Дружба с привилегиями. Глава 20

Последующие дни проходили по той же схеме что и предыдущие. Днём и вечером - разные комбинации из рыбалки, пляжа, похода по окрестностям, а по утрам мы с Машей исправно танцевали наше па де де "Шмель на цветке". Для подъема мне уже не требовался будильник - я начал просыпаться непосредственно перед звонком сам. Маша ведать не ведала, что находится прямо в глазе циклона, так как я делал всё, чтобы она там оставалась, ничего при этом не замечая. Где-то в середине недели я с мамами поехал на базар, и мне на глаза попались хорошие шампуры. Я их тут же купил, а также свежую свинину, чёрный молотый перец и лук. Мне не хватало только белого столового вина (уксусом я не пользовался). С дровами проблем не было, на берегу Гумисты среди кустов я видел много разбросанных досок, которые после обеда собрал. В тот день вместо ужина мы делали шашлык на речке неподалёку от моря. Шашлык получился румяный, с лёгкой корочкой, и всем очень и очень понравился. Я вообще-то любил не такой прожаренный, но не мог же я есть первым. Мы решили, что в субботу я куплю на обратном пути из города ещё свинины. Все знали, что я и в эту субботу поеду в город, якобы позвонить родственникам. Тут произошёл ляпсус, девушки захотели поехать вместе со мной и заодно посетить обезьянник. Я попытался их напугать, сказав, что на переговорной огромная очередь, и возможно мне придётся ждать два если не три часа. Но девушки не унимались, и заявили, что пока я буду ждать своей очереди, они будут гулять. Такой расклад меня устроил, и мы договорились, что Инга с Машей сначала пройдутся по набережной, а потом через час пойдут на причал. Там на причале они должны были меня ждать.

В субботу в городе я довёл девушек до набережной, а сам пошёл на переговорную. На переговорной я заказал разговор на 30 минут с возможным продлением ещё на 10, но в этот раз не срочный. За возможное продление надо было заплатить заранее, но деньги возвращали, если разговор не продлевался. За эту неделю я сам уже оклемался, но опасался за Свету. Я помнил, как она под моим нажимом призналась, что конечно же ревнует. Услышав её голос, понял, что всё в порядке. Как я был рад её услышать! Я сразу сказал ей, что у нас есть минимум полчаса. Света знала, что я никогда ни на что не жалел денег, если дело касалось нас, и даже не пыталась протестовать, что это дорого. Кстати, по её категорическому и абсолютно безапелляционному требованию, она несла половину расходов, в том числе и за телефонные разговоры, и мне было не совсем ловко самому определять продолжительность разговора, но другого варианта просто не было. Естественно, за срочность прошлого разговора я заплатил сам.

Мы говорили друг с другом, будто ничего не произошло. Как мне было хорошо! Я периодически поглядывал на часы, и примерно минут за пять до окончания разговора решил спросить, как она. Света поняла, что я имею в виду, и сказала, что так же, как и я, она переживала, особенно на второй день, и даже плакала. Больше всего её задело, что я до этого утверждал, что не собираюсь ни с кем знакомиться, и тут же через несколько дней завёл роман. Именно такое поведение было на меня непохоже, я как бы оказался другим человеком, которого она не знала, и это было для неё более сильным ударом, нежели то, что я там с кем-то, мягко выражаясь, близко познакомился. После этих слов я разве что не завыл. Помню, как я сильно вздохнул, издав при этом какой-то нечленораздельный звук. Услышав его и поняв, в каком я состоянии, Света тут же сказала, что так она думала очень коротко сразу после окончания разговора, но тут же успокоилась, вспомнив при каких обстоятельствах меня с Машей познакомили, и что это произошло спонтанно, и что на то они и курортные романы, когда нет времени на долгое ухаживание, и вообще на раздумье. Она представила себе, что чтобы ей было легче, я должен был ждать всю неделю до субботы, и во время телефонного разговора рассказать ей о том, что у меня на примете появилась девушка, и что я собираюсь с ней поближе познакомиться, и этим сообщением как бы прошу её благословения. Представив, что я так должен был поступить, Света поняла всю абсурдность такого искусственного поведения; поступи я так, она бы точно устроила мне взбучку за такую интерпретацию нашей дружбы. После этих мыслей Света больше не сокрушалась по этому поводу, и, закрывая эпизод, добавила, что корит себя до сих пор за мысль о том, что я могу оказаться другим человеком. У меня отлегло. Было впечатление, что я нахожусь на американских горках. Ещё полминуты назад мне хотелось выть, а сейчас, услышав, что мне дали абсолюцию (отпустили грехи) и выписали, вернее, подтвердили индульгенцию, мне стало гораздо лучше.

