Алинка-малинка и ДХП

В обихоженной квартире на первом этаже собралась компания давным-давно знакомых, уважаемых людей, близких родственников, друзей с работы. Почти в центре города дорогие гости праздновали день рождения всеобщей любимицы, приличной, воспитанной, божественной красоты женщины — Алины.
На улице в Ижевске стояла традиционная жара, свойственная центральной части лета. На небе ни облачка. Светило уверенно поднималось к зениту. В приоткрытые створки фрамуги виделась окружающая территория не весть какого, городского пейзажа. Пока суд да дело перед застольем, можно было поглазеть по сторонам. Внимание привлекла обычная бытовая картина возле мусоросборника.
Всем осточертевшие, неприятного вида существа, не обращая внимания на прохожих, громко переругивались между собой, толкались, щерясь беззубыми ртами, бесстыже гоготали на весь двор. Своим ужасным видом бомжи всегда вызывали у обывателей стойкое отвращение. Чего тут удивляться — отбросы общества.
Почти не люди, обычно с ног до головы неряшливо одетые в засаленную, бросовую одёжку не по размеру и, зачастую, не по сезону. По лицам возраст не распознать — прыщавые, небритые, опухшие, пропитые рожи, как правило, бордового цвета с всклоченными волосами. Забывшие хозяйственное мыло, постоянно расцарапанные заскорузлые руки покрытыми застарелыми бородавками. Порядочному человеку рядом находиться невозможно: ужасная вонь от давным-давно немытых тел — за версту тащит.
Вот и сейчас с утра пораньше три бомжа, пришли на законно отвоёванную у конкурентов мусорку и сосредоточенно рылись в баках. Им никто не мешал, по-соседству тишь да гладь — людей не наблюдалось.
Минут через пять, откуда ни возьмись, подбежали два совершенно опаршивевших, блохастых пса. Приподнимаясь на задних лапах, занюханные четвероногие барахольщики тоже стали заглядывать в ёмкости с отбросами.
Оголодавшие бродяги, доставая пакеты с остатками пищи, развязывали их и выворачивали, неспешно выискивая что-нибудь съедобное. Естественно, на вторичном этапе тщательной переработки доставалось и никудышным собакам.
Иногда перепревшие в полиэтилене сосиски оказывались нашпигованными вёрткими опарышами. Тут ничего страшного — сковырнули палочкой мерзость, стряхнули червей на землю и уложили дефицитный продукт в холщёвую сумку. Скорее всего, изгои праздника жизни после учинённой розыскной операции дожарят псевдомясные суррогаты на костре. Деликатес-гриль — это хорошо. Если правильно обжарить, не передержать обмякшее хот-договское кушанье на огне — вкусно, аж пальчики оближешь.
За главного у дурных людей был, видимо, Маргел. Типичный лидер — коренастый, пока ещё уверенный в себе, хамоватый мужичок.
Петруня — тот ни туда, ни сюда, шатко-валкий доходяга, от побоев с посиневшими разводами под глазами.
Пацан с окончательно выбитыми зубами, прилично контуженный на войне, бывший десантник ВДВ — это Николашка из местных с кликухой Дэхапэ (ДХП).
Беззлобный разговор чалдонов без определённого места жительства не вызывал симпатий у невольных свидетелей чухонской трапезы.
— Самое главное — не плоть и не душа. Самое главное — это деньги.
Ну, подумай сам, кому нужен хороший, добрый, веселый бомж? Ноги протянешь, а всем плевать до твоего золотого характера. Так что в деньгах — сила!
— Ты это чё спозаранку базаришь, ерунду языком чешешь? Я тут недавно соприкоснулся краешком судьбы с богатым человеком. Как-то шёл по своим делам, никому не мешал, ворон в небе считал, дорогу переходил. Вдруг, откуда ни возьмись, на меня лакированный чёрный «Бумер» чуть не наехал. Однако водила притормозил своевременно.
Крутой чувак, весь в золотых блестяшках высунулся в окошко и говорит мне достаточно уважительно: «Для вас, козлов, пешеходный переход имеется». Я даже удивился. Такой важный, культурный, вежливый человек меня по фамилии не побрезговал назвать. Наверное, депутат. Слуги народа всегда горбину прогибают накануне осенних выборов.
