться такому требованию, и ничего тут не поделаешь, ибо оно уж так устроено, что, того и гляди, как бы не установило в стране какую-нибудь диктатуру.

 Cовсем другое впечатление производит рассмотрение этого вопроса с позиции нового, предложенного нами, определения государства. И сразу же, первый и категорический ответ – ни о каком вмешательстве государства в деятельность СМИ речи и быть не может. Государство не политический аппарат, а всего лишь организационная форма, которая к политике, управлению прямого  отношения не имеет и потому влиять как-либо на работу органов власти, СМИ не в состоянии. И в результате получается, что требование свободы слова, обращённое либералами к государству, становится попросту бессмысленным. А вот если учесть, что в соответствии с нашим определением демократическое государство олицетворяют два его правообладающих субъекта – народ и власть, то становится абсолютно ясным, что требование либералов вообще не имеет ничего общего с демократией. В случае законодательной реализации этого принципа СМИ полностью выходят из-под контроля не только демократически избранной государственной власти, но и народа, о котором либералы так неустанно заботятся. В таких условиях СМИ, никем не контролируемые, никем не избираемые и не назначаемые, становятся уже не просто четвёртой, а параллельной властью, неким новым, выдуманным либералами абсолютом, которому можно только молиться. И, таким образом, с помощью нового определения термина «государство» мы обнаружили ещё одну либеральную уловку, цель которой, оседлав СМИ, под маской свободы слова фактически взять под свой контроль управление государством. Поправить такую мнимую демократию, как это следует из нового определения государства, могут и народ, и власть. Народ может сделать это напрямую, через своё волеизъявление, или обратившись с таким требованием к власти, а власть – через своё право, оговоренное той идеологией, которая действует в государстве.

 Подводя итог под нашим рассмотрением принципа свободы слова, отметим ещё раз, что здесь мы познакомились с одной из либеральных ценностей, совершенно не совпадающей с нашим представлением о демократии. Требования её, как видим, надуманные и чрезмерно завышенные. Как мы установили на основе рассмотрения предлагаемого нами определения государства, эта свобода может быть ограничена по воле двух его носителей права – народа и власти. Притом, если народ может потребовать этого напрямую, то власти это дозволено сделать в пределах, допускаемых государственной идеологией, то есть она также становится той чертой, за которую не разрешается выходить ни власти, ни СМИ. Однако и при этом свобода слова, как мы убедились, легко и просто превращается в жёсткую цензуру в зависимости от того, кто владеет СМИ. Хотя идеологией в обычное время свобода слова может быть ограничена и не представлять какой-либо недопустимой опасности, в условиях политических потрясений, как это было в России в начале и в конце ХХ-го века, господство в СМИ  той или иной политической или национальной группы резко обнажается и та до времени скрытая позиция, которую они занимали, становится явной и даже решающей в такой ситуации. Этот вариант не рассматривается законом, и в итоге так называемая свобода слова превращает СМИ в реальную власть, которая, особенно в обстановке смутного времени, формирует общественное сознание в своих интересах, что с демократией может не иметь ничего общего. Вот за такую свободу слова либералы и стоят горой, именно потому, что они  умеют прибрать СМИ в свои руки. И, разумеется, именно по этой причине они категорически против того, чтобы кто-то, по какому-либо поводу мог вмешаться в их деятельность. Очевидно, что такая неограниченная свобода слова совсем не то, что нам нужно и должна быть законодательно ограничена в мере, не позволяющей СМИ на деле стать бесконтрольной, безответственной, неподотчетной перед народом, обществом четвёртой властью.

Очень похоже, что руководители нашей страны находятся под глубоким впечатлением от сочинённого либералами принципа свободы слова. Не раз граждане просили их призвать к порядку СМИ, ведущие пропаганду насилия, жестокости, очень сомнительной эротики, пошлости, бескультурья и т.д. и т.п. В ответ звучало одно: мы не имеем права вмешиваться в их деятельность, так как это недопустимо в демократическом обществе. Однако, как мы установили, понятие демократичности в либерализме и демократии не совпадают и, выясняется, что только в условиях демократии и возникает такое право! Основания и возможности для такого вмешательства имеются и у власти, и у народа, необходимо лишь оформить их законом. Народ должен получить право на контроль СМИ, а власть, в свою очередь, прислушиваться ко мнению своих граждан.
Подводя итог под рассмотрением одной из либеральных ценностей, мы убедились, как вследствие ложности либерализма свобода слова превращается в свою противоположность – диктатуру миллиардеров. Но возможно это какое-то исключение? Продолжим наше знакомство с другими либеральными ценностями на примере свободы творчества.

ГЛАВА 7. СВОБОДА ТВОРЧЕСТВА

Вряд ли кто-либо не согласится с представлением о том, что человек в своём творческом отношении к действительности должен быть свободен в выражении своих взглядов на неё. Но, как и в принципе свободы слова, требование неограниченной свободы творчества также может таить в себе некие неожиданности. Приступая к рассмотрению этой проблемы, мы переходим в ту сферу человеческих отношений, которая называется культурой.

С точки зрения культуролога культура – это все виды деятельности человека в материальной и духовной сферах, существующие в обществе. Когда же речь идет о культуре на уровне бытовом, то обычно под этим понятием подразумевается, прежде всего, деятельность в сфере искусств. Такой взгляд на неё переносится и на сопутствующие структуры – театры, концертные залы, учебные заведения (музыкальные, художественные, и пр.), музеи, памятники искусства, архитектуру и др. Подобное понимание культуры отражено и в схеме государственного управления, в которой министерство культуры занимается вопросами, имеющими отношение к искусствам, а потому и мы рассмотрим культуру, как сферу искусств.
В любом обществе во все времена искусство отражало существующие в нём представления о красоте и безобразии, добре и зле, справедливости, благородстве, чести, достоинстве и пр. Все свои представления об этих понятиях художники, писатели, поэты и прочие деятели искусства строили на основании идеологии, носителем которой была религия. И при этом обычно их творчество давало людям образцы, стремление подражать которым поднимало человека, делало его лучше, умнее. Так было и в России до Октября 1917 года.

В стране господствовала идеология христианского православия, приведшая к созданию великой империи, величие которой определялось не только размерами её, развитием науки и техники, но и высокими достижениями в культуре, что позволяло говорить о возникновении особого рода русской цивилизации.
Новая власть, возникшая в результате вооружённого переворота, разгромила эту цивилизацию, а на территориальной основе её попыталась создать свою, новую, на «научной» базе революционного марксизма. Эта идеология, как мы знаем, сумела достичь многого в начальной стадии своего существования, в том числе и в культуре, но ложность идеологии и диктаторские методы управления исключали существование в стране многих свобод, в том числе и понятия «свободы творчества». И всё же, несмотря на всё это, в советском прошлом описанное выше представление о культуре и культурности человека в какой-то мере поддерживалось правящей партией. Верно, однако, и то, что ежедневной практикой оно регулярно опровергалось, когда такие достойные люди оказывались принадлежащими к «гнилой интеллигенции» не только по социальному положению, но и в материальном отношении стоящими ниже рабочего класса, что не вызывало в окружающих желания подражать им.
Крушение Советского Союза в очередной раз привело Россию на сомнительный путь, на это раз либеральной идеологии. Как мы уже установили, демократии в ней нет, но в тоже время либералы утверждают, будто бы либерализм гарантирует людям полную свободу творчества. Что на практике происходит с такой свободой, мы уже убедились на примере свободы слова. Чем она оборачивается в культуре, нам предстоит понять.

Культура и контркультура

С ХХ-го века в искусстве активно развивается новое направление, которое по своему содержанию и подаваемым образцам действует на человека прямо противоположным образом. В литературе это выразилось в движении футуристов, в кино – появлением боевиков, вроде «Терминатора», фильмов с бесконечной стрельбой, драками. В изобразительном искусстве оно развивалось от абстракционизма до полного отрицания самого искусства, в музыке какое-то время первую роль играл джаз, но затем его сменили выросшие из него новые музыкальные стили под общим названием поп-музыки и т.д. Характерной чертой всех этих новых стилей стала необычная простота, лёгкость и доступность в создании произведений, их исполнении и т.п. Как следствие объявившегося качества их, в искусстве широко раскрылась возможность вступления в него людей, не имеющих для этого ни образования, ни соответствующих способностей. Другой стороной этого явления стало снижение требований к содержанию произведений, что привело к лишению искусства содержания, связи его с реальной жизнью. Ныне XXI век, и это движение дошло до тех пределов, за которыми искусство уже практически исчезает как понятие духовное, превращаясь в заурядное ремесло по добыванию денег. Так сформировалась в искусстве новая реальность, которой никогда не было в прошлом. Появившийся термин «контркультура», как мы считаем, полностью отражает суть этого явления, и именно в таком противопоставлении к традиционной культуре будем использовать его в дальнейшем.

 С развалом СССР, когда контркультура с Запада широким потоком ворвалась в Россию, немало известных деятелей культуры выступили с требованиями ограничить пропаганду такого искусства и такой свободы, но голоса их не произвели должного впечатления на реформаторов и руководителей страны. СМИ, в свою очередь, без каких-либо препятствий развернули настолько активную пропаганду его, что, кажется, в этом деле Россия также впереди планеты всей. С годами голоса протеста звучат всё реже, а ныне, через почти тридцать лет, их вообще не слышно. Таков закономерный результат той внутренней политики, которую столь длительное время проводит наше «демократическое» правительство. Как мы считаем, пришло время понять, почему так происходит.

Понятие «контркультура», несмотря на правомерность применения его к названным явлениям современного искусства, наша либеральная демократия тихо, без ненужного шума исключила из употребления. Сегодня этого слова невозможно ни прочесть, ни услышать в сообщениях СМИ, его нет в выступлениях деятелей культуры, власти, политиков, оно исключено из Толкового словаря иноязычных слов, изданного РАН в 2007 году. Всё, что бы ныне ни происходило в театрах, кино, на сценах, публиковалось в печати, демонстрировалось в музеях, на выставках современного искусства и пр. – всё культура. Мы с этим, разумеется, согласиться не можем по названной выше причине и продолжим использование термина в описанном понимании его.
В условиях существования государства создание произведений искусства, отражающих духовные потребности человека, в конце концов нередко сводится к тому, что, как и любая материальная продукция, они поступают на рынок, где встречаются с потребителями её. Требования, которые государство предъявляет к экономике и искусству, как мы установили, изложены в государственной идеологии. И вот здесь обнаруживается неожиданный эффект: если наука, техника и искусство во все предшествующие времена развивались по восходящей траектории, то с ХХ века, как выше мы заметили, в искусстве эта траектория вдруг изменилась на нисходящую. Что-то произошло?

Ничего особенного. Ложь идеологии либерализма о демократии, свободах, правах, гражданском обществе и т.д. и т.п. где-то должна была проявиться. Именно эту ложь под видом свободы творчества мы и наблюдаем в искусстве. В факте примитивизации его, как в зеркале, отражается глубинная потребность либерализма низвести духовные потребности человека до самых простейших, убогих, и это в завуалированной форме отражается в конкретных требованиях государственной идеологии, которой либерализм является и в нашей стране. Из неё заранее исключены какие-либо возможные препятствия для выхода на рынок творений «мастеров», которыми до сих времён искусство пренебрегало. СМИ под контролем либералов находят в их «творениях» некое глубокое содержание и, как результат, свобода творчества в либерализме превращается в средство обмана ничего не подозревающих потребителей такой продукции. В итоге на арену искусства, как в конкретной нашей стране, так и в мире, вместо творений выдающихся мастеров прошлого выходит убогая продукция современных посредственностей. А культура постепенно превращается в свою противоположность – контркультуру.

Кому это нужно?

В наше время контркультура широко распространилась по миру, особенно это касается музыки и кино. Это искусство проникло в каждый дом, в каждую семью, к её нормам дети приучаются, что называется, с младых ногтей. Борьбы с ней, естественно, не ведётся никакой, и трудно предположить, чем всё это закончится. Много  говорится о скором пришествии Антихриста и, конечно, не случайно. Люди видят, что происходящее вокруг, и в культуре в частности, часто носит антихристианский характер, что подтверждает их опасения. Считавшееся когда-то недопустимым, безобразным, безбожным, становится нормой. Как и почему всё это происходит, люди не знают. Какая-то неведомая, но неумолимая и неодолимая сила довлеет над миром, который постепенно и необратимо меняется. С этой загадкой нам поможет разобраться Д.Эстулин и его книга «Секреты Бильдербергского клуба» (Минск, изд. Попурри, 2009 г.) В ней есть ответ на интересующий нас вопрос.

Предположение, что широкое распространение контркультуры произошло не само по себе, а стало следствием целенаправленных разработок в неких секретных научных центрах, подтверждается в его книге. Большую часть своей жизни автор посвятил разоблачению тайной деятельности Бильдербергского клуба, имеющего прямое отношение к таким разработкам, и ему удалось раскрыть немало подобных секретов.
Мы теперь знаем, что одним из основателей этого клуба стал клан Рокфеллеров, а первое заседание его состоялось в 1954 году под покровительством королевской семьи Нидерландов. Эстулин пишет: «Полученная информация привела меня в шок. Бильдербергский клуб – это не просто центр влияния, а теневое мировое правительство» (с.10). Среди членов его президенты и вице-президенты США, главы ЦРУ и ФБР, главы европейских государств, самых влиятельных в мире компаний и др., ему принадлежат многочисленные и крупные мировые средства массовой информации и т.д. Конечная цель его – «посредством единого глобального рынка превратить Землю в тюрьму, находящуюся под властью единого мирового правительства и под надзором единой мировой армии, экономически управляемую мировым банком и населённую контролируемыми с помощью микрочипов людьми» (Д.Эстулин, с.11).

Интересно, что идея такого тайного правительства была высказана ещё в 1928 году племянником З. Фрейда Эдвардом Бернейзом, работавшим над секретными исследованиями по манипулированию информацией в СМИ, позволяющей вызвать в массах требуемую реакцию. Проведенные опыты убедили его, что СМИ дают такую возможность. «Продуманная манипуляция привычками и мнениями масс – важный элемент демократического общества. Те, кто манипулирует этим невидимым рычагом влияния на умы людей (то есть телевидением, рекламой и, как следствие, общественным мнением), образуют невидимое правительство, которое и является настоящей правящей силой».(Д.Эстулин, с.20).

 На мировом уровне, как утверждает Эстулин, к её реализации приступили Рокфеллеры, создав вместе с королевским семейством Нидерландов Бильдербергский клуб. Из приведенных автором конкретных фактов деятельности этого невидимого правительства, следует, что среди главных объектов его контроля и управления стали культура и СМИ. «Для каждого, кто немного поразмышляет, должно быть очевидно, что поп-культура родилась не сама по себе; она контролируется крупными корпорациями и сфабрикована их главными идейными центрами, фондами и организациями, связанными с Бильдербергским клубом» (Д.Эстулин, с.21); цель их – «вызвать общее изменение парадигмы, которое охватило бы разные поколения, или, что, в принципе, то же самое, изменить совокупность доминирующих в обществе верований и ценностей» (Д.Эстулин, с.21). Главным объектом воздействия была выбрана молодёжь, ибо такое изменение легче всего навязать ей, чем всему обществу. Со временем это скажется и на остальных поколениях, для которых контркультура станет единственно доступным для восприятия искусством, а интеллектуальный уровень общества опустится до требуемого.

Масштабный секретный эксперимент, целью которого была практическая проверка воздействия контркультуры на психику человека и его духовное развитие в виде рок-музыки и разработанных в научных центрах методов управления поведением масс, был осуществлён над молодёжью Англии и США. Другой подобной целью была проверка возможности «запрограммировать музыкальную массовую культуру как форму глобального социального контроля посредством постепенной деградации её потребителей»(с.43). В качестве исполнителей такой музыки была избрана группа «Битлз». Насколько успешно прошла эта операция, известно.
 
Контркультура, разумеется, не ограничена только пространством искусства, да и не для того она существует, чтобы замкнуться в себе. Как и положено искусству, она своё влияние распространяет на всю нашу жизнь: на наше поведение, вкусы, предметы быта, архитектуру, моду и пр. И так, благодаря ей, возникает новая, особая, небывалая в прошлом среда, в которой существует современный человек. При этом контркультура нигде и никем не называется своим именем. То бескультурье, демонстрируемое на концертных сценах, стадионах, рок-фестивалях происходит под вывеской культуры, что становится для нас привычным обманом. Как мы убеждаемся на примере былых наших представлений о государстве и демократии, о мнимой свободе слова, обман в мире современной западной демократии превращается в фундаментальную основу его.

Как нам быть?

С принципиальными особенностями действия либерального принципа свободы творчества мы разобрались. Познакомились и с главными покровителями контр культуры» – Бильдербергским клубом, связанными с ними организациями, и пр. и поняли, почему они насаждают её по миру под видом особого рода «современного искусства», фактически подавляя культуру. Причина одна: они готовятся управлять обманутым миром, и в этом деле контркультура становится надёжным средством снижения интеллектуального и культурного уровня человеческого общества. Они, как и Маркс, хорошо знают, что управлять малограмотным народом намного легче, чем образованным, знающим. А перед нами во весь рост встаёт другая задача: как нам быть далее и как воспрепятствовать отрицательному воздействию на нашу молодёжь и народ их пропаганды?

Мы убедились, что так называемое «современное искусство» во всех своих проявлениях широко используется как эффективное средство воздействия на психику человека и управления поведением народных масс. Как контркультура в нашем понимании его, оно служит цели снижения интеллектуального уровня молодого поколения, что достигается за счёт подавления воли человека, разжигания низменных инстинктов его, смешения понятий добра и зла, и вообще в целом изменением всех характерных черт традиционной культуры прошлого на противоположные. Из сказанного следует, что такое искусство фактически вторгается в сферу управления государством, принадлежащую государственной власти и, следовательно, реакция её на такое вторжение в свою очередь превращается в характеристику самой власти. Если она поощряет производство и пропаганду его, её можно рассматривать только как власть антинародную, предательскую. Власть, не замечающая существования такого искусства, есть власть слабая, беспомощная. Власть, называющая себя демократической, народной, должна контролировать его во избежание нежелательных последствий воздействия её на народ. Как сделать это?
Сделать это можно только опираясь на мораль, науку, традиции культуры, право и долг власти защищать свой народ от развращающей и разлагающей пропаганды. И самым первым средством в этом деле становится просвещение народа. Люди должны знать, что ему подсовывается под видом «современного искусства», зачем, для чего и кем производится оно, и такое знание станет первой преградой на пути распространения её.

Запрет контркультуры и прочих подобных явлений современного искусства, как второе средство, не только малоэффективен, но может превратиться в бесполезное занятие, так как запреты иногда наоборот вызывают повышенный интерес к запретному. Какие решения здесь могут быть найдены, рассмотрим на примере контркультуры в музыке.
Широко известно, что рок-, рэп- и подобные им музыканты, большей частью своею посредственные исполнители и как музыканты, и как певцы, в «долларовом эквиваленте» становятся равными и даже превосходящими настоящих талантливых исполнителей благодаря тому, что их такая же посредственная  музыка обращена к массовому слушателю. Кроме сказанного, коммерческому успеху их способствует ещё и то, что контркультура прикрывается термином «культура», и этот несомненный обман позволяет ей пользоваться льготами, правами, которые вполне справедливы только для культуры. На такой основе можно определиться и со вторым средством борьбы с контркультурой: она должна быть отделена от культуры, называться только своим именем и рассматриваться как некий вид предпринимательской деятельности, на которую распространяются все те же правила, что и для всех предпринимателей. Как и предприниматели, не имеющие отношения к культуре, должны рассматриваться организации и учреждения, СМИ, занимающиеся производством, публикацией, пропагандой, рекламой, а также организацией концертов, выставок, показов, фестивалей контркультуры и т.п. Особо опасные виды контркультуры и формы пропаганды её можно и запретить. Предлагаемое решение, вместе с необходимостью контроля деятельности СМИ со стороны народа и власти, становится ещё одним ограничителем свободы их, и оно обусловлено суровой необходимостью защитить наш народ от разлагающей и разрушительной деятельности врагов нашей страны, это ответ на требования народа навести порядок в деятельности СМИ и культуры. И вот такой подход в сочетании с просвещением позволит нам помочь нашей молодёжи не отупеть, как это кому-то очень хочется, но в полной мере развить данные ей природой таланты. Нашему государству он поможет освободиться от влияния на внутреннюю жизнь контркультуры в целях его ослабления и разрушения.

Конечно, по мнению либералов, вмешательство государства в эту сферу абсолютно недопустимо. Однако, что бы они ни говорили, мы уже достаточно разобрались, что такое демократия. С точки зрения её такое вмешательство не только нежелательно, но, наоборот, обязательно. В этом вопросе мы во многом обнаруживаем аналогию с тем положением, которое возникает в условиях действия либерального принципа свободы слова. Как там, так и здесь, мы видим, что свобода творчества не может быть неограниченной и должна соответствовать практически всем тем же требованиям, которые мы назвали, рассматривая вопросы свободы слова, и которые должны найти своё отражение в государственной идеологии. Наше главное требование к культуре одно: она должна оставаться тем, чем всегда была в прошлом, то есть помогать человеку стать умнее, лучше, выше. Политика государства в этом вопросе должна благоприятствовать расцвету национальных талантов, а искусство – воспевать, пропагандировать не разного рода убожества и посредственности, а людей высокого духа, долга, патриотов, тружеников, творцов, учёных, изобретателей, которые только и есть надежда нашей будущей великой России.
 
Подводя итог под проведенным исследованием, можем сказать: как свобода слова на деле превращается в жёсткую цензуру миллиардеров, так и принцип свободы творчества в условиях либерализма превращает современное искусство в контркультуру, как средство управления поведением народных масс в интересах тех же миллиардеров. Контркультура постепенно вытесняет культуру. И это не случайность, а закономерность, обусловленная особенностями рассматриваемой нами идеологии либерализма. Как можно остановить этот процесс, мы наметили, но пока это всего лишь благие пожелания, осуществить которые совсем не просто, и продолжая работу, посмотрим теперь, как либерализм занимается воспитанием молодого поколения.

ГЛАВА 8. ВОСПИТАНИЕ ЧЕЛОВЕКА

За прошедшие годы посткоммунистического существования страны в ней решено много важных и сложных задач. Проблем, однако, по-прежнему очень много и они ждут своего решения. К сожалению, среди этого множества существует одна проблема, которую давно уж надо было бы решить. Сложность положения не в том, что решение её всё откладывается и откладывается, а в том, что благодаря либерализму, она до сих пор проблемой и не считается. Речь идет о государственной системе воспитания человека.
 
Воспитание человека – задача не просто важная, а очень важная, по сути своей стратегическая. И такое отношение к нему существовало всегда, а для нас ныне она особо важна ещё и потому, что мы слишком задержались в коммунизме (как когда-то в крепостничестве!). За 74 года коммунистической диктатуры, вожди наши, поставив перед собой цель вырастить новое поколение людей, во всём послушных их воле, ждущих указаний сверху, и потому безынициативных, равнодушных, в этом деле добились многого. Теперь перед нами стоит противоположная задача. Стране нужны люди знающие и умеющие, трудолюбивые, активные, волевые, инициативные, действующие и самостоятельно, и в команде грамотно, решительно во всех вопросах и личной, и государственной жизни, и обязательно патриоты. Задачу эту нужно решить организованно и быстро, ибо само собой это произойдет не скоро, а в обстановке глобализации, информационного натиска со стороны зарубежных «друзей», не решится вообще. Для того нам и нужна продуманная и надлежаще организованная государственная система воспитания человека, способная готовить для страны таких людей.

 Мир вступил в стадию постиндустриального общества, для которого главной движущей силой становится человек-творец, и в этих условиях многократно возрастает роль знания и, что для нас не менее важно, умения превращать его в высококачественный и высокотехнологичный продукт. Его мы сумеем реализовать только в одном случае, если сможем стать страной, в которой и знание, и умение ценятся одинаково высоко. Имея в виду популярное выражение «знание – сила», мы, исходя из нашего представления об успешной деятельности, добавим в него ещё и важное для нас «умение». И тогда получим новый, потребный нам девиз: «знание и умение – это сила и успех». Создание общегосударственной системы воспитания человека, базирующейся наряду с другими мерами и на указанном девизе, поможет нам стать и передовой страной мира, и решить все остальные задачи.

Власть наша вполне обоснованно главным нашим богатством называет человека, человеческий капитал, а инвестиции в человека – национальным приоритетом. Особо много об этом говорится в предвыборных кампаниях. Создание системы воспитания человека, которая даст нам возможность готовить этот капитал в необходимом количестве и качестве – чем не объект для таких инвестиций? К сожалению, для таких инвестиций в стране время, видимо, ещё не пришло, а главными воспитателями вот уже почти 30 лет были и остаются СМИ и шоу-бизнес. Но непременное условие благополучия их – прибыль, а во имя неё часто делается вовсе не то, что требуется обществу. Прочие участники воспитания – детсады, школы, училища, ВУЗы и при желании не могут организовать воспитание должным образом, так как действуют разрозненно, не имеют для этого ни материальных средств, ни  учебных материалов. Нет у них и единого центра, организующего эту работу в наших общих интересах
Очевидно, что основная роль в организации такого воспитания в стране должна принадлежать государству в лице его власти, ибо оно имеет в нём непреходящий интерес и обладает необходимыми для этого средствами. Более того, это обязанность власти перед народом, доверившим ему управление своим государством. Однако, как это ни удивительно, ни власть, ни общество такой задачи перед страной всё ещё не поставили. Правда, время от времени речь заходит об отдельных вопросах, имеющих отношение к воспитанию, но они никогда не затрагивают его в целом. Почему так происходит? Попробуем с этим разобраться, и начнём дело с рассмотрения того, что для нас означает «воспитать человека», исходя из требований, которым по нашему пониманию должна отвечать система воспитания.

Имея в виду ту ситуацию, в которой находится страна, и те задачи, которые стоят перед нами, она должна разъяснить нашим гражданам, какова наша общая цель, в чём заключаются наши главные проблемы, каковы коренные интересы каждого из нас в отдельности и народа в целом, в чем интересы народа и власти совпадают, как они  сочетаются  и отражаются в законах и принципах государственного устройства и превращаются в итоге совместной деятельности в один всеобщий, нужный нам результат – подъём экономики, решение демографической проблемы, обеспечение безопасности страны и т.п. Это часть воспитательной работы, касающаяся взаимоотношений народа и власти. Есть и другая, не менее важная часть её, рассматриваемая нами как процесс, начинающийся с рождения человека и продолжающийся всю жизнь его, которая и есть то воспитание, которое подразумевается, когда о нём говорят в быту.

