IV Волнение на перроне

Пышным убранством расцветало лето, точно на картинах Клода Моне. В воздухе носились ароматы и капустницы, а от травы исходил Дух Природы, в силы которого Луна верит с детства. Она вышла из подъезда и поняла, что счастлива. Именно сейчас и здесь. Целый год она провела вдали от дома — сложный, но интересный первый курс на факультете  психологии. Только в восемнадцать лет чувствуешь такую гармонию и внутреннюю безмятежность.
Мама  сияет — утром по телефону, дядя Володя известил о приезде тети Ольги и Ксюши. У тети Ольги есть вязальная машина  и мастерство в этом деле. Она вяжет интересные, теплые вещи на заказ, а иногда ; в подарок. Ксюша — единственная дочь тети Ольги — красивая, умная, своенравная девушка.
Они приезжают сегодня. Бабушка все утро улыбается — вторая дочка Ольга скоро будет здесь. Бабушка стоит на кухне у газовой плиты шоколадного цвета. На  поверхности стола лежат ровные квадратики наждачной бумаги. С помощью них, бабушка время от времени чистит сковороды. Наверно, поэтому они всегда выглядят, как новые.
Позвонила бабушка Коляна и спросила, есть ли необходимые лекарства, — многие в семье чувствуют недомогание — вчера Лепетов  купил помидоры в овощной палатке около дороги, и видимо на них была пыль. Луна напугалась за Коляна, отыскала необходимые лекарства и, сложив их в маленький аптечный пакетик, направилась к дому Лепетова.   
Бледный Лепетов сидел за столиком с Кирой и Лизой. Луна не подошла к нему и зашла в подъезд, раздумывая о его странном поведении за ее спиной. Он будто утратил радость. Наверно, всему виной помидоры.
  — Ой, Луночка, спасибо тебе! — Бабушка Коли засуетилась: — Проходи, проходи.
  — Побегу, гости из Москвы сегодня приезжают.
  — Ой, как хорошо!
  — А Коляну тоже плохо? Вид у него неважный…
  — Ему вроде лучше. Девушки из соседнего дома за ним зашли. Лиза — такая хорошая девочка!
  — У нас двор, хороший, —  Луна, улыбаясь, уже спускалась по лестнице. Почему-то от слов его бабушки у неё защемило сердце.
Лепетова там уже не было. «Хорошие» девочки, увидев её, засмеялись, и стали весело перешёптываться. Луна вздёрнула нос, выпрямила спину и прошла мимо так, что даже вишнёвая  юбка упрямо колыхалась на ветру.
  — Коля сказал, что соскучился по мне со вчерашнего дня,  — Лиза поделилась с подружкой. Кажется,  я начинаю, ему нравиться!
  — Ну, вот, можно было и заговор не читать, —  Кира молча, следила за удаляющейся спиной Луны, — справедливость восторжествует.
  — А тебе кто нравится? Ты никогда не говоришь о том, кто тебе нравится! — вспыхнула Лиза.
  — Твой брат Неваляшка, — просто сказала Кира. — Но я ему  не нравлюсь. Он очень вспыльчив, и по нему не ясно, к кому он питает симпатию. 
 Кира говорила Лизе всякую ерунду, а сама  думала о том, что Коля к Лизке равнодушен. Говорить можно всё что угодно, а поведение никогда не обманывает.
Вокруг царили ароматы лета, но для Киры и Лизы они остаются незамеченными. Поблизости столько радужных красок. Они запутываются в кронах тополей и радуют птиц. Их волнительный гомон усиливается. Прилетевшие ласточки порывисто перелетают с одной крыши на другую. Луна следит за их крыльями  и верит, что птицам сейчас хорошо и спокойно.
Вчера Фрескова спасла одну ласточку от гибели. Соседская кошка схватила птицу за крыло в цветах Луны. Девушка, как будто превратилась в молнию и вырвала птицу из лап Мурки. Ласточка улетела. Повреждённое крыло позволяло летать. Ласточка спряталась под крышей дома. А Луна вынесла Мурке корм. Кошка казалась голодной и обозлённой.

Надя  зашла в главный корпус, где предстояло выдержать злодейство Рафинада и на «отлично» сдать «зарубежку». Еще, как назло, Машка позвонила. Надя, запнувшись от неожиданности телефонного звонка, чуть не упала. Поэтому, она была с Машкой, немного груба. Впрочем, Машка бесконечно кашляла и не заметила этого. За это время, Лианова умудрилась заболеть по второму кругу.
Надя поднялась по лестнице неторопливо, нехотя, мечтая о том, чтобы Рафинад и Полинка куда-нибудь улетели. Например, в Париж, или на Луну. Ей ; Наде без разницы, но ее удивляет, как Полинка могла влюбиться в Рафинада.
Около аудитории стояла девочка «после ветрянки». На ее лице осталось несколько ямок от злополучной детской болезни. Она выглядела веселой и общительной, наверно, потому, что две недели не могла появиться среди людей.
— А ты как здесь? Тоже болела? — спросила она у Нади.
— Нет, не сдала, — ответила Надя, не решаясь зайти в аудиторию.
— Ты и не сдала?!  — девчонка захохотала непонятно над чем. Надю это взбесило. — Слушай, он уже там? — спросила она у однокурсницы.
— Ты  о ком?  — поинтересовалась девушка. На колготках красовалась стрелка.
— Экзамен принимал Раф Григорьевич, — Надя процедила его имя сквозь зубы и тут же испугалась, что эта особа все заметила.
— Слышала. Не экзамен, а праздник. Всего его любят, а он — полное равнодушие! — дернула плечами девушка и выставила вперед правую ногу с угловатым  коленом.
— Так у него вроде бы девушка есть? — осторожно спросила Надя.
— И тебе нравится? — в лоб стрельнула вопросом девушка.
— Нет, конечно, — Надя улыбнулась, но получилась некоторая ухмылка с примесью нервного тика. Веко задрожало. Она вспомнила Луну и подумала о сеансе психотерапии. Ей стало смешно. Надя напугалась, что это «привет от психосоматики», как однажды сказала Луна.
— Пойдем, заумная! — выпалила неприятная особа с незапоминающимся именем. — Она  уже там, ждет  нас с кучей вопросов и оценок.
— Экзамен принимает не Раф? — если бы Надя могла, то подпрыгнула бы метров на пять вверх, но такими сверхспособностями, она  не обладала, зато знала всю мировую литературу практически наизусть.
—  Говорю же, глупая, — она, то есть «Зарубежка», — чуть ли не по слогам произнесла девушка и, повернувшись спиной к растерянной Наде, ушла в аудиторию.
Надя зашла за ней. Кроме учительницы по мировой литературе не было никого. Рафинада словно не существовало. Внутри Нади запела счастливая песня, напоминающая будущий красный диплом и уставшую, вымученную дорогу домой.