— Я вот тоже по жизни не привык сдаваться, всегда бьюсь за место под солнцем. И бутылки сдаю только от иностранного пива, потому что русские никогда не сдаются.
— Ха! Дык, значится, ты не бомж, а менеджер по сдаче бутылок!
— Как угодно называй, но это истинная правда.
— Зря вы друг дружке занозы вставляете. Я вот тоже никогда не работал менеджером, однако до внутренностей кишок знаю, каково это каждый день унижаться ради пригоршни мелочи, чтобы продлить свое никчемное существование.
— Ладно, умники. Не ёрничайте. Мы как советские пионеры: жжём костры, собираем металлолом, картон с бумагой, старые вещи. «Пионерской зорьки» только не хватает и девиза.
— Точно. Есть повод ввести прогрессивный лозунг для нашей команды. Новое погоняло будет звучать так: пиво выпей сам, водку раздели с другом, а бутылки из Европы отдай бомжу Петруньке. Каково, а?
— Ха-ха-ха! Складно у тебя получается, Маргел. Все борзописцы скрытные, застенчивые, легко ранимые и, видимо ты, запудренный молью стихоплёт ничем не лучше.
— Ша, притихли бараны, — Маргел поднял голову и чтобы не услышали посторонние ротозеи, негромко пробурчал сотоварищам, — пропустите, да пропустите же льготных поставщиков разносолов подножного корма.
Двое мужиков, проходящих мимо баков по пешеходке, неожиданно заспорили между собой. Видимо у зевак добродетель восторжествовала. Но, и в этом случае всё пошло не так, как нужно, а через пень-колоду.
Один категорически отказывался дать маргиналам денег, другой порылся в карманах и протянул несколько измятых бумажек.
— Зачем ты это сделал? — завозмущался первый. — Ты же знаешь, что вонючие уроды все деньги потратят на водку.
Другой не остался в стороне и тотчас благодушно огрызнулся:
— Скажи, пожалуйста, а мы-то с утра чем от них отличаемся, если сами идём в стекляшку  опохмеляться?
Занимаясь делом, бомжи замолкли. Ни с того, ни с сего, видимо, почуяв халявный выпивон, Николашка разоткровенничался. Ему сейчас это можно. Иногда в кручину депрессивную ударится — слова поганого не обронит с языка. Когда душа просит, пусть выворачивает на изнанку. Корешам от этих откровений ни холодно, ни жарко. Глядишь, что-нибудь новенькое услышат о чужих переплетениях судьбы.
— Вот у нас, у десантников. В бою всё понятно. Рядом свои, напротив — враг. Поставленная задача короткая и ясная — уничтожить оборзевшего донельзя неприятеля. Вот и я по воле случая оказался на острие атаки. Бой случился в афганском Старом городе Герата в июле 1985 года.
В ущелье среди гор наш БТР-80  подорвался на противотанковой мине. В живых остались всего несколько человек во главе с младшим сержантом Шиманским. Пришлось занять круговую оборону.
Зная о живодёрских пытках моджахедов, решили ни при каких условиях не сдаваться в плен. В то же время противник, во что бы то ни стало, хотел захватить русских живьём. Возможность неволить желанную добычу кружила нападавшим отморозкам головы. Те буквально толпами рвались за трофеями. Видимо и для Афганистана, как никогда актуальна поговорка: кто вперёд, того черёд.
Неравный бой в окружении проявил себя ожидаемо скоротечным. Вскоре закончился боезапас. Враг всё плотнее и плотнее сжимал и без того тесное кольцо. Ливень пуль со всех сторон, взрывы мин не давали поднять голову. Одним из фугасов меня сильнейшим образом контузило, приподняло от земли, словно пушинку и отбросило за каменную гряду.
Чтобы не попасть в руки вражьей силе, командир приказал оставшимся в живых бойцам застрелиться.
Приказ есть приказ. Израненные бойцы собрались под горящим БТРом, обнялись, попрощались на веки вечные. Каждый выстрелил из АК-47  себе в грудь. Последним добровольно лишил себя жизни командир.
Когда прибыли пацаны из подкрепления второй и третьей рот, перед глазами увидели ужасающую по восприятию картину. Возле горящей машины были разбросаны остывающие тела нашпигованных сталью, окровавленных товарищей. Убитые покоились вповалку буквально друг на друге. Правда, один из них, пулеметчик Теплюк, всё-таки оказался жив. Четыре его самолично выпущенных роковых пули прошли в нескольких сантиметрах выше сердца. Меня же, чуть позже подобрал экипаж боевой вертушки МИ-24 .