Оно имеет целью научить человека правилам поведения в обществе, сделать стремление к знаниям постоянным приоритетом его, дать ему образование, помочь приобрести трудовые и профессиональные навыки, объяснить значение и роль культуры в жизни человека и общества, преподать должные представления о роли семьи и общества, о долге, чести и достоинстве его как человека и гражданина великой страны, привить любовь к своему Отечеству и его истории, научить здоровому без вредных привычек образу жизни, бережному отношению к окружающей среде и др.
Вот очень кратко то содержание, то общее направление деятельности, которому должна отвечать система воспитания. Основой, позволяющей нам создать такую систему, является государственная идеология. С неё и начнём рассмотрение поставленной нами задачи создания в стране общегосударственной системы воспитания человека.

Воспитание и государственная идеология

Мы уже знаем, что идеология обязательна для любого общества. В данном случае мы обсуждаем проблему воспитания как государственную и, следовательно, речь пойдёт о той идеологии, которая действует в стране.
Государственная идеология, как мы уже установили – такой же элемент государства, как и его территория, обозначенная границами. И если государственные границы указывают тот предел, за которым находится другое государство и его территория, то государственная идеология размечает границу, расположенную не на земле, а в сознании человека. Она расставляет свои знаки там, где находятся пределы политических, правовых, эстетических, нравственных, поведенческих колебаний, за которыми могут возникнуть точки недопустимых напряжений в обществе, негативные тенденции во внутренней жизни страны, и даже появляется опасность для существования государства. Население страны, объединённое такой идеологией, превращается в общество, сплочённость которого зависит от того, насколько эта идеология отвечает интересам его. Представление о такой границе в разной мере существует и в сознании большинства граждан, и когда оно совпадает с обозначенной в государственной идеологии, тогда это и проявляется в виде успехов страны во внутригосударственной и международной деятельности.

В нашем прошлом мы имели две взаимоисключающие государственные идеологии. В царской России это было христианское православие, в СССР – марксизм-ленинизм. На их основе было построено государственное законодательство, и функционировала система воспитания, охватывавшая практически всё население страны. Особенностью современной России впервые в нашей тысячелетней истории является отсутствие вообще какой-либо государственной идеологии. Пришедшее после краха СССР к власти в стране руководство не имело какой-либо идеологии, заранее подготовленной, продуманной. Налетевшие в Россию со всех сторон доброхоты-советчики, среди которых преобладали либералы, настаивали на обязательной деидеологизации страны, ликвидации государственной монополии на идеологию, что после господства коммунистической идеологии новым руководством воспринималось всерьёз. Их поддерживали отечественные СМИ, в которых также господствовали либералы, активно развивая и пропагандируя мысль о необходимости деидеологизации. Противопоставить этому какую-то другую, достаточно обоснованную идею было некому, да и нечего.

 Таково было, можно сказать, общее впечатления большинства советских людей, вдруг оказавшихся в новой действительности. Но некоторые из бывших коммунистов довольно быстро определились со своим мнением. Вот как конкретно обосновывал идею деидеологизации известный деятель перестройки, из коммунистов перешедший в либералы, один из творцов текста Конституции А.Н. Яковлев, отвечая на вопрос журналиста: «Да не нужна нам государственная идеология… Если начинать разговор о государственной идеологии, значит опять нужно создавать моноидеологию. А моноидеология – это всегда страшно… это блокирующая стена для любого развития. Конец мысли. Полное отупение.» (Александр Яковлев. Избранные интервью: 1992-2005. Документы. Международный фонд «Демократия». с. 80). Откуда он это взял, сказать трудно, но сработал, видимо, и известный принцип, кратко и образно сформулированный в русской пословице: пуганая ворона и куста боится! Марксизм, как идеология Советского Союза, стал пугалом. И так в Конституции страны эта надуманная, не поддающаяся логическому обоснованию идея, была закреплена в статье 13, п.2: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». Но если нет государственной идеологии, то нет и основания, на котором может быть построена общегосударственная система воспитания человека. И, следовательно, поставленная нами задача просто невыполнима.

Едва освободившись от идеологии, выдуманной Марксом, мы вновь оказались в плену другой подобной выдумки, сочинённой либералами в расчёте на простаков, тех, кто, не имея ясного представления о том, что такое государство и его идеология, готов поверить дутым зарубежным авторитетам. Что это так, подтверждается и данным нами определением государства, согласно которому без определённой идеологии оно и считаться-то таковым не может. Однако ж, быть такого государства не может, а мы существуем, да ещё и понемногу поднимаемся. С момента принятия новой Конституции прошло уже 27лет, но, несмотря на отсутствие идеологии, мы, хоть и не так быстро, как хотелось бы, но движемся вперёд. Так может быть действительно без государственной идеологии можно обойтись, и это не очередная подножка либералов государству, а наша ошибка?

Нет, мы не ошиблись, без идеологии страна не обойдётся, да и не обходится. Объяснение такого кажущегося парадокса состоит в том, что независимо от названной статьи Конституции «государственная или обязательная» идеология в стране всё же имеется. Она существует и реально действует вопреки словам её, воплощаясь в принимаемых законах и других актах государственной власти. И происходит так потому, что практически любая статья Конституции своим появлением в ней обязана идеологическому обоснованию её. А что это в сумме как не та, действующая в стране, государственная идеология? Вот и всё объяснение.
 
В недавнем советском прошлом на документе под заглавием «Конституция» на обложке его стояло подзаглавие «Основной закон». Тем самым ещё раз подчёркивалось, что Конституция СССР законодательно утверждает ту идеологию, на которой она построена. Сегодня у нашей Конституции такого подзаглавия нет. Но разве от этого что-то изменилось? Конституция как была в прошлом, так и сейчас остаётся Основным законом страны. И потому существует Конституционный суд, принимающий решения по спорным вопросам, опираясь на статьи Конституции, а ещё точнее – на ту идеологию, на которой она построена. Наши законодатели, разрабатывая федеральные законы, также руководствуются статьями её. Да и можно ли вообще разработать Основной закон, как и любой другой, не опираясь на идеологию? И, следовательно, поскольку у нас есть Конституция, постольку есть и государственная идеология. Вот она и позволяет нам существовать и развиваться именно так, как это происходит.
Что это за идеология, мы уже понимаем. Несомненно, что это либерализм. Благодаря незатейливой игре либералов со словами государство, демократия, идеология, деидеологизация и пр., мы имеем статью 13, п.2. И таким нехитрым способом, вопреки твёрдым словам её, в России либерализм на деле, фактически становится единственной, узаконенной Конституцией, господствующей в стране государственной идеологией. Мы уже показали, во что выливается эта новая идеология на примере рассмотренных нами выше двух либеральных ценностей. Теперь нам предстоит понять, как либерализм   решает проблему воспитания молодого поколения.

Конституция о воспитании и воспитателях

Если на вышеназванные потребности воспитания посмотреть через призму разъяснения слова «воспитать» в популярном «Толковом словаре русского языка» С.Ожегова и Н.Шведовой и систематизировать их, то все они могут быть приведены к пункту первому их толкования и включают в себя четыре составляющие: обучение правилам поведения, образование, духовное и физическое развитие. Самое первое и необходимое требование – вырастить ребёнка и вытекающие из этого обязанности, мы здесь не рассматриваем, возлагая их целиком на родителей.

А теперь посмотрим, что по этому поводу говорит Конституция. В статьях её мы находим указания о «свободном развитии», «развитии физической культуры», об образовании, «общих вопросах» воспитания, но нет ни слова о духовном развитии и правилах поведения. Возможно, они имеются в виду, когда говорится о «свободном развитии» или «общих вопросах», но такое утверждение не бесспорно и потому приходится признать, что эти две составляющие воспитания Конституцией не рассмотрены. О воспитании в целом, когда можно не сомневаться, что речь идет обо всех пяти его составляющих, говорится всего один раз и очень кратко, но достаточно ясно, чтобы понять, что обязанность, а, следовательно, и ответственность за воспитание детей возлагается только на родителей и более ни на кого.

С таким подходом вряд ли можно согласиться, так как родители могут быть полностью ответственны за воспитание своих детей только до тех пор, пока они живут в семье, общаясь лишь с родителями. Однако скоро наступает время, когда дети выходят в общество. Многие вначале оказываются в детсадах, затем обязательная школа, далее училище, ВУЗ, армия, производственный коллектив. И вот тут-то выясняется, что воспитателей немало, но почему-то никто из них, кроме родителей, в Конституции не удостоился её внимания. Ещё более удивляет то, что она ни слова не говорит, как о воспитателях, о двух непременных и активнейших участниках такой деятельности – о культуре и СМИ, изначально одна из функций которых – духовное развитие человека, то есть главнейшая составляющая воспитания, никак не отражённая в Конституции. И, как следствие, духовное развитие человека и обучение правилам поведения, никому законом не порученные, оказались оставленными на попечение этих главных воспитателей, ставших фактически никем и ничем не контролируемыми монополистами в таком деле. В сочетании с запретом на любую цензуру, ничем не ограниченной свободой слова и свободой творчества это привело к возникновению и существованию в стране таких СМИ, искусства и деятелей культуры, которые, не опасаясь последствий и не взирая на возмущение общества, уже много лет имеют полную возможность творить всё, что они хотят, по своему усмотрению.

Выявленный нами пробел в Конституции, конечно, не случайность. Мы уже хорошо усвоили, что такое в современном мире СМИ и культура, кто и почему является главным защитником их от каких-либо ограничений. Знаем и то, почему либералы выступают активнее других за ничем не ограниченные свободы слова и творчества. И вот теперь в нашей стране эта мечта их о такой свободе реализована полностью, и мы видим, к чему это привело в вопросе воспитания. Все требования общества о наведении порядка в деятельности этих двух бесконтрольных воспитателей отвергаются как недопустимое нарушение либеральных принципов свободы слова и творчества, и введение цензуры.

С точки зрения тех, кто находится под впечатлением этих словосочетаний, проблема оказалась неразрешимой, тем более что либеральные авторитеты настойчиво утверждают, что государство ни под каким предлогом не должно вмешиваться в вопросы воспитания, и так свобода государства от воспитания фактически узаконена в Конституции. Однако, как мы выше уже говорили, называть государственную систему воспитания недопустимым вмешательством государства, с позиции нашего определения его, вообще бессмысленно. Речь идет об ответственности за воспитательную деятельность и это совершенно объективное, не надуманное требование, ибо воспитание человека – наша общая забота и общая ответственность и власти, и общества, то есть народа, а не только СМИ и культуры, и уходить от неё не имеет права никто. Монополизм неконтролируемых  обществом сил в этой сфере должен быть ликвидирован, каждый участник процесса воспитания назван и нести свою долю ответственности за результаты своей деятельности.
Все подобные предложения, к сожалению, есть только следствие наших представлений о воспитании. Здесь мы сталкиваемся с полным нежеланием либерализма отдать воспитание молодого поколения под контроль общества в лице государства и власти, без чего все разговоры о воспитании превращаются в пустую демагогию. Демагогия его, как видим, в Конституции превращается в статьи её.

Либерализм воспитывает

Как мы установили, рассматривая вопросы свободы слова и творчества, изменение парадигмы современного общества в нужном для них направлении авторы нового миропорядка наметили осуществить, используя молодёжь, и наиболее активно эту работу они ведут с подростками. Её, как мы уже не раз хорошо прочувствовали, либералы никак не считают возможным доверить государству, то есть в нашем понимании народу и его власти, из чего следует не подлежащий сомнению вывод: воспитание молодёжи они хотят взять под свой контроль. И, как мы только что убедились, для того Конституцией предусмотрено всё необходимое, чтобы ничто не могло помешать им осуществить такие далеко идущие планы.

Ставил ли кто-то напрямую такую задачу перед составителями Конституции, нам не известно, но об общих требованиях современного либерализма они знали из научной литературы, наверняка слышали о них и от американских и прочих западных советников, прилетевших в Россию с горячим желанием помочь нам построить настоящую, «образцовую» демократию. В соответствии с их подсказками в Конституции нигде не говорится о каком-либо систематическом  воспитании молодого поколения, не предусмотрено и каких-либо структур во властных органах и общественно-политических организациях, науке, которые занимались бы и комплексно решали задачи воспитания его. Заодно в ней ни слова не сказано, что она вообще понимает под термином «воспитание», какие должны быть цели его, какие требования к молодёжи, идущей на смену нынешнему поколению, предъявляет ей новое общество. Не найти в ней ни слова о духовном развитии её, нравственности, не названы и все участники воспитания, забыто о воспитательной роли СМИ, культуры, даже не упомянута контркультура. И в то время как родители, воспитатели в детсадах, школах, училищах, ВУЗах остаются без необходимых для такого важного дела общих правил, учебников, положений, инструкций и пр., СМИ и культура под руководством и при активном участии либералов, вооружённых идеологией либерализма, успешно и результативно вот уже почти 30 лет воспитывают молодёжь, да и весь народ, в нужном им духе. Однако на достигнутом они не останавливаются, их цели этим не ограничиваются.
 
Рассматривая вопросы воспитания, мы можем назвать молодых, выросших за прошедшие 27 лет, брошенным поколением. А если заодно вспомнить, что у нас и государственной идеологии нет, то в целом, имея в виду культуру, идеологию, воспитание, брошенным можно считать вообще весь народ. Всё отдано либералам, которые с удовольствием занимаются его воспитанием. Рассматривая вопрос воспитания, и помня те отмеченные выше особенности Конституции, посмотрим, что нового за прошедшие десятилетия её действия внесло наше время и либерализм в понятие «воспитать». Для этого вновь откроем уже упомянутый нами «Толковый словарь современного русского языка» В.Лопатина и Л. Лопатиной.
 
Читая его, выясняется нечто странное. Оказывается, по мнению РАН, сегодня наиболее распространённое в обществе понимание воспитания есть следующее: вырастить ребёнка, дать ему образование и обучить правилам поведения. Духовное и физическое развитие из этого разъяснения исключены вообще, полностью. Такое существенное различие с Ожеговым, Шведовой кажется невероятным, но объяснение долго искать не приходится: новое толкование, по сути, вполне совпадает с отношением действующей либеральной Конституции к духовному развитию молодого поколения. Но вот что касается физического развития, то исключение его из воспитания не совпадает ни с буквой Конституции, ни с его реализацией в жизни. Согласно закону о Правительстве Российской Федерации оно «…разрабатывает и осуществляет меры по развитию физической культуры, спорта…», с тем нашим замечанием, что в практике применения его заметен существенный перекос в пользу спорта.


В предисловии к словарю Ожегова и Шведовой сказано: «…этот словарь полностью освобожден от тех навязывавшихся извне идеологических и политических оценок именуемых понятий.., от которых ни авторы, ни редактор не в силах были освободиться». Этим словам можно верить, ибо они были сказаны в 1992 году, когда мы наслаждались разгулом свободы, а политикам было не до словарей. Но времена меняются, и изменение понятия « воспитать» в новом словаре, можно предположить, обусловлено какими-то политическими причинами. В любом случае авторы этого словаря уже не могут утверждать (и они, кстати, не делают этого), что их труд свободен от влияния на содержание его неких политических и идеологических сил. В свою очередь это подталкивает нас продолжить сравнение двух словарей и уточнить, насколько глубоко воздействие их сказалось на понимании и отдельных составляющих воспитания, таких как образование и духовность. Вот что говорит о них новый словарь.

Образование – ныне это только получение знаний. Приобретение навыков, т.е. умения применять знания на деле, сюда уже не входит. Похоже, что это сделано в угоду того множества возникших в результате либеральных реформ разного рода так называемых «высших учебных заведений», которые практически имитируют высшее образование, не имея для него ни соответствующих кадров, ни условий для получения учащимися навыков применения знаний на практике. Мало того, что такие ВУЗы не гарантируют получения должного уровня знаний, они не дают ещё и умения использовать их на практике, и такое образование вообще теряет какой-либо смысл, становится фикцией. И всё это происходит на фоне проводимой правительством реформы образования и подгонки его под западную модель. А что же с духовностью?
В понятии духовности – существенное снижение требований к человеку. Из него исключены нравственные интересы и вместе с ними не стало количественного измерения духовности, величина которой точно установлена в определении Ожегова, Шведовой. У них она есть свойство человека, состоящее в преобладании духовных, нравственных и интеллектуальных интересов над материальными. Лопатиным же достаточно только «наличия духовных, интеллектуальных интересов».

Стоит ли говорить, что все эти изменения в новом словаре, носящие идеологический характер, появились не случайно, а сделаны под влиянием либерального понимания нашего будущего, заложенного в Конституции, которая поэтому и обошла тему духовности. Одновременно они наглядно свидетельствуют о том, что либерализм в стране выступает в качестве хорошо организованной идеологической силы, активно действующей, вопреки всем демократическим принципам подчиняя себе науку, и под её влиянием находится не какое-либо частное учреждение, а Российская Академия наук. В связи с таким открытием нам следует разобраться ещё в одном вопросе: как в Конституции решается вопрос нравственности, ибо, как мы убедились, новый толковый словарь пытается вытеснить её из сферы духовности, а она к воспитанию имеет прямое отношение.

Конституция и нравственность

Нравственность в Конституции упоминается один раз в статье 55,п.3: « Права и свободы человека могут быть ограничены только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты… нравственности».
Государство готово защищать нравственность, однако в федеральном законе о СМИ, которые нередко её нарушают, такого пункта нет, а когда вопрос о защите её всё же возникает, то законодатели никак не могут ни о чём договориться и решение проблемы предлагается передать или самим нарушителям нравственности (как это было при обсуждении в Государственной Думе вопроса об электронных СМИ), или разного рода общественным советам, что так же не менее бессмысленно.

То, что законодатели не могут найти согласованного решения этого вопроса, не удивительно, так как ищут ответ на него там, где его нет – в Конституции, не желая замечать, что статья её – всего лишь общее заявление, которое в жизни неисполнимо по одной простой причине: общепризнанных норм нравственности в стране сегодня не существует. Но как и почему это произошло?
Исторически сложилось так, что в прошлом, когда государственные идеологии во всём мире были религиозными, представления о нравственности составляли непременную часть любой религии. И, следовательно, если мы уж решили провозгласить Россию светским государством, отделив церковь от него, то, зная о такой традиции, должны были бы учесть этот факт. Выразиться он должен был бы в появлении в государственной идеологии нравственных норм, отвечающих новому представлению об обществе и государстве. Ничего подобного сделано не было. Более того, государственной идеологии в демократическом государстве было вообще отказано в праве на существование. И получилось так, что отделив церковь и не приняв государственную идеологию, мы фактически отказались и от устанавливаемых ими нравственных норм. И  теперь каждый имеет полную свободу считать нравственным или безнравственным всё, что угодно, по своему усмотрению.

Религия в жизни современного общества не единственный источник нравственности. Вследствие того, что установленные когда-то ею нормы не учитывают многие  изменения в обществе, произошедшие за тысячелетия христианства, источником новых норм стала культура. Великие деятели культуры прошлого в своих произведениях дали нам образцы нравственного подхода к проблемам рабства, равенства мужчины и женщины, ценности человеческой жизни, смысла её, ответственности власти и т.п. На основании этого светское общество и ныне предлагает нам в вопросах нравственности ориентироваться на культуру, и опять-таки, не замечая различия культуры прошлого и современной.
 
В прошлом деятели культуры творили в условиях существования вполне чётко выраженных нравственных норм, устанавливавшихся религией, господство которой в государстве утверждалось законом, и в своих выводах опирались на принципы религиозной морали, развивая их применительно к изменившимся условиям существования и потребностям общества. Ныне почему-то считается, что нормы нравственности не могут быть установлены законом. Нелогичность такого утверждения станет тотчас очевидной, если мы не будем послушно следовать за идеологическими измышлениями либералов, а попробуем отнестись к ним критически и вспомним, что идеология и есть носитель всех норм и ценностей.

В прошедшие века религия фактически была государственной идеологией или существенной частью её, а государственное законодательство разрабатывалось на основе и с учётом нравственных норм, устанавливавшихся ею. В соответствии с нашим определением государственная идеология есть обязательный элемент любого государства. И если государство светское, и в нём церковь отделена от него, это не означает, что в стране исчезает идеология. Она всего лишь перестаёт быть религиозной. Государственная идеология светского государства отрицает существование научно не подтверждённых истин, но ни в коей мере не относит к таковым нравственность. Требования, записанные в религиозных источниках, подобные таким, как не убей, не укради, почитай родителей, возлюби ближнего и т.д. – не вызывают каких-либо сомнений в своей справедливости ни у верующих, ни у атеистов. И что же, они не могут быть повторены в законах светского государства только потому, что провозглашены религией? Невозможность законодательного утверждения нравственных норм – всего лишь бездумное следование либеральным вымыслам, ставших для нас привычными и не вызывающими сомнения только потому, что их тысячекратно, без каких-либо доказательств, как давно известную истину, вдалбливают в наши головы либеральные СМИ, политики, разного рода либеральные авторитеты. Примером такого авторитета может ещё раз послужить нам А.Яковлев, о котором выше мы уже упоминали. Развивая свою мысль об отказе от государственной идеологии, он говорит, что государство может существовать «…идеалами. И для меня они звучат однозначно: это идеалы свободы человека. Свобода человека, не ограниченная ничем, кроме закона, выработанного сообща. Человек свободен – вот и вся государственная идеология. Он свободен в экономической деятельности, в политической, в интеллектуальной. Он свободен нравственно» (А.Яковлев. с.80). Составители Конституции поступили именно так, освободив человека от каких-либо нравственных ограничений, но, как мы убедились, в результате этого любая деятельность человека, включая сферу СМИ, культуры и политики, оказалась полностью свободной от каких-либо требований нравственности.
 
Отсутствие в Конституции какого-либо упоминания о существовании в стране общепринятых норм нравственности можно было бы назвать и ошибкой, но уж очень она выгодна для либералов. Их задача, как мы помним, состоит в общем изменении существующей парадигмы культуры, и лучшего подарка для них трудно и придумать. На этой пропущенной странице ведь легко нарисовать, что угодно. И они рисуют на ней то, что им хочется. Наше Федеральное собрание не решилось заполнить эту страничку, а взамен неё издала закон «Основы законодательства Российской Федерации о культуре», в котором статья 11 звучит красиво, заманчиво, весьма лаконично и демократично: «Каждый человек имеет право на свободный выбор нравственных… ценностей». Так нашими депутатами в соответствии с либеральным пониманием демократии законодательно провозглашён ещё один вид свободы, ещё одна либеральная ценность – свобода от каких-либо нравственных ограничений: человек  «свободен нравственно». В условиях отсутствия таких норм, понимать этот закон можно только так. Если вам подходит ветхозаветная нравственность, то руководствуйтесь ею, если вы предпочитаете мораль христианскую, вас также никто не осудит. Если же вы мечтаете о каких-то особых свободах, не оговоренных в Конституции, то для того и существует либерализм, как хотите, так и поступайте, выбор за вами.

Приняв такой федеральный закон, депутаты несомненно поступили мудро и безусловно заслужили дружные аплодисменты либералов. Полная, абсолютная свобода в выборе нравственных ценностей, это та свобода, за которую они всегда и везде горячо выступают. Но, как мы выяснили при рассмотрении принципа свободы слова, за такой абсолютной свободой всегда скрывается какая-нибудь хитрость. Так и в этом случае, эта новая свобода не призвана ли оправдать, или затушевать какие-то неблаговидные дела человека? Ведь если в условиях существования нравственных норм, оценивая поступки его, мы можем точно и определённо назвать их благородными или, наоборот, постыдными и т. п., то теперь оценить их можно только так: это его выбор – стандартная и абсолютно нейтральная формула, появившаяся в нашей жизни в условиях либерализма. Видимо, чтобы понять, к чему ведёт такая свобода, нам вновь придётся углубиться в более подробную разборку вопроса, чтобы пояснить, какая острая необходимость заставляет нас требовать установления в стране норм нравственности.

Нравственность – важнейшая составляющая понятия духовности. Но когда вспоминают о духовности, то обычно с ним в связи называют другое слово – религию. Однако духовность – понятие не только религиозное, но и атеистическое. В своих нравственных проявлениях она практически одинакова и в христианском православии, и в атеистической практике. В этой части они не противостоят друг другу, между ними нет антагонизма, так как в рассматриваемом нами вопросе воспитания они преследуют практически одинаковые цели, хотя и на путях различного мировоззрения. Противостояние православия и атеизма во многом надуманное и, в первую очередь, обусловлено политическими факторами, связанными с марксизмом и либерализмом. Но если в религии неправедный поступок человека обязательно осуждается, называясь грехом, то кто и как оценивает поведение человека в государстве светском?
Введение в законодательство норм нравственности позволит дать ответ на этот вопрос. Но есть ещё один судья, который одинаково судит и верующего, и атеиста. Это совесть. И, следовательно, в светском государстве, ввиду исключения религии из числа судей, роль её, пожалуй, даже более велика, чем в государстве религиозном. Почитаем, что говорит о совести философия.

Уже упоминавшийся нами «Краткий философский словарь» называет совесть «духовным средоточием нравственной жизни человека. Совесть определяет способность личности осваивать выработанные людьми представления о ценностях, стремление направлять свои помыслы и поведение таким образом, чтобы при выборе между различными по ценности предпочтение отдавалось более ценному». И получается, что наше светское либеральное государство, исключив из круга своих законов определённые представления о нравственности, фактически оставило совесть человека без каких-либо чётких ориентиров для оценки его поступков, или, иначе сказать, лишила совесть возможности какого-либо влияния на нашу жизнь. «Но там, где совесть вытравливается из жизни, ослабевает чувство долга, расшатывается дисциплина, гаснет чувство верности, исчезает начало служения; повсюду воцаряются продажность, взяточничество, измена и дезертирство; жизнь превращается в бесстыдное торжище. Совесть есть не только источник праведности и святости, но и живая основа элементарно упорядоченной культурной жизни». («Философия. Краткий тематический словарь», с.389)

Вот два ответа на вопрос, зачем нам нужны нормы нравственности. Либерализм, как мы убедились, утверждая полную свободу в вопросах нравственности, и здесь верен себе, всегда преследуя свою главную цель – разрушение устоев государства. Став законом, нравственность станет тем ориентиром для совести, который поможет ей удержать человека от осуждаемых ею поступков и тем самым укрепить государство.
 А теперь, разобравшись к каким последствиям ведёт отсутствие в стране законодательно утверждённых нравственных норм, зададимся вопросом: как нам относиться к нашим государственным и политическим деятелям, государственным служащим разных уровней, которые с лёгкой душой клянутся быть честными и свято соблюдать положения Конституции в своей работе? Ведь они-то хорошо знают, что ни она, ни федеральный закон не предъявляют никаких нравственных требований ни к ним, ни к рядовым  гражданам.
 
Прошедшие уже неоднократно выборы государственной власти наглядно продемонстрировали, что в таких условиях люди, чей моральный облик вызывает большие сомнения в их пригодности к любому виду общественной и политической деятельности, без каких- либо затруднений становятся кандидатами на высокие посты в государстве. Коррупция, злоупотребления чиновников, народных избранников также в корне своём зиждутся на безнравственности. Культура в условиях отсутствия нравственных норм легко, без каких-либо трудностей превращается в свою противоположность – контркультуру. В обстановке глобализации и рынка отсутствие нравственных норм есть необходимое условие, дающее возможность превращения СМИ, культуры в инструмент для обмана масс и управления поведением их. И это, несомненно, есть то главное, во имя чего в соответствии с советами либералов в стране послушно или непродуманно принимаются соответствующие такой задаче законы, или что-то, наоборот, упускается из них.