Около восьми вечера, Луна с двоюродной сестрой Ксюшей сидели под окном. Рядом на поверхности маленького стола лежали книги, взятые Луной на десять дней в библиотеке: Ф. М. Достоевский для Ксюши и Жан-Жак Руссо для себя. Луна сдает книги вовремя.
Русые волосы, серые глаза, небольшой рост и эксцентричность. Ксюша напоминает Машу. Только с Машей Луна никогда не ссорится. Луну с Ксеней в детстве часто разводили по комнатам, так как  часто они не могли играть вместе. Ксюша  учит три языка, играет в шахматы на конкурсах, читает Дюма и строит глазки. Старше Луны на три года.
Тетя Ольга внешне спокойная и уверенная в себе. Ксюша указывает на некоторую строптивость, свойственную ее маме. Если в их доме ссора,  они долго не разговаривают друг с другом. Когда дух ссоры проходит, все, как прежде.
У Фресковой сложный характер. Она чувствует мельчайшие особенности людей и может взять себя в руки, когда требуется. Но бывают бури и в её личности. Не все девушку понимают.
Каждое лето Луна окунается в мир Руссо, зная его наизусть. Фрескова любит библиотеку их городка.
Девушки читают, расположившись около маленького расписного столика под кухонным окном Фресковых. Кусты сирени скрывают  желтую газовую трубу и Ксюшу. Сегодня Ксюша распустила волосы и напоминает русалку. Днем она успела нарисовать, как мечтает выглядеть. Получилось неплохо. Ксюша рисует все, что хочется: графины, кисти рук, пальцы ног, чашки, девушек и пузырьки с духами и без них. Она коллекционирует пустые флакончики, в которых когда-то были духи. Тридцать девять флакончиков  и тридцать восемь из них она изобразила в своем альбоме. Ксюша красива, необычна и талантлива.
Ветер играет с рамой кухонного окна. Под пустыми бельевыми веревками к дому проходят мальчики. Лепетов  почему-то идет отдельно, словно поссорился со всеми. Он не отрываясь, смотрит на Луну. Ксюша нечаянно уронила труд Достоевского Луне на ногу, и пока Луна растирала пальцы на правой ноге, сестра вынесла фотоаппарат. Цифровой фотоаппарат Фресковых в ремонте. Тетя Ольга предоставила для фотоснимков свой,  миниатюрный.
Девушка занесла обе книги  домой, заметив, что Ксения толком так ничего и не прочитала. Затем, Луна вышла на улицу и построила всех мальчишек напротив зелёного убранства палисадника.  Тётя Ольга подошла, чтобы сфотографировать дружескую компанию. Колян стоял сзади Луны, а Луна взяла  на  руки  кота  Маугли, который вдруг  стал вырываться. Рядом с Лепетовым стоял Костик, Ксеня и Оса. Неваляшка лег перед всеми и оскалил зубы в непонятной улыбке.   Девчонки со двора Коли и Кирка сидели на качелях и смотрели на эту ситуацию, как в кинотеатре, затем  разошлись по домам.
Вечером Тётя Ольга включила упрямство и сказала, что фотографии перекинет на компьютер только дома, в Москве. Если тетя приняла решение,  бесполезно стараться ее переубедить. У тети Ольги стальной характер — Луна эти фотографии не увидит.
— Это их фотоаппарат, — развела руками Луна перед мамой, затем ушла  в  комнату  и вдруг вспомнила, как  Лепетов неожиданно на снимке дотронулся до ее руки, когда ещё не все собрались. Он ещё не знает, что она уезжает.  Девушка на мгновение задумалась, но вдруг отрицательно покачала головой, отгоняя мысли.
Яркая луна светила в окно. Посреди ночи ей вдруг померещилось, что она лежит на морском дне, вокруг ног водоросли, а  рядом с правой рукой морские звёзды. Водоросли вдруг словно ожили и стали опутывать  ноги девушки, точно связывая их всё сильнее. Их становилось все больше и ситуация становилась угрожающей, а затем Луна  увидела воду.
Необыкновенная бирюзовая вода была совсем близко, и переливалась  на солнце. Хотелось погрузить в воду руку, чтобы почувствовать прохладу. Вдалеке кто-то стоял, не видно кто, но она знала, что этот человек подойдёт ближе и встанет рядом.  Неожиданно вновь появились новые синие водоросли. Они загородили собой того человека и он стал уходить. Когда человек ушел, вода исчезла, и морские звезды исчезли.  Где-то вдали кто-то кричал, звал, но слова терялись в пустоте, осталась лишь тревожная  интонация, сплошное отчаяние, и какая-то хриплая знакомая печаль.
Луна стала ловить ртом воздух, чтобы ответить тому голосу, но вдруг поняла, что воздуха ей не хватает, из-за водорослей, которые внезапно появились, подтянулись ко рту, затем к шее, оплетая ее всю. Она отбивалась от  них руками и, в конце концов, услышала крик, а когда проснулась, поняла, что кричит сама. Какие-то несвязные слоги рвались, словно из глубины души, она поднесла руку ко рту,  чтобы убрать водоросли, и поняла, что это всего лишь сон. Сердце билось громко. Луне показалось, что вся комната наполнена этим биением. Человек, которого она видела во сне ; не Лепетов. 
Испуганно, Луна включила подсветку винтажных часов, чтобы посмотреть, сколько времени — около трёх часов ночи. Задёрнув шторками яркую луну, она села на кровати. Сердце стучало так громко, словно она слышала его со стороны. Девушка  вздохнула один раз, затем снова и поняла, что тревога вокруг нее никуда не исчезла. Фрескова дышала глубоко и порывисто, словно хотела победить страх  собственным дыханием. Ледяное отчаяние наползло на нее мрачным предчувствием. Она ущипнула себя за кожу на руке и почти не почувствовала боли.
Луна побродила по комнате и вновь легла, отвернувшись к стене. Темнота всегда безжалостна. Фрескова смотрела на ковер, висевший на стене перед ней. Она хотела так же как всегда поводить по ковру пальцем, но провалилась в сон.