Это в той, прошлой жизни пришлось совершать героические поступки. А сейчас что? Стоило ли выживать в экстремальных ситуациях, если так и не разобрался со своей картиной мира на земле? Даже боевой орден Красной Звезды пропил. Теперь-то кто я после этого, что я, зачем я есть на белом свете?
Однозначно, в мире здравомыслящих людей не считаюсь человеком. Скорее представляюсь неприятной, надоедливой, ненавистной грязью под ногами, пачкающей чистый подсолнечный мир. Безмолвная толпа воспринимает сознанием моё наличие, ходит рядом со мной, видит меня, но принципиально не хочет признавать существующее положение дел с моим присутствием. Одно слово — изгой.
Мужчины и женщины, старики и дети, даже зажиревшие кошки с плюгавыми болонками — все с отвращением морщат носы, поджимают губы и с какой-то надменной гордостью отводят головы в сторону — брезгуют. Пусть считают ниже своего достоинства общаться со мной, но зачем же так яростно ненавидеть?
Они словно говорят: «Ты сам виноват в том, что стал никчёмной личностью. Не заморачиваясь на далёкую перспективу ты пропил все деньги, когда мог с успехом вложить их в дело. Ты — бомж. Ты — никто. Ты — слабое звено человечества».
Сколько укора в ясных взглядах добросовестных людей. У меня судьба сложилась так, как сложилась. Не мне судить о результатах. Но именно вездесущие обыватели берут на себя смелость считать за всех, что биография не состоялась должным образом. Параллельно с ошибочными суждениями, ещё обвиняют во всех тяжких, сравнивая с пустым местом.
Но я действительно не понимаю — за что? За то, что смею жить на задворках мусорных баков в их замысловатом круговороте мышиной суеты? За неспособность адаптироваться в сложных комбинациях современных взаимоотношений? За сугубо индивидуальную точку зрения, несовместимую с общественным мнением? Всё может быть. В любом случае, ниже опускаться уже некуда, а подниматься нет сил, желания, возможностей. И так сойдёт доживать свой век.
Несмотря на отвращение свидетелей моего позора, каждый вечер я иду в своё убогое пристанище, расположенное поблизости. Захожу в старый подъезд, пропахший кошачьей мочой, дымом сигарет и жареными котлетами. При готовке особенно вкусно благоухает картошка-фри на сливочном масле с тушёнкой — язык можно проглотить.
Жилой дом-хрущёвка исключительно грязный снаружи, а  люди такие добрые внутри. Они знают меня и не выгоняют на улицу в непогодь, как бездомную собаку. За это им большое спасибо.
Если трезвый, как правило, сажусь на драную куртку под лестничной клеткой. Чтобы не терять бесценное тепло нескончаемой долгой ночью, застёгиваюсь на все пуговки, кнопочки, плотно затягиваю молнии. Усталость берёт своё, тяжёлые думы уходят на второй план, сознание растворяется в прострации.
В такие моменты приторможенный кладезь премудрости надёжно прикрывает непутёвые мозги с параллельными извилинами. На голодный желудок думать о насущном хлебосоле нет ни мочи с доброй волей, ни способностей принимать окончательные решения, ни объективно допустимых физических ресурсов.
В конце концов, склоняю набок горемычное костяное «Лего», на скорую руку заштопанное полевыми хирургами в Афгане. Провалиться в забытьё уже ничего не мешает — засыпаю.
Иногда, какой-нибудь из припозднившихся жильцов заходит в подъезд и сразу начинает ругаться, что опять темно, хоть глаз выколи. Куда только коммунальщики смотрят?
Обычно я от шума просыпаюсь, услужливо достаю из кармана коробок, чиркаю спичкой. Якобы путь им освещаю. А куда деваться-то? От меня не убудет, да и людям хочется помочь, иначе в темноте расшибутся. Те матюкаются, негодуют, проклинают местное ЖРП, но искренне благодарят за внимание к персоне.
Настороженные обыватели сначала пугались яркой вспышки в беспробудной ночи, а теперь привыкли. Димон с третьего этажа, бывает, с работы поздно возвращается. Чтобы проверить моё состояние дел, но скорее всего, для прикола, первым делом спрашивает в темноте:
— Николаша, ты опять на посту уснул? Включай свет, а то сигарет не получишь. Сегодня «Приму» Елецкую купил.
