Дружба с привилегиями. Глава 10

На следующий день в субботу мы, как и договорились, после школы поехали загород. Эта поездка была очень кстати, так как после вчерашнего вечера нам надо было обязательно уравновесить неимоверно увеличившийся интим с нашим по времени уменьшившимся общением. Света не привыкла к таким вылазкам, и потому вся организация лежала на мне. В мой большой рюкзак поместилось почти всё, что нам понадобилось бы загородом. У Светы в руках была только сумка с продуктами. В метро мы ехали в разных вагонах, а в электричке устроились рядом. Запеленгуй нас кто-нибудь в электричке, нам было по большому счёту уже всё равно. В любом случае, никому бы не пришло в голову, чем мы занимаемся, так как такое было, в принципе, совершенно невозможно. Я слыл в школе очень сдержанным, а Света - абсолютно неприступной. Узнай в школе хотя бы малую часть правды, это стало бы настоящей сенсацией.

До места, которое я выбрал для вылазки, надо было ехать на электричке примерно 40 минут. Потом надо было идти минут 10 до озера. В тот день было очень жарко и отдыхающих много, но нам повезло, когда прямо перед нами несколько человек, уходя, освободили одно из лучших мест. Рядом располагались бабушка с внуком, но нам это совершенно не мешало, даже было на руку, так-как мы смогли несколько раз оставить под её присмотром вещи и коротко пройтись по сосновому лесу, и вокруг озера.

Где-то через час, отойдя немного в сторону, сделали шашлык. Бабушку с внуком тоже угостили. Мы ей так понравились, что, когда они уходили, бабушка пригласила нас на чай, объяснив, как найти её дачу, и назвав дружной и красивой парой. Хоть мы и не считали себя парой, которую она имела в виду, но чувствовали, что в чем-то она права, и решили подискутировать на эту тему, которая так или иначе висела над нами как Дамоклов меч. Разговор был опасный, но нам надо было всё равно рано или поздно прояснить наши отношения, и благодаря бабушке сейчас подвернулся подходящий момент. В конце разговора мы пришли к выводу, что несмотря на то, что мы где-то ведём себя как состоявшаяся пара, мы лишь близкие друзья с, так сказать, обширными привилегиями. А та часть нашего общения, которая очень смахивает на любовные отношения, является неизбежным следствием нашей личной большой симпатии к друг другу, наших интимных отношений, нашего полного доверия друг другу, и, главное, искренности. Мы очень обрадовались, что всё встало на свои места, и нам удалось, как минимум на текущий момент, расставить все точки над "и". Учитывая наш тогдашний возраст и абсолютную закрытость для нас темы, я до сих пор удивляюсь, как могли такие молодые люди вообще пытаться разобраться в столь сложных вещах, да ещё и в те времена. Я ни в коем случае не претендую на то, что наши аргументы были правильными, однако на тот момент они казались единственно верными. Кстати, поскольку современный термин "дружба с привилегиям" был нам тогда ещё совершенно неведом, мы называли это "приятным приложением".

Перед отъездом мы решили навестить бабушку, которая очень обрадовалась нашему приходу и усадила перед самоваром. Деревянный дом был хоть и старый, но, видимо, из-за хорошего ухода находился в довольно-таки удовлетворительном состоянии. Мы обратили внимание на накрытое фортепиано, но пока промолчали. Когда мы, наконец, выпили чай, который после нашего грузинского совершенно невозможно было пить, я спросил бабушку, кто играет на инструменте. Она ответила, что сама раньше немного играла, потом её дочь, а сейчас никто, только внук иногда бренчит по клавишам. Мы со Светой переглянулись, и я попросил разрешения посмотреть на инструмент. Откинув покрывало, мы увидели "Красный Октябрь" внешне в хорошем состоянии. Проверил звучание, инструмент был немного расстроен. Я спросил можно ли сыграть, и бабушка, очень удивившись и обрадовавшись, сказала, что конечно-конечно. Как всегда, я начал с Шопена и закончил Черни. У бабушки на глазах выступили слёзы. Тут за инструмент села Света, и я конечно же не упустил момент и опять, в дополнение к музыке, получил визуальное удовольствие от танца светиных пальцев на клавишах. После заключительных аккордов вальса №14 (ми-минор) Шопена бабушка уже плакала.  "Откуда вы только такие взялись", - только и смогла она вымолвить.  Побыв у неё ещё немного, и получив приглашение заглядывать к ней до осени в любое время, мы отправились домой.

