Глава 5

       
        Вернуться к предыдущей главе http://proza.ru/2020/11/11/78 
        Вернуться к оглавлению  http://proza.ru/2020/11/10/1896

       

        5.


        Девочкам так понравилась идея с гаданием, что они усердно работали весь день, и к позднему вечеру преобразившаяся комната была снова чистой и аккуратной. Усталые, но довольные и веселые, они выдвинули стол на середину и, приготовившись к гаданию, расселись вокруг. Алина пригласила Машу поучаствовать, та сначала не хотела, потом согласилась, поддавшись любопытству.

        Свет был выключен, окна завешены, а комнату освещали лишь несколько свечей. Их неровный мерцающий свет дрожал на лицах взволнованных девочек, отбрасывал причудливые тени, скупо разгоняя мрак в комнате. На столе перед девочками был разложен ватман с нарисованным на нем кругом. В кругу руками девочек были написаны все буквы алфавита, цифры, а также несколько слов, таких как «да», «нет», «не знаю», «скоро», «никогда» и тому подобное. В центр Алина положила маленькое и легкое фарфоровое блюдце. Здесь же стояла в рамке фотография с черной лентой.


        С трепетом и волнением девочки сидели на своих местах вокруг стола в ожидании, когда часы пробьют полночь. В комнате стояла какая-то благоговейная тишина, которую ни одна из них не осмеливалась нарушить. Слышался лишь вой разгулявшегося ветра за окном, тиканье часов, да потрескивание свечей.

        Милка беспокойно ерзала на стуле, бросая испытывающие взгляды на подруг и с опаской косясь на фотографию, которая в свете свечей, в этой напряженной тишине, стала казаться ей зловещей. Из-за дрожащих теней, падающих на снимок, Милке уже не один раз показалось, что Сашка, запечатленный на снимке, пошевелился.
 
        -  Девочки… может, не надо,  -  не выдержала она, нарушив тишину умоляющим шепотом.  -  Не хорошо это… мертвых тревожить.

        Ее все проигнорировали, и по решительному выражению на лицах было понятно, что ее сомнений никто не разделяет. Даже Маша была захвачена пьянящим ощущением чего-то таинственного и необыкновенного, что сейчас должно произойти, хоть и не очень-то верила в то, что гадание удастся. Затея была абсурдной, но безумно интересной и захватывающей. И щекотала нервишки. Они были одни в большом доме, за городом, сидели в темной комнате перед фотографией человека, которого уже не было в живых, да еще за окном бушевала буря.

        Девочки расслышали, как за стеной в соседней комнате пробили полночь старинные настенные часы. Алина протянула руки и положила кончики пальцев на блюдце. Взгляд ее остановился на фотографии. Остальные последовали ее примеру.

        -  Думайте о нем… зовите его,  -  шепнула Алина.

        На губах Светки дрогнула улыбка, она сжала губы, чтобы не расхохотаться, заметив страх в глазах Милки и напряжение на лицах других, которые усердно сверлили фотографию взглядами и напрягали мозги, пытаясь направить свои мысли в потусторонний мир. Даже Машка увлеклась, позабыв о всякой логике и о своих науках, за которыми всегда пряталась от мира. Лишь по лицу Алины невозможно было определить ее мыслей, оно было непроницаемым, холодным, спокойным и даже каким-то бесчувственным. Словно она надела маску.

        Светка хмыкнула, думая о том, что Алина превосходно справляется с ролью. Итак, представление начинается.

        -  Саша…  -  охрипшим голосом сказала Алина.  -  Мы вызываем тебя… Приди к нам. Приди ко мне.

        Голос ее дрогнул, и она на мгновенье замолчала. Маша пристально посмотрела на нее, прищурилась, пытаясь понять и разглядеть, из-за чего глаза сестры заблестели ярче  -  от света ли дрожащих на фитильках свечей огоньков, отражающихся в ее зрачках, или от слез?
 
        -  Сашка!  -  наигранно зловещим шепотом позвала Светка, шаря взглядом вокруг.  -  Ты здесь? Дай нам знак!

        Они дернулись от неожиданности, когда блюдце вдруг вздрогнуло под их пальцами.
 
        -  Девочки!  -  пропищала Милка.  -  Кто это сделал? Светка, это ты!

        Та не ответила, устремив пронзительный взгляд на Алину, но та не заметила ее взгляда, или сделала вид, что не заметила.
 
        -  Саша… ты здесь?  -  с трепетом в голосе спросила она.