Димон — человечный, отзывчивый, доброжелательный пацан. Простой работяга. Бывает, у самого за душой ни гроша, а мне всё равно помогает. Без зазрения совести подкармливает со своего «барского» стола, мало-мальски водярой делится, регулярно табак покупает.
Так и живу, не жалуюсь на положение дел в округе. Каждый день хожу по лезвию бритвы между добром и злом. Кому принадлежащая сила одержит верх — неведомо, да мне и без разницы уже, чья возьмёт. Может быть, окажусь в раю, а может быть, в аду.
Правда не совсем понимаю, чем моё предыдущее скотское, недостойное человека и нынешнее существование с «молочными реками, да кисельными берегами» отличается от серных парилок? Всю жизнь приходится вертеться, словно ужаленной бестии на сковородке. Подождём из небесной канцелярии приговора Создателя. Всему своё время.
Неожиданно, один из беспечно болтающих последних людей общества неспешно отошёл от братской компании гопников и уверенным шагом направился в нашу сторону.
— Смотрите-ка, в который раз этот бомж к нашему столу тащится, — молоденькая Люська-старшеклассница сморщила лицо в презрительной ухмылке. — Алина, там опять ходок по твою душу. К вам, мадам, ужасающего вида женишок пожаловал.
— Типун тебе на язык. Никакой он не бомж. У него даже комната есть в малосемейке. Приглядись внимательно — это просто несчастный человек по жизни.
С этими словами очаровательная виновница торжества с мелироваными волосами выбежала на лестничную площадку и, приветливо улыбаясь противному человеку, стала зазывать пришельца в дом. В свою очередь тот отказывался и, неловко переминаясь с ноги на ногу, попросил немного наличности в долг, естественно с возвратом до лучших времён.
Хозяйка внезапно молнией метнулась на кухню. Погремев немного посудой, хлопнув дверцей холодильника, она неожиданно принесла требуемую сумму и несколько бутербродов с чем-то съестным сверху, завёрнутым в бумажный пакетик:
— Не побрезгуй, Николай. Как говорится, чем располагаем. Возьми от чистого сердца, поешь сам и друзей угости.
Николашка улыбнулся дырявым ртом с выбитыми передними зубами и, пообещав вернуть деньги через неделю, вышел на улицу, где его поджидали такие же неухоженные и неопрятные личности.
— Интересно даже. Зачем ты привечаешь этого... всё-таки бомжа? — спросил интеллигентный Михаил Павлович, демонстративно ставя упор на последнем слове, — деньги ему всегда даешь, которые он тебе никогда не возвращает.
— Вот и неправда! Почему не отдает? Бывает, что иногда приносит по мере возможности, — всплеснула руками хозяйка.
— Ой, да ладно, тебе! — вставила своё амбициозное несогласие холёная Алла Иннокентьевна. Разве что изредка случался реверс: один или два раза, не припомню даже. Сама рассказывала.
— Кстати, Алина, почему у него кличка такая странная — Дэхапэ? — полюбопытствовала завскладом Наталья Васильевна. Благородных кровей дама, смотрящая за ходовым дефицитом — уважаемый человек, ей-то уж точно следовало ответить на вопрос.
— ДэХаПэ — это аббревиатура заглавных букв его любимого сравнительного оборота речи. В сложной ситуации Николай всем готов протянуть руку помощи. Когда-то сильный духом человек, как может, подбадривает, если у товарища в жизни что-то пошло наперекосяк. Зачастую по старой привычке приговаривает: «Держи хвост пистолетом».
Эх, вот же, как случается. Ирония судьбы, но самому не получилось удержаться на плаву по жизни, провалился Николай в бездонную яму, откуда не по силам выбраться. Однако правильная личность ещё до сих пор не сошла с дистанции.
Известно, что между пороками существует непреодолимая тяга, неразрушимая связь. Так вот, довожу до вашего сведения непререкаемую истину. Нигде и никогда Николай не вставал на грешную сторону соблазнов, искушений, беззаконных поступков.
Вечная дилемма судьбы: любой выбор определяет всю последующую жизнь. Оригинальностью здесь не отличиться.