— Какой-то парень  ремонтирует нашу скамейку.… Да это же Коля! Луна вставай, Лепетов тебя уже ждёт, — сказала бабушка над головой спящей  девушки. Бабушке не нравится Лепетов, но сейчас антипатии в её голосе нет.
Луна сквозь сон услышала знакомое имя, затем распознав в реальности  смысл слов бабушки, улыбнулась и открыла глаза. Вскочив с дивана, она услышала голоса мамы  и  тёти Ольги. Ксюша, судя  по  всему, ещё спала. Ксюша летом всегда спит до обеда. Она очень устаёт от множества дополнительных занятий. 
Луна тихонько прошла к шкафу, надела зеленые брюки, светлую майку и, даже не умывшись,  выпорхнула  на улицу.
Колян  сиял. Пытался отремонтировать скамейку, которую сломал Вадим в первый день его приезда. Скамейка отгораживала пышную листву сирени от  куска асфальта перед подъездом Луны.
  — Привет! — воскликнул Ко, не скрывая радостного волнения.
  — Привет, —  Луна смотрела на него как-то тревожно.
  — Что-то произошло? — Колян напрягся, но радостный свет не спешил уходить с его лица. Странное было это сочетание —  напряжение и радость. Дикое, но приятное.
  — Совсем нет. Ты просидел весь день со своими «курами» после помидор.
  — Но они же всего-навсего «куры», как ты их называешь… к тому же у тебя гости и я пришел вечером. Наверно кот на фотографии смешной получился.
— Я скоро уезжаю, — выпалила Луна неожиданно для самой себя.
— Навсегда? — В голосе Ко показался промозглый холод отчаяния, а затем исчез. — Куда? — спросил он.
  — В город, где учусь.
  — Для чего? — Ко взволнован.
  — Хорошо учусь, — сказала Луна. — Мне предложили проводить диагностику учащимся в спортивной академии.
— Сколько им лет? — он встал, но сразу сел на скамейку вновь.
  — От восемнадцати  и дальше. Они  ничем не отличаются от нас, только их увлечение — спорт.
  — Может ты уже и замуж, за какого-нибудь спортсмена выходишь? — Лепетов упрямо выставил подбородок и глянул прямо в глаза Луны. Девушку очень удивил его прямой «кричащий» взгляд. Раньше такого взгляда не было.
  — Есть один парень, но он просто знакомый. Там учится. Иногда разговариваем в электричке. Замуж я пока не собираюсь.
  — Да?! — судя по интонации, он явно не поверил.
  — Когда я выйду замуж, ты узнаешь об этом первым, — Луна перевела взгляд с него на ирисы, что наклонились к земле поблизости, а затем  взглянула  в его глаза.
  — А, ну тогда ладно! — он слегка улыбнулся губами, но глаза оставались серьезными и до боли родными. Настолько родными, что Луна почувствовала комок в горле и поняла, что лучше никуда не уезжать. Но она обещала куратору и сейчас это важно.
  — Будешь кофе? —  девушка протерла сонные глаза и думала о том, что неплохо бы умыться, почистить зубы и хотя бы причесаться.
  — Конечно! Ещё спрашиваешь! — Колян  напряженно улыбнулся. — Когда едешь?
—  Не знаю, должны позвонить, — сказала Луна.
  — Надолго? На всё лето? — он стал говорить быстро, словно боялся, что его перебьют, остановят, обидят. Луна закусила губу.
  — Не знаю. На несколько дней, на неделю, а может… — Она замерла. Представила, как  она поедет и там не будет его, а потом приедет, а он уже уедет. Руки задрожали. Девушка резко встала, чтобы сходить за кофе и скрыть свои тревожные мысли.
Когда Луна вышла с чашечкой кофе, то Колян жёг спички. Поставил две спички в углубление скамьи, образованное  двумя  досками и зажёг их. Одна спичка склонилась к другой, а вторая стояла смирно. Луна села осторожно и смотрела  на огоньки спичек и на небо, точно искала невидимую  поддержку.
Утро начиналось с облаков. Они летели по небу и напоминали валики сладкой ваты на ярмарке. «Облака также индивидуальны, как люди. Среди облаков нет точных копий. Каждое облако уникально» — подумала она. 
Луна любила философствовать. Ещё четыре года и она —  дипломированный специалист в области психологии. Колян — физик, но тоже немножко философ. Вот чем похожи. Было бы прекрасно вот так всегда сидеть на скамье под её окном и смотреть в небо.
  — О, моя спичка упала к твоей! — слова Коляна вернули её с небес на землю. Затем  он наклонил другую спичку к первой и произнёс:
— А это твоя спичка наклонилась  ко мне — взаимная любовь!
  Он смотрел только на спички, с вызовом, специально не поднимая глаз и правой рукой сильно упёршись в скамейку. Спички уже догорали. Луна, молча, смотрела на его лицо. Почему-то на ум вспомнилась Ave Maria Каччини. Она смотрела на него, не отводя  глаз, и чувствовала, как в горле  нарастает шар, который не старается вырваться наружу. Остаётся только разглядывать его запоминая. Смотреть на то, как он не может поднять глаз. Смотреть сердцем.
  Она с внутренней мольбой перевела глаза с Коляна на небо и почувствовала его взгляд. Ко улыбнулся:
  — Может, ещё погадаем?
  — Хорошо, — Возможно, действительно эта дрожь в ее голосе сейчас не от произнесенных им слов, а от прохлады и будто невыспавшегося солнца.
Коля вытащил ещё две спички. Его пальцы немного подрагивали. Быстро взглянув на лицо девушки, он вновь опустил глаза на спички:
  — Сейчас проверим, насколько ты меня любишь! — выставив новые спички в ряд, он зажёг одну:
—  Это ты, — его голос стал хриплым, будто какие-то слова не хотели вырываться наружу.
Спичка стала гореть,  ровно, не наклоняясь. Луна следила за ней, не моргая, пока слёзы не выступили на глазах.  Тогда она закрыла глаза и когда открыла их вновь, ответила ему взглядом. Одна слезинка не удержалась и медленно покатилась по ее щеке.
— Так, а где я? — немного агрессивно и как-то потерянно он зажёг спичку. Его движения стали резкими и непродуманными. Его спичка неожиданно упала на первую спичку и парень сильно обжёгся:
— Ой! — он даже вскочил от неожиданности. Луна встала и взглянула ему на руку:
—  Давай схожу за лосьоном —  надо помазать, а то болеть будет!
Он посмотрел на Луну, задумавшись:
  — У меня бабушка — специалист по мазям. Может, тебе ещё что-нибудь сверху накинуть, а то замёрзнешь? Десять  часов утра, прохладно!
Луна  словно не слышала его слов. Она думала о том, что он сказал. Он не торопился домой. Стоял и просто смотрел на Луну. Он обжегся, когда его спичка упала на ее спичку!
  — Мне приснился кошмар, — честно прошептала она.
— Серьёзно? И в этом кошмаре был я?  Или двадцатипятилетний  спортсмен?
— Сон, словно не сон… Я стала задыхаться и … еле проснулась.
  — Может ты вчера на ночь  пила  кофе? — Колян тревожно улыбнулся.
  — Нет.
Он посмотрел испуганно:
— Думаешь это знак? — вновь сел он напротив, и лишь слегка придвинулся ближе, но от этого вдруг перехватило дыхание, и сердце девушки забилось чаще. — Я стараюсь не думать об этом.
Из подъезда неожиданно вышла Кирка:
  — Привет, Осу не видели?
  — Здесь  его нет, — Колян даже не взглянул на неё.
  — Ты сегодня не с нами? —  Кира сощурила глаза и отвела глаза от Луны, точно смотреть на нее ей неприятно. Луна увидела это и опустила глаза.
  — Нет. 
Кира  ушла обратно, а Колян резко встал и попрощался с Луной. Луна поднялась по ступенькам медленно, как в замедленной съёмке. Всё звучало в ушах: «взаимная любовь», «взаимная любовь», «взаимная любовь»,
«Зачем он так шутит — это не смешно, — подумала она. — Или не смешно, потому что, правда?»
Забрав из почтового ящика квитанцию  за телефон, Луна зашла домой. Ксюша недавно проснулась и завтракала на кухне. Тетя Оля рассказывала маме Луны что-то смешное, и они задорно смеялись. Луна тихонько закрыла входную дверь на маленькую щеколду.
Кира смотрела в глазок, стараясь не скрипнуть деревянной половицей. Её лицо  перекосило от злости — явно вышла не вовремя. Да, она готова ещё сто раз наколдовать что-нибудь, лишь бы он не находился  рядом с ней!
  Включив телевизор, она выглянула в окно — начинался ветер, кроны деревьев шелестели, словно говорили о чём-то.
«Придёт другое время, и он будет моим. Будет смотреть только на меня, слушать только меня, а она… она… — Кира испугалась того, что произнесла слова вслух, но сказанного не воротишь. Оса неслышно вошёл в зал. — Ты чего ругаешься тут одна, а?
  — Заноза проклятая, в палец воткнулась, никак не вынуть, — злое  лицо Киры перекосилось от ненависти, но Оса и не подозревал, на что так злится его двоюродная сестра.