        Блюдце под их пальцами пришло в движение, заскользило по гладкой поверхности бумаги и остановилось на слове «да». Милка отдернула руки.

        -  Я не буду… я не хочу… вы сами его толкаете… это нечестно!

        -  Струсила,  -  хмыкнула Лена.

        -  Теперь можно задавать вопросы,  -  шепнула девочкам Алина.  -  А ты, Милка, если не участвуешь, бери ручку и записывай буквы, на которые он укажет.

        Девочки растерянно молчали.
 
        -  Саш, тебе там хорошо?  -  спросила Алина.
 
        Блюдце быстро заскользило по кругу, и остановилось. Девочки недоуменно переглянулись.

        -  «Приходи, узнаешь»?  -  растерянно переспросила Ленка.  -  Уж лучше ты к нам...

        Светка захихикала. Милка пронзила ее яростным взглядом, уверенная в том, что это она толкает блюдце.

        -  Ты где, в аду или раю?  -  весело спросила Светка.

        Блюдце пришло в движение. Милка прыснула от смеха. Светка негодующе раздула ноздри  -  блюдцем на этот раз управляла явно не она.

        -  У меня в…  -  она задохнулась от ярости.  -  Ах ты, гад! Чего грубишь?

        Вопрос остался без ответа.

        -  Тогда скажи, каково это, сдохнуть от передозы?  -  язвительно бросила Светка.

        Алина повернулась к ней, вперив в нее тяжелый неподвижный взгляд.
 
        Светка смотрела на блюдце, избегая ее взгляда, понимая, что перегнула палку. Брови ее удивленно поползли вверх, она подняла на подруг веселый взгляд.

        -  Что он хочет этим сказать?  -  не поняла она.  -  Саш, или кто ты там, ты че, стал шизанутым призраком? Какой СПИД? У меня нет никакого СПИДа, опомнись!

        -  Он скажет тебе, каково сдохнуть от передозы, когда ты расскажешь ему, каково сдохнуть от СПИДа,  -  недоуменно сказала Ленка.  -  Забавная шутка.

        Светка изумленно вскинула брови и покосилась на Алину.

        -  У меня СПИД?  -  с фальшивым ужасом спросила Светка у своего загадочного собеседника, помолчала, наблюдая за реакцией блюдца.
 
        Блюдце осталось неподвижным.

         -  Тогда какого ты мне голову морочишь, дурак? Ты стал тупым призраком, сходи к врачу, пусть тебе там голову подлечат! И вообще, дурацкая шутка!  -  Светка оттолкнула от себя блюдце, снова бросив взгляд на Алину. И тут же опять коснулась его, выпалив.  -  Скажи-ка, а когда я умру?... Да что ты, у меня прямо уже коленки затряслись! За что же ты меня так не любишь? А поточнее  -  когда же дни мои будут сочтены?  -  насмешливо поинтересовалась Светка, всем своим видом демонстрируя, как забавляет ее эта игра.  -  Когда я буду такой же мертвечиной, как ты?
 
        Ответ привел всех в замешательство. Переглянувшись, девочки пожали плечами.

        Ленка подалась вперед, заинтригованная, косясь на Светку в ожидании ее реакции. Та начала выходить из себя.

        -  Эй ты, привидение… или кто ты там есть, ты сам понял, что сказал? Когда проснусь! Издеваешься, да? Если я буду мертвой, то как же я смогу проснуться?  -  и она выразительно покрутила пальцем у виска.  -  Больной. Давайте вызовем какой-нибудь другой призрак, этот какой-то странный. И, мне кажется, почему-то он меня ненавидит. Так ненавидит, что смерти желает. Мне немножко неприятно. Что я ему сделала?

        Блюдце так быстро пронеслось по буквам, что девочки едва успели сложить из них ответ.

        Ленка закусила губу, чтобы сдержать улыбку. Милка захихикала, не скрывая своего восторга. Светка побагровела, подскочила и, схватив блюдце, замахнулась, собираясь швырнуть его на пол. Алина быстро вскочила и выхватила у нее блюдце.

        -  Спокойнее, это севрский фарфор! Аккуратно ставь блюдце на место, а то сама будешь объяснять мой матери, куда оно делось.
 
        -  Ну, что?  -  нетерпеливо воскликнули девчонки.  -  Читай!

        -  «Когда проснетесь»  -  прочитала она и недоуменно пожала плечами.

        -  Как это?  -  не поняла Ленка.

        -  Бред какой-то!  -  фыркнула Светка.