Несмотря на отталкивающий вид, он ведь ещё не старый. Злоупотребление водкой, всем, что горит, разными фуфыриками никого не доводит до добра. Приплюсуйте к тридцати трём несчастьям классического неудачника ещё одну проблему — безответную несчастную любовь и получите характерный психологический портрет бедолаги, которому везёт, как утопленнику.
— Невероятно или ослышалась? Разве в состоянии дурно пахнущий обормот проявлять чувства, — брезгливо поджала губки Ленуся-маникюрщица из местного салона красоты (парикмахерской).
— К слову будет сказано, — застолбила тему Алина, — знаете кто его неразделённая любовь? Всё равно не поверите… Хотя, скажу… Он ведь именно меня до сих пор любит… А я его, естественно, — нет.
— Ничего себе! Разве такой бросовый человек может кого-нибудь любить, тем более, признанную красавицу всей округи, — выгнула бровки домиком Эльмира Наильевна, самый главный начальник театральных касс.
— У вас... Неужели у вас что-то с ним было? — стянула рот в ухмылке язвительная тётя Фрося. Да и гости искренне подивились услышанному, округлив глаза от спонтанного признания. Некоторые даже привстали со стульев.
Алина какое-то время раздумывала, рассказывать или нет. Но, взвесив все «за» и «против», все же решилась. В любом случае, живём одним днём — пусть знают гости необычную лав-стори…

— Мы знакомы со школьной скамьи — учились в одном классе, сидели за одним столом. По окончании учебного заведения разошлись наши пути-дорожки. У него своя судьба, у меня своя птица счастья была в руках.
Не долго думая, однажды на танцульках в парке отдыха отозвалась на внимание приметного с виду парня. Тот оказался прижимистым: ни цветов, ни духов, даже в кино не водил. Короче говоря, джентльмен скупой на подарки. Обидно стало, хотелось праздничного внимания. На очередном весёлом торжестве без задней мысли выкатила ухажёру свои досадные огорчения. В результате поссорилась, естественно. Как же без этого? Тот в горячности плюнул от досады и свалил куда подальше с другой красоткой.
Сказку о разбитом корыте слышали? Вот и я так. Оказалась без денег, одна ночью, на другом конце города в районе парка Кирова. Мобильных телефонов тогда не было, да и звонить всё равно некому было, жила-то с родителями. Пришлось идти пешком. А что делать? Машины останавливаются, но водители брать не хотят без денег, либо шоферюги нагло предлагают расплатиться натурой. Одно слово — таксисты, что с них возьмешь?
Однако подфартило. Мимо как раз доброжелательный человек проезжал. Николай тогда в такси работал Я, конечно же, обрадовалась встрече. А он, не обращая внимания на причитания, смеётся:
— Девушка! Не подскажите, где-то здесь поблизости Барселона должна быть?
В депрессии я поначалу не поняла, что весельчак-то шутит. В горячности стала объяснять, что не знаю такого места в городе. А он ещё больше хохочет:
— Садись, Красивая, поехали вместе искать твою Барселону. Глядишь, рано или поздно, сыщем райский уголок.
Когда признали друг-дружку, он сразу безапелляционно заявил, что вследствие моей сказочной, неземной красоты с этого момента станет звать-величать Алина-малина. Я не возражала. А что, приятно. Даже удивительно забавно: Алина-малина. Никто ведь не узнает нашу сокровенную тайну. Хм, Алина-малина…
Это потом я уже узнала, что есть такое курортное место в испанской Каталонии. Спору нет, роскошное название — Барселона…
И понеслось… Роман вихрем вскружил голову. Мы вместе мечтали поехать туда, где бирюзовое небо, синее море, изумрудные дали, белые пески. Когда катались на машине, Николай беззаботно мурлыкал переделанный на свой манер русский народный шлягер:
— Алинка-малинка моя!
В саду ягода Алинка, малинка моя!
Алинка-малинка моя!
В саду ягода Алинка, малинка моя!..
Романтические чувства захлестнули по самую маковку. Сопротивляться не было сил и, тем более, — желания…
Плодородный летний солнечный день. Жаркий, откровенный лучезарный свет пропитал округу до края заполненную разнообразными запахами. Многое можно отдать за живописную цветочную лужайку по которой скользят тени деревьев из соседней рощицы с ярко-зелёной, сочной листвой. Сладко пахнет мёдом и пыльцой очаровательных соцветий. Луговина щедро осыпана разнотравьем с вкраплениями белоснежных лепестков ромашек. Интересно же распрекрасной девице погадать — любит, не любит?