Дальше Света рассказала о том, что где-то на третий день ей стало легче. До этого она вспоминала доводы, которые мне же и приводила, и как сама перед моим отъездом, и во время нашего первого звонка провоцировала меня на подвиги. У Светы поначалу было ощущение, как будто она меня теряет, что было самым страшным, затем она немного успокоилась, поняв, что не теряет, а дня два назад, по её словам, она смогла наконец успокоиться, и сейчас во время разговора со мной, в особенности, прямо в этот момент, чувствует себя уже совсем хорошо, и, в свою очередь, спросила, как сейчас мне. В этом месте я продлил разговор, и ответил Свете, что сразу после нашего прошлого звонка я какое-то время чувствовал себя погано, но в тот же день немного оклемался; я рассказал, что это произошло благодаря двум вопросам, которые я себе задал, и тому, как на них ответил. Чувствовалось, Света обрадовалась, что я перестал себя истязать, и сказала, что именно эти же аргументы помогли ей перестать переживать и органично реагировать. Слово "ревновать" она впервые заменила нашим московским термином "органичная реакция". С этого момента и я стал использовать исключительно эту дефиницию. Жаль только, что в прошлом телефонном разговоре мы сразу не начали употреблять этот к нашей ситуации более подходящий, и к тому же щадящий психику термин. В ходе дальнейшего разговора, улучшив момент, я сказал Свете, что Маша через два дня уезжает. На этом мы оставили эту тему и болтали, пока нас не разъединили.

С поднявшимся настроением я направился на причал и быстро нашёл девушек. Они стояли напротив большого теплохода "Тарас Шевченко". Девушкам захотелось подняться на корабль, но нас вначале не пустили. Тут один из выходящих с корабля матросов пожалел нас, и дал мне совет, что мы можем попытаться попроситься в бар, и возможно нас пустят. Мы подождали немного, и девушки, когда не пустивший нас матрос отвернулся, попросили другого пропустить нас в бар. Нас пропустили, и мы, погуляв по кораблю, действительно зашли в бар. Два раза брали по коктейлю. После корабля решили посетить сухумский обезьяний питомник. По дороге туда в обычном продуктовом магазине я увидел грузинское белое столовое вино. Теперь шашлыку суждено было стать ещё лучше. В магазине Маша и Инга всё время находилась рядом со мной, чтобы к ним не приставали парни и мужчины. Ведь стоило мне только отойти от них на несколько шагов, как по мановению волшебной палочки появлялись страждущие заговорить с ними. Вот и продавец по всему было видно очень желал того же, но я всем своим видом лица кавказкой национальности показывал, что обе девушки мои. Когда я попросил бутылку столового, он незаметно для Маши и Инги покачал головой, пытаясь показать мне, что для девушек надо бы взять что-нибудь другое, и кивнул на целый ряд бутылок с ликёром. Я сказал, что вино для шашлыка, и спросил его совета насчет ликёра. Мне порекомендовали розовый. После питомника мы поехали на рынок, и я купил для шашлыка мясо, репчатый лук и молотый чёрный перец, а девушки набрали овощей и фруктов. Вернулись мы назад незадолго до ужина. Я попросил дежурную до завтра подержать мясо в холодильнике и пошёл к себе в номер немного прилечь. После ужина мы все отправились гулять по пляжу.

На следующий день, отплясав с Машей утреннее па де де и позавтракав, я заправил шашлык, и мы все, решив пропустить обед, пошли на наш дальний пляжик на целый день. К часу мамы приготовили салат, а я в это время занялся костром. Шашлык, замоченный в вине, произвёл настоящий фурор. Мамы говорили, что такого они не ели никогда, и удивлялись, как просто было его заправлять. В тот день я донырялся, как говориться, до посинения. Как я жалел, что у меня не было подводного ружья. Дело в том, что мне удалось несколько раз совсем близко подплыть к крупным кефалям. Ещё вчера в городе в спортивном магазине я видел подводное ружьё, но мне оно не понравилось, так как было с резиновыми тягами. Другая модель была пневматической, но её быстро раскупали. Я решил, что куплю любое ружьё, что и сделал через несколько дней, после того, как проводил всех женщин в аэропорт. В принципе, можно было и не провожать до аэропорта, а только до города (аэропорт находился ещё дальше), но я не мог не проводить. Я ведь не только с Машей хорошо проводил время, и, к тому же, не проводить Машу было как-то не по-джентльменски, и потому я с удовольствием сделал это.

Мой курортный роман подходил к концу, и я зарёкся этим летом ещё раз сподобиться на нечто подобное. Утром перед отъездом у нас с Машей состоялось бурное прощание. Мы оба были большие молодцы. Па де де всё повторялось и повторялось на бис. Под конец шмель и цветок попрощались навсегда, оставшись довольными совместными гастролями, и Марлезонский балет закрыл занавес. В аэропорту я обменялся с мамами моими старыми координатами и предупредил, что должен в сентябре переехать в Тбилиси. Прощаясь, мамы даже обняли меня, а с девушками я чмокнулся в щёчки. Маша улетела, а я вернулся в город.

Следующая глава на: http://proza.ru/2020/11/12/986