        Блюдце снова задвигалось, и на этот раз девчонки еле дождались, когда оно, наконец, остановится.
 
        -  Его что, словесный понос пробил?  -  усмехнулась Ленка.  -  Что там он насочинял, читай, Милка.

        -  "Когда вы проснетесь, дни ваши будут сочтены"  -  прочитала та.

        Девочки удивленно переглянулись.

        -  Так, что-то мне перехотелось с ним разговаривать,  -  заявила Светка.  -  Несет какую-то чушь. Машка, ты чего молчишь? Спроси чего-нибудь, и над тобой посмеемся.

        Поколебавшись, Маша улыбнулась и, стараясь придать своим словам как можно более несерьезный тон, спросила:

        -  Это ты приходил ночью?

        -  «Не буду с тобой разговаривать, ты не хочешь слушать мою музыку»  -  прочитала ответ Милка и улыбнулась. Маша приоткрыла рот, обиженно переводя взгляд с одной подруги на другую. Светка и Ленка расхохотались, окончательно развеселившись.

        -  Иди сюда, Милка, твоя очередь,  -  Светка поманила ее пальцем, но та закачала головой.

        -  Нет, не хочу.
 
        Светка заискивающе посмотрела на Алину, чувствуя себя виноватой за жестокие грубые слова в адрес ее обожаемого «призрака» и надеясь, что та не обиделась, поняла, что она говорила так, смеха ради, прикалывалась.
 
        -  Алин,  -  ласково улыбнулась Светка.  -  А у тебя к нему больше нет вопросов?

        Алина молчала, даже не взглянув на нее. И когда девочки уже были уверены, что она ничего не спросит, чуть слышно выдавила севшим голосом, в котором прозвучало безумное отчаяние:

        -  Почему я?

        Подруги и сестра удивленно уставились на нее, ничего не поняв. Блюдце сдвинулось с места, заставив всех опустить взгляды.

        «Будь сильной. Я жду тебя, моя девочка»  -  ответило блюдце.

        Девочки переглядывались, пытаясь угадать, кто из них состряпал эту фразу, и что она означает. Алина продолжала неподвижно сидеть на месте, смотря куда-то перед собой ничего не видящими глазами. И вдруг повернулась к подругам и улыбнулась. Те мгновенно расслабились.

        -  Ну, ты, Алинка даешь,  -  усмехнулась Светка.  -  Даже я почти повелась… А что значит «почему я»?

        Алина лишь лукаво загадочно улыбнулась.

        -  Я еще спрошу, можно?  -  возбужденно выпалила Маша, увлекаясь все сильнее.  -  Саш, где отвертки Игоря?
 
        -  Поэтому завтра он опять придет,  -  насмешливо протянула Ленка.  -  Как удачно пропали эти отвертки, правда, Маш?

        Маша не обратила внимания на намек и насмешку, наблюдая за блюдцем.

        -  «У Алины спроси»,  -  прочитала Милка.

        Маша устремила на сестру возмущенный взгляд.

        -  Так это ты? Сама спрятала?

        -  Зато завтра вам будет, чем с ним заняться. Ищите-ищите,  -  улыбнулась Алина.
 
        -  Я скажу ему, что это ты стащила у него отвертки!  -  Маша вскочила.  -  Тебе придется их отдать!

        -  Что ж, скажи… если такая дура,  -  пожала плечами Алина.  -  Он заберет их и уйдет, и ты никогда его больше не увидишь.

        Маша хотела что-то сказать, но так и не сказала, развернулась и вихрем вылетела из комнаты.

        -  Вот она глупая,  -  вздохнула Ленка.  -  Я сразу поняла, что это ты приханырила отвертки, а они, как идиоты, весь день их искали.

        -  И завтра будут искать,  -  заверила Алина невозмутимо.

        -  Думаешь, она ему не скажет?

        -  Если скажет, то она  -  полная дура, и я тогда умываю руки, потому что в таком случае она безнадежна!  -  Алина закатила глаза, скорчив презрительную гримасу.
 
        Подруги разделили ее презрение, скривившись и кивая, уже считая, что все старания Алины свести сестру с парнем бесполезны.
 
        -  Я хочу чая!  -  Алина потянулась, зевнула и поднялась.  -  Вы здесь приберитесь, стол освободите, а я заварю пока. Б-р-р, прохладно!

        Поежившись, она вышла из комнаты.
 
        Светка и Ленка не пошевелились, лишь многозначительно взглянули на младшую подругу.