Очевидно, что нравственность в Конституции должна быть не просто упомянута. В ней также необходимо назвать главные источники нравственности. Ими, исходя из тысячелетнего опыта существования России, должны стать соответствующие нравственные нормы православного христианства и других религий коренных народов страны, а также наша тысячелетняя культура. В федеральном законе это общее положение необходимо детализировать, а для широкого употребления следует  разработать сокращённый  вариант правил поведения человека в демократическом обществе в форме «Морального кодекса гражданина России». Нравственность, вот ещё одно качество, которому либерализм так и не нашёл места в действующей Конституции.

Воспитание человека и молодёжная политика

Рассматривая проблему государственной системы воспитания человека, мы приходим к заключению, что отсутствие в Конституции статей по решению этой проблемы есть не случайный пропуск, а продуманное решение. Подтверждением этого служит статья 114, в которой говорится о тех разделах внутренней жизни страны, в которых государственной властью осуществляется единая для всего государства политика. Воспитания в ней нет, но одна из составляющих его – образование включено. Означает это одно – всё остальное отдано под контроль либералов.

В этом вопросе такой итог, без сомнения, обусловлен всё теми же факторами, которыми составители Конституции руководствовались, решая вопрос государственной идеологии, с которой воспитание связано напрямую. Деидеологизация, как некий фетиш, аукнулась во взгляде авторов и на воспитание. Но нет государственной идеологии, нет и воспитания. Как утверждают наши отечественные либералы, государство не должно участвовать в воспитании своих граждан, так как «нет и не было в истории государства, которое занималось бы этим бескорыстно». Опровергать этот вздор с позиции нашего понимания государства мы уже не станем, ибо и без того вредоносный смысл такого либерального подхода очевиден. Здесь мы встречаемся с всё тем же стремлением либералов противопоставить народ и государство.

Вот эти требования либерализма и отражены в идеологии действующей Конституции. Оттого слово «воспитание» в ней возникло только однажды, кроме родителей, других воспитателей она не замечает, норм морали не содержит. И потому все годы существования новой, «демократической» России воспитание молодёжи целиком отдано на откуп либералам в СМИ, культуре, шоу-бизнесе, отчего совершенно справедливо молодых, выросших за эти годы, называют потерянным поколением. По этой же причине в стране до сих пор ни в Правительстве, ни в Государственной Думе и Совете Федерации, ни в Общественной палате так и не появилось структуры, которая занималась бы вопросами системного воспитания молодого поколения. Вместо того чтобы решить эту задачу, наши либеральные политики старательно маневрируют вокруг да около, остерегаясь даже называть это слово, пытаясь как-то обойти проблему. Чем объясняется такая позиция их, с позиции здравого смысла понять трудно, но выход они, кажется, нашли.

Сегодня в составе Министерства образования и науки появилось «Федеральное агентство по делам молодёжи», одна из функций которого в сфере «молодёжной политики» – проведение «мероприятий, направленных на обеспечение здорового образа жизни, нравственное и патриотическое воспитание и содействие реализации молодёжью своих профессиональных возможностей». Так сказать, это уже теплее, но далеко, и даже очень далеко от той работы по воспитанию, о которой мы говорим, и которая нам требуется, тем более, что даже такая общая и пустая формулировка не обеспечивается никакими идеологическими установками. Это скорее некий эрзац, способный лишь напустить дым вокруг проблемы воспитания и с помощью надуманной «молодёжной политики» умолчать её. Нам же нужна полноценная система воспитания молодого поколения, которая занимается человеком практически с рождения, сопровождая его по всем этапам взросления вплоть до выхода в самостоятельную жизнь.
 
Воспитание молодого поколения – проблема настолько широкая и глубокая, что она практически во всех своих частях сопряжена с вопросами существования самого государства. Нерешённость этой проблемы, при том, что необходимость решения её даже не ставится ни обществом, ни политическими партиями страны, означает, что мы полностью доверились либерализму и не понимаем опасности того будущего, которое он готовит нам. Общеизвестная истина – какова наша молодёжь, таково и наше будущее, с позиции национальных интересов, демократии никак не воплощается в дело по подготовке такой молодёжи. Общегосударственная система воспитания человека, о которой мы говорим, и должна, наконец, поставить точку в этом вопросе. Проблема назрела и перезрела, необходимость проведения единой государственной политики и в вопросах воспитания должна быть отражена в Конституции.

ГЛАВА 9. ПЕРВЫЕ ВЫВОДЫ

Полученное нами на трёх примерах представление о том, как либерализм решает проблемы общества, вызвало в нашем сознании большие сомнения в перспективности пути, избранного Россией в 1993 году. Как следствие их, у нас появилась необходимость более подробного рассмотрения некоторых уже рассмотренных и новых вопросов.
Проводя своё разбирательство с либерализмом, мы, как видим, не могли не обратиться к Конституции, к её статьям, так или иначе связанных с ним. Из полученных нами результатов мы сделали неприятное, но важное для нас заключение: многим, и очень существенным требованиям либерализма она полностью отвечает. И из этого должны быть сделаны надлежащие выводы.
 
Судя по высказываниям некоторых известных и уважаемых в стране политиков, наша Конституция прекрасна и нет никакой острой потребности в её изменении. И даже те, кто по каким-либо признакам считает необходимым внести некоторые поправки в неё, полагают возможным не торопиться с ними. Но, как мы убедились, в таком отношении к ней таится слишком большая опасность. Ведь если её либеральные положения у нас ещё не воплощены в жизнь в той же мере, как и на Западе, то исключительно только потому, что либералы в стране не стали пока той силой, которая позволила бы им полностью взять власть в свои руки. Это означает, что у всех ветвей власти, включая и Президента страны, пока ещё остаётся возможность, не замечая либерализма её, в какой-то ограниченной мере проводить внутреннюю и внешнюю политику в национальных интересах и фактически вразрез с тем, для чего готовилась Конституция. Оттого на практике все эти либеральные установки выглядят не так устрашающе, как мы говорим здесь. Однако всё это факторы временные. Наступит день, и во главе страны может появиться лидер или слабый, или ставленник тех самых миллиардеров и либералов, и сразу же всё станет на свои места. В полном соответствии с действующей Конституцией в стране начнётся работа, которая превратит нашу страну в своего рода «банановую» республику, сырьевой придаток США, и сбудется мечта М.Тэтчер о России, в которой достаточно 30-ти миллионов человек для того, чтобы обеспечить «золотой миллиард» необходимыми ресурсами.
Из сказанного следует ещё один очень важный вывод: наша Конституция и разработанные на её основе законы не гарантируют неизменности общего политического курса страны в зависимости от смены руководства её, и, значит, сохранения стабильности внутреннего положения страны. И это одна из тех задач, для решения которой в Конституции должна появиться статья о государственной идеологии страны.

Высшее достижение либерализма

Требование либерализма о необходимости деидеологизации, опирающееся на утверждение об обязательной связи идеологии с тоталитарным характером государства, ничего общего с реальной жизнью не имеет. В этом мы основательно убедились, разбираясь с понятием «государство». Ещё раз обратимся к философскому словарю под редакцией А.П.Алексеева, и прочитаем, что он говорит, завершая главу «Идеология»: «…ряд теоретиков на Западе… и в нашей стране выступил с идеей конца идеологии. Это связывалось ими с «природной» ложностью идеологии, или с окончанием противостояния в мире капитализма и социализма, или с её тоталитарно-классовым существом. Однако со временем некоторые авторы отказались от этой идеи, другие не смогли, да, видимо, никогда и не смогут её объективно-научно обосновать». Что, как говорится, и требовалось доказать.
 
Оказавшись под давлением либеральной установки «конца идеологии», понимая государство и демократию так, как об этом до сих пор толкуют либералы, не имея заранее продуманных предложений по будущему устройству страны, наши реформаторы не смогли прийти к пониманию подлинной роли идеологии в государстве, и вынуждены были согласиться с ними. Статью 13, п.2 Конституции о запрете какой-либо законодательно утверждённой государственной идеологии сегодня можно назвать высшим достижением либерализма в нашей стране. Это не просто один из недостатков Конституции, а фактически покорная передача ею большой части государственного суверенитета либеральным глобализаторам. Она позволяет зарубежным агитаторам через своих агентов на нашей территории свободно вести политическую пропаганду и идеологическую обработку населения в нужном им духе и, более того, предъявлять нам свои требования по обеспечению каких-то беспрестанно выдумываемых ими свобод. Как выше мы уже говорили, с этим фактом невозможно и само государство, ибо в его форме исчезает содержание.

Подлинный смысл такой статьи, как мы заметили, обнаружить не трудно. И если бы авторы, работая над составлением Конституции, попытались зафиксировать на бумаге свои доводы в пользу принятых формулировок статей её, то тогда в ней не появилась бы, по крайней мере, такая статья, ибо перед их глазами постепенно возникала бы та самая государственная идеология, существование которой они отрицают. Об этом они, видимо и не задумались

Цель же её также очевидна, Народ, не имеющий единой идеологии, освящённых традицией и социальным опытом общих для всех представлений о справедливости, праве, добре и зле, нравственности, эстетике и пр., не может стать сплочённым обществом, а превращается в население, где каждый руководствуется только своими личными интересами и правилами, и равнодушен к интересам общественным. С точки зрения либералов существование такого народа-населения имеет для них глубочайший смысл. Как пишет Эстулин, они давно поняли, что «лучший способ навязать «постмодернистское» сознание массам – это отсутствие единой точки зрения, единой философии при отрицании разума в пользу желаний, фантазий и стремлений», (стр.21). Разрозненные единицы, люди-атомы становятся легко управляемыми для тех, кто объединён, кто имеет такую общую идеологию. В нашем случае это либералы и либерализм. Для них такой народ – реализация  их мечты о мире, в котором будут править они.

Смысл этой опасной статьи реализуется вот уже почти три десятилетия. И если пока мы ещё пытаемся противостоять давлению на нас со стороны врагов наших, то эффект такой политики не так велик, как хотелось бы, ибо статья тем временем работает и даёт свои результаты. Пример этого дала нам группа панк-девиц. Какие идеи нужно было вбить им в головы, какие нормы поведения они должны были усвоить, чтобы их действия, с точки зрения нормальных людей похожие на какой-то психоз, они могли рассматривать как молебен? То, что их поступок глуп, сомнений нет, но ведь в общем-то они представляют собой обычный, средний уровень нашей молодёжи. Что же заставило их пойти на такой «подвиг», кто и как сумел убедить их на него?
Вспомним о том советском времени, когда в СМИ иногда говорилось о разработке и существовании «психотронного» оружия, воздействующего на психику человека. Сейчас СМИ о нём молчат и, надо думать, потому, что оно в мире уже широко применяется, в том числе и на территории России. Мы уже упоминали, опираясь на данные Д. Эстулина, что главным объектом психической обработки посредством поп-музыки стала молодёжь. Чем это не один из видов психотронного оружия? Оно в своём поражающем воздействии добралось уже и до старшего поколения.

Другим вариантом такого оружия стала идеология молодёжных субкультур, разделяющая её на отдельные группы в зависимости от положения в обществе, взглядов на ценности культуры, морали и т.п., но при этом, в общем и целом, опирающаяся на нормы контркультуры. Всё это, благодаря такой статье, через СМИ, Интернет приходит к нам из-за рубежа, где, как мы теперь знаем, над такими проблемами работают институты, и потому на нашей, российской почве, свободной от какой-либо собственной идеологической растительности, легко и свободно начинают прорастать и приносить плоды семена идеологий, существование которых помогает желающим разрушить Россию. В свете сказанного приобретают совершенно определённый смысл все кажущиеся бессмысленными или двусмысленными положения действующей Конституции. Для либералов они обязательны затем, чтобы на территории нашей страны обеспечить беспрепятственное и бесконтрольное использование уже разработанного и ещё разрабатываемого ими идеологического оружия, а мы, как беспомощные легковеры, безоговорочно и старательно исполнили в нашей Конституции все их «дружеские» советы и рекомендации. И пока наше правительство и армия боролись с прямой военной угрозой стране, исходящей от террористов и политических авантюристов, в ней шла и идёт поныне тихая, неспешная, но результативная работа зарубежных и отечественных идеологических диверсантов.
 27 лет наша молодёжь остаётся без должного внимания своей Родины, 27 лет её обрабатывают идеологические диверсанты, отечественные и зарубежные, по всем возможным каналам, через СМИ и культуру, а общество и власть в лице правительства, парламента, суда, Общественной палаты, науки ничего подобного не замечают и никак не реагируют на происходящее. Пока таких молодых не большинство, но, как говорится, лиха беда – начало. То, что такая молодёжь есть, значит, будет и то, во имя чего её готовят. А цель этого опять-таки одна, давняя, старая.
Либеральный принцип деидеологизации, несмотря на его очевидную надуманность, в России в полной мере исполняется. Деидеологизация – это ещё одна либеральная хитрость, призванная очистить идеологическое пространство России от каких-либо идей, способных воспрепятствовать укоренению в ней идеологии либерализма. Это своего рода особый приём в идеологической борьбе, в которой перед нашим врагом мы оказались совершенно бессильны. Впервые, как выше мы установили, с такой же целью подобный приём успешно использовал Маркс, сделав воинствующий атеизм одной из основ своего «учения». Какие разрушительные последствия это имело для нашего государства в прошлом, мы уже знаем. А что ожидает нас в будущем, трудно даже представить, насколько оно будет ужасно, если мы, наконец, не одумаемся. Марксизм и либерализм – это идеологии-родственники, главная цель которых была и остаётся одинаковой – обман людей во имя господства какой-то небольшой части человеческого общества надо всем миром.

Торжество многопартийности

Положение с государственной идеологией в стране, как мы понимаем, недопустимо в принципе, но может быть оно на деле всё же хоть чем-то компенсируется? И, в частности, должным образом учтено в идеологиях партийных, и тогда всё не так страшно, как это нам представляется? Рассмотрим вопрос на примере идеологий четырёх наших главных партий, пользующихся наибольшей поддержкой избирателей.
Коммунисты в вопросах идеологии по-прежнему опираются на марксизм-ленинизм.
Идеология ЛДПР основана «на проверенных временем ценностях демократии, либерализма и патриотизма».

«Справедливая Россия» придерживается идеологии социал-демократии, собирается строить «новый социализм».
Партия «Единая Россия» до сих пор обходится без идеологии, ограничиваясь формированием предвыборных программ. Понимая недостаточность этого, в ней появились предложения о необходимости свою будущую идеологию разработать на основе изучения трёх проектируемых в ней платформ: либерально-консервативной, социально-консервативной и государственно-патриотической.
Что же в итоге мы получили? На идеологическом поле России из четырёх наиболее влиятельных партий мы не нашли ни одной, идеология которой могла бы дать ответы на поставленные нами вопросы. Марксизму-ленинизму место на свалке истории. Либералы из ЛДПР говорят о своём демократизме и патриотизме, но и то, и другое здесь только прикрытие, ибо, как мы уже разобрались, либерализм свою подлинную сущность скрывает с помощью названного нами выше философского радикала. Программа, предложенная «Справедливой Россией», несмотря на своё привлекательное название «нового социализма», представляет собой всё тот же социализм с «человеческим лицом», с той только разницей, что, если в прошлом такие попытки осуществить его на основе марксизма провалились, то теперь нам с такой же лёгкостью предлагают построить его в условиях либерального общества. Что касается правящей партии «Единая Россия», то полная бесперспективность и беспомощность её очевидны уж тем одним, что она до сих пор так и не смогла определиться с конкретной идеологией. Нет идеологии, значит, нет и определённого представления о том, куда она ведёт свой народ. А если мы вспомним, что народ по нашей либеральной Конституции есть некое неопределённое многонациональное собрание, то для такого государства эта не определившаяся с идеологией партия, наверное, не случайность. Как следствие, она не может предложить народу конкретную перспективную цель, ограничиваясь решением проблем текущего момента. Надежда найти её в проектах трёх вышеназванных политических платформ, колеблющихся в тех же пределах, что и ЛДПР – от либерализма до патриотизма, маловероятна ввиду существующего пока у наших политиков понимания демократии. Однако на практике даже такое не очень уверенное пожелание, видимо, не находит в среде единороссов достаточного количества сторонников, и потому дальше этих разговоров дело пока не продвинулось.

Чтобы убедиться в правоте наших выводов, ещё раз подчеркнём, что при всей широте спектра идеологий названных партий ни одну из них не беспокоит либерализм Конституции, они не поднимают и не намечают решения тех вопросов, о которых мы говорим здесь, и, следовательно, идеологии этих партий ни в коей мере не могут отменить нашу постановку их. И при этом, если посмотрим на всё многообразие платформ политических партий, существующих в стране, и не только представленных в парламенте, то везде увидим одно и то же: кругом сплошь демократы! Демократы и коммунисты, и либералы, и справедливороссы, и единороссы. Демократами называют себя и яблочники, и прохоровцы, и Правое дело и другие партии, которым и числа нет (на сегодня в России зарегистрировано 77 политических партий и движений!). Как говорится, было бы смешно, если б не было так грустно.
 
Философский радикал делает своё дело, создавая видимость кипучей демократии, в которой демократии-то как раз и нет. В большинстве своём под различными названиями этих бесчисленных партий скрываются всё те же либералы, и потому они по своим программам практически не отличаются одна от другой. Благодаря таким партиям и либеральной Конституции мы и имеем в нашей стране созданную либерализмом хорошо продуманную, будто бы демократическую конструкцию, полностью отвечающую его целям, прикрытую завесой мнимого всеобщего равенства, демократичности избирательной системы, в которой, как мы знаем, побеждает тот, у кого для этого достаточно денег. Не удивительно, что такая демократия не смогла воодушевить наш народ и, как следствие, этим во многом объясняется незначительность наших успехов во внутриполитической деятельности. Так же отрицательно она влияет и на результаты внешнеполитических баталий нашего руководства, поскольку не даёт в руки политиков достаточно весомых аргументов для защиты интересов России.
 
Понятно, что существование страны с такими партиями не сулит ей блестящих перспектив. Введение понимания демократии как государственной идеологии, а государственной идеологии как непременного атрибута любого государства, поможет нам установить более верное и серьёзное отношение к созданию партий. По нашему мнению с этого момента любая политическая партия, претендующая на власть в государстве, должна будет подтвердить свои претензии на неё конкретной идеологией, ибо в случае победы на выборах она может стать фактически идеологией государственной. А это означает, что неопределённые, полные неясностей в практической реализации положения идеологий ныне действующих партий уже не дадут им права на участие в политической борьбе. Идеология партии должна дать ответ на все вопросы государственного строительства и одновременно содержать предложения по всему комплексу вопросов внутренней и внешней политики, свободы, права, нравственности, культуры и всего того, что определяется понятием государственной идеологии. И выяснится тогда, что за всеми этими ныне бесчисленными партиями большей частью скрывается практически одна и та же идеология и отличие одной партии от другой всего лишь в амбициях личностей, их возглавляющих.
 
Как следствие существования таких партий, серьёзной проблемой политической жизни страны стало неучастие большого числа граждан в избирательных кампаниях. Объяснение причин этого, по мнению авторитетов, находится в пределах от равнодушия граждан и их ухода от ответственности за итоги выборов, до своеобразной формы протеста против действующей власти, неверия в возможность как-либо повлиять на неё в результате выборов. В качестве выхода из положения некоторыми политиками предлагается ввести в избирательные бюллетени кандидата «против всех». Такая мера, по их мнению, даст избирателю вполне узаконенный способ выразить своё недовольство действующей властью. Учёт голосов таких избирателей в определении победителя выборов повысит интерес избирателей к участию в голосовании. В свою очередь такая мера исключит какие-либо успокаивающие власть варианты толкования поведения избирателей, заставит власть быть более внимательной к нуждам своих граждан.

Логика таких рассуждений происходит из существующих представлений либерализма о государстве. Возникающее на такой основе множество партий, иногда попросту абсурдных, придаёт выборам карикатурный характер, политическая борьба превращается в непонятную для избирателя политическую возню, отталкивая человека от участия в ней. Одним из свидетельств этого являются сцены избирательного процесса, демонстрируемые СМИ в процессах выборов, на которых мы видим растерянных избирателей с метровыми листами в руках. Это списки партий, принявших участие в борьбе за место депутатов во власти! Либералы восхищаются своей широкой «демократией», а с нашей точки зрения это явная насмешка их над существующим представлением избирателей о ней. Новое определение государства требует от политической партии представить полноценную государственную идеологию, а поскольку на это неспособны большинство из них, то общее число партий резко сократится до не более четырёх-пяти. Следствием этого станет неизбежный рост авторитета оставшихся партий и вместе с ним появится и понимание у избирателей сущности происходящего и важности их участия в выборах. И проблема неучастия граждан в избирательных кампаниях сама собой решится, как только власть внесёт соответствующие изменения в Основной закон.

Гражданское общество

Изучая либерализм, мы не нашли в рассмотренных нами представлениях о нём ничего такого, что можно было бы назвать демократией. При этом либерализм не устаёт громко напоминать нам о своём некоем особом качестве, которое делает его своего рода высшим достижением человечества. В качестве примера, подтверждающего сказанное, можно привести популярные ныне в среде либеральных политиков разговоры о необходимости формирования в нашей стране «гражданского общества». Что это такое, посмотрим у философов: «Общество гражданское – понятие обществознания, означающую высшую ступень развития общественных отношений, когда человек становится не подданным власти, а гражданином, уважающим и соблюдающим законы. Государство, в свою очередь, опирается не на силу, а на общественный договор с гражданами, гарантируя уважение и защиту их неотъемлемых прав…» (Философия. Краткий тематический словарь, с.226).

Самый первый вывод – приведенное объяснение понятия исходит из существующего представления о государстве, в котором народ есть только объект управления, а не субъект государства, и уже по этой одной причине для нас оно недостаточно убедительно. В то же время, используя неопределённость утверждения, что такое «высшая ступень развития общественных отношений», либералы осмелились включить это понятие в свою формулу либерализма. Однако, как мы уже убедились, либерализм ни в коей мере не соответствует этой «высшей ступени развития», и на его основе общественный договор попросту невозможен. Как и марксизм, либерализм не является объединяющей идеологией, и сила его не в силе его идей, а в обмане, который так или иначе постоянно проявляет себя в реальной жизни. В то же время наше представление о демократии позволяет нам заявить, что понятие «гражданское общество» вполне применимо к демократическому обществу. В таком случае все разговоры о «гражданском обществе» в условиях либерализма становятся лишь средством, отвлекающим нас от проблемы отсутствия в философии и в нашей Конституции понятия демократии как государственной идеологии, как раз и отвечающей в значительной степени представлению о высшем уровне общественных отношений.

ГЛАВА 10 . ЛИБЕРАЛИЗМ О БУДУЩЕМ

Либерализм, вдохновлённый успехами настоящего времени, на достигнутом останавливаться не собирается и даже готовит миру прекрасное будущее  Подтверждением этого может послужить недавно опубликованный перевод книги израильского автора Юваль Ной Харари «Sapiens. Краткая история человечества», вышедший в 2017 году в издательстве «Синдбад»

Бестселлер либералов

Начиная с обложки книги, издатель старается донести до сознания читателя необычность, особость и значимость этого издания. Под фамилией автора, с правой стороны два слова, напоминающие о существовании великих идей. В нижней части её – отзыв журнала «Форбс» о мировом значении этой книги. В Израиле книга стала бестселлером.
 
Понятие разумности человека, вынесенное автором в заглавие книги, позволяет предположить некий стержень её, вокруг которого разворачивается история человечества. Ведь сумма знаний человека разумного, явившегося в мир, была практически равна нулю, и как она росла в эти тысячелетия, и какие это имело последствия для человечества и планеты, должно было стать важной частью книги. Но этого-то в ней и нет. Свидетельством последовательности такого хода истории могла бы стать религиозная идеология, самим фактом своего существования представляющейся следствием стремления человека к познанию самого себя и окружающего мира, но и этого в книге также нет. Вот это несовпадение заявленных представлений о книге с её фактическим содержанием, с самой обложки претендующей на некую особую роль в мире, есть логическое следствие фундаментальных расхождений либерализма и демократии во взглядах на реальную действительность. Поскольку всё же здесь не место разбирать это произведение целиком, то, оставив для специалистов обсуждение прочих проблем, мы выделим из него для рассмотрения только то, что близко к обсуждаемой нами теме идеологии.

Появление религии, по мнению Харари, вызвано не появившейся потребностью человека в объяснении фактов окружающего мира, его существования в нём, а является следствием склонности его к вымыслу. И хотя такими вымыслами «первобытные племена скрепляли свой социальный строй» (с. 37), религия не становится для него идеологией или фактором, требующим серьёзного подхода к нему. Появление в представлениях человека богов, духов и призраков происходит лишь « благодаря развитию языка воображения»(с. 42), а единство племени, объединённого такой выдумкой, превращает его в «воображаемую реальность», которая существует «пока эта общая вера сохраняется». Вот так, не коснувшись идеологии, даже не назвав этого слова, Харари обходит её. Но чем идеология мешает ему, какие цели он преследует, так упорно называя религию игрой воображения?

Одна из тем, звучащая в книге с самого начала – проблема объединения людей в общество, начиная от рода, племени, государства и до империи. Развивая её, он посвящает ей в книге целый раздел под названием «Объединение человечества». Вот здесь и выясняется, почему Харари так старательно низводит религиозную идеологию до уровня мифа. Ведь с нашей точки зрения объединить человечество может только идеология и, хотя, как мы понимаем, оно в своём развитии ещё не созрело до такого единства, в будущем такое объединение возможно на базе научной идеологии и, вероятно, в чём-то подобной демократии. У Харари же на сей счёт другое мнение: объединить его могут деньги, империя и мировые религии (с. 212). И на сегодня «Торговля, империи и всемирные религии сплотили всех жителей всех континентов в тот глобальный мир, в котором мы обитаем» (с. 289).
 