Ни с чем не сравнимые ощущения. Веет ароматами нежного, ожидаемого счастья. Не так как вчера или позавчера, а настоящим, сегодняшним человеческим счастьем, блаженным духом влюблённости, который невозможно спутать с отвлекающими, ложными восторгами.
Не только в душе, но и по соседству ярко, сладко, хорошо, как на картинке. Скорее всего, так и надо жить, не оборачиваясь. Совершенно реально кажется, что всё ещё впереди, а возле ног — целая вечность.
Собственно говоря, и возражать-то некому. Тёплый ветерок слегка посвистывал в открытую форточку, ласковыми дуновениями трепал белокурые волосы. Легкоранимая, хрупкая, беззащитная молодая особа наконец-то почувствовала себя, как за каменной стеной. Хотелось бесконечно вальсировать в романтическом танце, словно в сказочные, благородные времена на малолюдном балу. Беззаботность поселилась в сердце. Услада.
Чего здесь было колебаться? Без обиняков, мне повстречался настоящий мужчина, гарантированно имеющий собственное мнение, основанное на устойчивых принципах. Он его обычно не менял, не подстраивался под точку зрения оппонента. На такого парня всегда стоило рассчитывать — не подведёт.
Можно быть уверенной, что новоявленный представитель сильного пола запросто мог бы отказаться от минутных удовольствий в пользу достижения более значимых целей (например, моих прихотей).
Добрый. Сильный. Честный. Смелый. Порядочный. С чувством юмора. Но… простой, как пять копеек. С ним зачастую было невозможно разговаривать о высоких материях — менталитет не позволял. В культурно-просветительских вопросах не ориентировался вообще — с обычного шофёра нечего взять. Поддержать задушевную беседу — это не про него. На кухне, в бытовом общении всё больше молчали. О чём деликатно спорить? Совершенно не интересно, да и взгляды на откровенно бытовые вещи заведомо разнополярные. Его стихия, как у немца: «Айн, цвай, драй» . И как тут жить душа в душу? Сердцу не прикажешь.
Вот и получилось, что на свою беду Николай познакомил меня с закадычным другом. Как увидела его мельком, так и пропала. С первого взгляда прочувствовала — моё! Как же я его полюбила, дура… Ой, дурёха, как же я в него втрескалась по самые уши. Короче говоря, любовь-морковь со всеми вытекающими последствиями.
Свадьбу вскоре сыграли. Николай, как это обычно бывает в любовном треугольнике, свидетелем и другом семьи стал. Однако не повезло. Мой первый муж оказался горьким пьяницей и в довесок — бабником. Намучилась я с ним, пока поняла, что барахло это, а не мужик. Тряпка.
Как положено было в те времена, забеременела ровно через год совместной жизни. Типа того, что первое семейное испытание пройдено и теперь можно плодиться да размножаться. Всё как по учебнику.
Средства контрацепции тогда не рекламировались и вообще в СССР секса не было. Зато аборты были. И случиться же такому несчастью — уговорил меня прибабахнутый супружник на гнусное дело по лишению жизни зарождающегося человечка. И откуда только у дебила красноречие взялось? В конце концов, уговорил.
Согласилась я на чистку, а зря. Ох, и натерпелась! На всю жизнь запомнила ужасающую экзекуцию в виде телесного наказания. Тогда аборты делали во второй Городской больнице, расположенной на улице Пушкинской. Конвейер.
Эскулапы скоблили не только внутри женских детородных органов, но и прочищали мозги, начисто лишая каких бы то ни было остатков любовной необычайности. Классические операции делали практически без наркоза. Дадут в маску подышать, да что толку-то — боль адская!
Зрачки белеют, губы синеют, не ровен час и на стенку можно броситься. Кто прошёл через ад детоизгнания, тот знает почём итоговый фунт лиха в отношениях между мужчиной и женщиной.
После реально садистских мероприятий по умерщвлению плода, еле-еле почти доползла на карачках до палаты. Впихнула своё тело за дверь, а там лежат такие же пришибленные стыдом, обманутые, замученные врачами, несчастные уже не мамашки.