        Милка намек поняла без слов, поднялась и удрученно стала убираться на столе. Она ждала и ужасно боялась момента, когда Алина обнаружит пропажу, и очень надеялась, что это произойдет, когда ее, Милки, уже здесь не будет. Странно, но Алина не спешила воспользоваться тем, что так нетерпеливо требовала принести, и это удивляло девочек. Они шептались по этому поводу, и пришли к выводу, что у Алины просто нет пока подходящего момента, ведь над ней коршуном витала Машка, не спуская глаз. Она тоже заметила, что Алина ведет себя странно, и это ей очень не нравилось. Неестественное поведение сразу настораживало и ее, и их родителей.

        Алина умела мастерски притворяться, скрывать свои намерения, обманывать. Семья их хлебнула много горя благодаря ей. Всегда Алина доставляла родителям проблемы и огорчения, была разбалованной, капризной, эгоистичной девочкой. В борьбе за свою независимость и нежеланием подчиняться воспитанию родителей, она причинила много боли своими выходками, но вряд ли когда-нибудь над этим задумывалась. Она всегда делала, что хотела, не задумываясь о других и о последствиях своих действий. Когда родители узнали, что она подсела на наркотики, это было последней каплей. Сначала Алина с подружками покуривали травку, потом захотелось чего-то покрепче. Парень Алины Сашка сидел на игле, но ей категорично запретил всякие наркотики, даже обыкновенную дурь. Но его друзья были боле сговорчивы и не стали отказывать девчонкам, желающим попробовать…

        Сначала это выглядело как баловство. А потом превратилось в кошмар. Маша вспоминала об этом с содроганием и ужасом. Ее сестра превратилась в злобную фурию, впав в полную зависимость, даже Сашка, которого она обожала, не мог на нее повлиять. Он действительно ее не бросил, когда приходилось искать ее по притонам, среди наркоманов, находить в грязи, в беспамятстве, в таком виде, что нельзя было смотреть без содрогания и отвращения. Чтобы она не шлялась по притонам с кем попало, он смирился и стал сам давать ей наркотики. И ее подружкам.

        А потом случилось ужасное  -  он умер у них на глазах от передозировки. Это так напугало девочек, что они согласились лечь в клинику, куда их с радостью отправили родители Алины вместе с дочерью. Сама Алина была сломлена смертью своего Саши и, дав клятву у его гроба, что бросит наркотики, уступила родителям и вместе с подружками прошла лечение. Клиника и смертельный страх, поселившийся в их сердцах, помогли девочкам преодолеть тягу к наркотикам.

        Но не Алине. Пока ее подружки продолжали наслаждаться жизнью, она снова и снова оказывалась в клинике, из которых она стала сбегать. Потом родители настолько отчаялись, что просто отвезли ее на дачу и заперли. Самим остаться они не нашли в себе сил, и оставили с сестрой отважную Машу. Маша всегда считала, что Алина ее не любила и презирала, а после того вообще возненавидела. Время, проведенное тогда на даче с сестрой, Маша теперь видела в кошмарах. Это и был настоящий кошмар. Маша ощущала себя чуть ли не палачом, ведя отчаянную борьбу с сестрой и обрекая ее на пытки. Никогда в жизни Маша не слышала таких страшных воплей, какими разрывалась ее сестра, в страшной ломке корчась на кровати. Маше приходилось ее привязывать. Она затыкала уши и пряталась как можно дальше в доме, чтобы не слышать страданий сестры, ее полных боли и ненависти криков в свой адрес. О, как Алина ее обзывала, какие злые и отвратительные слова говорила о ней. Маша пыталась себя утешить тем, что было все сказано в агонии, что на самом деле сестра так не думает о ней, и эта ненависть не настоящая, а была вызвана только болью. Но те слова все равно прочно осели в ее сердце, и Маша не могла их забыть. Запертая в доме, в невероятных мучениях Алина под надзором несгибаемой сестры преодолела свою зависимость. И Маша, и родители понимали, что поступили с ней жестоко, безжалостно, заставив пройти через ад, но Алина медленно пошла на поправку, ненависть ее сменилась неожиданной покорностью. Когда боль отступила и стало легче, поутихла и ее злоба. Казалось, она сама была довольна тем, что преодолела это.
 