Надя проснулась поздно. С утра, пусть даже и позднего, всегда  начинается  настроение. Сначала Наде виделось все чудесно — каникулы все-таки наступили, все экзамены она сдала на «отлично» — можно жить и радоваться. Последним оставшимся ярким штрихом после уборки, оказался разглаженный чистый фартук, который словно забрал последние хорошие эмоции себе — она обожглась и почувствовала неприязнь, витающую в дневном свете.
Время к обеду и следовало заняться едой. Надя достала из морозильного отсека курицу и положила ее на поверхность маленького столика. На мгновение она встала в изумлении, которое спровоцировали ее собственные мысли. Дома было очень тепло, но Надю словно окатило ледяной водой — Рафинад специально не пришел на пересдачу. Ему было неприятно видеть ее! Они наверняка вместе с Полинкой «перемыли» ей все кости! А Полинка — она  позаботилась, чтобы показать Надю в невыгодном свете. Конечно, иначе и быть не может! Какой ужас!
Перед этой замороженной лежащей курицей, Надя вдруг вспомнила взгляды, полые ненависти, которые Полинка кидала на нее время от времени. Как она могла быть такой наивной и говорить про Рафинада всякий вздор? Луна бы назвала ее  Красной Шапочкой. Только Рафинад намного хуже серого волка. Какое унижение оказаться между двух огней, которые влюблены друг в друга. А дрессировщиком, верно, называют — похож, только  очень злющий, чересчур негативный.  В этот момент Надя так рассердилась, что резко развернула ледяную курицу к себе и та, улетев со стола прямо на пол, проехала по нему сорок сантиметров.
Надя покраснела от обиды и злости. Схватив курицу, она сунула ее под кран и, окатив ее горячей водой, вновь положила на стол.
На кухню заглянула мама:
— Ты чего здесь бушуешь? Случилось чего? — глаза мамы с мастерством повара осмотрели кухню.
— Все нормально, мам! — сказала раздражительно Надя и, сверкнув зелеными глазами на маму, принялась натирать  несчастную курицу  пряно-сметанной смесью.
После она отправила блюдо в разогретую духовку и подошла к окну. На улице радовались дети, играя друг с другом. Один карапуз неустойчиво ковылял в сторону песочницы, порой запинаясь и падая. Лежал, оглядываясь вокруг себя, затем вставал — сам, без поддержки. Надя покачала головой. Молодая мама карапуза сидела с женщиной на разноцветной скамейке и громко хохотала словам знакомой. В руках ее был мяч и дамская сумочка. Две роли: обычная женщина и мать. Сейчас она была  обычной женщиной.
Прошло несколько минут. Надя  отрегулировала температуру духовки и вновь взглянула в окно. Карапуз шел в сторону качелей, где две девочки катали маленькую собачку, одетую в специальную собачью одежду. Собачка визжала, то ли от счастья, то ли от раздражения. Малыш остановился в нерешительности. Собачка залаяла и он заплакал. Обычная женщина вспомнила о своей главной роли, прибежала и увела ребенка, отчитывая по дороге. Надя  выразительно посмотрела в сторону кактуса, ;  ей показалось, что кактус чем-то похож на Рафинада и на Полинку одновременно. Надя взяла цветочный горшок в руки, посмотрела со злостью и, открыв дверцу тумбочки, закинула его в мусорное ведро. Горшок ухнул. Мусорный пакет зашуршал и затих.
—  Всегда не любила этот кактус, — сказала мама, которая зашла на кухню именно в этот момент. — Говорят, они собирают отрицательную энергию. Теперь у нас их нет: ни кактуса, ни отрицательной энергии.

Машка собиралась в платную клинику — после простуды беспокоит слабость и кашель.  Два дня назад записалась к терапевту и теперь придумывала себе образ. Сидела в своей комнате перед огромным зеркалом и разглядывала свое бледное лицо. Что бы чувствовать себя увереннее и обаятельнее, Машка изменила форму бровей, нанесла много пудры и долго не знала, как быть с губами. Они, неестественно малиновые, как бывает во время недомогания, выглядели, мягко сказать, не очень. Она закусила нижнюю губу и почувствовала капельку крови.
Лианова долго рыскала в саквояже, где было все возможное и невозможное из косметики, и нашла какую-то мазь для заживления царапин. На мази было изображено солнце с улыбкой. Машка  намазала мазью губы и улыбнулась своему отражению. Посредине губы появилась вертикальная трещинка, и Машка скорчила обиженную мину. Она отбросила мазь и достала ярко-красную помаду, которой, недолго думая, накрасила губы.
Следующим шагом были ресницы. Накладные и очень пушистые. То, на что Машка обращала внимание всегда. Ей казалось, что без них ее глаза лысые и маленькие. Она наклеила накладные ресницы и, накрасив их объемной тушью, осталась довольна.
Волосы, она вчера вымыла, из-за чего всю ночь кашляла. Сейчас забрала их в высокий хвост и заколола маленькой золотой бабочкой, привезенной отцом специально для нее из Дании.
Затем, девушка залезла в золотые плотные брюки и алую шелковую блузу. Не забыв про каблуки, она выбрала любимые семисантиметровые. Проверив газ, воду и свет,  перекинула огромную дамскую сумку  через левое плечо и вышла, время от времени покашливая, и кряхтя. Лань сегодня взяла выходной.
Пока она шла к воротам,  не любовалась  яркой зеленью, а доставала длинные серьги с дорогущими стразами, которые на ходу вдевала в уши.
Розовая «Ленточка» плавно вынырнула из гаража и пошелестела по дороге на приличной скорости. Лианова влюблена в свою машину  «Ленточка» отвечает ей тем же. Еще ни одной поломки.  Да, машина в восторге от своей хозяйки.
В клинике  оказалось много людей. Машка поднялась по ступенькам и зашла в холл. Сегодня принимает другой терапевт — женщина. Люди сидят в ожидании и удивленно разглядывают Машку. Лианова, точно неизвестный науке цветок, впорхнула  и остановилась около фисташковой стены.
— Садитесь, — парень с ужасным насморком встал и предложил Машке сесть на его место.
— Нет уж, спасибо! — процедила Машка сквозь зубы и окатила беднягу взглядом вооруженной крепостной стены. Две женщины покачали головой и глянули на Машку с осуждением. Машка фыркнула и подняла голову еще выше.
Она стояла и представляла, какое необыкновенное впечатление производит. Ее мать  всегда учила всех  поражать своей красотой. Оксана влюбила в себя Лианова сразу, с первого взгляда. Так она говорила. Оксана «обожает» ходить по «косметичкам» и бутикам. Копается в модной и дорогой одежде, окатывая недовольным взглядом все вокруг. Оксана не работала ни дня. Лианов — опора семьи, «обязан» кормить её и лелеять.
Родители Маши учились вместе в университете. Оксана из тех людей, которые учатся, чтобы выйти замуж. Муж Вася оказался даже лучше, чем она думала. С первого дня брака он пропадал на работе, стараясь обеспечить семью, всегда получал хорошие деньги и поднимался по служебной лестнице со скоростью света.
Когда Маша была в подростковом возрасте,  отец стал главой организации по контролю  над  сетью различных структур. Машка и ее мать особо не интересовались его бизнесом никогда. Однажды перед семьей Лиановых открылись все двери: поездки за рубеж, лучшие наряды, выход в свет, журналисты с крутыми фотоаппаратами, перед которыми можно позировать, сколько хочется и часами обсуждать свои снимки в газетах. Машка всегда жила, словно на девятом небе и даже не подозревает до сих пор, что мать и отец  скрывают от нее.
В кабинет терапевта многие заходили, но пропадали там, как в бермудском треугольнике. Машка продолжала стоять у стены, переминаясь с ног на ноги. Она уже жалела, что не послушалась того парня, который пытался уступить ей место.
Устали ноги. Следовало вспомнить про  ботинки на платформе. Тут пальцы ног как-то сжало, словно железом и Машка наклонилась, чтобы как-то незаметно снять туфель и взглянуть на пальчики ног.  Вдруг из носа Машки хлынула кровь, прямо на эти «чёртовы» туфли. Машка ахнула от   испуга, почувствовав, как  перед глазами все поехало и чьи-то сильные удобные руки схватили ее и потащили на скамью, с которой все разом встали.
Женщины что-то говорили вокруг нее. Один мужчина ругался на каком-то незнакомом наречии. А вокруг так туманно, точно погода резко испортилась. В голове стучит сердце и хочется зарыдать  от всего этого ужаса, да сил нет.
— Она очнулась! — чей-то встревоженный мягкий голос раздался близко. — Ты как? — Машку задело, что с ней обращаются на «ты», но ситуация такова, что лучше подумать, как вернуться  в себя. Девушка закрыла глаза и снова открыла. В носу были какие-то неприятные штуки, и они мешали дышать. Их вынула привлекательная девушка, без макияжа, чтобы посмотреть идет ли у Маши кровь.
Лианова лежала на холодной кушетке. Эту кушетку, словно намазали мелом — такова она на ощупь. Вдали смеялись две медсестры, от которых несло дешевыми духами. Машка поморщилась. Ей в нос сунули какую-то мизерную бутылочку с острым противным запахом. Она завертела головой, но успела вдохнуть этот кошмар полной грудью и чихнула.
Ей дали чашку, чтобы она что-то выпила маленькими глотками — похоже на ментоловые леденцы в большом количестве.
— А теперь, как ты? — этот же мужской голос оказался перед ее лицом, и девушка ужаснулась — она его уже где-то видела. Во всяком случае, он кого-то напоминает.
— Где я? — спросила она, пытаясь встать. Одна медсестра взглянула на нее с завистью. Зависть Машка научилась определять с детства. Если бы за определение зависти платили деньги, Лианова бы зарабатывала  миллионы.
— В процедурном кабинете. Ты пришла к моей маме, и она не успела тебя принять, — сказал парень.
— А ты… Олег? — Машка вспомнила чересчур серьезную физиономию и кошачьи манеры. В тот злополучный день, когда Слава сказал про какую-то девицу, с ней познакомился этот Олег. Она чуть не стукнула его дверью, когда убегала со Славкой на прогулку. Олег совсем не в ее вкусе — слишком темный, слишком мягкий, лишенный какой-то обязательной мужественности. Славка — другое дело.
— Я могу встать? — Машка приподнялась на локтях, разглядывая свои любимые золотые брюки, заляпанные кровью — кровью Лиановых. 
— Идем, я тебя провожу. Моя мама здесь работает, — Олег помог девушке слезть с кушетки и не потерять равновесие.
Машка промолчала, эта ситуация вывела ее из себя и она пыталась представить, как выглядит сейчас рядом с этим Олегом. Когда она слезала с кушетки, он взглянул на нее и ухмыльнулся. Машке это не понравилось.