В возможности сделать такой вывод и проявляется вся суть того отношения к понятию «идеология», которой отличается эта книга. Вряд ли можно согласиться с его выводом. Разве мы не видим, что в современных условиях мировые религиозные идеологии становятся игрушкой в руках политиков, способствуя разделению мира, а не его единству, а торговля – средством обеспечения мирового господства либерализма? Принимая нашу формулу, согласно которой идеология являет собой необходимый элемент понятия «государства» – «государственную идеологию», можно сказать, что вывод Харари, не замечающий этого – всего лишь следствие горячего желания либерала, пытающегося свои бесконечные торгашеские потребности выдать за подлинные интересы человека разумного. В основе его мировосприятия – бесконечная вера в силу богатства, и потому деньги в его формуле заняли то место, которое принадлежит идеологии. Деньги – это та вершина, которую мечтают покорить либералы, уверенные в способности их без войн и оружия завоёвывать государства и устанавливать там свою власть.
Уверенность его в своей правоте обусловлена ещё и тем, что такой вывод очень устраивает миллиардеров Бильдербергского клуба, где собрались те, у кого эти деньги есть, и, более того, в любом желаемом количестве. Есть у них и тайное мировое правительство, которое появилось от большого желания их управлять миром. Явно не хватает им одного – империи. Харари понимает и это, и потому не только включил империю в свою формулу. Рассматривая историю империй, для получения нужных выводов он пожертвовал своей объективностью и полностью забыл об империи Российской. И хотя подобная забывчивость сегодня вполне обычна для политики Запада, на этот раз она вызвана возникшей заботой: вспомнив империю Российскую, придётся вспомнить и о коммунистической империи Советского Союза, примеры грандиозных успехов которой напрямую связаны с идеологией. А тема эта для Харари запретная, скользкая, с ней недолго прийти к совсем нежелательным выводам. И потому, ещё раз обойдя идеологию и слегка пожурив империи за «отдельные недостатки», он пишет: «Примерно со второго века до н.э. большинство людей живёт в империях. Вполне вероятно, что и в будущем люди в основном будут жить в империи. На этот раз империя будет действительно всемирной. Эта перспектива – утопическая картинка единого правительства для всей Земли – быть может, ожидает нас уже за ближайшим поворотом» (с.252).

Очередной неожиданный вывод, который никак не следует из его рассказа об империях. Несомненно однако, что тайное мировое правительство давно готово позаботиться о всей Земле, но насколько готово к подобному повороту человечество? Ожидая возникновения такого вопроса, Харари пишет: «В XXI веке национализм стремительно теряет почву под ногами. Всё больше людей приходят к выводу, что единственный законный источник политической власти – человечество, а не отдельный народ, и что основной целью политики должны быть отстаивание прав и защита интересов всего человеческого рода» (с.253).

Широко мыслит Харари. В мире, в котором до сего времени люди не научились решать межгосударственные проблемы без войн, силового давления, путаются в объяснениях, что такое государство и демократия, ни один народ ещё не стал правообладающим субъектом своего государства и не ощутил на вкус, что такое настоящая демократия, какие-то прыткие либералы-сапиенсы, не задумываясь о своевременности такой постановки вопроса, затеяли разговор о правах и интересах всего человечества и создании единой мировой империи, то есть фактически заговорили об очередной, после Маркса, мировой революции, в которой людей объединит всепоглощающая любовь их к деньгам!

Можем ли мы поверить этим новоявленным «революционерам», и не скрывается ли за этой кажущейся заботой о человечестве горячее желание упомянутых выше миллиардеров взять управление миром под свой контроль? И эта версия вскоре подтверждается: оказывается, такая империя не только возможна, но уже существует. «Эта империя призывает всё больше предпринимателей, инженеров, специалистов, учёных, юристов и менеджеров. Каждый решает для себя вопрос: откликнуться на призыв или замкнуться в лояльности своему народу и государству, – и всё чаще выбирают империю». (с.254).
 
И становится ясно, отчего Харари делает такие неожиданные выводы, о какой «великой идее» говорится на обложке книги, и откуда растут её ноги. Этой будущей империи надоело ждать, когда люди догадаются, наконец, что она уже существует, и в её лице объединение человечества зашло уже настолько далеко, что пора мир готовить к этому, говорить о нём публично, не остерегаясь ошибиться. Однако почему при таких успехах в объединении всё «больше людей, чем прежде, живёт в голоде и нужде» (с.403)? На этот вопрос Харари даёт два ответа. «Первый: капитализм создал такой мир, которым уже не может управлять никто, кроме капиталистов… Мы можем любить капитализм или нет, – обойтись без него уже не сможем» (с.403-404). «Второй ответ заключается в том, что надо ещё немного подождать, рай уже за ближайшим поворотом» (с.404).
 
В этих двух ответах, как минимум, две новых загадки. Первая: каким образом он пришёл к выводу о неизбежности того финала, за которым капиталисты навсегда останутся правителями мира? И вторая: о загадочном повороте мы читаем уже второй раз. Рай нам обещает религия, коммунистический рай хотели построить марксисты-ленинцы, теперь о грядущем капиталистическом рае вполне серьёзно вещает либерал. Что же это за поворот? Чтобы раскрыть эту новую загадку, стоит обратить внимание на слова Харари о том, что в деле развития человечества «нашего внимания в особенности заслуживают две силы: империализм и капитализм» (с. 334). И потому, для ответа на возникшие вопросы нам придётся, наверное, вначале попытаться  понять, что такое капитализм и его капиталисты, ибо, что такое империализм и та самая будущая империя, мы уже узнали.

Капитализм и капиталисты

Понятие капитализма, как некого явления в экономике, существует уже не одно столетие, но какая-то степень неопределённости в представлении о нём существует до сих пор. И.Шафаревич в своей книге «3000-летняя загадка» пишет: «Собственно « капитализм» – весьма расплывчатое понятие», а основные элементы, составляющие его – «капитал, наёмные рабочие, рынок, производство на продажу и т.д.» (с. 91). И потому, чтобы исключить какие-либо сомнения, постараемся внести полную ясность и в этом вопросе. Наше расследование начнём с рынка, с которым, как мы уже не раз слышали, капитализм находится в какой-то связи.

Рынок в обыденном понимании – место, где встречаются производитель товара и его покупатель. В более широком понимании рынок есть форма предложения товара производителем для обмена его на некий эквивалент, имеющийся у покупателя. Виды такого обмена могут быть различные, но наиболее известным и распространённым видом является обмен, в котором в качестве эквивалента стоимости товара служат деньги. Так как рынок – всего лишь место или какая-то условная форма, не имеющая идеологического содержания, то он не может ни что-то требовать, ни решать, ни регулировать и т.п. Но с его помощью всё это может делать власть и, следовательно, все необыкновенные качества, приписываемые либералами рынку, на деле есть лишь следствие реализации властью своих обязанностей, руководствуясь в этой деятельности государственной идеологией и, соответственно, требуя, решая и регулируя. А теперь, отведя рынку положенное ему место, можно перейти к капитализму. Поскольку в словарях философских и толковых господствует только марксистское понимание его, то наше рассмотрение начнём с Маркса.
По Марксу капитализм – общественно-историческая формация, или исторический тип общества, основанный на частной собственности на средства производства и эксплуатации наёмного труда. Цель производства – присвоение прибавочной стоимости. (Философский словарь под. ред. И.Т.Фролова).

Харари, как это ни странно, в этом вопросе уходит от Маркса, демонстрируя свой независимый взгляд на проблему. Для него  капитализм – самая успешная из современных религий (с.280, 381), «нечто большее, чем экономическая доктрина» (с.381), «Производство приносит доход, доход вновь инвестируется в производство, благодаря чему доход ещё более растёт и так далее, до бесконечности» (с.379).
Итак, капитализм – то общество, то религия, то есть опять мы сталкиваемся с путаницей понятий, что нас уже не удивляет. Но если это общество, то за ним должна стоять определённая идеология, о которой речь, однако, не идёт, а говорится о производстве и наёмном труде, то есть всего лишь об экономике. Если же капитализм – религия, то есть в нашем понимании идеология, то тогда о каком обществе в нём говорится, если главное в определении – производство товара, то есть опять-таки экономика. Другая общая черта этих двух сомнительных определений также очень характерна – в них подразумевается, но не назван рынок. За этим умолчанием, как за стеной, полностью исчезает какое-либо представление о связи капитализма с рынком, и вместе с этим, немаловажная и обязательная работа – продажа товара, или, как мы сказали выше – обмен его на некий эквивалент. А рынок, как известно, существует с древнейших времён, и этот обмен – такая же древность, как и рынок. Производитель приходит на рынок, чтобы найти на нём покупателя своего товара и, продав его, получает свой заслуженный доход. Эта продажа – тоже труд, на который производитель расходует и время, и какие-то средства. И возникает очередной вопрос: как эти два автора, не замечая такого труда, собираются получить и доход, и прибавочную стоимость, минуя рынок? И капитализм, как фактор, связанный с рынком, снова превращается в какую-то загадку, на которую мы не находим ответа.

Коммунист Маркс и либерал Харари формулируют понимание капитализма каждый по-своему. Не означает ли это, что они сами не знают, что это такое, или же просто пытаются увести нас в сторону? Для решения этой задачи привлечём наше новое определение государства.
Из него следует, что если капитализм – факт экономики, то его место в государственной идеологии. А так как идеологий может быть много, то и капитализмов будет столько же, но возможно ли это? Повторяется ситуация, подобная той, с которой мы столкнулись, начиная рассмотрение понятия «государство». И становится ясно, что названные два определения капитализма, по крайней мере, ошибочны, если применение их даёт такой бессмысленный результат. Чтобы разобраться с ними, вновь вернёмся к рынку.
 
Мы только что установили, что над рынком идеология не властна, и поскольку это так, то, соответственно, и обмен товара (продажа) на нём также лишён идеологического содержания. И, следовательно, тот факт, что капитализм никак не встраивается в идеологию, говорит об отсутствии его связи с нею. Но если это так, то, не будучи частью идеологии, он оказывается нейтральным элементом, таким же, как и рынок, на котором идеология никого не интересует. И возникает предположение: не является ли капитализм каким-то видом деятельности на рынке? И тогда к двум названным субъектам рынка – производителю товара и покупателю, добавляется третий. Но кто это, кому он там нужен и чем занимается?
 
Никому он там не нужен, но дело у него есть. Речь идёт о существовании на рынке торгового посредника, перекупщика товара, который также с давних пор один из действующих субъектов его. Никто из производителей товара в нём особой нужды не испытывает, а покупателю, как ему кажется, всё равно у кого покупать. Но этот вроде бы ненужный, лишний субъект со временем, взяв под свой контроль торговлю на рынке товаром и цену на него, фактически стал одним из главных приобретателей выгоды в схеме производство-доход-производство, товар-деньги-товар. Вот он и есть тот самый искомый нами капиталист, с которым в мир пришёл капитализм.
 Естественным следствием этого вывода становится то, что капитализм, как и рынок, не имеет прямой связи с производством товара и, как результат, экономика государства отделяется от рынка и, соответственно, от капитализма, приобретая качества и характеристики, обусловленные только государственной идеологией. До сих пор все они и, в частности, эксплуатация человека человеком, коммунистами и либералами приписывались капитализму. Теперь такое обвинение с него снимается и оно переходит к идеологии. Но почему и Маркс, и Харари, рассуждая о капитализме, молчат о рынке?
 
Дело в том, что его никак не удаётся вписать в их краткую схему товар – деньги – товар, или производство – доход – производство, не включив в неё посредника. Ведь тогда рушится вся стройная, красивая и краткая формула существования так называемой «капиталистической» экономики. Стремясь как-то затушевать этот факт, они и пытаются представить капитализм то некой формацией, то какой-то новой, неизвестной прежде идеологией. Им очень хочется скрыть главное, а именно то, что в итоге и прибавочная стоимость, и доход, о которых они пишут, окажутся вначале целиком и полностью в руках посредника, а уж сколько из него достанется производителю, в конце концов, зависит от милости этого капиталиста. И так в условиях бесконтрольности таких отношений на рынке (в чём, как мы понимаем, и заключена подлинная суть либерального требования свободного рынка!) из этих посредников формируется слой очень богатых людей. В те далёкие времена, видимо, и появилось впервые понятие «капитализм», как способ накопления капитала за счёт посреднической  торговли на рынке. Об этом когда-то Маркс, а ныне Харари, помалкивают, так как вдаваться в такие подробности им не захотелось ни тогда, ни сегодня. Что в такой ситуации в самом выгодном положении оказываются именно посредники, подсказывает жизнь, которая свидетельствует, что они и стали самыми первыми в истории крупными владельцами капитала, а затем банкирами. С этого момента, наверное, начинается ещё и современная история банковского дела.

Так выясняется, что появление крупного капитала и, соответственно, банкиров-капиталистов из торговых посредников и есть один из главных итогов существования капитализма, того самого, во имя которого Маркс и Харари так и не смогли, и не захотели включить рынок в свои схемы. А из этого следует, что Маркс в нашем представлении из идеолога коммунизма, пролетарской революции и пр. превращается в идеологического пособника капиталистов!

Оказавшись в роли банкиров, бывшие торговцы-капиталисты озабочены теперь тем, как приумножить свои капиталы. Харари постарался осветить и эту проблему. Хотя понятие предоставления денег в долг известно с глубокой древности, существенного влияния на развитие экономики долгое время это никак не оказывало. «Тысячи лет человечество пребывало в этом тупике» (о котором, кстати, люди и не догадывались!). «Экономика не развивалась. Выход нашли только в современную эпоху, когда сложилась новая система, основанная на вере в будущее. Люди согласились выражать мнимые предметы, которых на данный момент ещё нет, особым видом денег – кредитом» (с. 374).

Харари опять мутит воду насчёт тупика и поиска выхода. Научные открытия, рост промышленного производства, изобретения, развитие транспорта, географические открытия и др., вот то главное, что стало причиной роста потребности в деньгах. И ростовщики, теперь они банкиры, становятся широко востребованы. Вот в таких условиях и появляется этот «особый вид» денег, о котором говорит Харари. Эта особость – всего лишь прежняя игра в слова. Это та же выдача денег в долг, но сопровождаемая условиями, которых никогда прежде не было. Рискует, как и прежде, заёмщик, предприниматель, ибо полученные им в долг деньги, как это было и прежде, теперь банкир требует вернуть, но в существенно большем размере, что оговаривается условиями выдачи кредита. И если раньше подобные отношения в обществе считались недопустимыми, аморальными, то теперь банкир утверждает, что он также соучастник предприятия и, как и предприниматель, рискует, вследствие чего у него возникает моральное право на получение такого дохода. И «люди согласились». Деньги начинают делать деньги при полном согласии общества. На этой основе банкиры и стали теми самыми кредиторами, о «благородной» роли которых пишет Харари. Поставив производителей товаров в зависимость от своего торгового посредничества, а ростовщичество «облагородив» названием «кредит», банкиры вышли из положения неких недостойных рыночных грабителей и ростовщиков и оказались в роли уважаемых «благодетелей-кредиторов». В появлении такого рода связи банковского капитала, производства и рынка и заключена названная Харари вера капиталистов в своё светлое будущее. Однако всё это только обнаруженная нами часть некоего невидимого целого.

За описанным им признанием обществом ростовщичества, как вполне легальной деятельности, скрывается возникшее в условиях бурного роста экономики понимание новой роли денег: они сами по себе становятся властью. И этим актом – признанием легальности ростовщичества, буржуазное общество фиксирует тот исторический момент, когда капитализм утверждается как средство развития того, что получило впоследствии название капиталистической экономики. В ней ростовщики – главные владельцы капитала. Их теперь у них столько, что они стали способны давать в долг не только отдельным частным лицам, но и целым государствам. А это уже находится в прямой связи с мировой политикой, к которой капиталисты никогда не были равнодушны. Другое следствие этой игры слов – кредитование производства. Таким простым способом капиталисты фактически взяли в свои руки управление экономикой государства, что было и есть функция власти. И вот эти достижения капиталистов в построении своего светлого будущего, вероятно, и привели Маркса к мысли, что экономика, построенная на таком основании, и есть то, что требуется капиталистам. Эту мысль он и зафиксировал в своём утверждении об определяющей роли экономики в истории.
 
Теперь, когда мы разобрались в этом жонглировании терминами, можем сказать, что торговцы-посредники и выросшие из них банкиры, напрямую не связанные с производством, и становятся в нашем понимании чистейшими капиталистами и, соответственно – основателями капитализма. Однако легализацией ростовщичества и освоением на его основе нового вида долга – кредита они не ограничились. Основоположники капитализма постарались расширить и углубить круг своей финансовой деятельности, но на этом месте нам придётся остановиться, ибо такое продолжение уводит нас далеко в сторону от заявленной темы.

 Такова история возникновения капитализма и аморальная суть его с самого начала. Благодаря ей обычный грабёж капиталистов апологетами капитализма превращается в «высшую форму альтруизма», а беспредельная жадность  – в  «благородную» роль их в кредитовании экономики (с. 378). Таковы и все прочие сказки Харари о капитализме. Таков же и сочинённый им миф, согласно которому капитализм становится своего рода идеологией, превращаясь в «нечто большее, чем экономическая доктрина. Теперь он предлагает собственную этику – набор правил, как людям себя вести, как учить детей и даже как думать» (с. 381). Иначе сказать, Харари своей маскировочной фразеологией пытается отвлечь внимание людей от понимания того, кому и зачем нужна описанная им бесконечная гонка за доходом. Ведь деньги – это власть и потому гонка за доходом обязательно превращается в гонку за нею! Чем больше капитал, тем больше его возможности воздействия на власть. Тот крутой поворот, названный им дважды, и есть тот предел, за которым количество перейдёт в качество, и возникнет тот самый мир, правителями которого достойны стать только капиталисты, банкиры.

Что там, за поворотом?

В том, что написал Харари, мы находим то тщательно скрываемое, которое заключается в горячем желании либералов убедить читателя в том, что современный мир, в котором господствуют капиталисты-банкиры, не только самый лучший из возможных, но ещё и готовит нам райскую жизнь «за ближайшим поворотом». За ним, надо полагать, и начнётся та диктатура их, о которой мы говорили ранее, обсуждая либерализм. Наше предположение подтверждает и Харари. Но он идёт далее нас. Он фактически даже очень прозрачно намекает, что эта диктатура близка, неотвратима и начнётся с уже существующей империи – США. Это, видимо, и есть то главное, во имя чего задумана эта книга. Благая весть о счастливом капиталистическом будущем человечества, подкреплённая свидетельством существования той империи, которая со временем станет всемирной, править которою будут капиталисты, есть главное содержание её. Попросту же всё это, по нашему мнению, представляет собой очередную попытку «научного» обоснования идеи названной выше очередной мировой революции – мирового господства мировых банкиров. То, что книга вышла в свет в Израиле, а не в США, где обосновались эти крупнейшие банкиры, можно предположить, есть всего лишь часть задуманного: из того места, где когда-то родилось христианство, мир возвещается о явлении новой веры, новой мировой религии, а книга Харари превращается в евангелие от капитализма, который осчастливит всё человечество и создаст капиталистический рай на Земле.

Маркс, как мы знаем, был первым, кто задумал мировую пролетарскую революцию подобного рода, итогом которой становится мировое господство банкиров, а она, как нетрудно догадаться, палка о двух концах. Он это также хорошо понимал и потому, в заботе об этих грабителях, постарался всю ненависть пролетариев к эксплуататорам сделать избирательной и направить её на владельцев средств производства, производителей товара, их называя капиталистами, эксплуататорами, рабовладельцами. Таким простым способом, благодаря этой игре слов, гнев обманутых пролетариев обходил торговцев и банкиров, настоящих капиталистов, и направлялся на капиталистов выдуманных – производителей товаров. И, как результат, главным в его идеологии оказывается не то, что в ней говорится, а что подразумевается. Та же история и с Харари. Ничего нового не обнаружив, но используя «достижения» Маркса, он на старом обмане пытается второй раз обосновать идею нового варианта мирового господства мировых банкиров, то есть опять главное не в том, что он говорит, а что подразумевает.
 
Само собой, мы ни в коей мере не пытаемся оправдать фабрикантов и прочих  производителей товара. Не приходится сомневаться, что эти производители, используя наёмный труд в условиях идеологии того прошлого времени и нынешнего либерализма, также становятся эксплуататорами, используя доход в своих интересах. Но не нужно забывать, что именно они, фабриканты, промышленники, изобретатели и подобные им предприниматели создавали промышленную базу государств, реализуя в своей деятельности достижения науки и техники, развивая экономику государства. В то же время настоящие капиталисты – посредники-торговцы и банкиры-кредиторы, ничего не создавая и, тем не менее, широко участвуя в доходах производства, фактически живут только за счёт труда наёмных рабочих и таким образом превращаются в эксплуататоров и рабочих, и предпринимателей. Но и этого им мало. Забрав свою солидную долю из дохода их, они теперь предлагают им кредит на развитие производства, и опять за хороший процент, то есть обирают их дважды. И вот эта «благородная» роль капиталистов и есть то, что Маркс, почти 200 лет назад, а Харари ныне, в двадцать первом веке, стараются запрятать, обойти, не заметить. И так мы приходим к парадоксальному выводу: развитие экономики государств исторически происходило не благодаря какому-то выдуманному, а вопреки действительному капитализму, который, паразитируя на экономике и создавая ей трудности, одновременно порождал и усиливал эксплуатацию простого народа.
 
К сказанному можно добавить, что история появления банкиров объясняет, почему они стали главными действующими лицами не только в сфере финансов, но ещё и в политической борьбе за власть. Как мы заметили выше, за спиной революционеров любого рода часто, если не всегда, маячат их фигуры: «Зоркий наблюдатель различит фрак и цилиндр капиталиста, стоящего в тени с чековой книжкой наготове» (Харари. с.369). И такая благостная картина вырисовывается практически за всеми революциями и политическими переворотами по сей день.
 
Итак, капитализм не является ни обществом, как утверждал Маркс, ни идеологией, как пишет Харари. Это изначально посредническая торговая деятельность на рынке, со временем выросшая в банковскую кредитно-финансовую деятельность. Но остаётся вопрос: как такой капитализм, восхищающий Харари, сможет по его мнению объединить мир? Чтобы ответить на него, придётся ещё раз проследить историю с появлением на мировом рынке торговых посредников и увидеть, как банкиры управляют государствами.

 Организовав на рынке свою торговую монополию, посредники образовали на нём особый слой торговцев, способный диктовать производителю цену его товара. Торгуя им, и таким образом активно участвуя в доходе от производства, они довольно быстро и успешно накопили крупный капитал за счёт товаропроизводителя. Добившись легализации ростовщичества, выросшие из торговцев банкиры через кредит награбленный капитал обратили в средство управления экономикой, то есть взяли на себя функцию, принадлежащую власти. С развитием общества они установили ещё и контроль над СМИ, под лозунгом мнимой свободы слова также превратив их во власть, параллельную государственной и, освоив таким образом очередную функцию управления государством, становятся фактически реальной и невидимой властью в нём. Имея достаточный капитал, они получили возможность воздействия с помощью его на политику государственной власти, примеров которого немало и в истории России. С развитием науки они использовали этот капитал для организации научной работы в сфере идеологии. Так явились миру Маркс, его «Капитал» и «Коммунистический манифест», задавшие миру нужное для них направление в понимании капитализма. Тем же занимались и некие, пока безымянные для нас, философы, отстоявшие в науке не только желательные капиталистам толкования названных нами понятий. Трудами таких учёных впоследствии возникла и названная С.Амином мутация современного либерализма, которая сформулировала основные параметры либеральной демократии.
Одним из изобретений её явилась избирательная система по выбору государственной власти на основе всеобщего избирательного права. Однако решающим элементом в ней для получения нужного результата также стали деньги, что абсолютно естественно для такой «демократии». Сама избирательная кампания превратилась в захватывающее зрелище торжества «демократии», необходимый элемент такой тайной власти. Организованная ею поддержка СМИ, позволяет добиться избрания нужных ей кандидатов, и с их помощью продолжить совершенствование своего невидимого управления государством. В целом, благодаря такой продуманной и целенаправленной работе, организация этой потаённой власти банкиров приобретает вид вполне законченного, хорошо отработанного механизма, который успешно служит им уже не одно столетие.

Рассматривая факт существования современной капиталистической экономики и власти капитала, можно сказать, что на сегодня такое положение есть высшее достижение капитализма, в котором главную роль играют не производители товара, а торговцы и финансисты. Пользуясь коммунистической терминологией ему можно дать название «развитого» капитализма. На этой стадии находятся самые передовые страны современного капиталистического мира – США в первую очередь, и Западная Европа.
 Все остальные, названные ими, развивающиеся страны находятся на начальной стадии капитализма. Их капиталисты работают преимущественно на внутренних рынках своих государств. Но и развитой капитализм ещё не вершина его. Вершина – это мировое господство мировых капиталистов, и это уже не просто банкиры, а крупнейшие миллиардеры, выросшие из банкиров. И хотя ныне они взяли под свой контроль ещё и сферу мирового производства, рынок, в силу их изначальной специализации, по-прежнему остаётся полем их постоянной «творческой» деятельности, но теперь им становится рынок всей мировой торговли. Все новые инициативы здесь порождает этот развитой капитализм. Это глобализация, создание международных организаций, вроде ВТО, которые впоследствии могут стать своего рода министерствами будущего мирового правительства. В этом же ряду стоит Бильдербергский клуб. Он отслеживает появление новых талантливых капиталистов и миллиардеров по всему миру, включает их в круг своих подопечных, сортирует, проверяет на благонадёжность, обучает, готовит на посты в структурах будущего мирового правительства. Вероятно, деятели всей этой мировой компании настолько уверились в своих успехах, что, взяв под свой контроль ещё и печатание мировой валюты, сочли возможным сообщить миру о будущем мировом господстве капиталистов, в основе которого власть денег. Это благое известие, вероятно, и было поручено банкирами «научно» обосновать и провозгласить Ю.Н.Харари и возглавляемой им группе израильских специалистов, отчего они и делают такие неожиданные выводы.

Произойдёт этот политический переворот за каким-то «поворотом» и включает в себя, вероятно, две операции. Одна из них, самая сложная – это легализация скрытой до этого времени тайной власти банкиров, установление их диктатуры, а другая – операция с мировой валютой. За ожидаемым поворотом доллар либо превратится в пустые бумажки, и тем разорит государства, поверившие в них, либо, наоборот, настолько укрепится, что национальные валюты потеряют какой-либо смысл. Возможны и иные варианты и, в частности, спекуляции с огромным государственным долгом США, но в любом случае по этому плану мир капитулирует перед диктатом банкиров, сдастся на милость их и на этой основе объединится. А обещанный рай, как и коммунизм, обещанный Марксом, может превратиться в диктатуру нового, ещё неведомого типа.

Вот так деньги превращаются во власть, и вот то будущее объединение человечества, которое готовят миру либерализм и его капиталисты, о чём книга сапиенса Харари, утверждающего, как и наш мудрейший классик марксизма, что империализм есть высшая стадия капитализма. И хотя при равном звучании определений в них мало общего, всё же действительно ли мир подошёл к этой опасной черте? Ответ, наверное, может быть такой: мечтателей о мировом господстве в мире всегда было достаточно. Жизнь подсказывает, что даже в такой благополучной, с точки зрения капиталистов, стране, как США, выдвинутой ими на роль будущей мировой империи, возможны всякие неожиданности. Дело ещё в том, что и мир вовсе не желает такой власти с двойным дном. Что ему нужно, он пока своё требование не сформулировал, но мы, не дожидаясь поворота и обещанного за ним рая, говорим, что миру нужна демократия. Проблему экономики, развития общества и его прогресса она решает иначе.