        Прошло полгода, Алина стала прежней, красивой, цветущей, окруженной друзьями и многочисленными поклонниками. Ее семья надеялась, что весь этот кошмар остался позади и никогда не вернется. Но не спускали с Алины глаз. Маша, закаленная испытанием на даче, теперь отвечала за сестру перед родителями, и всеми силами старалась не упускать сестру из вида. Родители, которые ранее относились к непутевой дочери снисходительно, считая ее капризы переходным возрастом, теперь проявляли небывалую жесткость и суровость. Жизнь Алины превратилась чуть ли не в тюрьму, где Машка была надзирателем. Свободолюбивую Алину это бесило, но она ничего не могла изменить. Родители и Маша были слишком серьезно настроены спасти ее жизнь и не допустить больше никаких наркотиков. Сама Алина, оглядываясь назад, понимала в какое дерьмо окунулась, стыдилась и ужасалась, содрогаясь при воспоминании о муках, пережитых на этой самой даче, где она сейчас опять заперта под видом того, что следит за ремонтом, да занимается английским. Она уже начала верить в то, что ее жизнь наладилась, и самое страшное позади. И тем неожиданней и сокрушительней был для нее удар, когда вчера она узнала о том, что ее страшное приключение с наркотиками имело такое последствие. Она обречена. Она думала о родителях. О том, как за своей суровостью они прятали отчаяние все это время. Как медленно к ним возвращалась радость жизни, надежда на то, что они спасли свою непутевую дочь. Что будет с ними, несчастными, когда они узнают, что у нее СПИД?

        Алина принесла на подносе разлитый в кружки горячий чай, который с удовольствием разобрали озябшие девочки. Машка, которая все еще продолжала дуться, присоединилась к ним.

        Алина молча наблюдала, как они медленно потягивают дымящийся чай, и никто не заметил ее странный, поблескивающий злостью взгляд, никто не насторожился. Она молчала, подолгу разглядывая девчонок, медленно переводя взгляд с одной на другую.

        Вскоре голоса в комнате стихли.
 
        Алина сидела неподвижно, закутавшись в махровый платок, и продолжала разглядывать умолкших девочек, которые лежали на столе в беспамятстве. Светка упала на пол, как мягкая тряпичная кукла, и там и осталась лежать, не подавая признаков жизни. Алина прислушивалась к их размеренному дыханию, и вдруг насмешливая горькая улыбка заиграла на ее губах.
 
        Решительно поднявшись, она вышла из комнаты, но вскоре вернулась со свертком из газеты. Положив его на стол, она неторопливо развернула бумагу. Там была небольшая коробочка. Открыв ее, Алина достала одноразовый шприц и резиновый шнур.
 
        Опустившись на стул, она перетянула себе руку и, зажав шнур в зубах, ввела иглу в вену. Набрав в шприц немного крови, она вытащила иглу и расслабила жгут.
 
        Присев возле Светки, она вытянула ее руку и нащупала пальцами вену. Затем ввела иглу и выдавила капельку своей крови.
 
        -  Ты не должна была, как бы я не просила,  -  проговорила она.  -  Ты принесла, значит, ты не хотела, чтобы я начала новую жизнь, чтобы я выкарабкалась. Значит, и у тебя ее не будет! Я не умру одна. Это несправедливо! Так честнее.

        То же самое Алина проделала с Ленкой.

        Склонившись над Милкой, она провела рукой по лицу девочки, убирая волосы.
 
        -  Спасибо тебе, ты была мне настоящим другом. Я всегда считала тебя слабой и бесхарактерной, но я ошибалась. Не обижайся, но мне было так смешно наблюдать, как ты боишься, что я обнаружу, что ты выкинула порошок. Ты была уверена, что я буду сердиться. Нет. Я не сержусь. Прощай! Живи своей новой жизнью, которую ты хотела подарить мне. Ты хотела, чтобы я жила, и ты это доказала!

        Отвернувшись от Милки, Алина склонилась над сестрой.
 
        - Эх, Машка! Все твои старания впустую. Не быть мне чемпионкой. Простите меня! Передай родителям, что я их люблю. Я не буду вас больше мучить, хватит с вас.
 
        Отойдя от стола, она подошла к зеркалу и долго смотрела на свое отражение. Слезы медленно сбегали по ее щекам. Ей всегда нравилось любоваться собой, она с восторгом наблюдала, как взрослеет и становится все красивее. Еще в детстве она поняла, что будет настоящей красавицей.  Часто она мечтала о том, какое ее ждет будущее, уверенная, что жизнь ее будет так же красива, как она сама. У нее был настоящий талант в спорте, комнату украшали кубки и награды, привезенные с соревнований по фехтованию… до того, как она забросила все. Наркота все перечеркнула и вытеснила из ее жизни. Теперь она снова вернулась к тренировкам, к великой радости семьи и тренера, который пророчил ей будущее чемпионки с мировым именем. Алина ему верила, и в себе была уверена настолько, что даже не сомневалась, что именно так и будет. Возможно, так на самом деле и было бы…

        Взяв помаду, она задумчиво написала прямо на зеркале несколько слов. Потом захватила коробочку и села в кресло. Достала  другой шприц, который она заранее наполнила. На минуту она закрыла глаза, из горла ее вырвались рыдания.