— Ты так долго собираешься! — Ксюшу всегда приходится ждать. — Мы всего лишь идём за семечками, а ты накрасилась, — Луна не понимает, зачем летом макияж и маникюр.
  — А ты комбинезон искала только минут двадцать, — упрекнула Ксюша двоюродную сестру.
  — Искала свой, а нашла твой, а только потом свой! Потому, что ты свой положила на место моего! — Луне нравилось, когда все в порядке. У девушек джинсовые комбинезоны, почти одинаковые. Но  у Луны  светлее, и одевает она его, с ремнём.
Девчонки ушли на прогулку, а мама с сестрой стали рассматривать давнее фото со времён школы. На сковороде фырчали котлеты бабушки, а из большого блюда привычно вылезало дрожжевое  тесто. Сама же бабушка мыла посуду, то  и дело, поправляя очки, слезавшие на нос. Она прислушивалась к радостным голосам своих дочерей. Бабушка гордится созданием своей  семьи.
Прогуливаясь, Ксюша с Луной  увидели Андрея. Он учился с братом Вадима в одном классе, и сейчас, переставляя длинные ноги, шагал  девушкам навстречу.
  — Привет! — Ксюша была очень рада Андрею, так как ей кроме семьи за несколько дней не удалось ни с кем пообщаться. Луна же Андрея помнила лишь со времён раннего футбола, когда он прохаживал через поле, со своей огромной собакой. Её смущали этот высокий парень, старше её лет  на шесть и огромная собака.
Андрей, казалось,  всегда был в отличном настроении, и его маленькие серые глаза, следили через очки. В процессе разговора, выяснилось, что он работает неврологом в местной поликлинике, закончил аспирантуру, а мечта стать хирургом у него не осуществилась.
Они прогуливались по вечернему городку, минуя аккуратные белые домики. Темнота уже забирала свет в плен. Ветер — постоянный спутник в этих местах, и когда его нет,  не хватает природной порывистости  и  разлетающихся лент от летних широкополых шляп. Луна думала о Коляне, и словно через пелену тумана слышала звуки голоса Андрея и Ксени.
Почему он ведёт себя странно? Приходит редко,  сидит со своими «курами»… И на отъезд её  как-то спокойно реагировал. Выходит слова о взаимной любви  —  просто шутка, ну да шутка. Почему она  сразу не подумала об этом?! Наверно, потому, что это не так. Раньше Лепетов  так не шутил.
Они с Андреем зашли во двор. Мальчишки играют в футбол. Оса странно остановился на квадрате асфальта и угрюмо взглянул на них. У Коляна мяч укатился в сторону Луны, и он, подбегая к ней, предложил сходить прогуляться. В голосе его отразилась плохо замаскированная боль. Импульсивно схватил он мяч в руки и бросился к воротам. Луна посмотрела на Лепетова  в  недоумении. Колян  больше не обернулся и даже не пригласил её поиграть. Андрей радостно что-то объяснял Луне, но она не слышала последних фраз, а лишь качала головой, в качестве обратной связи. Ксюша шла и думала о чем-то своем.
Оса  дал Коляну  мощный подзатыльник, и показал на девочек. Лёнька  стал громко смеяться на всё футбольное поле. Ленька всегда смеется — это его обычная реакция на все, что происходит вокруг. Луне показалось, что  сейчас он смеётся над Коляном и на душе стало как-то непонятно и темно, словно в пещере, где, время от времени, капают ледяные капли.
Ксюша сказала, что проголодалась и отправила Луну с Андреем за ее любимыми конфетами в магазин. Луна сопротивлялась, но Ксюша упорно настаивала.
  — Она  нравится Андрею и, похоже, всегда нравилась! — Ксюша выпалила  маме Луны, когда зашла на кухню.
Мама глянула в окно. Колян стоял около штанги, высокого сильного тополя. Он смотрел на подъезд Луны с какой-то леденящей тоской, потом разогнался и забил мяч Лёньке в ворота. Осу позвала Кира — он зашел в подъезд. Вадим  тоже ушёл домой. Лепетов остался один. Постоял на футбольном поле пару минут, затем наклонился, взял мяч и понуро ушёл через палисадник в свой двор.

  — И ты скоро уедешь?
  — Да, совсем скоро.
  — А когда приедешь?
— Не знаю, — Луна витала в облаках. Андрей  стал рассказывать про внутреннюю агрессию и новую книгу, которую он купил по борьбе со своим страхом.
Поминутно, он заглядывал Луне в глаза, и старался смешить. Они распрощались у дома, и Луна с конфетами, которые не очень любила, зашла домой.
  — Что ты ему сказала? — девушка решила всё узнать у сестры. — Он ведёт себя странно!
  — Ничего такого. Даже если что-то и сказала, это не имеет значения.
  Ксеню не переубедить. Она решила, что Луна должна разговаривать с Андреем и всё тут.  Откуда он   взялся?! Луна ушла, влезла в пижаму и легла спать. Было всего десять часов вечера.
Раскрыв шторы, Фрескова смотрела на часть созвездия, которое возвышалось над домом. «Что-то происходит и с ним, и со мной. Мне скоро уезжать, а потом ему», — девушка представила ещё один долгий год без него, и, перевернувшись на другой бок, провалилась в тревожный сон.
За окном что-то упало, и словно разбилось. Возникли новые водоросли. Тёмные, как болотная вода. Она пыталась дотронуться до них, но они вдруг исчезли. Что-то грохотало за окном. Потом Луна стала падать куда-то вниз, и от ужаса, проснулась.
Мама спала спокойно. За окном  слышно, как бушует гром. Маугли лежит калачиком в ногах и тихонько сопит во сне. Большие деревянные часы показывают четыре утра. Луна лежала, но до утра уснуть, так и не смогла.