Бывало, сидим к ночи пригорюнившись. Тоска белая, хоть волком вой. Чувствую, как ненависть у меня внутри закипает к мужикам, через край плещется. А в голове прорицательная народная песенка крутится: «Сладкую ягоду рвали вместе мы, горькую ягоду — я одна».
Ну и ну, думаю, влипла так влипла в проблемы по самое «нехочу». Теперь-то уж вне сомнений, что благоверные — чистые сволочи! Сделали своё дело, получили удовольствие и свалили, куда подальше. Никаких проблем и забот. Все спутники жизни мужского пола — козлы! Все, без исключений самцы — негодяи! Депрессуха накатила, хоть в окошко с третьего этажа выпрыгивай.
Но тут входит медсестра в палату и приносит, не поверите, ведёрко с шикарными розами и обалденный торт! Огромный торт, со сливками в три яруса, килограмма на три. «Земляничный» называется. Даже запах лесного деликатеса, как сейчас помню. Такие торты делали только на заказ в соцгороде, при кафе «Позимь».
Значит, сижу я вся в цветах, уплетаю обалденный десерт, плачу снова, но уже от счастья. Ем и приговариваю:
— Любит, помнит, обожает. Родной мой, ненаглядный, единственный!
Но… Как я по началу не обратила внимание? Поверху коробки имелась надпись фломастером. На крышке перед глазами маячила фраза, написанная печатными буквами: «Держи хвост пистолетом, Алинка-Малинка!» Чувства рухнули в пропасть.
Однако мне все завидовали: и соседки по дефицитному койко-месту, и медсёстры, и врачи, и даже колченогий завхоз поднял большой палец кверху. Я витала на седьмом небе.
Домой вернулась, свечусь от счастья. Хотя чувствовала себя ужасно, всё тело болело, разламывалось по кусочкам. Радужный мир расплывался перед глазами. Собравшись с силами, глянула в ясны очи мужа и получила подтверждение догадкам — не он, а Николай обо мне переживал.
С этого момента супружник потерял всё уважение в глазах. Так, не пришей кобыле хвост. Ходит, шебуршит что-то рядом, канючит басни про несбыточные грёзы, о своих проблемах рассказывает. Плебей. А оно мне надо? Даже в разных комнатах спали.
Кстати, после того несчастного случая с абортом, участковый гинеколог безапелляционно поставил удручающий диагноз — бесплодие.
В общем, развелась я с дражайшей половиной, а фактически с чемоданом без ручки. Только и с Николаем у нас не сложилось. Он хороший, добрый, порядочный. Но не было и нет до сих пор у меня к нему ничего, нет тяги, нет космического притяжения. Пусто на душе в отношении внимательного человека. 
Он когда понял, что не люблю я его и не смогу в дальнейшем полюбить, то вскоре исчез куда-то. Потом случайно узнала, что отверженный напросился в военкомате отправить добровольцем в Афганистан. Ну, а я чего буду дожидаться нелюбимого мужчину? Очередного красавца встретила. Судьба, как всегда, снова неземное притяжение подарила. Я же везучая. Хотя…
Хотя и здесь не повезло. Меньше года вместе прожили. И что за карма у меня такая несчастливая? Или герои мужского достоинства попадаются на пути низкого качества? Как бы то ни было, а закономерность просматривалась налицо. Чего людей смешить и перебирать красавцев словно перчатки? Сами с усами – справимся без сильных рук, без желанной поддержки. Придётся самой себе быть и каменной стеной, и помощником в первом лице, и надёжным другом в первой инстанции.
Вернулся Николай в начале девяностых. Страшное было время, криминальное. На улицах беспредел. Хулиганствующие группировки куражились над людьми, как хотели. Как-то раз на Сенной заприметил моё лицо один из бандюганов. Видимо, глаз положил, кретин.
Нет, сразу домогаться не стал, изувер. И как я громадный внедорожник не увидела, подходя ко двору? В результате безалаберности, бандиты прихватили зазевавшуюся растяпу, как раз перед подъездом. Отмороженные на всю голову чудовища не канителились, тотчас же стали затаскивать в машину. Тогда это запросто. Надругаются над девушкой, да и выкинут где-нибудь за городом, а то и убьют.