Частный капитал – критическая масса

Завершая рассмотрение либерализма мы получили достаточно материала, чтобы совершенно обоснованно утверждать, что после развала СССР Россия вновь оказалась на опасном пути. Либерализм, как и марксизм, построен практически на тех же ложных представлениях об обществе, и под видом демократии, заботы о простом человеке готовит нам всё то же мировое господство крупнейших мировых миллиардеров. И, как мы убедились, одной из главнейших опор этой лжи является полное игнорирование марксизмом роли идеологии в истории человечества. Марксизм задал направление мышлению историков, политиков в секторе экономики, утверждая, что «экономическое производство и неизбежно вытекающее из него строение общества любой исторической эпохи образуют основу её политической и умственной истории» (К.Маркс и Ф.Энгельс. Избранные произведения. т.1. с. 96. Политиздат. 1979 г ).
 
Либералов такая оценка Марксом экономики вполне устраивает. С нашей точки зрения такая позиция его обусловлена тем, что он не замечает, а скорее всего и не хочет заметить в идеологии религиозной или научной объединяющего людей фактора. Поэтому в своих утверждениях он опирается на опровергнутые нами, но ставшие неоспоримыми, общепринятыми в среде политиков и специалистов, выдуманные представления о государстве, демократии, религии, обществе, классовой борьбе и пр. Наши новые формулировки их, понимание термина «государственная идеология», полученные нами, убеждают нас в справедливости наших выводов, в основе которых представление об идеологии, как факторе, определяющем не только экономику, но и вообще все вопросы существования государства. На таком понимании идеологии и продолжим анализ либерализма.

Экономика Запада, построенная на бесконечной гонке за прибылями, достигла ныне того невообразимого предела, когда в условиях либеральной демократии самопроизвольно возникающий правящий слой его, состоящий из наиболее состоятельных членов общества, как перенасыщенный раствор, выкристаллизовался в некоторое число крупнейших мировых банкиров, частных лиц, собравших в своих руках такие огромные финансовые средства, что с ними вынуждены считаться правительства многих развитых стран. Как показал опыт истории, такие люди, обретя богатство, на этом не останавливаются и начинают мечтать о власти, организуются и в условиях либерализма становятся в государстве серьёзной политической силой, имеющей свои интересы и внутри страны, и в международных отношениях. Миллиардеры США и Западной Европы этот процесс самоорганизации, вероятно, давно прошли и фактически подмяли под себя эти страны. Сформировавшийся в западном обществе слой таких лиц, долго таившихся в тени, маскировавших свою диктатуру под видом либеральной демократии, уже тяготит их неофициальное положение. Они настолько освоились в управлении отдельными государствами и даже блоками их, что почувствовали себя созревшими для большего.
Теперь, разобравшись с Марксом и либерализмом, мы можем сказать, что эта политическая сила есть одна из проявляемых сущностей капитализма. Банкиры-капиталисты есть олицетворение капитализма, а либерализм – идеологическая конструкция, под прикрытием которой капиталисты и их агентура реализуют свои политические цели. И то, что сегодня в мире выглядит как произвол США, на деле является свидетельством полной зависимости этого государства от воли его толстосумов. По сути это крупнейшие мировые банкиры и миллиардеры, укрепившись во власти в этой стране и объединившись, создали то, что можно назвать критической массой частного капитала. К чему это приведёт, трудно даже предположить, пока же это проявляется в неукротимом желании их распространить «либеральную демократию» по всему миру. Удивительно здесь другое, а именно то, что наши и зарубежные политики и учёные до сих пор не замечают существования этой силы и агентов её и, соответственно, мы не ищем и не находим путей и средств для предотвращения её деятельности в нашей стране. Как следствие, в сетях либерализма страна вот уже почти тридцать лет беспомощно топчется на месте, путаясь в экономических кризисах и прочих последствиях тайной деятельности капиталистов. Сегодня, используя миллиардеров развивающихся стран, в том числе и российских, в их стремлении укрепиться в своём новом статусе, они рассчитывают с их помощью прибрать к своим рукам национальные богатства и этих стран, и на основе «образцовой» западной демократии в итоге прийти к господству во всём мире. И предотвратить такой итог может только  демократия.

РАЗДЕЛ 3. ДЕМОКРАТИЯ

ГЛАВА 11. ДЕМОКРАТИЯ – ВЛАСТЬ НАРОДА.

Начиная рассмотрение идеологии демократии, мы предполагаем, что она из числа тех возможных предложений, которая позволит нам решить многие наши проблемы, в том числе и привести в должный порядок сложные отношения с так называемой «передовой частью современного человечества» – Западной Европой и США.

Произошедший после 1993года переход страны на позиции либерализма позволил нам вообразить, что отныне и мы – часть того «цивилизованного» мира, сложившегося на Западе, и теперь нас ничто не разделяет. Однако первые же попытки нашего руководства установить равноправные, партнёрские отношения с Западом всё поставили на свои места. Нам ясно и твёрдо показали, что, приняв либерализм, ВТО и прочие установки Запада, Россия не поняла, что в существующей системе международных отношений она не просто новый член её, а незваный участник давно сложившегося мирового сообщества. В нём она лишается своей индивидуальности и становится в иерахический ряд, место в котором назначается ей свыше. Разумеется, такую установку Россия безоговорочно принять не могла, что, правда, пока не выразилось в каких-то конкретных заявлениях, имеющих прямое отношение к государственной идеологии.

Правота её в этом вопросе подтверждается и проведенным нами исследованием. Мы достаточно обоснованно выяснили, что с нашей точки зрения в отношениях России с Западом одним из препятствий для взаимопонимания является отсутствие в его идеологии той самой свободы и демократии, о которых он так громогласно заявляет на весь мир. За этой словесной завесой, как мы это уже поняли, в нём скрывается фактическая власть миллиардеров, интересами которых определяется и форма, и содержание отношений Запада с нами. То, что там об этом не знает народ, не означает, что этого не ведает и политическая элита Запада. Но это их дело. Для нас же более важно, как с этим знанием обстоят дела в России? Судя по делам наших политиков, о нём они даже не подозревают. Не этим ли незнанием и объясняются наши разногласия с Западом?

Как показал наш анализ либерализма, эта идеология не из тех, которые людей объединяют. Её свойства прямо противоположны. Более того, она не укрепляет государство, а разрушает его, в чём мы убедились на примерах либеральных ценностей. И ещё одно качество её: фактически либерализм – идеология строительства капитализма. Это проявляется в возникновении параллельной власти СМИ, в неограниченном и опасном росте частного капитала, в его стремлении к мировому господству. А из этого следует вывод: России пора серьёзно и основательно определиться со своим местом в мире. И, возвращаясь к тому, с чего начинали, мы можем со всей определённостью утверждать, что причина трагичности нашей истории в ХХ веке изначально обусловлена двумя причинами:
1.Несоответствие уровня развития российского общества требованиям времени.
2. Неспособность наших общественных наук раскрыть ошибочность и ложность навязываемых нам Западом его «научных» идеологий.

Разбираясь с двумя видами их – марксизмом и либерализмом, мы обнаружили, что действие подобных факторов характерно и для западного общества. Наиболее ярко сегодня это проявляется в господстве на Западе названной нами лжи либерализма, в утверждениях о конце идеологии, в отставании от жизни общественных наук. Народ наш также чувствует существование проблемы, но решения её не знает, чем и пользуются наши враги. Они взяли в свои руки судьбу Украины, пытаются захватить Белоруссию, готовят развал России. Власть уверенно успокаивает: у нас такие вооружённые силы! Однако вспомним историю.
 
Кто развалил царскую Россию? Министры её утверждали: наш единственный союзник – армия и флот! Помогли они ей? Нет. Внутренний враг – марксисты-ленинцы развалили страну.
Кто развалил Советский Союз? Внутренние враги его, те же коммунисты в Беловежской Пуще решили судьбу его.

Кто сегодня главный враг России? Пришла пора назвать его. Это всё тот же враг внутренний, и прежде всего либерализм и либералы всех родов и мастей. Благодаря их стараниям мы имеем либеральную Конституцию, в соответствии с которой они в нашей стране под видом мнимой демократии получили возможность действовать широко, свободно, организованно. В их руках радио- и теле-каналы, печать, и потому свою работу ведут очень продуманно и успешно, что мы и описали выше. Власть опять нас успокаивает: У нас такое оружие! Впереди 20 лет спокойного развития!

Позади уже 30 лет новой России, и чего мы добились за эти годы? Бесконечная возня в либерализме каждый год будет только ухудшать наше положение, приближая неизбежный финал. Внутренний враг неутомим, его ничто не останавливает и ему ничто не мешает. На его стороне полная свобода, высшее свидетельство которой – стать 13, п.2 Конституции. Деятельность его охватывает практически все стороны жизни государства, как во внутренних, так и в международных отношениях. Воевать он не собирается, развал страны, как мы неоднократно убеждались, на начальной стадии может произойти вполне бескровно и никакие вооруженные силы и супер-оружие нам не помогут. И потому везде, во всех бывших союзных республиках, как практически и во всём мире, революции и перевороты происходят по единому сценарию, обусловленном законами либерализма. Это мы видим на примерах Украины, Белоруссии, Киргизии, а далее намечаются и другие бывшие советские республики. Ограничить для врагов эту недопустимую свободу и, соответственно, остановить враждебную деятельность либерализма на территории страны может только одно – новая государственная идеологии. Нашему государству давно пора обрести её.

Возможность такого решения беспокоит наших противников, и потому они тоже торопятся назвать тот путь, по которому хотели бы направить всё человечество. Один из них – объединение человечества в единой мировой империи, как выше мы описали, и привёл к появлению книги Харари. Как и положено либералу, эту проблему он пытается решить на путях торговли и господства капитала, исключив из рассмотрения идеологию и сопровождая свои доказательства разнообразными выдумками, отчего его обоснование идеи не выглядит убедительным. Нам ничего выдумывать не нужно. Раскопав хлам марксизма и разобравшись с либерализмом, мы обнаружили то, что уже не одно столетие марксисты и либералы старательно скрывали от всего мира: существование довольно убедительной альтернативы им – демократии!
Явление идеологии демократии, как одного из видов общественного устройства и как нового политического элемента в жизни современного общества, несёт в себе иные требования к существованию его. В чём они заключаются, мы знаем лишь отчасти по результатам изучения идеологий марксизма и либерализма, ибо во всём мире ни одного действительно демократического государства, которое могло бы поделиться с нами своим опытом, мы пока не обнаружили. Тем не менее, мы убедились, что демократия – несомненно, идеология более высокого уровня развития общества. Но можем ли мы принять её, не зная точно, к чему она может привести нас?

Вопрос, однако, риторический. То, что существующий путь либерализма, по которому ныне идём не только мы, но и весь мир, не просто ошибочный, а заведомо ложный и чрезвычайно опасный, и потому, чем быстрее его отвергнем, тем лучше. Глобализация и все предлагаемые ею нам идеи опираются на тот же либерализм и определяются интересами всё тех же мировых банкиров. Другого пути, кроме названной нами демократии, как мы видим, также пока никто предложить не может, (Харари, разумеется, не в счёт!), и хотим мы того или нет, так складывается, что демократия – это единственно возможный вариант будущего России. Как у вида государственной идеологии, у неё появляется право самостоятельного существования и, хотя никакого подробного описания её в обществе сегодня не существует, какие важные решения проблем она может дать нам, у нас, по опыту рассмотренных идеологий, уже имеются некоторые представления. Этого, хотя и не много, но и не так уж мало, тем более, что для решения поставленной задачи у нас имеется ещё и необходимый набор новых инструментов, годность которых нами успешно проверена на примерах рассмотрения либеральных ценностей и пр. А так как и выбора-то у нас нет, то вопрос состоит, по-видимому, только в том, как наиболее безболезненно, верно и продуманно ступить на путь демократии. И, решаясь на такое движение из либерализма к демократии, начнём рассмотрение его с самого начала, с попытки понять, что в наиболее крупном плане представляет собой демократическое государство.

В соответствии с нашим новым определением его, демократическая Россия включает в себя четыре составляющие её: народ, территорию страны, власть и идеологию демократии. Так как демократия – власть народа, то, очевидно, что наибольшие изменения должны произойти в его положении, что ранее мы уже заметили, а именно: впервые в истории человечества народ России становится субъектом государства и, соответственно, отныне Россию, как государство, будут олицетворять два субъекта – народ и власть. Как следствие этого, народ становится единственным собственником территории страны, и тем самым вопрос о торговле землёй закрывается полностью во всех возможных видах её, ибо народ своей территорией не торгует.

Другое неизбежное изменение произойдёт во власти. Народ будет не только избирать её, но и в силу возникающих его полномочий станет своего рода контролёром деятельности власти. В чём конкретно это выражается, отчасти мы уже называли, обсуждая вопросы деятельности СМИ, свободы творчества. Бесспорно и то, что какого-либо подобия той погромной «демократии», которую мы видим на Западе, в демократической России быть не может. Демократия, как мы её понимаем, предполагает более высокий интеллектуальный уровень общества и соответствующую ему политическую культуру, в условиях которой какое-либо подобие «западной демократии» недопустимо. Очевидно также и то, что во избежание подобных событий в идеологии демократии изначально должны быть заложены необходимые механизмы решения всех возможных споров на принципах, отвечающих представлению о власти народа.
Завершая на этом первую попытку установить, в чём заключается суть понятия «демократическое государство» и что оно нам сулит, продолжим её на примере рассмотрения некоторых конкретных вопросов, и начнём с экономики демократии.

ГЛ,12. ЭКОНОМИКА ДЕМОКРАТИИ.

Чтобы получить какое-то представление об экономике демократии, мы должны сначала уточнить, что такое экономика вообще. Начнём с представления о ней марксизма.
По Марксу экономика есть «производственные отношения, возникающие между людьми  по поводу производства, обмена, распределения и потребления материальных благ. Экономические отношения определяют все остальные общественные отношения, являются их базисом» (Философский словарь под. ред. И.Т.Фролова).

Имея в виду наше понимание государства, все отношения в обществе, в том числе производство и производственные отношения, то есть экономика, определяются государственной идеологией. Такого понимания идеологии у Маркса нет, и в результате этого часть её – экономика поставлена им над целым – идеологией, то есть Маркс всё перевернул с ног на голову. К этой же путанице относится и включение в формулу экономики обмена, то есть продажи продукции производства, что, как выше мы заметили, не имеет прямой связи с экономикой, да и не находит подтверждения у самого Маркса, который никак не хочет ввести рынок в свою формулу товар-деньги-товар. И, таким образом, понимание экономики у Маркса запутано до предела. В других словарях мы встречаем либо марксистское понимание экономики, или его нет совсем. Всё же устраивающее нас определение экономики мы нашли в уже упоминавшемся Толковом словаре современного русского языка В.В. и Л.Е. Лопатиных: «Экономика есть общественное производство, его организация, структура и состояние». Вот с этим определением мы и попытаемся понять, как будет выглядеть экономика в условиях демократии.

Советская экономика, построенная коммунистами в их представлении о марксизме, за свои 74 года так и не сумела решить самые элементарные проблемы человеческого быта, но смогла обеспечить победу в войне с напавшей на нас фашистской Германией, выиграть в космической гонке. И произошло так не только благодаря мужеству и уму нашего народа, но и благодаря организующей роли руководства страны, концентрации в руках его необходимых рычагов и средств.

Либерализм мы рассматриваем как идеологию, обусловленную явлением капитализма. В нашем понимании капитализм вдруг обнаружил себя в Европе с началом активного роста промышленного производства товарной продукции, чему способствовало развитие науки, техники, технологий. По времени это, видимо, XVIII – XIX века, когда на свет божий из сумрака «свободного» рынка миру явились первые крупные капиталисты, вроде Ротшильда и его родственников. Их явление привело вначале к возникновению марксизма, а затем, очевидно, и к мутации современного либерализма, о которой пишет Самир Амин. Всё это подтверждает наше представление о том, что либерализм изначально существует как идеология, приспособленная к нуждам капиталистов. И вследствие этой связи он непрерывно меняется и совершенствуется с изменением внешних условий и меняющихся потребностей капиталистов. Именно поэтому в либерализме главным стимулом экономического развития было и остаётся бесконечное накопление капитала в руках частных лиц за счёт торговли и обусловленное этой потребностью бесконечное производство товаров.
 
В демократии, как и в марксизме, руководство страны, с нашей точки зрения, имеет возможность сконцентрировать в своих руках все необходимые рычаги и средства, производственные, научные и финансовые, для решения задач, как повседневного быта населения, так и всех возможных крупных задач любого рода. В то же время в ней остаются все необходимые элементы частного предпринимательства и рынка, в сочетании с которыми экономика государства охватывает решение всех возможных проблем общества. И в таком соотношении возможностей государственной власти и частной инициативы экономика демократии как бы воспринимает то лучшее и полезное, что есть в марксизме, и в либерализме. Вместе с тем в ней находит место то, чего нет в этих идеологиях: она исключает из жизни ложь, на которой построены они, и которая становится элементом, разрушившим Советский Союз, и готовит очередной провал России. Как следствие, высокая духовность демократического общества становится в свою очередь ещё одним, новым фактором, определяющим развитие и рост его экономики. И вот, имея всё это, человек – homo sapiens, о котором говорит Харари, задумывается. В его распоряжении имеются все необходимые средства, у него появилось свободное время, и он использует его для познания окружающего мира. Стимулом экономического развития в демократии становится стремление человека к знанию. Вот действительно достойная человека, полезная и бесконечная гонка за ним. Оттого в демократии на место самого главного средства развития человеческого общества выходят наука и образование. Человек разумный – это человек, стремящийся к знанию. Вот этого и нет у Харари, как мы отметили, с самых первых строк его «великой» книги. Его герой не имеет никакой другой цели, кроме богатства, это хапуга, капиталист. За мнимой заботой об объединении человечества скрывается капиталист, рвущийся к мировому господству.

С новым пониманием государства меняется и наше понимание отношений собственности в демократическом государстве. В соответствии с ним самым главным и самым крупным собственником в нём становится народ, ибо если у народа нет собственности, то о какой демократии можно тогда говорить? Главная его собственность, вне всяких сомнений, как мы это выше уже отметили, территория страны и её природные ресурсы. Демократия впервые в истории делает народ правообладающим субъектом государства, из чего, наряду со многими другими, следует вывод об отмене частной собственности на землю, поскольку торговля землёй превращается в торговлю территорией, принадлежащей народу, и потому передача её в частную собственность недопустима во всех возможных вариантах. Никто, кроме народа, не может владеть также и природными ресурсами на правах частной собственности. Что частная собственность должна существовать, несомненно, и размер богатства частного лица не может быть ограничен какими-либо искусственными требованиями. Несомненно, однако, что, несмотря на большие возможности, деятельность его не может  вторгаться в пределы интересов общества, то есть государства. Соответственно, подобная деятельность таких лиц им контролируется и, про необходимости, ограничивается. Одновременно это предполагает решение и другого вопроса, как, не подавляя частной инициативы, не допустить при этом вероятности появления того слоя собственников, который всегда и везде пытается установить своё господство, править государством. Нашему обществу и науке предстоит ещё найти решение, но несомненно, что деньги, богатство в демократии исключаются как мера власти и величия человека. На первое место должны выйти знание и умение использовать его на благо и своё, и общее.

Очевидно также, что в таком понимании собственности должна быть выделена, как государственная, народная и важнейшая, ещё и собственность в отраслях экономики, имеющих для государства первостепенное значение. Однако это не означает, что частная инициатива в такой сфере должна быть запрещена. Мы хорошо знаем, что в народе достаточно талантливых людей, способных не только предложить нужные стране идеи, изобретения, но и организовать соответствующие производства на их основе. Для таких предпринимателей также должны быть созданы благоприятные условия деятельности. Становится более ясной и роль государства в обеспечении инновационного развития его экономики. Власть, которой народ доверил управление государством, должна встать во главе этого процесса, с участием науки определить наиболее перспективные и важные для страны направления развития и решить все вопросы научного и финансового обеспечения его, разработать планы реализации их. Добавив сюда рынок и помня о наших предложениях по изменению избирательной системы, мы встанем на путь построения общества, в котором действительно все равны, знание и умение станут приоритетной характеристикой человека, а деньги перестанут быть синонимом власти, хотя рыночные отношения сохраняются.
 
Широкая, всеобъемлющая приватизация, проведенная нашими реформаторами, не является естественным условием демократии, а обусловлена либеральным характером той мнимой «демократии», которая существует в западном мире и фактически господствует в нашей стране. Такая приватизация, как мы убедились, лишь создаёт олигархов, которые первым же делом, присвоив народные миллиарды, пытаются взять управление государством в свои руки. В демократическом государстве такие понятия как государственная собственность, государственные предприятия становятся по своему положению народной собственностью, народными предприятиями и, следовательно, приватизация их возможна только с согласия народа. Разумеется, в существующем, самом начальном представлении о демократии мы не можем дать сразу же единственный и верный ответ на многие проблемы, но очевидно, что безоглядно передавать всё и сразу в частные руки было вовсе не обязательно. Именно вот такая либеральная приватизация, не имеющая ничего общего с демократией, и способствовала в стране созданию духа бесконечного обогащения, стяжательства, коррупции.

Разработанные программы приватизации государственных предприятий следует пересмотреть исходя из того понимания их роли, которое предполагает демократия. Настойчивое стремление действующей власти раздробить крупные государственные, то есть народные, предприятия на мелкие, чтобы затем передать их в частную собственность, надлежит рассматривать с позиции неспособности её создать условия для эффективного управления ими, ибо следствием этого может быть лишь обогащение уже существующих и появление новых миллиардеров.
 
Проблема экономической эффективности демократии также решается в условиях рынка. Так называемый «свободный» рынок есть необходимое требование либерализма, которое создаёт условия для возникновения и существования капитализма, когда единичный производитель сталкивается на нём с организованным сообществом торговцев-посредников. Демократия эту «свободу» для посредников ликвидирует и установит на рынке правила, отвечающие интересам производителя и государства, то есть власти и народа. Капитализм как вид торговой деятельности,  в которой торговые посредники диктуют цену товара производителю, останется в прошлом. И так главным в экономике демократии на рынке станет не торговец, а производитель.

Экономика современного либерального государства, благодаря капитализму (разумеется, не придуманному Марксом, а настоящему), порождает частную инициативу прежде всего в сфере торговли. Начинающий предприниматель нашего времени не озабочен желанием что-то произвести. Он думает: что бы продать! В докапиталистическую эпоху естественным было желание сначала что-то произвести, а уж потом продать, что считалось более простым, и даже пустяковым занятием, не требующим особого умения. Капиталисты, с их появлением и быстрым накоплением капитала, сумели убедить весь мир, что главный источник богатства – в торговле. Оттого в современных, так называемых «развивающихся» государствах, к числу которых относится и Россия, так непросто обстоят дела с развитием экономики, частной инициативой, ибо много желающих продать, но мало – произвести что-либо.
 
Правители, которые воображают, что, провозгласив свободный рынок, частную собственность и свободу предпринимательства, сделали всё необходимое для развития экономики страны, глубоко заблуждаются. Частник ныне начинает с торговли, и пока есть чем торговать, он не пойдёт в сферу производства, где всё намного сложнее, труднее и более рискованно. Конечно, со временем он решится и на занятие производством, как это было когда-то в прошлом, но тогда к этому общество двигалось довольно длительное время, которого ныне нет у стран, вступивших на путь так называемого капиталистического развития. Надежда на иностранные инвестиции также весьма эфемерна и, пожалуй, даже ошибочна, особенно в условиях сложившегося в мире некоего союза крупнейших капиталистов и вызванного им санкционного давления. А потому самый надёжный путь –  это государственные инвестиции в такие производства, которые могут стать локомотивом развития всей экономики.
 
Демократическое общество, как и либеральное, будет, вероятно, не однородным и в нём на равных правах будут присутствовать почти все те же нынешние слои, группы, классы населения. Отличие одно: деятельность, связанная с использованием труда наёмных работников, то есть то, что называется эксплуатацией человека человеком, будет поставлена в рамки общественных отношений демократии, справедливого вознаграждения за результаты трудовой деятельности. Стимулом к участию в ней наёмного работника по-прежнему будет служить естественное стремление человека обеспечить материальное благополучие личное и своей семьи. Вместе с тем невозможно отменить и такой стимул, как стремление отдельных личностей к богатству и на его основе – к власти. Момент, когда он начинает действовать, достаточно очевиден, но либералы, как мы говорили выше, стараются его не замечать. В этом умолчании запрятан один из важнейших секретов либерализма – фактическая власть миллиардеров в любом государстве, исповедывающем эту идеологию. Демократия же момент перехода количества в качество не заметить не может, и это одна из черт её. Потому она и вводит ограничительные меры в отношении многочисленных либеральных свобод, понимание нравственных норм, чувства совести, долга и т.п.
 
Демократия – общество, в котором на равных условиях действуют народные предприятия и частные. Бесконечную гонку за прибылями с целью обогащения и последующее стремление к власти отдельных личностей, в условиях демократии и вследствие изменения роли денег, как синонима власти, сменят интересы общества, бережного расходования природных ресурсов, сохранения природы и пр. Очевидно также, что в таких обстоятельствах существенно возрастают требования к качеству руководящих кадров народных предприятий всех уровней. В демократическом государстве, в отличие от либерального, которое существует только за счёт налогов и потому фактически оказывается в зависимости от крупнейших капиталистов, важным, а может быть и главным,  источником средств существования и развития становятся также и доходы от деятельности народных (государственных) предприятий. Налоги в таком обществе, конечно, будут также играть важную роль, но это будет, по крайней мере, уже далеко не единственный источник поступления средств в казну. Под контроль государства должна быть поставлена и капиталистическая роль  торговых посредников. На рынке теперь им делать нечего. На нём действуют только двое – товаропроизводитель и покупатель. Товаропроизводителей теперь также два вида – частные лица и государство в лице власти. На рынке они могут присутствовать в трёх  формах: личной, кооперативной и иных формах объединений, и государственной.
 В некоторой мере в этом деле может быть использован опыт Советского Союза, в котором торговля на внутреннем рынке, хотя и с существенными ограничениями, существовала именно в таких формах. Как демократия решает вопросы торговли на международном рынке, мы оставляем на рассмотрение специалистов. Очевидно, что названные особенности демократии превращают власть в активного участника торговой деятельности, международной и внутренней, и оттого требования к ней существенно меняются. Те капиталы, которые в условиях либерализма поступают в карманы частных лиц, в демократическом государстве становятся капиталом народным, и общий объём его обязательно будет выше, чем в государстве либеральном. И потому только в нём и возможно решение вопросов бесплатного образования и бесплатной медицины.
 