— Я падала, падала куда-то  глубоко, и сердце стучало так громко, словно отдельно от меня. И снова эти водоросли — тёмные, синие, почти чёрные.
  — Может ты фильм посмотрела, и что-то неприятное запомнила?
  — Нет, мам, эти сны начались через несколько дней после приезда Коляна.  Странное совпадение. Жутко. Что происходит, не понимаю —  она  улыбнулась, но тревога не исчезла.  Она еле сдерживалась, чтобы не расплакаться.
  — Пройдёт, — ласково ответила мама. —  Может, с планетами что-нибудь, надо в газете посмотреть!  — мама заглянула в свежую газету. — Вот действительно — новолуние. Поэтому голова с утра, как не моя. Маугли спал  всю ночь и проснулся позже, чем обычно.  По кошкам видно. Надо вести себя, как они. Пойдём на рынок, пока жары нет.
  — Гроза  была, — сказала Луна.
  — Не было.  Наоборот тепло очень, видимо жарко  будет.
  — Но я слышала грозу! —  Луна подбежала и  выглянула в окно — никаких  следов дождя. Солнце яркое, дети бегают вокруг палисадника с тёмной кошкой, легко одетые, да и женщины на рынок в сарафанах идут. Довольные, приятные люди. Мама странно глянула на дочь:
— Тебе приснилось, или действительно где-то дождь прошёл.
  Луна в недоумении пожала плечами, и по привычке подошла к окну в бабушкиной комнате, которое выходило на дом Коляна. За столиком никого, Лизка вешает бельё, которое  вытянулось  до земли. Надо бы ей повыше повесить испачкается. Почему она этого не замечает?  Белье Лизки полностью загораживает подъезд Коляна, совсем ничего не видно. В небе ни облачка. На крыше соседнего дома сидят два голубя, повернувшись,  друг к другу клювами. Луна подумала, что это  хороший знак. Если бы не странные сны, было бы всё намного лучше.

Ксюша  примеряла  в модной палатке рынка уже третье платье, и ей не нравилась расцветка — одно слишком яркое, но хорошо к глазам, второе очень тёмное, но отлично «сидит». Луна задумчиво вспоминала  телефон спортивной академии
Тётя Ольга сказала, что они берут оба платья для Ксюши, и ещё джинсовую короткую юбочку в другой палатке.
Зачем так долго примерять, если покупать всё? — мысли Луны путались, от недосыпа,  вчерашних слов Коляна, — зачем Ксюша разговаривала с Андреем про неё. Это неправильно, совсем неправильно.
Мама присмотрела что-то для Луны и позвала её. Когда Ксюша с мамой примкнули  к своим родным, продавец осталась довольна выручкой и весело говорила подружке из соседней палатки, про то, как женщина с девушкой купили у неё сразу несколько вещей, практически не примеряя весь ассортимент.
Вдруг женщина заметила странную вещь — напротив неё стояло то же семейство, и второй девушке с кудрявыми волосами покупали ярко-красную маечку и светлые летние брюки цвета шампанского. Девушка решила пойти сразу в обновках, но странно было не это. Девушка отбрасывала две тени: одна из них была чёткая. А вторая бледная, но вполне видимая. Продавец вытаращила  глаза и показала пальцем, что увидела. Подружка тоже была удивлена, она  задумчиво рассматривала тени девушки, так пристально, что Луна, почувствовав взгляд, обернулась на палатку напротив. Обе тени обернулись за ней, продавщицы отвернулись и в недоумении посмотрели друг на дружку. Весь остаток  утреннего рабочего времени, женщины следили, как мимо проходили люди. У всех была одна тень.

— Вам нужно быть здесь завтра в восемь утра. Вы сможете подъехать? Завтра рабочий день до пяти часов.
— Попробую уехать. Всё зависит от билетов…. Думаю, получится. В крайнем случае, перезвоню!
Луна положила трубку и подумала о родных, затем о Коляне. Она не представляла, что уезжать надо будет так скоро. 
Луна записывала мысли в дневник. После прогулки с Андреем они не виделись — днём Колян сидел с Лизой и Кирой, а вечером с друзьями. Луна раздумывала несколько мгновений, затем глянула на часы, и набрала  номер Коляна.
— Да! Да! — Его  дедушка Николай Иванович  плохо слышал и почти кричал в трубку.
— Николай Иванович, это Луна. Можно поговорить с Коляном?
— Микола, иди, тебя! —  раздалось в вишневой телефонной трубке.
— Да! — голос друга был серьезным и родным.
Луна радостно приветствовала  Ко и  спросила,  может ли он проводить её на вокзал через четыре часа.

Машка чувствовала себя невероятно счастливой. Сегодня ее вынужденное одиночество прекратится, так как приезжает Луна — искренняя подруга и «правильный» человек. Машка никогда не любила словно «правильный», ибо сама всегда все делает наоборот, но Луну другой представить сложно. Она девушка — «жилетка». Ей можно рассказать про Славу и про то, как она на днях упала в обморок в больнице и в ужасном виде предстала перед сыном терапевта. Правда, Олег вел себя нормально, словно ничего такого не произошло. Машка помотала головой, чтобы выкинуть неприятный осадок, закравшийся глубоко и касающийся ее внешности. Еще бы!
Олег так странно на нее смотрел, что она чувствовала себя крошечной и бледной. Потом, когда она забралась в свою  «Ленточку», поняла, что еще способна нравиться людям. Все дело в его взгляде, который она, почти неожиданно для себя  поймала. Почти сразу  Лианова сорвалась с парковки, оставив  в облаке пыли Олега вместе с его взглядом.
Машка спустилась с лестницы и, заметив Лань у огромного домашнего кинотеатра, улыбнулась. Лань — не имя, а подтверждение того факта, что женщина, убиравшаяся в их доме очень напоминает лань — добрые глаза делают взгляд немного удлиненным, немного притягательным, а сноровка позволяет  убираться быстро и почти всегда хорошо.
«Интересно, какой бы меня хотел видеть Славка? Наверно, неприступной и молчаливой! Но я такая и есть!» — подумала Машка. Она дернула плечами и подошла к Лани.
— Сегодня у нас гости. У нас остановится Луна, и я подозреваю, что она выберет себе в качестве гостевой комнаты.
— Понимаю, о чем вы, Мария, — я там уберу. Луна — восхитительная девушка. Хорошо, что она составит вам компанию, — Лань улыбнулась и Маша заметила  искренность на ее смуглом, уставшем лице.

Колян стоял в прихожей и наблюдал, как Луна собирает сумку. Мама принесла парню кофе. Он отказался его пить, и стучал ногой по полу от смешанных эмоций. Он часто так делал и раньше. Увидев Маугли, Лепетов  схватил его на руки. Кот стал вырываться и чуть не укусил его. Маугли Коляна недолюбливал — смотрел с недоверием и некоторой агрессией, хотя кот — доброе существо.
Вышла Луна в красной безрукавке, светлых брюках и красно-белой широкополой шляпе, с длинной дорожной сумкой в руках.
— Сними, терпеть не могу шляпы! — Колян явно бесился — вот-вот укусит.
— Зато я шляпы люблю, так что придётся потерпеть всего минут сорок. Не тебе на меня смотреть! — Луна сверкнула на него  яркими  глазами, но он не думал сдаваться:
— Что такая сумка большая? До зимы едешь?
— Не знаю. Взяла всего понемножку на всякий случай, — Луна казалась спокойной, но ей уже передавалось непонятное напряжение Коляна.
Они вышли из подъезда. Колян не отдавал девушке сумку, и кивнул как бы невзначай в сторону своего дома:
— У меня машины пока нет, но дедушка может нас отвезти!
Там, вдалеке, около его подъезда стоял начищенный светлый автомобиль его дедушки, а рядом стоял сам Николай Иванович и смотрел на них.
— Нет, что ты, пойдём пешком, —  Луна поправила шляпку, и они разделили ручки  дорожной сумки на двоих.