        Как ей было себя жаль! Ну почему это случилось? Почему именно ОНА? Такая молодая, красивая, талантливая, с большим будущим?

        Ведь она даже не успела еще пожить. Да что там… она даже не успела вырасти! Разве такое возможно, чтобы с ней такое случилось? Где и когда она подцепила эту страшную болезнь? Этого уже не узнать. Ясно, что в одном из притонов. Ошибка, глупость, беспечность, которую не исправить, не изменить.
 
        Она вспомнила, как сделала это в первый раз, с беспечным смехом, подвыпившая, просто ради интереса попробовать,  ради забавы. Может, она и ее подружки хотели показать взрослым друзьям ее парня, что они уже не маленькие девочки, не дети. Что ничего не боятся. Она уже не помнила, о чем думала тогда, да и задумывалась ли вообще?

        Почему никто не сказал, что бояться нужно было, что это пропасть, шагнув в которую, ты начинаешь падать и не можешь это остановить? Что лишь немногим удается ухватиться за что-то и выкарабкаться назад? Но разве она не знала? Знала, наверное. Просто наивно была уверена, что один раз попробовать не страшно.

        «Интересно,  -  как-то отстранено подумала она,  -  а другие в первый раз тоже так считают, или я одна такая дура?».

        А стала бы она слушать, даже если бы ей и говорили обо всем этом? Зная себя, Алина не обманывалась на этот счет. Не стала бы. Она никогда никого не слушала, а часто делала даже наоборот, назло. Вот с этим и тяжело было смириться. Что она сама с собой это сделала, сама лишила себя всего, о чем мечтала. Как же дорого она расплатилась за то, что сначала было лишь забавой. Горем родных, своей жизнью.

        «Я не заслужила! Я не заслужила этого! За что? Ведь я же выкарабкалась, я бросила! Почему теперь, почему Я?»  -  эти мысли не покидали ее с той минуты, как она узнала о болезни. Она не находила ответов. Были ли они вообще?

        Страшное наказание. За что? За слезы матери? За свою самонадеянность, глупую уверенность, что все плохое может случиться с кем угодно, но только не с тобой?

        Случайность это, либо расплата, ничего не изменить. Теперь нужно хоть раз в жизни подумать о родителях, Машке. Они так же будут пытаться ее спасти и мучиться от бессилия, видя, как она медленно угасает. Они не заслужили таких страданий. Лучше сразу, внезапно.
Смерть неизбежна. Так зачем продлевать свою муку и мучить родных?...

        Но умирать одна она не хотела. Эти две стервы шагнули тогда в пропасть вместе с ней, они летели в бездну втроем, и вдруг они зацепились и полезли наверх, назад, к жизни, а она продолжала падать, стремительно приближаясь к смерти. Ее родители смогли ее ухватить, Машка удержала ее и вытянула. Но она все еще стояла на краю и смотрела в эту пропасть, которая так непреодолимо ее влекла. Машка и родители вцепились в нее мертвой хваткой, не пуская назад. А ее подруги… И не подруги вовсе. Она сделал вид, что срывается вниз, и они с готовностью ее подтолкнули.

        Алина подслушала их разговор. Лицемерные завистливые сучки. Как же,  оказывается, они ее ненавидели! Она догадывалась, просто хотела убедиться.
        Недолго им наслаждаться жизнью без нее. Она утащит их за собой. Вместе они шагнули в пропасть, вместе в ней и сгинут. Она не собиралась погибать одна. Это было бы слишком обидно и несправедливо. Так она считала, ни на мгновенье не задумавшись над тем, имела ли она на это право, и можно ли то, что она сделала со своими подругами, считать убийством. Ей было все равно. По своей сути, она всегда была жестока с другими, сейчас же, на вершине отчаяния и боли, ее жестокость утратила границы.
 
        «Они не пожалели меня, они хотели моей погибели,  -  думала она.  -  Почему я должна жалеть их?».

        Медленно она перетянула себе руку жгутом, ввела иглу. Потом не спеша вытащила и откинулась на спинку кресла, закрыв глаза.