********
Несмотря, что по общепринятым правилам к написанному прикладываются только иллюстрации и сноски, я хочу воспользоваться современными технологиями (почему бы и нет?) и прямо здесь, а не в виде сноски, предложить читателю прослушать только что упомянутый вальс №14 ми-минор Шопена, а заодно ещё и наглядно увидеть, что я имею в виду под танцем пальцев на клавишах: youtu.be/seeJVUfG9cw?t=0m27s
********

Выйдя на вокзале из электрички, мы решили пока продолжить соблюдать конспирацию, и ехали в метро в разных вагонах, но уже в одном поезде. Света ненадолго забежала домой, чтобы переодеться и принять душ. В это время я сам быстренько принял душ и почистил зубы. Вечер у нас получился очень и очень насыщенным. На этот раз дядин совет пришёлся как раз кстати. Как я ему был за это благодарен!

Когда Света ушла домой я, хоть было уже поздно, позвонил дяде Александру, так как у меня уже завтра должны были закончиться импортные упаковочки. Зная, что сейчас всё равно продам себя вопросом о покупке этих изделий и буду его торопить, я не стал тянуть кота за хвост и сразу же сказал, что у меня осталось всего две упаковочки. Дядя был явно под впечатлением. Не дав ему поставить себя и меня в неловкое положение, мне пришлось сказать ему, что совет его очень пригодился, и что у нас всё отлично. Дядя был очень рад за меня и, наверное, ещё больше за девушку, и сказал, что перезвонит мне. Минут через 10 он сообщил, что я должен завтра утром, благо было воскресенье, в определённое время подъехать на станцию метро "Площадь Революции" и стоять напротив скульптуры пограничника с собакой около девушки - "ворошиловский стрелок". Ко мне должны были подойти. Меня это устраивало, поскольку Света должна была прийти ко мне не раньше двух часов дня. Я спросил, а сколько штук, на что дядя ответил, да хоть сто или двести, но не меньше 20 если итальянские или 40 если гэдээровские. Какие и сколько, я должен был ему сказать прямо сейчас, так как продавец работал на заказ. Стоило это удовольствие по рублю за штуку если итальянские, которые я уже удачно опробовал, а гэдээровские стоили вдвое меньше, и, по словам дяди, были хуже. Деньги у меня были, и я спонтанно решил взять сразу 50 штук итальянских. Почему именно 50? Да сам не знаю - взял и решил. Было, правда, дорого, но я не желал рисковать, меняя фирму, в очередной раз вспомнив о пословице: лошадей на переправе не меняют. Когда я сказал дяде сколько штук решил заказать, на другом конце провода установилась тишина, и только после паузы дядя переспросил, правильно ли он понял, что 50. Получив утвердительный ответ, я отчётливо услышал, как он пробормотал: "Не знаю, девочке надо радоваться или плакать".

На следующий день я, стоя напротив скульптуры пограничника с собакой, наблюдал, как довольно-таки часто посетители метро тёрли собаке нос. Один раз даже выстроилась небольшая очередь. По тому, сколь гладко был отполирован собачий нос, я понял, что здесь имеет место быть какая-то давняя традиция. Позже я узнал, что первыми это начали делать ещё до войны (!) студенты Бауманки, причем перед экзаменами они даже тёрли зачетку об нос. На той же станции находится и скульптура "Студентки с книгой", - так девушки отполировали ей туфельку. Я приехал на "Площадь революции" где-то за четверть часа, и, видя, какое здесь видное место, удивлялся, почему встреча назначена именно здесь, в таком неспокойном месте. После того, как продавец подошёл ко мне и, не спрашивая, кто я, предложил отойти в сторонку, мне стало ясно, почему именно напротив собаки - тем самым безошибочно определялся клиент, никто не стал бы стоять здесь на столь оживлённом месте просто так, по доброй воле.