Надя с дедушкой  уехали на дачу. В длинном зеленом сарафане  Надя шагала по направлению к  Чернильному домику. Чернильным его как-то назвала Луна, разглядывая на фотографии. С тех пор семья Нади так его и называет.
Дедушка Нади — очень высокий и светлый человек. Надя многим в него. Сегодня он настоял, чтобы она ничего не делала, а читала в Чернильном домике.
Надя приехала на каникулы, немного вздрюченная и тревожная. Дедушке хотелось видеть ее как раньше — маленькой девочкой Надей, которую он растил и воспитывал всем сердцем.
Бабушка Нади умерла давно. Ей не суждено было видеть, как внучка растет и умнеет. Надя помнит ее только по старинным фотографиям в тяжелых рамках. Дедушка любил бабушку до последнего ее вдоха, и Надя втайне все детство мечтала встретить человека, похожего на него. 
Сейчас она зашла в Чернильный домик и решила там убраться. Дедушка никогда ней не спорил и всегда «закрывал глаза» на любые  поступки. Сейчас он с молчаливым согласием принес воду любимой внучке в небольшом ведре и нашел на веранде необходимые тряпочки.
Надя стояла с тряпкой в правой руке и оглядывала место сражения. Она вымоет здесь все, а затем почитает Стендаля,  лежа в гамаке.

Вокзал — пристань идущих и сбежавших. Луна любит вокзал. Большие окна его приветливы. В лавке всегда есть старые книги и свежие газеты. Вокзал напоминает тонкую паутинку, где в кассах посменно работают женщины. Они не похожи на паучков. Таких красивых паучков не бывает, да и паутинка здесь в самом хорошем смысле — стройные, упорядоченные надежды людей на будущее.
Он несет сумку и билет. Она идет рядом, всматриваясь в огни семафоров. Смешное слово — семафор; смешное и печальное — огоньки подмигивают и затухают, как свечки; все, что гаснет, загорается вновь. Луне хочется скрыться в тамбуре поезда и не видеть взгляд Лепетова. Только поезда еще нет, а лицо Коляна ближе, чем сотни минут назад.
Пахнет горючими веществами. "Огнеопасно!" — гласит надпись на цистернах. Это слово применимо и к ее дружбе с Лепетовым. Огнеопасно! Огонь, что исходит от него, может сжечь дружбу между ними. Она не понимает этот огонь. Иногда, правда думает о поцелуе. Когда-нибудь он поцелует Луну. Нет! Дружба важнее. Здесь не может быть продолжения в виде свадьбы и детей. Ее муж будет другим. Она видит будущего мужа другим. Их семьи разные. В семье Луны важна любовь. У Лепетова эта привязанность пройдет. А это, наверняка, всего лишь привязанность. 
Колян стоял на первой платформе  рядом с сумкой и ждал девушку. Луна с билетом и паспортом в руках вышла из дверей вокзала. Она улыбалась ему, но уже осознавала, что действительно уезжает. Ей вдруг стало страшно. Она стала сильно бояться за маму, бабушку и за него. С некоторых пор она стала ощущать его частью своей семьи, словно они брат и сестра.
Они перешли железнодорожные пути и встали на третьей платформе. Солнце палило нещадно, и скрыться на перроне от него было невозможно. К тому же Ко был в каком-то странном состоянии. Луна отметила про себя, что он слишком серьёзный и сильно щурится от солнца, даже когда оно светит ему в спину.
Какое-то время они стояли,  молча, и почти не смотрели друг на друга. Затем он  подошёл ближе и тихо произнёс:
— На перроне только мы, больше никто не едет.
— Может, поедем вместе? — Луна улыбнулась, и парень очарованно опустил глаза.
Шляпу девушка спустила с головы на спину и тонкая резинка от шляпы не давала ветру сорвать ее. Медные волосы девушки отливали золотом на солнце,  а в глазах ее соревновались искорки какого-то решительного счастья. Весь образ Луны отражал какую-то скрытую прежде магию и наполнял Коляна уверенностью в том, что она уезжает навсегда.
— И что я там делать буду? — он смотрел на нее во все глаза — боялся, что исчезнет, растворится или вовсе отвернется от него.
— Будешь отбивать от меня спортсменов! — Луна весело рассмеялась собственной шутке, даже не задумываясь, какую боль причиняет ему  этими словами, вырывающимися с ее губ так непринужденно и как-то фатально.
— Лучше тебе познакомиться с каким-нибудь капитаном…
Лепетов никогда не понимал шуток. Он  вообще не из тех, с кем можно хохотать до колик над какой-нибудь ерундой. Луна взглянула на него  мрачно. Впрочем, он не заметил этого. Думал о своем.
—  Еду проводить диагностику. Вдруг мне там не понравится… — Луна задумалась и сморщила лоб. Колян смотрел на нее во все глаза. Ей показалось, что сейчас они там, где больше никого нет.
—  В таком случае я завтра приеду назад! — задорно засмеялась она, но мрачное закралось в ее душу и тенью легло на все приятные мысли. Что-то напугало девушку, и она шагнула назад от друга.
— Тогда зачем вообще ехать? Сдавай билет, и идём домой! — он сказал это на выдохе и стал рассматривать на перроне некрасивые однотипные камешки, слегка касаясь их  кроссовками.
Вдруг объявили прибытие  поезда, который шёл перед поездом Луны. Поезд, на котором всегда приезжает Колян, взялся ниоткуда, с названием его далекого города. Он появился, словно призрак и взволновал ветер. Волна сильного ветра закрутила пыль  воронкой и, точно играя, обрушилась на них — Луна закрыла лицо руками.  Колян повернулся  лицом к девушке, а к облаку пыли спиной. Он стоял и медленно рассматривал руки Луны, которыми она закрывала глаза — тонкие, аристократичные пальцы на миг спрятали от него озорные красивые глаза, которые еще минуту назад дарили улыбку и какую-то тайну. Тайну, разгадать которую он не мог.
Вокруг бушевал ветер; он пытался вырвать шляпу девушки со спины, но у него ничего не получалось. Луна убрала руки с лица и засмеялась в лицо капризному ветру, будто его порывы проиграли. Фрескова любит ветер. Фрескова влюблена в порывы и характеры.
Поезд медленно возник перед ними и остановился. У Лепетова на лице появилась боль, как совсем недавно на футбольном поле, где он увидел долговязого Андрея. Он тщательно скрывал эту боль, но она прорывалась наружу, забирая с собой его целиком.
— Может мне прямо сейчас уехать?! Это же мой поезд! — он стал неестественно подпрыгивать, размахивать руками, выражать дикую, какую-то болезненную радость. Луна закусила губу, вспомнив, что когда-то ему вновь придется уехать, но щеки ее пылали этим странным мгновением, желая запомнить его реальным, каждую черточку.
— Привык уезжать первым? — Луна смотрела на пыльные окна поезда.
Руки Лепетова были крепко сжаты. Он рассматривал пыльные окна  вагонов враждебным взглядом. Поезд остановился на мгновение и  ушёл. Колян насчитал двадцать вагонов. Они снова остались на перроне вдвоем с нетерпеливым и бушующим ветром, задорно поднимающим пыль.
Перрон казался огромным пространством для двух людей, стоявших близко друг к другу. Небо нависло над ними, как будто подслушивало слова и мысли. Солнце бросалось огнем, но в молчании между Лепетовым и Фресковой огня хватало.
  — Что будешь делать вечером? — Луна с нетерпением ждала ответ, вопросительно взглянув на друга.
— Пойду к девчонкам играть в «бутылочку» — целоваться, радоваться жизни. Потом пойдём играть в «квадрат» с парнями. А ты?
— Еду к подруге. Она с ангиной одна в большом особняке. Поговорим по душам,  Лягу рано спать — завтра рано вставать. Может, приснится  футбол, — Луна улыбнулась, и вдруг увидела, что друг поменялся в лице. Она проследила за его взглядом и увидела свой поезд.
Поезд шел  медленно. Скорее не шел, а полз, словно кто-то держал его за хвост. Но всё-таки неумолимо приближался. Солнце светило ярко и в его лучах, поезд исчезал на мгновение и появлялся вновь.
— В моем вагоне — зеркальные окна,  поэтому я прислоню колечко к стеклу. Так ты меня увидишь, — она уже радовалась своей поездке, и предвкушала чтение Льва Толстого в течение пяти часов. — Колян выглядел взвинченным и тревожным.