Рассматривая экономику как науку, можем смело утверждать, что и здесь демократия установит должные отношения. Современная экономическая наука, как мы знаем, практически неспособна предсказать и, соответственно, предотвратить возможность появления кризисов и прочих негативных явлений в экономике. В самом лучшем случае она может лишь более или менее достоверно объяснить произошедшее. С нашей точки зрения причина такого качества её одна – лживость либеральной идеологии, которая определяет экономику так называемых капиталистических государств. Демократия, разоблачая  ложь этой идеологии, тем самым создаёт условия для действительно научного подхода к решению существующих проблем экономики. Иные представления о цели и движущих силах её приводят нас к иному представлению о принципах экономического развития государства, денежно-кредитной политики государства, роли биржи и прочих капиталистических инструментов. Возникают условия, которые возвращают нас к естественному пониманию возможности и, более того, к необходимости планирования экономического развития. И, соответственно, появляется мысль о рождении демократического Госплана. Все эти особенности демократии, конечно, должны быть исследованы и уточнены в будущем, ибо открывают нам перспективу превращения экономики из некоего подобия астрологии в подлинную науку. Одной из таких особенностей является роль денег в демократическом обществе, наше сложившееся представление о которой мы изложим в следующей главе.

ГЛ.13. ДЕМОКРАТИЯ, ДЕНЬГИ, КАПИТАЛИЗМ

Изначально в истории человечества деньги играли роль эквивалента стоимости товара в процессе обмена его на рынке. Затем к этой роли добавилась роль средства накопления богатства, а со сменой феодализма буржуазно-республиканским строем и явлением капитализма деньги становятся ещё и синонимом власти. Этим и объясняется, что все буржуазные революции происходили под влиянием и при активном участии в них главных капиталистов мира – банкиров. Главным итогом их стало то, что и требовалось им: возникновение в государствах исключительно благоприятных условий для деятельности на рынке торговых посредников и возникших из них банкиров, что они, естественно, и использовали в своих интересах.

Харари в книге «Sapiens. Краткая история человечества», как бы подводя итог под историей существования человечества в условиях капитализма, старательно обходя роль идеологии в ней, пытается научно обосновать ещё одну, четвёртую роль денег в современном обществе. По его мнению, ныне деньги играют роль средства, способного объединить человечество в единую мировую империю.

Такая идея несомненно может быть названа «великой», а в том, что на этот раз она провозглашена маленьким Израилем, верным союзником США, отчётливо просматривается, чьи интересы она отражает. После развала СССР тема объединения человечества под руководством мирового правительства вновь стала популярной, и опубликованная идея – один из возможных вариантов реализации её на базе доллара. Существуют и другие проекты, но, как мы понимаем, в условиях либерализма это может быть лишь диктатура капиталистов – мировых ростовщиков. Настоящее единство мира возможно только на базе идеологии, и другого варианта не существует.
 В.Касатонов в своей книге «Мировая кабала. Ограбление по…» (изд. Алгоритм, 2017 г.) рассматривает процесс формирования современной денежной системы и роли денег в жизни человеческого общества с позиции банковской деятельности. Вполне справедливо, с нашей точки зрения, называя банкиров только ростовщиками, но не замечая в них капиталистов, он не находит в их деятельности никаких положительных целей, кроме жажды денег и власти. Называя их деятельность перманентной «денежной революцией», видит в ней только «инициированные ростовщиками существенные изменения в денежной системе, которые ведут к усилению их позиций в отдельных странах и в мире в целом, приближают их к вожделенной цели – мировому господству» (с.20). К такому пониманию их деятельности у нас не находится никаких возражений, но следует отметить, что, несмотря на сопротивление общества и отдельных авторитетов, все «революционные» замыслы ростовщиков в конце концов всё же реализуются, а общество на деле оказывается неспособным предложить какую-либо альтернативу их замыслам. Более того, все они со временем становятся общепринятыми и в повседневной практике ими пользуются, не задумываясь об их происхождении и былом неприятии.

Другая особенность названных автором «революций» заключается не просто в частнособственническом характере всех создаваемых ростовщиками структур: банков всех родов, бирж и пр., которые в силу капитализма, как нового фактора власти, образуют в мире некую автономную финансовую сеть, неподконтрольную действующей в государстве власти. Очевидно, что подобная, не управляемая государствами, финансовая система создаёт в мире такие условия, когда власть любого конкретного государства лишается возможности решать свои проблемы таким образом, который не устраивает ростовщиков, в чём и заключается подлинный смысл такой системы. Вряд ли суверенное государство такое положение может удовлетворить, но где выход из него? В поисках ответа на вопрос автор обращается к опыту современного Китая.
Приведенный им пример денежно-кредитной системы Китая подтверждает возможность эффективного существования её без участия в ней мировых ростовщиков. Неясность идеологии, на которую опирается компартия страны, строящей, по его словам, то ли капитализм, то ли социализм (с.369), не позволила автору дать окончательную рекомендацию, на какой путь должна встать Россия в этом вопросе, и потому решение его он откладывает на более отдалённое время: «Те шаги и мероприятия, которые мы определили как необходимые для построения здоровой экономики, безусловно, не могут быть осуществлены в короткое время. Они рассчитаны на средне- и долгосрочную перспективу. Иначе говоря, это стратегические задачи. Условием эффективной реализации этих задач являются серьёзные изменения в политической и духовно-нравственной сферах нашей жизни» (с. 379).
 
Мнение совершенно верное, и в условиях либерализма реализация их действительно и трудно осуществима, да и, пожалуй, бессмысленна. Но не такие ли необходимые изменения в идеологии государства предлагаются нами? Демократия, как государственная идеология, не только позволяет, но и требует приступить к реализации названных автором шагов и мероприятий, не откладывая их на отдалённое будущее. Такую возможность подтверждает и опыт Советского Союза, а то, что он оказался неудачным, есть лишь следствие того, что «вся политика советского руководства (в том числе экономическая, социальная, культурная, образовательная и т.д.) исходила из ложного представления марксизма об общественном устройстве… т.е. экономика (как ни как базис!) определяет все остальные сферы общественной жизни, она главнее всего… Есть другие представления об обществе, которые исходят как раз из обратного соотношения: базисом общества является идеология, общественное сознание, религия, а вот экономика – лишь надстройка над этим невидимым базисом» (с. 376).

Как видим, позиция автора очень близка к нашей. Ведь этому невидимому пока обществом базису и посвящена наша книга. Недостатком его взгляда является то, что он, как и практически всё наше общество, в целом остаётся в представлении о нём на позициях марксизма и либерализма. И всё же, как мы полагаем, его предложения по оздоровлению экономики могут быть приняты за основу при переходе от либерализма к демократии. Суть их по приведению денежно-кредитной системы государства в соответствие с потребностями национального хозяйства, сводится, как мы понимаем его, к переводу всей банковской системы под контроль государства. Мы считаем такое решение верным только в том смысле, что в демократическом государстве такая деятельность не может быть связана с интересами отдельных частных лиц, но запрет в ней частной деятельности не может стать решением проблемы. С этой точки зрения в банковской деятельности должно быть изменено главное – капиталистическая сущность её. Одним из важнейших последствий такого решения будет возвращение человеческого общества к забытому ныне представлению о том, что когда-то, в докапиталистическую эпоху, облагать долг процентами считалось недостойным поступком. Суть такого отношения к долгу заключалась в том, что деньги – это оценка меры труда, заложенного в изделие,  а из этого следует, что деньги не могут делать деньги, так как в таком процессе практически ничтожна доля труда и не появляется никаких материальных свидетельств его. Оттого в демократическом государстве беспроцентные, или почти беспроцентные кредиты должны быть правилом, и тем самым будет снято одно из серьёзных препятствий на пути развития экономики. Принятие такого решения означает фактическую отмену капитализма в банковской сфере. И это обязательно приведёт к тому, что гонка за доходом, как средством роста банковского капитала, прекращается. Капитализм, изгоняемый нами из рынка, теперь изгоняется и из банковской сферы, и вообще отовсюду, где деньги начинают делать деньги.
 Существование такой деятельности есть одна из причин, объясняющая, почему марксизм и либерализм так упорно обходят тему идеологии. Проведенное нами рассмотрение роли её в истории страны ясно показало, что в банкирах-капиталистах, как и капиталистах любого рода вообще, общество не только не нуждается, но в механизме его экономики они – ненужное звено, нечто вроде паразитной шестерёнки, всего лишь изменяющей направление движения финансов в нужное им русло. Очевидно, что в условиях демократии эта шестерёнка должна быть исключена, а управление финансовыми потоками может успешно осуществлять центральный банк страны, подчиняющийся и работающий под контролем и по заданию парламента и правительства. Таково логическое следствие идеологии демократического государства, ибо такие изменения в денежно-кредитной политике в целом отражают в первую очередь интересы народа и власти.
 
Демократия решает и многие другие задачи современного общества. Она выводит на первое место в оценке достоинств человека знание и умение использовать его в интересах не только личных, но и, что более важно, в интересах всего общества. Богатство перестаёт быть той ценностью, которое выделяет человека в нём, и этому способствует то, что все основные проблемы человека в демократическом обществе властью решаются в первую очередь. В силу представлений демократии об аморальности капитализма и исключении его из жизни общества, решается и другая задача – деньги перестают быть синонимом власти. Как в конкретных обстоятельствах эти два качества демократии будут реализованы, решение во многом, наверное, предстоит ещё найти, мы же пока такими предложениями и ограничимся. Главное, денежно-кредитная система должна перейти  под контроль государства, то есть его народа и власти.
 
Выше мы отметили, что посредническая деятельность на рынке породила капитализм. Вначале он представлял собой заурядную методику перехвата дохода товаропроизводителей торговыми посредниками. Собрав достаточный капитал, они превратились в банкиров-капиталистов, которые добились легализации ростовщичества и тем самым возникли условия, в которых деньги вполне легально стали делать деньги. Теперь мы видим, как этот капитализм, обретя небывалую силу, сформировал подконтрольную ему мировую денежно-кредитную систему. Ныне эта сеть охватывает уже весь мир, она едина, и у неё есть центр, из которого она управляется. Не её ли деятельностью и объясняется тот факт, что валюта стран, оказавшихся в круге интересов этой «закулисы», (другого названия ей, наверное, не найти), вдруг становится очень нестабильной, а в так называемых «развивающихся» странах возникают разного рода проблемы с развитием экономики? В полной мере это относится и к России, очевидной неустойчивости её валюты. Демократия, как мы считаем, способна решить и эту проблему.

Одно из безоговорочно принятых нашим государством условий либерализма заключается в капиталистическом тезисе: всё продаётся, и всё покупается. Когда-то, в советскую пору, суждения на эту тему, особенно в вопросах культуры, воспитания, нравственности обычно завершались отрицанием такого тезиса. Сегодня на эту тему уже никто не спорит. Как сказал бы Харари, «люди согласились», что бесплатно ничего не бывает и всё что-то, да стоит. Более того, взгляды капиталистов на эти вопросы отражаются в принятых в стране законах, отчего спорить уже не приходится. Тем более такие вопросы не возникают в экономике и торговле, где господствует рынок. Однако явление демократии, опровергающей многие утверждения либерализма, в экономику вводит свои поправки. И одна из них нами уже обсуждена и принята: земля, как территория страны и собственность её народа ни под каким предлогом, и ни в какой форме не продаётся и не покупается. Цена её – стоимость пролитой за неё крови, стоимость жизни и труда поколений живущих на ней людей. Поэтому она бесценна. Тем самым демократия категорически отвергает капитализм и в этом вопросе: не всё продаётся, и не всё покупается!

И если это так, то отчего же вследствие падения цены на нефть падает оценка и всей нашей собственности, включая и землю? Ведь ничего со страной не произошло, ибо если нефть подешевела, то это касается только стоимости нефтепромыслов, нефтеперерабатывающих заводов, и наших, и зарубежных. И как только цена нефти вернётся к прежнему уровню, практически к прежней цене вернётся и стоимость этих предприятий. На стоимости рубля, тем более, на стоимости всей остальной собственности народа это никак не может отразиться.

То, что на деле так не происходит, не удивительно. Благодаря Марксу и его представлениям об экономике и капитализме, всё с ног на голову перевёрнуто и на капиталистических биржах. Там господствуют интересы действительных, а не выдуманных капиталистов – банкиров. Более того, вопреки логике, сделав валюту государств товаром на рынке, они создали условия, когда через деятельность на биржах они могут играть стоимостью валюты, активно вмешиваясь во внутригосударственную экономическую деятельность. Фактически это, наверное, можно рассматривать как искусно организованную капиталистами форму их главного способа пополнения своего капитала – деньги делают деньги. И весь мир послушно верит им, и их мошенническим биржам, оплачивая мнимые последствия выдуманных экономических кризисов. А мы ещё раз напомним, что исключение из экономики демократии капитализма во всех возможных проявлениях его и формах, вместе с разоблачениями марксизма и либерализма есть необходимое условие решения очень многих проблем и нашего государства, и всего мира. В условиях демократии это приведёт к возвращению государству полной самостоятельности в решении всего множества вопросов финансово-экономической политики, планового управления народным хозяйством, создаст в государстве условия для успешного развития экономики и, соответственно, укрепит суверенитет его, сделает рубль стабильным, а деньгам вернётся их естественная роль инструмента купли-продажи, и не более.

 Следует добавить, что все названные нами предложения рассматривают проблему лишь в самом общем виде. Притом мы не коснулись вопросов акционирования, различных форм «делания денег» и многих других нововведений капиталистов. С нашими новыми представлениями о государстве, демократии, идеологии, обществе и капитализме, несомненно, подлежит пересмотру роль всех созданных ими структур, существование которых основательно увязано с их потребностями. И потому они всегда реагируют на ситуацию в экономике государств так, как это представляется нужным банкирам. В целом же всё это пока наши принципиальные предложения, предположения, сомнения и возможные решения. Конкретные дела остаются за наукой, специалистами, для которых в этих вопросах открывается широкое поле деятельности. 

ГЛАВА 14. ИДЕОЛОГИЯ ДЕМОКРАТИИ.

Полученное нами представление о демократическом обществе, хотя и построено всего лишь на некоторых примерах, даёт нам возможность увидеть, насколько отличны принципиальные подходы к решению проблем общества в либерализме, и в демократии. Демократия впервые в истории на первый план в государстве выводит народ, интересами которого руководствуется власть, решая проблемы государства. Мы убедились также, что, предъявляя обществу более высокие требования в знании и культуре, демократия одновременно создаёт необходимые условия для получения и освоения их народом. И, как следствие, мы утверждаемся в своём понимании, что демократия и есть тот путь, в поисках которого в России прошло уже более века. И, значит, поиск пути заканчивается.
 
Изучая особенности марксизма и либерализма, мы хорошо поняли, какой демократия не может быть. А вот какой она должна предстать нашему народу, полную картину её нам ещё предстоит выяснить. Демократия как научная идеология в современной общественной науке до сих пор находится на положении золушки, которая наряжает блистающих на балу либералов и прочую политическую публику, но после этого отправляется куда-то на чердак, где и проживает поныне. Потому в целом о демократии, как государственной идеологии, в обществе в силу господства «либеральной демократии», пока нет никакого достаточно распространённого, популярного представления. В лучшем случае оно ассоциируется с глубокой древностью Греции. Большинство же простого народа сегодня под этим названием подразумевают либерализм. Как следствие, такое положение привело к тому, что понимание лживости и лицемерия либерализма переносится на демократию. Оттого ныне можно услышать призывы, вроде «Долой демократию!» и подобные им.

 Вот это искажённое понимание демократии господствует ныне и во всей научной и политической жизни страны, порождая бесконечное множество нереальных предложений и взглядов на решение наших проблем. К тому же, если либерализм, как идеология, уже давно обзавёлся многими атрибутами своего существования, в том числе научным обоснованием и описанием либерального общества, (о марксизме мы уже не говорим), то у демократии и здесь нет ничего подобного. Очевидно, что перед нашей наукой возникает задача подготовки такого документа. И хотя такая задача выходит за пределы нашей темы, некоторые предложения на этот счёт у нас имеются.

Поскольку общие представления о государственной идеологии в исторической практике были воплощены впервые в религии, то она, вероятно, и должна стать для нас в какой-то мере образцом формирования государственной идеологии демократии. Одним из непременных требований, которым в прошлом должна была отвечать религия, это ответ на самый извечный вопрос: как возник этот мир, появился человек и пр. Религия, давая ответы на подобные вопросы, таким образом как бы фиксировала уровень представлений человека о себе и окружающем мире, достигнутый на то прошлое время. Очевидно, что и современная научная идеология, какой является демократия, также с самого начала должна дать свой ответ на эти вопросы и тем самым закрепить в сознании современного человека существующие на сегодня представления о происхождении Вселенной, Солнца, Земли, человека и о прочих фундаментальных достижениях науки. Это – самый первый раздел идеологии.
 
Имея в виду наш опыт изучения роли идеологии, ещё одним из разделов её должна стать история развития взглядов человека на идеологию и роль её в жизни общества  с древнейших времён и до нашего времени. Несомненно также, что в тексте государственной идеологии должны быть приведены и все основные положения, отражающие понимание демократией её ценностей нравственных, эстетических, правовых и пр. Все эти представления о том, носителем каких качеств должен быть человек будущей демократической России, какие отношения между людьми это предполагает, позволят ликвидировать существующий в стране до сих пор недостаток духовности, стать обязательным свойством человека и общества. Одновременно они явятся тем источником её, в котором и молодёжь, и старшее поколение найдут ответы на многие вопросы личной и общественной жизни.
 
Обязательной частью идеологии должно стать ещё и изложение требований к составлению Основного закона страны – Конституции. В ней должны быть названы форма исполнения, разделы и главы её, содержание их. Как мы уже заметили, особенность Конституции в том, что при всей значимости её, отсутствие таких требований к ней легко может превратить Конституцию в мало значащий документ в зависимости от того, насколько полно в статьях её будут отражены те требования идеологии, о которых мы говорили выше. Фактическое отсутствие в нашей стране государственной идеологии и, соответственно, требований к формированию Основного закона, привели к тому, что в действующей Конституции Российской Федерации, благодаря участию в составлении её западных советчиков, имеется немало пропусков и умолчаний, обнаруженных нами. Они становятся теми незаметными рычагами, управляя которыми, либералы рассчитывают в нужный момент повернуть развитие страны в нужном для них направлении. Следствием этого же является и то, что у наших граждан нет понимания того, какая идеология отражена в действующей Конституции, по какому пути движется страна. Разработка государственной идеологии демократии позволит нам получить не только хорошо проработанное представление о демократии, но и о содержании Конституции демократического государства.

 Разумеется, это работа, в которой мы наметили только некоторые контуры её. В целом же в ней предстоит рассмотреть множество других вопросов, решение которых в условиях демократии предстоит ещё найти. Мы же далее выскажем наше мнение лишь о некоторых из них, и начнём с национального вопроса.
 
Сложность его в том, что он многоплановый, очень запутанный, почему и ныне в своих интересах его широко и эффективно используют мечтатели о мировом господстве. В России на высоком уровне его впервые поставила возникшая в результате Октябрьского переворота 1917 года преступная власть, нерусская по национальному составу и антирусская по духу. Бывшая царская Россия была названа ею «тюрьмой народов», русский патриотизм превратился в шовинизм, а русские – в эксплуататоров народов страны. Одной из своих главных забот она провозгласила решение вопросов национального самоопределения, в результате чего единая страна была разделена на части по национальному признаку, а русские стали самой униженной нацией её. С русской территорией ленинские гвардейцы также не скупились, и итогом их деления стало возникновение большого числа автономий разного рода, в которых так называемые титульные нации не всегда представляли даже простое большинство населения их. И такое отношение к территории России и русским продолжалось все годы так называемой «советской» власти. Так тогда были созданы никогда не существовавшие в прошлом границы для будущего развала страны. У истоков его стояли те же коммунисты, и потому Советский Союз развалился по придуманным ими границам.

Новая действующая Конституция Российской Федерации фактически не внесла ничего нового в этом вопросе, явившись продолжением того же ленинского курса и в национальном вопросе и по отношению к русским. Сегодня в ней названо более двадцати различных национальных образований, и при этом даже не упоминается самая многочисленная российская национальность – русская. Такое отношение её к русским усугубляется тем, что ныне в паспорте гражданина России исключена графа «национальность». Следуя этому правилу, нужно было бы и в Конституции отменить названия территориальных образований по национальному признаку, но на этот шаг творцы Конституции не решились. Но если благодаря такой осторожности другие национальности страны ущемлены только единожды, то русские дважды, ибо по Конституции получается, что русских в стране как будто вообще не существует. Однако этот факт нашими либеральными и «демократическими» политиками, не покладая рук заботящимися о благе всех народов страны, и особенно русских, не замечается. К тому же правило, по которому в паспортах отменено указание национальности, снова в упрёк русским, будто бы желающим насильно всех сделать русскими. Тем, кто готов их упрекнуть, следует знать, что отмена этой графы в паспорте сделана не по желанию и не в угоду русским. Это очень нужно двум категориям граждан: либералам, среди которых достаточно таких, кто желал бы не подчёркивать свою национальность, и русофобам, ненавидящим русских только за то, что они русские. Но этим они не ограничиваются, и время от времени ими затевается возня вокруг надуманной проблемы необходимости дать какое-то общее название всем народам страны. И появляются предложения, в которых слово «русский», а вместе с ним название и других национальностей, будет окончательно похоронено под такими наименованиями, как «россияне» или что-то подобное. Из всего сказанного следует только одно: эти либеральные и русофобские хитрости не служат укреплению межнациональных отношений, национальность нужно вернуть в паспорт.

Слово «русский» должно появиться в тексте преамбулы Конституции. В ней говорится о «многонациональности» нашего народа, и с этим спорить бессмысленно, ибо так оно и есть. Но так, как это записано в преамбуле, можно говорить не только о России. В мире сегодня существует немало стран, которые по такому признаку также могут называться многонациональными, и это слишком общее определение делает эти во многом  различные страны совершенно одинаковыми по населению. В этом термине игнорируется то, что в таком государстве всегда есть народ, внёсший главный и решающий вклад в создание его. В нашем случае это, конечно, русские. Но и оговорив это, мы мало продвинемся в объяснении особости российской многонациональности. Коренные народы России, вместе с русскими, также несут в себе эту особость, обусловленную многовековым опытом совместной жизни и выработанными на её основе традициями межнациональных отношений, когда ещё не было этих выдуманных границ, Вот эта особость и имеет своим следствием непривычные для некоторых других многонациональных и многоконфессиональных стран мир и спокойствие в отношениях между живущими в них национальностями, конфессиями. А выработалась и утвердилась она не только как результат тысячелетнего совместного существования, но и вследствие того, что, как и русские, эти народы также внесли свой посильный вклад в дело создания, укрепления и защиты нашего государства, и потому начало текста её можно предложить такое: «Мы, народ Российской Федерации, русские и все коренные нации и народности её, соединённые общей судьбой на своей земле – территории Российской Федерации, утверждая права и свободы…» и далее по тексту.

Эти слова должны быть здесь ещё и потому, что такая формулировка проистекает из самого понятия «государство», предложенного нами. Самыми начальными характеристиками любого государства в нём названы его народ и территория, на которой сформировался и проживает этот народ. В нашем случае народ – это именно русские и все коренные народы страны. Расплывчатый, неопределённый, фактически безымянный, толкуемый, как кому придёт в голову, несущий в себе пренебрежительный оттенок к этим совершенно конкретным народам, термин «многонациональный» из Конституции должен быть исключён. При предлагаемом начале преамбулы приобретают глубокий и подчёркнуто однозначный смысл слова её: «…соединённые общей судьбой на своей (курсив наш) земле…» ибо становится абсолютно ясно, о какой земле идёт речь. Это важно и для русских, и для всех других коренных народов страны, которые жили и живут на этой своей территории с момента возникновения нашего государства. Все некоренные народы никогда не были в прошлом, и не могут стать в настоящем учредителями нашего государства, в том числе и по такой простой причине: у них есть другая, своя земля, которая им принадлежит. Проживая на нашей земле, они должны знать, что их заслуги перед Россией нами никогда не будут забыты, но претендовать на её территорию они никак не могут. Их право – культурная автономия. Коммунистическая практика выделения части русской территории под национальные образования народов, не являющихся в России коренными, должна быть решительно признана недопустимой.

Рассматривая этот вопрос, стоит вспомнить, что в конце 80-х, начале 90-х годов газета «Известия» попыталась развернуть дискуссию о необходимости восстановления республики немцев Поволжья. Поддержки она не нашла, и с точки зрения предлагаемой нами преамбулы Конституции это абсолютно справедливо. С такой позиции совершенно очевидным становится и то, что продолжающееся со сталинских времён существование Еврейской автономной области неправомерно, так как евреи не являются коренным народом России и у них есть своя земля – Израиль. Но они, как и любой другой некоренной народ, имеют в нашей стране право на культурную автономию.
Есть ещё один аспект национального вопроса – так называемый сепаратизм. В государственной идеологии его следует подробно объяснить и на примерах показать, зачем стране нужно единство. На современной стадии развития человеческой цивилизации только крупные государства имеют возможность обеспечить в нём все условия для развития его экономики, науки, образования, защиты от вмешательства во внутренние дела внешних сил и пр. Всё это практически недостижимо для небольших народов , потому что требует значительных средств и людских ресурсов, которых у них просто нет. Существование же его вызвано прежде всего тем, что всегда в среде его элиты находится некоторое число авторитетов, озабоченных не национальными интересами, а личными амбициями. И вот они обычно и становятся самыми горячими сторонниками национальной независимости, борьбы за неё, за мнимое укрепление суверенитета. Но при этом не следует забывать, что мир нестабилен, в нём постоянно присутствуют силы, стремящиеся к господству региональному, мировому. В таких условиях принцип национального самоопределения и формула «одна нация – одно государство» играют на руку подобным силам, так как способствуют возникновению множества мелких государств, фактически неспособных играть самостоятельную роль. И оттого часто такие «независимые» государства, не имея достаточно обоснованной позиции своего самостоятельного существования, от одного «оккупанта» бросаются к другому, или же мечутся в поисках своего места в мире. И так сепаратизм превращается в один из способов  реализации древнейшего принципа «разделяй и властвуй». Своё наиболее полное решение вопрос национального самоопределения может найти только в крупном государстве, в котором оказывается достаточно сил и средств для того, чтобы на деле осуществить действительную независимость его от других государств во внутренних делах и внешней политике, что легко и самым реальным образом может быть достигнуто в демократическом государстве.