        Вчера ночью Машке не показалось, что кто-то был во дворе. Это был Сивый. Он принес ей героин, как договаривались. Только Машка не спала, как рассчитывала Алина, и засекла его.
 
        Алина улыбнулась, вспомнив, как ловко выкрутилась. Сестра так ни о чем и не догадалась.

        Думая о Маше, Алина впервые позавидовала ей. К горлу подкатила волна горечи и безграничной  обиды на этот мир. Ведь Машку ждет впереди целая жизнь.
 

        ЭПИЛОГ

.
        Дача Савиных. Спустя сорок дней.

        Светка, Ленка и Милка робко зашли в комнату Алины.

        Шторы были закрыты, в комнате царил полумрак.
 
        Светка и Ленка застыли у порога, не решаясь пройти дальше. Милка взяла со стола фотографию Алины в рамке и уперлась в нее взглядом, начав шмыгать носом.
 
        -  Алиночка…  -  тихо заскулила она.

        -  Ой, заткнись ты! И без тебя тошно!  -  раздраженно и зло фыркнула Светка.

        Торопливо пройдя в комнату, она подошла к зеркалу и сдернула с него простыню, которой то было завешено. Все трое уставились на написанные помадой слова. Никто так и не понял, что они значили, и что хотела сказать Алина, написав их.
 
        Светке они не давали покоя. Почему-то это последнее послание подруги очень ей не нравилось, хоть и выглядело бессмысленным. Мрачное предчувствие чего-то нехорошего зародилось в ней, когда она увидела эту надпись на зеркале. Никто, кроме нее, не заострил особого внимания на том, что написала Алина. Было не до этого.
 
        Когда утром они проснулись, они не сразу сообразили, что произошло.

        Светка очнулась на полу, не понимая, как там оказалась. Остальные спали прямо на столе.
 
        А потом они увидели Алину.
 
        Машка бросилась к телефону вызывать скорую, отказываясь поверить в смерть сестры, хотя одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что Алина мертва, и отчего она умерла.
 
        Светка и Ленка запаниковали, сообразив, что откроется, что они принесли ей наркотики. Что их обвинят в ее смерти.
 
        Сначала они пожимали плечами, делая вид, что понятия не имеют, откуда Алина достала героин, что ничего не знали и не подозревали, что она снова принимает или собиралась начать.
 
        Когда в комнате Алины под матрасом нашли пустые пакетики со следами порошка, Светка без зазрения совести все спихнула на Милку, обвиняя ее в том, что это именно она принесла его Алине. Потому что она была безропотной собачонкой Алины и готова была сделать все, что бы та не попросила, лишь бы угодить. Ленка Светку поддержала.

        Милка была потрясена подлостью девочек. Она отчаянно защищалась, утверждая, что это они принесли наркотики, рассказала все, как было на самом деле. Как и то, что выкинула весь порошок в окно, и Алина все равно никак не могла им воспользоваться. Кто принес наркотики, где Алина их добыла, перестало интересовать милицию после того, как сделали вскрытие, и стало ясно, что девочка намеренно покончила с собой, вколов себе смертельную дозу. Случайно переборщить настолько с дозой она не могла.
 
        А потом следователи узнали об анализах на ВИЧ, которые сдавала Алина, тем самым найдя ответ на вопрос, что послужило причиной такой передозировки.

        Не понятно осталось, зачем Алина позвала на дачу подружек, зачем просила их принести наркотики, если у самой они были, зачем устроила шоу с гаданием, а потом напоила всех снотворным. Ну, что усыпила  -  это еще более-менее ясно почему  -  чтобы они не помешали ей свести счеты с жизнью. Но если она заранее планировала самоубийство, зачем вообще оставила их с ночевкой? Отправила бы всех домой, Машку бы одну напоила снотворным, и никто бы ей не помешал.
 
        Что касается Маши, она так и не поверила в то, что Милка выбросила порошок и не он, принесенный ими, убил Алину. Что у нее был другой. Она не верила никому из ее подруг. Даже Милке. И возненавидела каждую. Она винила их, винила себя, что не доглядела. Ей казалось, что все, особенно родители, осуждают ее в том, что не уберегла сестру. Находилась рядом, не разглядела, не догадалась о намерениях сестры. Не отговорила, не помешала. Не утешила и не поддержала, когда та узнала о страшной болезни. Чувство вины и мысли, что она могла предотвратить смерть Алины, терзали ее, безжалостно усугубляя ее страдания.
 
        Подруги Алины избегали ее, стараясь не попадаться на глаза.
 