К 10-ти часам я был уже дома, и высыпал приобретённое богатство в ящик моего письменного стола. Когда пришла Света, мы по традиции отправились на кухню пить чай. Во время нашего общения я вдруг почувствовал, что во мне что-то изменилось. Тут я вспомнил про дядин скепсис по поводу дружеского секса. И угораздило же его мне это сказать. Я так дорожил нашей со Светой дружбой, что не мог совсем игнорировать высказанные дядей Александром сомнения по этому поводу. Неужели начинается, по-настоящему испугался я. Неужели нашей дружбе может прийти конец, и мы со Светой станем обычной любовной парочкой. В принципе, в этом тоже не было бы ничего плохого, но мы оба были настроены именно на такую дружбу как у нас сейчас, и боялись её потерять, став парой. Ни у одной пары мы не видели подобной дружбы, и были абсолютно уверены, что измени мы хоть немного наши отношения, то изменения претерпит и наша дружба, а вот этого делать нам совсем не хотелось. И к тому же, нам незачем было изменять отношения. С какой это такой стати?! Зачем?! Мы ведь не были влюблены, только находили друг друга очень симпатичными, и этого было нам достаточно для, так сказать, особых привилегий. Скорее, мы бы отказались от привилегий, хотя это было бы теперь очень сложно - они всё же стали неотъемлемой частью наших отношений. Вчера на озере мы со Светой вроде бы разобрались с проблемой, но то было после нашего первого и единственного раза. После вчерашнего вечера ситуация вновь изменилась, и я опасался, что обстоятельства могут скорее усугубиться, нежели выровняться. Я решил пока больше не думать об этом, и если в течение нескольких дней не будет изменений, то надо будет об этом обязательно поговорить со Светой. Её могло это, кстати, затронуть также, как и меня.

Не знаю, как у нас это получалось, но мы без устали болтали, и темы для разговора не исчерпывались. Столько я не болтал никогда. А что касается нашего в тот день посещения постели, то оно было таким же бурным, как вчера. Когда мы потом пили чай, Света осторожно спросила про импортные упаковочки, которые должны были вроде уже кончиться. Тут я попал под испытание - доверяю ли я Свете по полной, или как с видеомагнитофоном не раскрывать всей правды. Мне до сих пор было неприятно и совестно, что Света считает видеомагнитофон бесплатным, и мне в следующий раз опять придётся фактически врать. А тут вопрос был в том, чтобы показать ей внушительную кучу латексных изделий, рискуя, что она подумает, мол, секс для меня стоит на первом месте; можно было просто сказать, что уже достал. Я абсолютно однозначно почувствовал, что не желаю ничего утаивать от Светы, и решил, что у меня от неё не будет никаких тайн и недоговорок, кроме, естественно, моего разговора с дядей Александром о женской физиологии. Как следствие этого решения, Света безоговорочно доверяла мне, и у нас установились столь доверительные отношения, что даже малейшая недомолвка просто-напросто отбросила бы нас на уровень обыкновенной дружбы, что стало бы для нас обоих абсолютной катастрофой. Ничего в мире для нас не было ценнее нашей дружбы, которая стала нашей квинтэссенцией.