В условиях демократии меняются и наши представления о понятии «империя». Демократия, как государственная идеология, становится притягательной силой, вызывающей в людях стремление к объединению на принципах её, и такое мирное существование разных наций в едином государстве превращает империю в союз, содружество народов на основе единой, объединяющей идеологии демократии. С таким представлением о ней обращение «товарищ», принятое коммунистами, в демократии приобретает тот глубокий смысл, которого нет и быть не может в марксизме. Потому в демократии, как мы считаем, можно увидеть залог демократического будущего всего человечества. В этой роли идеологии как объединяющего фактора мы видим и одну из главных причин  развала Советского Союза. Марксизм ни в коем случае не являлся объединяющей идеологией. Это была, как мы установили, идеология, построенная на обмане, и одного этого достаточно для получения такого естественного результата. То же можно сказать и о либерализме. И вообще, любой союз, построенный на подобной идеологии, обречён на развал, и подтверждением тому историки найдут немало примеров в прошлом и, наверное, они появятся ещё и в будущем. Всё это в государственной идеологии требуется убедительно показать и обосновать.
Представление о государстве, как естественном продолжении семьи, приводит нас к заключению, что в условиях демократии традиционная семья должна стать основной ячейкой государства. В идеологии необходимо подробно описать, что демократия называет семьёй, какие обязательства она накладывает на вступающих в брак, какова роль в семье мужа, жены, детей. Подробно должны быть описаны и последствия распада семьи. Понимание демократией территории государства, как собственности её народа, должно иметь своим следствием появление у семьи права, в зависимости от численности её и местных условий проживания, на бесплатное пользование определённым участком земли, не облагаемой налогом, для строительства жилого дома, ведения хозяйства и пр. Подобное отношение к земле, но в других размерах, должно распространяться и на любого одиночного гражданина страны, начиная с момента возникновения его права на участие в принятии решений по вопросам государственного управления (получение паспорта гражданина России, право на участие во всеобщем голосовании).

 Особое внимание в государственной идеологии должно быть уделено вопросу равенства людей в условиях демократии. Без этого демократия невозможна, что мы и видим в реальной жизни на примере западной «либеральной  демократии». Хотя на словах и наша Конституция провозглашает всеобщее равенство граждан, на деле повседневно в силу господства денег порождается неравенство их, потому что богатый человек всегда имеет больше возможностей в реализации своих прав как гражданина Российской Федерации. Вот это неравенство и есть важная черта либерализма, старательно скрываемая им, для чего и понадобилось придумать «либеральную демократию». В демократическом государстве деньги не могут быть синонимом власти, ибо этим фактом демократия попросту опровергается и всеобщее равенство исчезает. Люди с большими деньгами как бы выделяются из общего строя. В Конституции написано: все равны, а между строк читается: у кого больше денег, те равнее всех, то есть всё принципиально, как было в прошлом, так остаётся и сейчас. Сегодня у нас, как и на «демократическом» Западе, все равны, но опять всё не так, как кажется. Это скрытое неравенство у нас даёт знать о себе пока в относительно слабой форме. Но нельзя не заметить, что в реальной жизни его чётко понимают и отслеживают и богачи, и бюрократия, и суд, для которых на практике простой народ был и остаётся фактором второстепенным. Проявляется это и во взяточничестве, коррупции в любых возможных формах, и в реакции местной власти на нужды населения, в отдельных фактах нашей повседневной жизни. Различие людей в материальном положении сказывается и на возможности получения ими образования, что в итоге может сделать его элитарным. Очевидно, что в демократическом государстве получение образования, включая высшее и профессиональное обучение, должны быть бесплатными.

Господство богатых на Западе наиболее наглядно и выпукло демонстрируется во время избирательных кампаний в стране «образцовой» демократии – США. Выборы там превращаются в грандиозный спектакль стоимостью во многие миллиарды долларов. Такие затраты по карману только миллиардерам, и они не скупятся, ибо их деньги обеспечивают им победу своих, послушных, ручных кандидатов в сенаторы, президенты. Избиратель в таких «демократических» выборах всего лишь статист, его голосование практически ни на что не влияет: какой бы кандидат ни победил, это будет обязательно человек на службе у миллиардеров. Назвать такую избирательную систему, такой строй демократическим, невозможно.

Хотим мы того или нет, но со временем придём к тому же по полной программе, и наши выборы превратятся в спектакль, если своевременно не найдём в нашей демократии соответствующих средств и способов решить проблему равенства. В частности, процедура демократических выборов должна исключить элементы спектакля и быть деловой по содержанию и, соответственно, скромной по финансовым расходам, полностью равной для всех участников. В ряду подобных мероприятий считаем целесообразным рассмотреть возможность создания государственного избирательного фонда, как единственного источника финансирования всех участвующих в выборах партий и кандидатов, независимо от того, какими средствами они обладают. Существование его позволит исключить влияние личных и прочих негосударственных средств кандидатов на результаты выборов. Главное, деньги не должны быть фактором, решающим, кто победит в избирательной кампании. В целом, вероятно, что этот вопрос в какой-то форме может быть решён вследствие пересмотра деятельности государственной финансовой системы, о которой мы говорили в главе «Демократия, деньги, капитализм».

В качестве ещё одного полезного предприятия в условиях демократизации нашего общества и обеспечения всеобщего равенства может и должна стать реализация как общероссийской формулы названного выше девиза, который в математической форме выглядит так: «знание + умение = сила + успех». В нём, во-первых, провозглашается одинаковая важность для успеха дела и знания, и умения. Во-вторых, он позволяет также одинаково высоко ценить людей знающих и людей, умеющих успешно реализовать эти знания и, вместе с тем, предлагает понимание одинаково важной для общества роли человека, занятого любой формой труда, нужной и полезной для общества. Это важный и нужный элемент демократии, который в нашем общем деле всех делает равными и одновременно требует от каждого добиваться наибольшего знания и умения в своей профессиональной деятельности. Знание и умение, востребованные обществом, должны стать главными критериями оценки деловых качеств любого человека и потеснить на более дальний план и даже совсем исключить богатство его.

К проблеме равенства вплотную примыкают понятия прав человека и коллектива. Это также должно быть хорошо и доступно разъяснено в государственной идеологии. Либералы настойчиво твердят о соблюдении прав человека, пытаясь противопоставить их интересам и правам коллектива. Они знают, у кого больше шансов добиться успеха. В ней должна быть подчёркнута одинаковая важность для общества и прав человека, и прав коллектива, их гармоничное сочетание, что гарантирует нам сплочённость общества, позволяющего совместными, объединёнными усилиями эффективно решать проблемы, имеющие отношение и к стране в целом, и к каждому конкретному человеку.
 
Рассмотрение вопросов, решение которых должно быть намечено в идеологии демократии, можно продолжить, но и приведенных выше, вполне достаточно, чтобы убедиться, насколько ясны и понятны методы и средства, используемые ею для этого. Существование идеологии демократии, задающей направление деятельности органов власти при решении любых проблем государственного строительства, отвечающей нашим национальным интересам, станет тем необходимым элементом, который обеспечит взаимопонимание народа и власти на всех уровнях. Одновременно она создаст ту духовную основу, на которой люди почувствуют единство и совпадение их интересов независимо от социального положения, национальной принадлежности и вероисповедания. Идеология демократии позволит обеспечить в стране и единый вектор действия всех ветвей государственной власти, как на уровне Федерации, так и на уровне её субъектов, а подготовка и комплектование кадров государственной службы на основе требований государственной идеологии повысит качественный уровень их.

Выше мы высказали наше мнение лишь по некоторым вопросам, имеющим отношение к разработке государственной идеологии. Будем надеяться, что, государственная структура, которой будет поручена эта работа, вместе с наукой учтут и наши предложения, и не упустят всё то множество вопросов, проблем, которые мы здесь не оговорили, или не заметили, и в итоге создадут документ, содержащий современный ответ на все вопросы существования демократического общества.

Завершая рассмотрение вопроса создания такого документа, нельзя не вспомнить о восприятии коммунистами марксизма, как идеологии братства, свободы и равенства всех народов. Эта мысль, приведенная нами в конце главы «Марксизм в Советском Союзе», не говорит ли она нам о какой-то глубоко сокрытой связи марксизма с демократией? И теперь, проведя наше расследование, мы можем внести полную ясность и в этот вопрос. Для ответа на него у нас появилось достаточно новых, вполне обоснованных данных. Если из марксизма убрать все обнаруженные нами выдумки его о классовой борьбе, пролетариате, экономике и капитализме, а взамен ввести наше понимание государства, роли в нём идеологии, то, прибавив сюда ещё и рынок, мы получим практически ту демократию, к представлению о которой в итоге мы и пришли.
Произошедшее преобразование демократии в «научный» социализм, было, наверное, очень нужно Марксу. Возвращаясь к вопросу о подлинной цели его, спросим, зачем могла потребоваться ему эта выдумка? Ответ, по нашему мнению, может быть таков: только затем, чтобы увлечённые его сказкой о социализме и последующем коммунизме (от каждого – по возможности , каждому – по потребности!), пролетарии не вспомнили о демократии. А когда Маркс со своими друзьями придут к власти, никому такие воспоминания уже не помогут.

Более яркой иллюстрации отношения Маркса к пролетариям трудно найти. Он был совершенно уверен, что выдуманный им обман они не смогут заметить, а его более грамотные оппоненты промолчат, и оказался прав. С тех пор прошло почти двести лет, но до сих пор марксовы басни не разоблачены, а современные политики и коммунисты говорят о нашем марксистском прошлом как о некой яркой странице в истории России, не замечая, что развал СССР есть прямое следствие именно этого учения. Ностальгически воздыхая о том времени, находя в нём примеры иных, лучших отношений между людьми, более верного подхода к вопросам воспитания, культуры и пр., они не замечают, что это всего лишь отголоски, тень, или иначе, отсвет той демократии, из которой Маркс выбросил всё, что ему мешало.
 
В полученном нами представлении об идеологии Маркса становится ясным и то, что все попытки некоторых наших политиков придать так называемому социализму «человеческое лицо» есть не что иное, как свидетельство их полного непонимания сути его. И чтобы они могли более основательно разобраться в действительных мотивах, побудивших Маркса к своему творению, в дополнение к сказанному ранее, им будет полезно прочесть ещё и высказывание его соплеменника Харари, имеющееся в его «великой» книге: «С появлением сельского хозяйства и промышленности образовались ниши, где могли приткнуться «дурачки». Появилась возможность выжить, трудясь, например, водоносом  или на конвейере, и передать другим свои «глупые гены» (с. 64).
Очень интересная мысль либерала. Вот момент, когда либеральный дух его книги, раскрывается полностью: Харари вводит в употребление новый вид расизма, разделяя людей на высших и низших на самом современном, генетическом уровне. Она раскрывает нам и логику Маркса, назначившего пролетариев на роль передового класса современности, следствием чего и стало появление «Коммунистического манифеста». Так революции совершаются этими сапиенсами с «умными генами» и по сей день.

Проведенное нами исследование показало, что наукообразными выдумками блещут и марксизм, и либерализм. При кажущемся различии их, есть у них общее основание, названное нами, а главная черта, роднящая эти идеологии, состоит в создании под видом демократии условий для мирового господства крупнейших банкиров и миллиардеров. Заканчивая на этом наше расследование этих двух идеологий, назвав некоторые направления разработки идеологии демократии, постараемся на основе сделанных выводов дать конкретные предложения, осуществление которых поможет нам начать движение по пути демократии.

 ГЛАВА 15. ИЗ ЛИБЕРАЛИЗМА – К ДЕМОКРАТИИ

Намеченный нами переход страны из либерализма к демократии – это не революция и не политический переворот. Это естественная организационная мера, необходимость которой возникла как результат обнаруженного нами обмана идеологий марксизма и либерализма. Перспективность демократии заключается в том, что она не требует какого-то масштабного пересмотра существующих общественных отношений, не предполагая ни экспроприации, ни отмены частной собственности, за исключением собственности на землю. Не отменяя практически все стимулы частной инициативы, она категорически отвергает капитализм как вид деятельности, в которой происходит то, что называется «деньги делают деньги», устанавливает на рынке господство производителя товара, изгоняя из него посредника. Тем самым она создаёт условия для отмены гонки за капиталом и представление о деньгах, как синониме власти. Как следствие кредиты становятся беспроцентными, и одновременно возрастает роль знания и умения, которые зададут прогрессу направление на развитие науки и техники в интересах народа и, соответственно – в интересах всего человечества.
Однако пока всё это – потенциальные возможности, для реализации которых в стране не созданы необходимые условия, и потому оснований для беспокойства за будущее России проведенная нами работа демонстрирует вполне достаточно. И хотя либералы свои наступательные позиции в стране укрепили основательно, всё же для установления ими полного контроля над Россией время ещё не наступило. Но и благодушествовать нам не приходится, ибо, как мы убедились на примере контркультуры, над этой проблемой за рубежом по заказам Бильдербергского клуба, ЦРУ, МИ-6 и пр. работают достаточно институтов, научных организаций, и они хорошо знают, как до конца решить такую непростую задачу. И в этом отношении неопределённость позиции нашего государства в вопросе продуманного, отвечающего национальным интересам пути развития России помогает им беспрепятственно продолжать свою работу на нашем идеологическом поле. По обнаруженным нами свидетельствам, записанным в Конституции, мы находимся в числе сторонников либеральной западной «демократии», а, судя по некоторым действиям власти – непоследовательными противниками её.
 
Это проявляется в подавлении отдельных олигархов, проведении внешней и внутренней политики на принципах, вступающих в противоречие с либеральными, и др. Такое положение неопределённости и, как следствие, непредсказуемости поведения руководства страны в зависимости от конкретной личности главы её, грозит нам многообразными неожиданностями, о которых мы можем судить по сделанным нами «открытиям». Страна должна определиться, наконец, какой она станет в будущем. Или она продолжит своё существование на том же распропагандированном пути мнимой демократии, опираясь в своей идеологии на либерализм и капитализм, отражённые в действующей Конституции, и придёт к очередному развалу, или же, имея в виду наши представления о государстве и демократии, станет страной, государственной идеологией которой будет обозначенная нами пока в общих чертах идеология демократии. По нашему мнению второй путь и есть тот, который только и возможен, если мы хотим видеть Россию передовой, единой, развитой и прогрессивной страной. И для этого совершенно неизбежен важный и решительный шаг: вытравить из Конституции её либеральный дух, для чего внести в неё поправки, необходимость которых была установлена нами в результате нашего расследования, а также  выполнить научные проработки по вопросам, существование которых нами отмечено, но определённого ответа пока не дано

 Разумеется, для выполнения намеченной нами работы потребуется политическая воля власти и понимание в обществе существования такой проблемы. Однако, как мы уже убедились, этого-то у нас часто и не обнаруживается. Поставить такую задачу можно, но кто займётся решением её? Есть ли в стране нужная для этого политическая сила? Как мы установили, ни одну из действующих в стране политических партий поднятые нами проблемы не беспокоят и, следовательно, на их инициативу рассчитывать не приходится. Нет никакой надежды и на «Единую Россию». Она хотя и заявила о  выработке конкретной идеологии своей партии, однако годы идут, а эти сладкозвучные замыслы пока ничем не подкреплены. Провозглашаемые демократией свобода, равенство, братство наиболее близки КПРФ, но чтобы стать партией демократии ей нужно отвергнуть марксизм-ленинизм, на что она вряд ли способна. И приходится констатировать, что организованной политической силы, способной стать партией демократии и осуществить нужные преобразования, на данный момент в стране не существует. При недовольстве проведенными правительством реформами, и в обществе также не сложилось определённого сформировавшегося мнения о том, как исправить сложившееся в стране положение. И выходит, предлагая свои поправки в Конституцию, мы можем не найти в стране поддержки ни общества, ни политической силы, самым непосредственным образом заинтересованной в реализации их.
 
И тем не менее, не находя названных нами условий в стране, мы знаем, что общая тенденция к обязательным переменам в стране существует. Демократия, как государственная идеология, постепенно пробивает себе дорогу в деятельности руководства страны, в высказываниях отдельных известных личностей, в реакции народа на происходящие в России и вокруг неё события. А это вселяет в нас надежду, что публикация наших предложений станет тем фактором, который приведёт к консолидации стремящейся к демократии части общества и, как следствие, к возникновению политической партии, пока отсутствующей на нашем идеологическом поле. И тогда разработанные нами предложения по внесению поправок в Конституции в её программе превратятся в конкретные дела по освобождению страны от пут либерализма и переходу на путь демократического развития, во всём отвечающем нашим национальным интересам. С точки зрения возможности исполнения мы разделяем их на те, которые в силу достаточной обоснованности могут быть, по нашему мнению, осуществлены практически сегодня, не откладывая на будущее, и те, по которым не даны конкретные решения и требуются дополнительные проработки, проведение объёмных исследовательских работ и пр. Сначала перечислим предложения, осуществление которых, по нашему мнению, уже достаточно обосновано.

С целью утверждения развития Российской Федерации как демократического государства в Конституцию страны необходимо внести следующие изменения и поправки:
1. После заглавия «Конституция Российской Федерации» отдельной строкой добавить: «Основной закон».
2. Начальные слова преамбулы «Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединённые общей судьбой на своей земле, утверждая права и свободы…» заменить на: «Мы, народ Российской Федерации, русские и все коренные нации и народности её, соединённые общей судьбой на своей земле – территории Российской Федерации, утверждая права и свободы…» и далее по тексту.
3. В соответствии с исправленной преамбулой:
а). В статье 3, п.1 исключить слово «многонациональный».
б). В статье 5, п.1 исключить слова «автономная область».
в). В статье 65 исключить слова «Еврейская автономная область».
4. Содержание статьи13 изменить следующим образом:
 а). В п.1 записать, что государственной идеологией Российской Федерации признаётся демократия.
б). П.2 исключить.
в). В п.3 указать, что в Российской Федерации признаётся идеологическое многообразие и, соответственно, многопартийность
5. Ввести указание о проведении в стране единой государственной политики в вопросах воспитания человека, для чего в статье 114в вместо слова «образования» записать «воспитания».
6. Ввести статью с формулировкой основных задач, решаемых государственной системой воспитания человека.
7. Назвать всех участников процесса воспитания. Кроме родителей, это ещё учреждения дошкольного воспитания, основного общего образования, училища, высшие учебные заведения, средства массовой информации, культура, контркультура.
8. Дать объяснение, что понимается под термином «культура», какова её роль и какие задачи в демократическом обществе она решает.
9. Ввести статью о контркультуре, разъяснить суть её, определить отношение государства к этому фактору современной действительности.
10. Ввести указание о существующих в стране нравственных нормах и назвать источники их.
11. Статью 26, п.1 ограничить предложением: «Каждый вправе определять свою национальную принадлежность».
12. В статье 29, п.5 вместо слов «Цензура запрещается», записать: «Политическая цензура запрещается».
а также внести изменения в соответствующие федеральные законы и другие законодательные акты:
13. Ввести в паспорт для обязательного заполнения пункт «национальность».
14.В законах о МВД и ФСБ ввести указание о контроле их за исполнением на территории Российской Федерации положений государственной идеологии.

Далее даётся перечень предложений, для принятия по которым решения о разработке федеральных законов или формулировок статей Конституции требуются дополнительные проработки и научные исследования:
15. Разработать государственную идеологию Российской Федерации, как идеологию демократического государства, и на её основе подготовить предложения по внесению поправок в действующую Конституции.
16. Факт понимания народа в государстве как правообладающего субъекта его, происходящий из новой формулы государства, должен найти отражение в статьях Конституции. В ней должно быть оговорено, как и каким образом народ может участвовать в управлении государством, высказывать свои требования и предложения по совершенствованию в стране демократии, своё отношение к действиям власти и т.п.
17. Разработать предложения по реформе денежно-кредитной системы Российской Федерации, исключающей все возможные формы капиталистического способа присвоения доходов производства, принципа деньги делают деньги и т.п..
18. Разработать предложения по обеспечению бесплатного образования и бесплатного медицинского обслуживания.
19.Разработать федеральный Моральный кодекс гражданина Российской Федерации.
20. Статью 9 и статью 36 Конституции переработать с учётом того, что земля и природные ресурсы есть собственность всего народа, и потому не могут продаваться и находиться в частной собственности в любых возможных формах.
21. Разработать статью о традиционной семье как основной ячейке демократического государства и вытекающих из этого предложений по наделению её землёй для строительства дома и ведению своего хозяйства..
22. Для обеспечения работы по воспитанию молодого поколения разработать учебник государственной идеологии в двух вариантах: в сокращённом виде для изучения её в общеобразовательной школе и полном – в системе высшего образования.
23. Ввести в программу образования обязательное изучение государственной идеологии в общеобразовательных учреждениях и в высших учебных заведениях.
24. Разработать и внести в Федеральный закон о средствах массовой информации следующие поправки:
а). О недопустимости использования СМИ для манипуляции сознанием потребителей их продукции.
б). О необходимости на любом печатном издании, канале радио и телевидения помещать сведения о фактическом владельце их.
25. Разработать законы о предотвращении возможности возникновения на основе частной собственности самозваного правящего слоя страны, неподконтрольного обществу.
26. Разработать процедуру выборов, исключающую возможность влияния на результаты их финансовых средств кандидатов и поддерживающих их лиц и разного рода организаций, и обеспечивающую равные возможности агитации для всех кандидатов.
27. Разработать закон о порядке подготовки кадров для работы в государственных и местных органах власти, учитывающий существование государственной идеологии.
28. Пересмотреть закон о политических партиях в стране с учётом вводимых новых понятий государства и государственной идеологии.
29. Девиз «знание и умение – это сила и успех» должен стать одним из главных в российской демократии.

В перечисленных выше предложениях не затронут вопрос о различных толкованиях таких понятий, как воспитание, образование, духовность. В этом вопросе мы остаёмся на позиции, выраженной в Толковом словаре Ожегова, Шведовой. Что касается нового толкового словаря Института русского языка им. В.В.Виноградова РАН, то мы убедились, что на его содержании совершенно очевидно сказалось влияние идеологии либерализма, и потому он должен быть исправлен по названным нами понятиям, а при необходимости подвергнут и полной проверке его содержания.
Отвергая либерализм, Россия выходит на путь действительной демократии. Осуществление указанных предложений лишает либерализм возможности влиять на внутреннюю жизнь страны так, как это происходит сейчас, и тем самым укрепит наш суверенитет, а во внешних отношениях сделает нас примером для тех, кто проводит политику в национальных интересах. Всё это очень важно и необходимо для выполнения планов повышения культурного и интеллектуального уровня населения России, создания в стране условий, позволяющих ей занять достойное место среди наиболее развитых стран мира.
 
Как следует из наших выводов и вышеприведенных предложений по развитию России как демократического государства, в настоящее время в мире нет ни одного государства, чьё законодательство соответствовало бы названным в них требованиям и, соответственно, нет ни одного государства, которое могло бы стать образцом демократии, достойным подражания. И чтобы этим образцом стала Россия, нам предстоит найти ещё и верное решение перечисленных выше вопросов, требующих доработки. И хотя для достижения в стране полного торжества демократии предстоит найти ответы ещё на множество и других вопросов, которых мы здесь даже не коснулись, это будет движение в верном направлении.

5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное нами изучение роли идеологии в истории России ХХ века, несмотря на ограниченный формат его, позволило извлечь из него немало полезного и поучительного, что и подтверждает наше мнение о необходимости серьёзного научного подхода к такой теме. Самый важный результат, полученный нами, заключается в том, что государственная идеология, религиозная или научная, оказывается единственным фактором, определяющим существование и организацию государства, судьбу его и народов, его населяющих. То, что наши общественные науки не уделяют должного внимания изучению связи идеологии государства и его истории, оборачивается для нас бесконечными проблемами, как во внутренней жизни, так и в международных отношениях. После развала СССР прошло почти тридцать лет, но мы до сего дня так и не разобрались с представлением о роли этих идеологий в нашей истории. Кажется, никаких препятствий для этого нет, но дело так и не сдвинулось с места. В октябре 2017 года исполнилось 100 лет, как Россия живёт по законам так называемых научных идеологий, сначала марксизма, а теперь – либерализма. Не пора ли нам зажить своим умом?

Такая постановка вопроса выглядит довольно сурово, но его ставит сама жизнь, и в ней никто не даст ответа на него, кроме нас самих. Свою работу мы начали с рассмотрения марксизма, как идеологии, в которой нас давно беспокоила сомнительность целого ряда его идей. Это и представление о возможности мировой революции, о пролетариате, способном построить справедливое общество, и о его диктатуре, воинствующем атеизме и др. Наш анализ его показал, что все эти идеи сопутствующие, а главная цель совсем другая – приход к власти руководящей верхушки революционного пролетариата и разрушение государства. Эти сомнительные идеи Маркса всерьёз восприняли российские коммунисты и в итоге марксизм в форме марксизма-ленинизма развалил вначале царскую Россию, а затем и Советский Союз. История подтвердила, что это был неизбежный результат такой идеологии. К сожалению, времени на раздумье она нам не дала, и наш народ, так и не разобравшись с марксизмом, под давлением господствовавших в СМИ либералов, вынужден был согласиться на давно уже готовую новую идеологию – либерализм.
 Рассмотрение её дало нам на этот раз новый и совершенно неожиданный результат: мы обнаружили явную недоработку философии, заключающуюся в отсутствии в этой древней науке чёткой формулы государства, весьма странную и даже подозрительную в ХХ1 веке. Рассмотрение загадки привело нас к открытию целого блока сомнительных философских понятий, включающего в себя, кроме «государства», ещё и «демократию», «идеологию», «общество», «капитализм». Данные нами новые определения их привели нас к пониманию хорошо продуманной системы мнимой демократии, в которой, назвав экономику основой организации и истории государства, Маркс и либералы всех мастей в своих политических трактатах с тех пор и поныне стараются обойтись без какого-либо упоминания роли в государстве идеологии научной или религиозной.

С полученным итогом становится понятным и подлинный смысл идеологий марксизма и либерализма. Они превращаются в два этапа процесса выполнения заказа мировых капиталистов-банкиров на разработку «научной» идеологии, под прикрытием которой эти капиталисты и вся их агентура готовятся взять управление миром в свои руки. Подтверждением такого вывода стала публикация перевода книги Ю.Н.Харари, которая стала своего рода манифестом капитализма. Главная мысль её – объединение человечества в единую мировую империю, которой независимо от нашего желания будут править капиталисты. Разобравшись с капитализмом, мы хорошо представляем, что речь идёт о власти мировых банкиров.

Идеология как оружие

Общая цель марксизма и либерализма – мировое господство капиталистов, обусловила и одинаковый подход их к решению такой задачи. Он заключается в марксистском представлении об экономике, как определяющем факторе любого государства. Приняв такую установку, государство фактически отказывается от собственной идеологии, а под влиянием либерализма оно оказывается заложником капитализма, как изощрённой формы грабежа национальных богатств, присвоения капиталистами результатов созидательного труда населения. Другим неизбежным результатом становится разрушение государства. Как это оружие в форме марксизма-ленинизма сработало в Советском Союзе, мы разобрались. Как оно действует в либерализме, также выяснили в процессе нашего исследования. Что бы либералы ни провозглашали, к чему бы они ни призывали – всё своим результатом имеет ослабление и разрушение устоев государства, при низведении роли народа в управлении государством к минимуму. Но есть и различия.
 При главной цели – стремлении капиталистов к власти, различие – в способах захвата её. В марксизме к власти в результате вооружённого переворота сразу же приходит руководство революционного пролетариата. Однако история и опыт Советского Союза показали, что этот способ не вполне надёжен, и потому капиталистами он заброшен. В либерализме власть гарантированно захватывается капиталистами, но постепенно, основательно и незаметно для народа. И если учение Маркса люди вольны были принимать или не принимать, то либерализм сегодня под видом демократии настолько укрепился в сознании людей, что, не вызывая в них сомнения в правоте его, он часто навязывается откровенной силой.
 