Поезд остановился. Тринадцатый вагон появился напротив. Колян  почти приказал ей  идти первой. Она зашла в тамбур, и повернулась, чтобы взять сумку у него, но он поднялся по ступенькам и аккуратно приподнял сумку, чтобы девушке было не тяжело.
  Лепетов стоял на перроне, когда девушка положила вещи  и подошла к окну. Из поезда, он казался  сильнее и смотрел на её окно. Она знала, что он не может видеть ее из-за зеркальных окон.
Колян пытался  разглядеть, хоть что-нибудь и она, приоткрыв окошко, протянула руку с колечком.  Увидев это, Лепетов смотрел на кольцо так, словно у него приступ счастья. Поезд почему-то долго стоял и Ко тоже не двигался. Он разглядывал  руку в форточке, а рука шевелила пальцами. Парень смеялся, и глаза, как обычно при смехе, казались девушке ярко-зелёными.
Луна следила за ним  и чувствовала вновь подбирающуюся тревожность — точно что-то сжимало ей сердце. В то же время какие-то невидимые яркие искры передавались по ее руке ему, стоящему внизу. А он вел себя так, будто умел ловить эти искры и оставил себе на память каждую из них.
Луна решила, что они сейчас поедут, и убрала руку, но сразу пожалела об этом —  Колян стал метаться из стороны в сторону —  он  смотрел в  зеркальное окно, но наверняка видел там лишь отражение вокзала. Вновь Фрескова отчаянно опустила руку в форточку. Лепетов увидел руку, улыбнулся, но поезд стал трогаться. Взгляд парня стал мучительно-тяжёлым, по щекам Луны побежали слёзы отчаяния, и вдруг  она поняла, что они смотрят  друг другу в глаза. Это невероятно, невозможно, но они смотрели в глаза друг другу сквозь зеркало, и на миг ей показалось, что их что-то соединяет. Соединяет так, что даже поезд не сможет их разлучить. Соединяет навсегда. Поезд быстро уходил прочь и Лепетов остался далеко позади, когда девушка медленно отошла от окна и повернула влажное от слез  лицо к  людям.

У таких суматошных дней, как сегодня есть  маленький недостаток — они быстро заканчиваются. После это образуется молчание. Оно тянется невидимой нитью через все комнаты, на миг застревает в прихожей и улетучивается также быстро, как появилось. В такие моменты Луна вспоминает бессмертного Джоаккино Россини.
Его остроумие бодрит, а  знаменитая "La gazza ladra" мотивирует на прямую спину и твердые убеждения. И это не исчезает, не улетает, как пушинки с одуванчика, а вживается в сущность человека, в котором так стройно обитают две личности — ребенка и взрослого. Свет есть. Он существует в нас. И если этот свет затухает от нашей меланхолии, его тлеющие угольки включают второе дыхание, и через полчаса торжествующий огонь возрождается и озаряет собой все вокруг.
Сегодня днём Луна встретила двух своих одноклассников. В школьные времена они были молчаливее и бледнее. Теперь блондин Шурик постоянно красный, а брюнет Ваня чересчур болтливый. Оба из хорошей семьи и в общении с ней, грамотно подбирают слова.  В тот год, когда Фрескова кружилась между двумя выпускными классами: музыкальной школы и общеобразовательной, она почти их не замечала. Парней это раздражало. В каждом разговоре они твердили, что она "воротит от них нос и стремится вознестись на невиданные высоты".
Теперь они шагнули на второй курс нефтяного университета и не отстают в плане целей и разума. Оба сваливают друг на друга смешные ситуации — Шурик рассказывает, как тогда-то и так-то в смешное положение попал Ванька. Занудный брюнет не отстает и на ходу преувеличивает про Шурика. У Шурика, Ваньки и Фресковой есть один общий знакомый — Туман.
Это высокий темноволосый парень с карими глазами симпатизирует  Луне. Фресковой это не нравится, потому что он  давно ходит под ее окнами и «звонит  молчанием» по телефону. Бывает,  все же заговаривает по телефону, но у этого тоже есть свои минусы — Туман может позвонить в два часа ночи, чтобы спросить о чем-то в рамках психологии. Для него — повод, а Фрескова отвечает  спящим голосом, мысленно ругая себя за это.
Подруга у Луны  одна —  это мама. Только ей она может рассказать все. Конечно, она общается  со многими девчонками, но с детства не доверяет людям.  Среди  детских подруг Фресковой были те, кто воровал ее игрушки, обманывал и предавал. Со школьной скамьи она понимает, что у каждого человека своя цель и очень редко цели разных людей похожи.  Какая цель у Лепетова? Луна долго думала, вспоминая события этого дня.  Затем она дочитала любимую книгу, уснула и на перрон любимого города  вышла отдохнувшая и уверенная в себе.

С Машкой не произошло ничего плохого, но и ничего хорошего тоже. Она — самое обычное блюдо, приправленное семейным достатком.  Самолюбие, вкус к развлечениям, необузданный нрав, избалованность — вот основные ингредиенты. А на десерт, пожалуй, компот — красота, доброта и полное отсутствие злопамятности. 
Такие девушки, как Машка — подарок для парней. У нее нет культа разума, она радуется настоящему. Когда  сбегает от них, не обещая ничего, чувствует себя на высоте собственного обаяния. Об этом и думала Луна, когда Машка уверенно вела свою «Ленточку»  и болтала всякий вздор. Больше всего ее занимал Слава, «который после того вечера ни разу не позвонил, а ведь так обидел ее!»
В окнах мелькал вечерний город — он мелькал только из окон  машины, а на самом деле город застыл в пестрых красках, точно на полотне неизвестной знаменитости. Луна нарочно не думала про Коляна — анализ его поведения, она оставила на завтра, а когда наступает завтра, как известно, отсутствует вчера.  Она вдруг вспомнила, что в результате торопливых сборов, забыла взять записную книжку, для которой собственноручно связала обложку из мягкой желтой пряжи.
Машка от души смеялась  какой-то ерунде — радовалась, что наконец-то в доме появится еще кто-то живой, кроме Лани и воды в бассейне. Узнав про забытый ежедневник, она остановила машину около книжного магазина, приказав Луне долго не задерживаться. Сама Машка осталась в машине, слушая клубную музыку с лопающимися басами. Мимо пронеслась незнакомая  тачка с радостными парнями, которые весело поприветствовали  Машку. Девушка помахала им в ответ туфлями на высоком каблуке, которые сняла, чтобы размять ноги, затем закашлялась и долго не могла прийти в себя.
Это увидела Луна — она вышла из книжного магазина с ежедневником в маленьком пакете и покачала головой в сторону Машки.
— Едем в аптеку, — произнесла Луна, закрывая за собой розовую дверцу.
— У тебя болит голова? — поинтересовалась Машка, пожимая плечами.
— У тебя кашель, — сказала подруга в ответ. Машка удивилась. 
— Мне приписали какие-то лекарства, но я решила, что обойдусь без них, — пожала плечами Лианова.
— Аптека и точка.
— Хорошо, хорошо, только не беспокойся.