        Но сегодня, на сорок дней со смерти Алины, родители попросили их прийти. Они считали, что раз Алина позвала девочек перед смертью, раз решила умереть рядом с ними, то это значит, что она любила их, что они были ей дороги. Конечно, подружкам не следовало уступать ей и приносить наркотики, но в глазах родителей они были всего лишь детьми, такими же глупыми и беспечными, как их младшая несчастная дочь. И не имело значения в их глазах, умерла ли она от наркотиков, принесенных девочками, или от других, которые принес кто-то другой. Ведь никто не знал, что с помощью этих наркотиков она решила убить себя. Конечно, в глубине души они осуждали подружек дочери и не жаждали их видеть, но, ради Алины, сегодня пригласили их на поминки, не смотря на яростный и негодующий протест Маши.
 
        -  Интересно,  -  Светка напряженно покусывала нижнюю губу, изучая надпись на стекле.  -  Что она этим хотела сказать? «Я жду вас, девочки!». Как вы думаете? Что это значит?

        Она обернулась к девчонкам. Те недоуменно пожали плечами.

        -  Ну, наверное, что она будет там, на том свете нас ждать. Типа, прощание такое. Типа «не расстраивайтесь, подружки, еще увидимся»,  -  ответила Ленка.

        -  Думаешь? -  Светка снова повернулась к зеркалу и с сомнением посмотрела на надпись.  -  Не знаю. Что-то мне не по себе от такой предсмертной записки.
 
        -  Ой, да ладно, чего ты заморачиваешься? Написала и написала, какая разница, что она имела ввиду? Мало ли, что у человека в голове за мысли появляются, когда он решает отправиться на тот свет! Нам все равно не понять. А может, решила просто жути нагнать напоследок! Это гадание странное, потом надпись… Вечно у нее причуды всякие!

        Ленка махнула рукой, считая, что Светка зря придает этому такое значение и принимает всерьез.
 
        -   Алинка этого, наверное, и добивалась. Приколоться над нами напоследок.
 
        -   А я думала, что человеку перед смертью не до приколов!  -  мрачно сказала Милка.

        Она не дружила больше с ними, так и не простив того, что они спихнули на нее то, что сделали сами  -  принесли наркотики. Подлые и трусливые лицемерки. Как и Машка, Милка их возненавидела, и всячески избегала. А в комнату Алины с ними поднялась только потому, что боялась сделать это одна.
 
        Вдруг дверь распахнулась, и на пороге появилась разъяренная Машка.

        -  Что вы здесь делаете? Какого черта приперлись в ее комнату? Пошли вон!

        Голос ее сорвался на крик, лицо исказилось от неприязни и гнева.
 
        Подскочив к Милке, она вырвала у нее из рук фотографию Алины. Девочка обиженно попятилась к двери. Светка и Ленка уже ретировались. Милка задержалась у двери и сквозь слезы взглянула на Машу, которая застыла, печально разглядывая фотографию.

        -  Ма-аш…  -  тихо протянула Милка. -  Я не приносила. Я клянусь. Жизнью клянусь.
 
        Маша отвернулась, не ответив, прижав фотографию к груди и устремив взгляд в окно.
 
        -  Маш,  -  еще тише проговорила Милка, с жалостью смотря на нее.  -  Ты не виновата…

        Маша опустила голову, сжала плечи, которые задрожали от беззвучных рыданий. Милка хотела подойти, но резкий голос Маши ее остановил.
 
        -  Уйди!
 
        Вздохнув, Милка ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

        Успокоившись, Маша открыла ящик тумбочки у кровати и достала оттуда еще одно фото в рамке. Сашкино. Поставив обе фотографии рядом, она погладила рамки на обеих. Потом тихо включила диск с его песнями, который постоянно слушала Алина.

        Взгляд ее остановился на шпаге, висящей на стене. Протянув руку, Маша сняла ее.

        Присев на кровать, она положила шпагу на колени и стала поглаживать пальцами, с тоской разглядывая. Как Алина любила свою рапиру! Как сердилась, когда ее кто-то брал.
 
        Поднявшись, Маша положила ее рядом с фотографией Алины.

        Потом задумчиво постояла перед надписью на зеркале, накинула на зеркало простынь и вышла.
 
        Она тоже так и не поняла, что хотела сказать Алина этой надписью.
 
        Лишь одна Алина знала, когда писала свое последнее послание подружкам, что придет момент, когда до них дойдет его смысл, и они узнают, что ждать их ей долго не придется.      


       
       
                2007г.