Для осуществления мечты капиталистов об управлении миром, им, как обязательный этап, без которого она таковой и останется, необходим полный контроль над Россией. И самым верным средством в решении её становится использование идеологического оружия, которым либерализм практически и является. Наша новая Конституция, отвергая какую-либо государственную идеологию, то есть идеологически обезоружив страну, полностью отвечает требованиям либерализма. Тем самым она становится наглядным свидетельством его убедительного успеха на этом пути и слепоты нашей науки.
Сокрушительное поражение коммунистической идеологии и распад Советского Союза заставили многих в нашей стране согласиться с утверждениями либералов, что единственно возможный путь развития, подтверждаемый историей – капиталистический, и нам необходимо смириться со всей той преступностью, грабежом, мошенничеством, казнокрадством и прочими подобными фактами нашего переходного периода от коммунизма к капитализму. Ничего, мол, нового, неожиданного в этом нет, это всего лишь неминуемая стадия, особенность периода первоначального накопления капитала. Пройдёт какое-то время, воры, мошенники, грабители и прочие преступники, накопив капиталы, остепенятся и станут вести себя, как подобает примерным гражданам. Более того, они сами возлюбят закон и порядок, честность, уважение к окружающим и т. п. На Западе тоже в такой период творилось немало преступлений и разного безобразия, но всё постепенно прекратилось, преобразилось и теперь там либеральная демократия и с ней вон какая благодать! Так же будет и у нас.

Наивны и потому напрасны такие вера и ожидания. Сказанное – один из многих мифов о расхваленной Западом либеральной демократии. Вера в такие мифы – следствие нашей неспособности отличить правду ото лжи. Дух бесконечной наживы, порождённый капитализмом, каким он был вначале, таким и остаётся навсегда, а эта самая благодать – всего лишь видимость. К богатству, любыми путями и средствами – вот главный стимул его. Нравственность, высокие идеалы духа – только досадные, а то и просто ненужные, непонятные помехи на пути к такой цели. В условиях либерализма этот дух не мог умереть или исчезнуть. Просто со временем он принял другие, более приличные с виду формы своей реализации. А это означает, что общество, в котором на первом месте человеческих достоинств снова стоит не разум и знание, а богатство – такое же, как и марксистский коммунизм, неестественное, искусственное образование, существование которого может поддерживаться только обманом и силой и, следовательно, ведущее человечество в тупик. И потому снова на планете льётся кровь, теперь во имя мнимой демократии, провозглашаемой на этот раз либерализмом.
 
Мы всё ещё смотрим на Запад, как на образец для подражания, соразмеряя свои действия с его представлениями о демократии, справедливости, прислушиваясь к его «общественному» мнению и пр. Пришла пора усвоить: понятия демократическое общество, демократические законы, демократическое государство и т.п., воспринимаемые многими как непреложный факт в отношении к Западу, есть не что иное, как миф. Наше открытие обмана в важнейших философских понятиях позволяет нам с таким отношением к нему решительно покончить. Действительное и заслуженное название Запада по принятой им идеологии  – либеральное общество, либеральные законы, либеральное государство, или, короче сказать, либеральные режимы. Но и такое определение Запада не отражает подлинной сути его, ибо, как мы установили, так называемые «либеральные ценности», основанные на требовании ничем неограниченных свобод, в реальной жизни каждый раз оборачиваются своей противоположностью. Этого там, конечно, не хотят видеть, и потому, назвав своё общество ещё и в высшей степени демократичным, в отношениях с окружающим миром, опираясь на развитую экономику, считают правомерным требовать от него полного подчинения своей воле. К тем, чья политика чем-то не устраивает его, применяются экономические санкции и прочие виды давления. И так мнимая «демократия» его приобретает авторитарный характер, содержание которой определяется действующими за кулисами либерализма капиталистами. Авторитарные режимы, построенные на разработанном наукой обмане, раскрытом нами, вот что такое страны «демократического» Запада.

Такое понимание Западом демократии сыграло с ним злую шутку. Отсутствие в ней действительно демократических ценностных составляющих, сделало Запад безнравственным, потому в нём торжествует право силы, обман СМИ, контркультура, лицемерие, двойные стандарты. Кому-то кажется, что это следствие сложности современных общественных отношений, кто-то считает это следствием мутации либерализма. Для нас же всё это есть свидетельство обнаруженной нами лживости либеральной идеологии, поставленной на службу фактически правящему Западом слою капиталистов. Сея по миру ложь, обслуживая цели и интересы мировых банкиров, она не имеет ничего общего с национальными интересами.
 
Западный мир и непререкаемый лидер его – США, погрязшие во лжи перед своими народами, взялись за насаждение этой капиталистической по духу идеологии по всему миру, преподнося ему свою разрушительную деятельность как всё то же благородное дело освобождения его от диктаторов и прочих недемократических правителей. Роль главного «демократизатора» взяли на себя США. Навязывая миру посредством мнимых революций, политических переворотов, информационного господства так называемую либеральную демократию, банкиры США и Запада рассчитывают установить свою власть над остальным миром. Этим и объясняется существующая напряжённость в международных отношениях, приводящая к конфликтам, войнам. В этом же ряду, как следствие выявленной нами лжи марксизма и либерализма, стоят бесконечные кризисные явления в мировой экономике, которые ни предсказать, ни всесторонне объяснить не могут либеральные экономисты. Фактически такое общество с самого начала превращается в авторитарную диктатуру банкиров, и этой диктатурой обусловлены происходящие сегодня в мире события. США, как разрекламированный образец такой «демократии», стремящийся распространить эту лживую идеологию по всему миру, превращаются в центр зла. Благодаря США зло сегодня оказалось весьма могущественным, чем и вызваны существующие в мире апокалипсические представления о будущем приходе Антихриста. Откуда он может прийти, мы уже поняли. Наш вывод подтвердил и Уго Чавес, рассказав всему миру, что там, где появляется американский президент, пахнет серой. И это не какой-то эксцентричный выпад президента Венесуэлы, а свидетельство очевидного факта: термин, которым когда-то Запад наградил Советский Союз, сегодня вполне заслуженно и обоснованно переходит к Соединённым Штатам Америки – Империя зла. Такое понимание её роли – неизбежный итог господства в стране капитализма.

Демократия и современный мир

Явление в мир демократии, как научной идеологии общественного устройства, кладёт конец названным нами ложным или ошибочным утверждениям рассматриваемых идеологий, ибо в своей основе опирается на науку и стремление человека к знанию и умению использовать его в интересах общества.
 
Советский Союз с его идеологией марксизма в истории ХХ века сыграл всё же некую положительную, но промежуточную роль, заставив так называемый капиталистический мир слегка приостановить гонку за капиталом и уделить внимание социальным вопросам. Эта идеология, как мы убедились, дорого нам обошлась и в итоге привела к трагедии развала СССР, что было воспринято в мире как свидетельство безальтернативности освоенного Западом варианта так называемого капиталистического пути развития. Естественным следствием этого стало то, что у адептов капитализма руки оказались совершенно свободны, и они уверовали, что весь мир – вот он, в их руках. Осталось немного нажать, и «за ближайшим поворотом» их мировое господство станет фактом. Отражением  такого представления о сложившемся положении в мире и служит книга Ю.Н.Харари.

Немного нажать оказалось недостаточно, а чуть более – получается война, причём такая, что вся планета станет подобием Хиросимы. А наука на месте не стоит, готовит новые средства войны, ещё более устрашающие. Понятно, что гонка вооружений – не тот путь, который приведёт к миру на планете. И потому миру нужна новая научная парадигма, в соответствии с которой все проблемы человечества решались бы на путях разума, понимания ограниченности нашей планеты и её ресурсов. И демократия как государственная идеология – основа этой будущей парадигмы.
Один из важных выводов, сделанных нами при рассмотрении идеологий марксизма и либерализма, заключается в том, что утверждаемое некоторыми философскими течениями и, прежде всего, марксизмом, понятие классовой борьбы как главной движущей силы истории, с нашей точки зрения является выдумкой идеологов на потребу мечтателей о мировом господстве. Постоянной, извечной борьбой, сопровождающей человечество от его возникновения до наших дней, подлинно движущей силой истории является борьба добра и зла, борьба за справедливость, то есть борьба идеологическая. В той многотысячелетней борьбе добра и зла, которой наполнена история человечества, зло оказалось более сильным.
 
Особенность современного положения заключается в том, что в той борьбе добра и зла, свидетелями которой являемся мы, зло вполне конкретно, организованно, имеет свою идеологию и центр – США. Через своих агентов – либералов всех мастей, навязывая либерализм всему миру, оно представляет его как единственно возможную, проверенную временем, неоспоримую и универсальную идеологию, годную для любого государства. В то же время у добра нет ни центра, ни организации, ни современной идеологии, способной противостоять агрессивному злу. Когда-то роль её искусно сыграл марксизм, и те, кто поверил ему, ныне оказались отброшенными назад. Образовавшийся идеологический вакуум добро так и не сумело пока заполнить новой идеологией. Человечеству нужно найти путь, на котором оно могло бы научиться, наконец, решать свои проблемы на путях разума, сотрудничества и мира между народами, когда самые уважаемые люди в обществе не богачи, а люди высоких моральных качеств, чьё богатство в знании и умении. Выше мы описали, как идеология становится оружием в руках капиталистов, насаждающих по миру лживую идеологию либерализма. Но идеология, как и оружие, может служить не только злу, но и добру.

В последнее время среди мировых политиков довольно популярны споры о существующих в мире политических полюсах, причём в качестве основного критерия, определяющего место государства на этих полюсах, по-прежнему и как обычно фигурирует военная мощь, развитая экономика, а проще сказать – сила. С позиции силы таких полюсов не может быть много, так как в силовой борьбе побеждает сильнейший, и один. Но главное в том, что проведение такого «чемпионата» в условиях существования современных средств поражения грозит опять-таки гибелью всему человечеству, и потому такой подход в рассуждениях на тему мирового первенства, как мы полагаем, пора отставить в сторону. А так как вопрос о том, каким приоритетам в развитии человечества должно быть дано предпочтение, остаётся открытым, то для человека разумного в этом вопросе важнейшим критерием становится представление о добре и зле. И вот с такой точки зрения полюсов может быть не более двух – добро и зло.

На сегодня, как мы только что установили, полюс зла уверенно занимают США и возглавляемый ими Запад. Полюс добра пока вакантен, а Россия ныне – всего лишь один из возможных претендентов на него. Дело в том, что она, хотя и выступает с позиции уважения Устава ООН, международного права и пр., в общем и целом, как США и Запад, опирается на тот же либерализм, и тем самым мы ничем от них не отличаемся. Оттого и политика наша в мире может восприниматься не так, как нам хотелось бы, а всего лишь как следствие конкурентной борьбы двух равных по духу соперников, чьи цели, возможно, и не очень различны. И потому Россия практически одинока. Те, кто как-либо поддерживают её на мировом уровне, скорее сочувствующие, временные попутчики, чем союзники. И это беда не только наша, но и всего человечества, которое так и не доросло до того уровня, на котором добро могло бы обрести свою идеологию. С либеральной установкой на будущее человечество вряд ли сумеет когда-либо достичь того уровня развития, который позволит ему объединить усилия для решения глобальных проблем, избежать междоусобных войн в борьбе за ресурсы и т.п. В таких условиях, как мы понимаем, демократия и может стать не только идеологией мира, равенства и братства, но ещё и идеологией добра, той, которой так не хватает миру. И если в России найдётся достаточно сил, чтобы встать на путь демократии, на этом закончится её одиночество. Она может явиться миру полюсом добра и вокруг неё начнётся формирование нового вида межгосударственных отношений, когда все проблемы и споры человечества будут решаться не силой оружия, а на путях равенства, согласия, мира, взаимопонимания, добра. На первое место в вопросах международных отношений выходит уже не экономика, а идеология, включающая в себя духовность, сопряжённую со знанием, наукой. Для человека разумного самым убедительным доводом отныне становится не дубинка экономики, а понимание разумности его действий, справедливости и т.п. И в такой роли демократия может стать основой того будущего, в котором самым уважаемым качеством государства станет миролюбие, развитая наука и широкое использование достижений её в интересах всего мира.

Идеология : конец и начало

Понимание идеологии как необходимого элемента любого вида человеческого общества, приведшее нас к представлению о демократии, как государственной идеологии демократического государства, говорит о бессмысленности утверждения философствующих либералов о конце идеологии. Идеология в форме религии сопровождает всю историю человечества, и конец её может наступить только с концом его самого. Именно поэтому идеология, как мы видим на примерах современной действительности, становится непременным элементом в политической борьбе за доминирование в мире отдельных государств, за мировое господство стоящих за ним сил. И это в равной мере относится к идеологиям и религиозным, и так называемым научным.
 
То, что мнимая научность марксизма так и остаётся неразоблачённой ни у нас, ни на Западе, позволило капиталистам, как самостоятельной политической силе, в мечтах о мировом господстве вообразить, что сегодня они могут повторить опыт коммунистической диктатуры уже в мировом масштабе, опираясь теперь на такую же мнимо научную идеологию либерализма. Для этого им и потребовалось убедить весь мир в том, что либерализм есть высшее достижение человечества, за которым ничего нового быть уже не может. И это наступление они разворачивают самым широким фронтом, опираясь на деятельность своих агентов во всех странах мира и, конечно, в России, сочетая его с научными достижениями в сфере информатики.
На сегодня идеологией, в наибольшей степени отвечающей потребностям человечества нашего времени и ближайшего будущего, является, как мы утверждаем, демократия. Однако и это опять-таки только в нашем современном понимании этого будущего. Идеология демократии, овладев сознанием людей, со временем приведёт их к возникновению новой, более совершенной и прогрессивной идеологии, отвечающей новому, более высокому уровню развития человеческого общества. И так без конца, пока существует человечество, если, разумеется, его не заведёт в тупик или к самоуничтожению какая-нибудь тёмная и враждебная сила, наподобие капитализма, стоящего ныне за либеральной «демократией».
 
И всё же о конце идеологии говорить можно, но идеологии так называемой «научной»,  и прежде всего, о марксизме и либерализме, в сути своей, как мы установили, построенными на вымыслах, далёких от уровня научных. Существование традиционных религий, таких, как христианство, ислам, буддизм и др., несомненно, продолжится и в будущем, но, естественно, что со временем роль и авторитет их будут постепенно меняться. Время мнимых «научных» идеологий марксизма и либерализма проходит и, можно сказать, уже прошло. Конец их становится началом идеологии демократии, которая выходит на политическую арену как первая в истории человечества научная государственная идеология.
Она верна настолько, насколько верна сама наука. Правда, ещё раз придётся оговориться, что речь идёт только о науках естественных. Что касается наук гуманитарных, таких, как история, психология и др., то на примере философии мы убедились, что с ними нужно быть очень внимательными и не забывать, что над ними хорошо поработали в прошлом, и работают ныне не только порядочные учёные, но и некие продажные специалисты, пытающиеся навязать миру свой взгляд на его проблемы во имя мирового господства своих хозяев. Однако демократия и здесь со временем наведёт должный порядок.

Подводя общий итог под изучением роли идеологии в истории России, повторим, что названная нами необходимость для неё государственной идеологии есть следствие полученного нами представления о понятии человеческого общества. В то же время наличие идеологии есть необходимое условие для существования вообще всех возможных форм, видов и размеров общества, начиная с самого небольшого, на уровне семьи, и далее через общества под названиями государство, империя, цивилизация, вплоть до общечеловеческой цивилизации планеты Земля. Тот факт, что понимание роли идеологии, как единственного обстоятельства, определяющего организацию и историю общества, начиная с Маркса, было заменено экономикой, есть всего лишь хоть и долгое, но всё же временное заблуждение науки. С новыми определениями государства, демократии, идеологии, общества и капитализма всё обретает свою подлинную суть.

Пока же мы живём по законам «единственно верных учений». Они для человечества может быть и неизбежны, но их время подходит к концу. Для своей страны мы с ними начали разборку и кое в чём уже разобрались. И, в частности, для нас стало очевидным, что вера в марксизм и привела к развалу Советского Союза. Его ожидала бы иная, лучшая судьба, если б в своё время Сталин, разобравшись с Троцким и его сторонниками, попытался понять, в чём заключается суть этой «революционной» идеологии. К сожалению, на это он оказался неспособен, диктатура пролетариата в форме диктатуры партии, породившая культ личности, затмила разум. Тем более невозможным было ожидать такого от череды преемников его на посту генсека.

Нечто подобное происходит теперь и с Россией. Освободившись в определённой мере от власти олигархов, она не избавилась от породившего их либерализма. Победа, одержанная Путиным в борьбе с возникшим в результате приватизации олигархатом, по сути тактическая, ограниченная, так как не сопровождается в стране осознанием причин возникновения олигархии и её власти. И, значит, продолжая движение по пути либерализма, то есть строя капитализм и не разобравшись основательно со своим прошлым, в не очень далёком будущем мы снова можем прийти к тому же результату, что и СССР. И это тем более вероятно, что олигархи-капиталисты, как постоянно действующий фактор, никогда не смогут простить ни Путину, ни кому-либо ещё, свои несбывшиеся мечты об управлении Россией, а вся либеральная мелочь, бунтующая на площадях Москвы и других городов, есть свидетельство заказа этих олигархов. Обязательные с нашей точки зрения изменения и дополнения к Конституции, к той идеологии, на которой она построена, рассматриваемые нами как предложения по переходу России от либерализма к демократии, ставшие итогом нашей работы, в целом представляют собой тот стратегический манёвр, который исключит надежды либералов на подобный сценарий. Он сделает Конституцию более полной, соответствующей нашим национальным интересам, или, говоря точнее, превратит её в государственную идеологию демократии. Появление такой идеологии и правящей партии, исповедующей её, для страны будет означать гарантию верности политического курса руководства страны, и сохранения его неизменным независимо от смены личности главы её. Вот это и есть то, что в нашем понимании означает довести дело до разумного конца.
 
 Способна ли Россия реализовать этот «стратегический манёвр», вопрос очень сложный. Совершенно ясно одно: не совершив его, мы повторим ошибку Сталина и придём к очередному поражению. Одержать победу в борьбе, начатой Путиным, можно только покончив с обманом идеологии, в котором страна живёт с Октября 1917 года. Почти три четверти века мы строили выдуманный социализм, и так и не построив его, не разобравшись с обманом марксизма, вот уже около трёх десятков лет идём по пути либерализма. И если ошибки Сталина в какой-то мере можно понять, то сегодня, с появлением идеологии демократии, нашу беспомощность в решении проблем России оправдать уже ничто не может.

Новый путь России
 
Наше рассмотрение роли идеологии в истории страны, коснулось лишь ничтожной малости существующих в России проблем. Но даже при этом мы обнаружили такие фундаментальные упущения в вопросах государственного устройства, что уже только они одни оказываются очень серьёзным препятствием на пути к достойному будущему страны. Несомненно, что существование таких зияющих пустот в нашей Конституции говорит об отсутствии в стране должным образом поставленной работы в области общественных наук. Наши учёные, как мы убедились, по-прежнему находятся под влиянием марксистско-ленинских догм и потому фактически мало что могут противопоставить логике либерализма. В то же время активность либералов всех мастей в стране и в мире более чем достаточно широка и многообразна, и в условиях нашей идеологической беспомощности их пропаганда приносит свои плоды.
 
Догматизм в общественных науках, порожденный господством марксизма в СССР, был тормозом на пути подлинно свободного, научного мышления. С падением коммунизма и освобождением науки от политического контроля у России появилась надежда услышать голоса учёных, свободных от марксистских догм в своих научных исследованиях. Однако такие голоса не слышны до сих пор, и потому вместо ожидаемого подъёма науки мы получили расцвет другого догматизма – либерального. Великой стране нужна настоящая, подлинная наука и она возможна только в свободном, суверенном и действительно демократическом государстве. Давняя неспособность нашей науки своевременно обнаружить и разоблачить любую идеологическую ложь, вроде рассмотренных нами марксизма и либерализма, и связанного с ними капитализма, стала одной из главных причин тех трагических уроков, которые мы получили в ХХ-м веке. Следствием этого же является и туманность нашего будущего.
 
Предложенная нами разработка научной государственной идеологии России как идеологии демократии, выводит страну на передовые позиции в мире. Страна, опутанная либерализмом, получает наконец идеологию, способную решить большинство её проблем. Предполагая в первой части своей описание достигнутого человечеством современного уровня знаний, она предупреждает, что, соответствуя ему, такая идеология не является установлением раз и навсегда, а, как и непрерывно меняющееся знание, должна также меняться и совершенствоваться в соответствии с ним. В сочетании со сделанными разоблачениями марксизма, либерализма и капитализма новая идеология, по нашему мнению, станет тем сигналом, который даст толчок развитию общественных наук, сфокусирует мысль всего научного и политического, патриотически настроенного сообщества страны в поиске ответов на вопросы, как рассмотренные нами, так ещё даже и не поставленные.
 
Теоретическая часть такой работы нами только затронута в самом начальном виде и должна быть продолжена научными коллективами страны с целью всесторонне обоснованного выбора пути развития России, перехода от либерализма к построению в ней демократического государства. Новый путь России как демократического государства поможет нам окончательно и бесповоротно рассчитаться и с остаточными проявлениями марксизма в стране. Для бывших советских республик, да и для всего мира, они становятся коммунистическим пугалом, которое с удовольствием используют в своих интересах наши враги. Новая идеология приведёт к пересмотру всей финансово-кредитной системы государства и обеспечению стабильности рубля, полного исключения капитализма из экономики и т.п. Россия в статусе первого в мире действительно демократического государства существенно укрепит своё положение и на международной арене. Демократия предлагает нашим политикам своё множество новых и эффективных инструментов, позволяющих на высшем уровне показать не только несостоятельность обвинений России в агрессивности, диктатуре и т.п., но и достаточных для того, чтобы в глазах всего мира либерально-авторитарный Запад и США предстали в своём истинном облике как центр зла, источник войн, государственных переворотов и пр.

Разоблачив претензии западного либерального сообщества на «образцовую демократию», она представит миру достойную альтернативу прогрессивного развития. Приняв идеологию демократии, Россия впервые после Октября 1917 года окажется на верном и безопасном пути, ибо на нём нет тех хитростей и обмана, на которых построены марксизм и либерализм. Движущей силой его станут не стремление к богатству и мировому господству, не революции и войны, а желание знания, справедливого и мирного существования всего человечества, понимание наличия глобальных проблем и пр. Несомненно также, что идеология демократии, отвечающая национальным интересам страны, в которой народ становится правообладающим субъектом, участником управления ею, создаст условия для планомерного и интенсивного научного, экономического и политического развития её.
 Зафиксированная в Конституции, она станет общей основой для существования в стране демократического общества. Сохраняется и многопартийность, но число партий существенно сократится, ибо идеологий, способных стать государственными, не так уж и много. Вместе с тем требование к любой партии иметь хорошо обоснованную и достаточно глубоко проработанную государственную идеологию приведёт к тому, что идеологические споры будут разрешаться не на митингах, маршах протеста и тому подобных мероприятиях, а на конференциях, в дискуссионных клубах и, в конце концов – на выборах. Новая государственная идеология – демократия  создаст основу для разработки и осуществления масштабных задач перспективного развития страны. Она может стать тем самым общественным договором, на основе которого только и возможно существование национальной идеи, гражданского общества и пр. С такой идеологией наш талантливый и трудолюбивый народ сумеет сделать Россию высокоразвитым и могучим государством. С такой Россией добра в мире станет больше, и сила его будет расти год от года.

 Сможет ли она в роли первооткрывателя реализовать открывающиеся демократией возможности, покажет время, но понятно, что само собой всё это не произойдёт, ибо слишком сильны в стране позиции либералов и коммунистов. Начало процессу может положить лишь политическая партия, опирающаяся на идеологию демократии. И потому, завершая наше исследование, выражаем надежду, что полученные нами результаты приведут патриотические силы страны к созданию такой партии. Начальная политическая программа её нами названа. Путь в будущее – это тот путь демократии, на котором только и возможно достойное будущее её. Ниже мы предлагаем и возможный текст гимна будущей демократической России на музыку А.Александрова.

09.11.2020

Приложение 1.
ГИМН ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РОССИИ

Под небом планеты, как символ свободы,
Как правды источник и вестник добра,
Россия избрала путь власти народа,
С ним  в мире пришла новой эры пора!

Славься, Отечество! Воля народная,
Сила единства и слаженный труд,
Знанья, умения дань благородная
Нас, вдохновляя, к победам ведут!

Страна не однажды по гибельной грани
Прошла под господством коварных идей,
Но, зло одолев в заключительной брани,
Восстала окрепшей, умней и сильней!

Славься, Отечество! Воля народная,
Сила единства и слаженный труд,
Знанья, умения дань благородная
Нас, вдохновляя,  к победам ведут!

На новом пути нет оков  капитала
Господства банкиров над миром труда.
Прошло это время, другое настало,
И в нём демократия будет всегда!

Славься, Отечество! Воля народная,
Сила единства и слаженный труд,
Знанья, умения дань благородная
Нас, вдохновляя, к победам ведут!



Приложение 2.

ПЕРЕЧЕНЬ ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. И.Шафаревич. 3000-летняя загадка. Алгоритм. 2013г
2. Утопический социализм в России. Хрестоматия. Политиздат. 1985г.
3. Научный коммунизм. Словарь. Политиздат. 1980г.
4    К.Маркс и Ф.Энгельс. Избранные произведения.Политиздат. 1979
5. В.Брачёв. Масоны у власти. Алгоритм. Эксмо. 2006г
6. Н. Стариков. 1917.Разгадка «русской» революции. Питер. 2015 г.
7. С.Семанов. Русский клуб. Алгоритм. 2012г.
8. В.Осипов. Корень нации. Записки русофила. Алгоритм. 2008г.
9 Р.Хасбулатов. Преступный режим. Яуза-пресс. 2011г.
10. Самир Амин. Вирус либерализма. Перманентная война и американизация мира. Европа. 2007г.
11.Краткий философский словарь под ред. А.П.Алексеева. РГ-пресс. 2012г.
12. Философский словарь под ред. И.Т.Фролова. Политиздат. 1987г.
13. Философия. Краткий тематический словарь под ред. Матяш Т.П. и Яковлева В.П. Феникс. 2001г.
14 С.Ожегов, Н.Шведова. Толковый словарь русского языка. Азъ. 1996г.
15В.В.Лопатин, Л.Е.Лопатина. Толковый словарь современного русского языка. Эксмо. 2009г.
16. А.Н.Яковлев. Избранные интервью: 1992-2005. Документы..
17. Д.Эстулин. Секреты Бильдербергского клуба. Попурри. 2009г.
18 Основы законодательства Российской Федерации о культуре.
19 Конституция Российской Федерации. Гросмедиа. 2009г
20 Ю.Н.Харари. Sapiens. Краткая история человечества. Синдбад. 2017г.
21. В.Касатонов. Мировая кабала. Ограбление по… Алгоритм. 2017г.