Я предложил Свете пройти со мной к письменному столу и выдвинул ящик. Надо было видеть её в этот момент. Света просто обомлела, глаза расширились, рот приоткрылся. После короткой немой паузы она начала хохотать, и я присоединился к ней. Мы оба обхохотались до слёз. Когда наконец стало возможно остановить хохот, Света спросила, а сколько тут штук. Услышав, что 50, она и я опять начали хохотать. На этот раз мы дохохотались до кашля. Сквозь кашель Света совсем добила меня, спросив, а уверен ли я, что нам этого хватит хотя бы на неделю. Это было уже слишком, при этом мы начали издавать звуки, только отдалённо напоминающие смех, ловить воздух стало совсем невозможно, слёзы текли ручьями. С большим трудом нам удалось успокоиться и отдышаться. Обессиленные, мы вернулись на кухню и продолжили пить чай.

К сожалению, выходные закачивались, а так хотелось ещё хотя бы по полдня проводить вместе. Задействовав опыт прошлой недели, мы опять составили наш график встреч и договорились, что по нечётным дням, когда у меня тренировка, Света будет заниматься музыкой с лёниной сестрой и другими своими ученицами (у неё их было несколько), и мы будем встречаться сразу после школы. По чётным дням, наоборот, будем встречаться по вечерам. Потом я спросил её про видеомагнитофон на воскресенье. Света немного задумалась и сказала, что как раз это воскресенье самый подходящий день, и, совершенно не стесняясь (а ей меня и не надо было стесняться), элегантно сообщила, что как раз где-то в пятницу, субботу и воскресенье нам всё равно не понадобится вскрывать упаковочки. Я сразу сообразил, что она имеет в виду, и ответил, что нам как раз до пятницы должно хватить 50-ти штук. Мы осторожно прыснули, так как хохотать уже больше не было  сил. Ах да, чуть не забыл написать, чтобы Света не волновалась за возможный разрыв латексного изделия, я каждый раз с первого же раза, понимая, как важно девушке не тревожиться по этому поводу, перед тем как выкинуть изделие, пристально рассматривал его на потерю герметичности, и, вернувшись, сообщал, что всё в порядке. На случай аварии у Светы в сумочке имелось какое-то средство, способное помочь в таких случаях, правда, без стопроцентной гарантии успеха. Света знала, как мне важно её спокойствие, что я ни за что на свете не подведу её, и могла по этому поводу не тревожиться.

Последняя моя шутка окончательно лишила нас последних сил, и, успокоившись, мы где-то с минуту сидели молча. В этот момент я решил, что сейчас самое время признаться Свете, что не сказал ей правду про видеомагнитофон. Не дав ей ответить, стал объяснять почему скрыл тогда правду, и заверил её, что это был первый и последний раз, когда я, хоть и вынужденно, не сказал правду. Про торт и трубочки тоже признался. Света согласилась с моим аргументом, что в этом случае цель оправдывала средства, и сказала, что я, мол, зря тогда перестраховался, ведь у неё тоже есть деньги (она давала уроки музыки уже несколько лет), и она хочет, чтобы я взял у неё половину суммы. Я начал упираться, но Света категорически сказала, что с этого момента мы, как и все настоящие друзья, любые совместные расходы делим пополам. Я продолжал отчаянно упираться, как только мог, пока Света не привела аргумент, полностью меня разоруживший: если я буду продолжать всё оплачивать сам, то она начнёт чувствовать себя очень неловко, или, что ещё хуже, не другом, а моей девушкой. Этот аргумент был настолько сильным, что мне нечем было больше крыть, и я, скрипя сердцем, согласился с условием не брать деньги хотя бы за прошлый просмотр фильмов. Не прошло и нескольких мгновений, и у меня как молния пронеслось в голове, - а как же быть тогда с импортными упаковочками. Мысль о том, что я должен буду взять за них у Светы деньги, повергла меня в ужас. Я тут же сказал ей об этом. Света меня успокоила, сказав, что никогда не позволила бы себе этого сделать, хотя и приобретались они исключительно из-за неё. Видя, как мы со Светой без проблем улаживаем дела, я подумал, что возможно мои сегодняшние сомнения по поводу влияния интима на наши отношения не имеют под собой почвы, и что это должно быть нормально, если мы теперь чувствуем себя по-другому.

Следующая глава на: http://proza.ru/2020/11/11/1862