Понятное дело, что никто из свидетелей в беспредельные события не вмешивался. Боялись люди — себе дороже встанет. По случаю, неподалёку во дворе с мужиками сидел на скамеечке Николай, пил традиционную бормотуху местного разлива. Он уже спивался потихоньку, по всем приметам видно было. Только бывший десантник и заступился храбро за списанную со счетов жертву, потребовал немедленно отпустить девушку.
Один из жлобов, здоровенный такой, в обязательной кожаной куртке всучил ему промеж глаз один раз, другой, третий. Пьяному человеку много ли надо? Ткни пальцем, он сам упадёт.
Николай действительно рухнул навзничь, но тотчас сгруппировался, а с трудом поднявшись на ноги, камнем вынес напрочь заднее стекло в джипе. Только мелкие осколки брызнули по сторонам. Рассвирепевший бывший десантник следующими ударами дрыном разнёс вдребезги задние тормозные фонари. Поднатужившись, смело пошел в заведомо неравную рукопашную — один, против четверых бугаёв. Естественно, итог был заранее предрешён.
Монстры-нелюди сразу же меня бросили, так и не дотащив до задней двери, а заступника стали нещадно избивать. Господи, как же они его лупили смертным боем. Простому человеку не выдержать такие бесчинства.
Сгустки крови хлестали фонтаном, хрящи вылетели из ноздрей, в грудной клетке хрустнули на излом рёбра. Тем же самым дубьём колошматили по голове, спине, ногам. После удара по голени сквозь штаны наружу выскочили раздробленные мослы — открытый перелом.
Жуткое зрелище, волосы встают дыбом. Нет оправдания такой жестокости костоломов. Настоящие звери, животные в людском обличье!
Когда братва покинула двор, изуродованный человек в бессознательном состоянии остался лежать посередине двора. Кругом грязь, только запах дымка из выхлопной трубы иномарки. И тишина… Соседи брезговали подойти, чем-то помочь — боязно. А скорая помощь приехала только через два часа. Видимо, таких случаев в их практике — предостаточно.
Долго не могла прийти в себя, Всякие страхи, крайности мерещились. От головы до пяток мурашки по коже бегали. Ночами, втайне от родителей выла белугой, меняла сырые от слёз подушки — мокрые, хоть выжимай. Всё никак в толк не могла взять: неужели на земле нашёлся парень, способный на чашу весов поставить свою жизнь и мою честь? Разве в современном мире такая, уму непостижимая несуразность допустима?
Можно было и дальше сомневаться, но драма произошла перед глазами, непосредственно при моём участии. Видимо, есть ещё на планете Робин Гуды и Николай тому в доказательство.
Я потом к нему в больницу приезжала. Он только на третью неделю в реанимации пришел в себя.
Однажды с трудом ворочая языком, попросил нагнуться ближе к его губам. Невероятно. Поражаюсь его стремлению жить и любить от всего сердца, израненного несправедливым одиночеством. Слова наотмашь полоснули по душе.
До самой смерти буду помнить, как еле живой человек подбадривал убитую состраданием, грустную девушку переделанным текстом народной песни:
—  Калинка… Алинка… малинка моя…
В саду… ягодка Алинка… малинка моя…
Ах…
Красавица, душа-девица,
Полюби же и ты меня…
Калинка, Алинка, малинка моя…
В саду ягодка… Алинка, малинка моя...
После выписки Николая из больницы, проблемы не рассосались сами собой. Бандиты не отстали от него, требуя удовлетворения материальных претензий. Нескончаемые разборки доводили до исступления. Денег не было. В конце концов, разбойники с большой дороги обязали моего защитника продать квартиру. Я ему ничем не могла помочь.
Николай обитал с родителями. У них имелось хорошее жильё с тремя большими непроходными комнатами в самом центре, на улице Коммунаров. Чтобы старики были сговорчивее и не мешали процессу обогащения братвы, им традиционно устроили показательно-театрализованное представление.
Однажды ближе к вечеру, когда предки выходили из гастронома, возле них притормозил зелёного цвета автомобиль УАЗ- 452, прозванный в народе «буханкой». Крепкие ребята, прихватив под локотки дряхлых людей, абсолютно вежливо, даже можно сказать — любезно, предложили подвезти до дома. Сопротивление было не уместным.
Оказавшись на окраине Ижевска в районе старого аэропорта, пацаны в кожаных куртках и трениках «Адидас» вывели стариков к ближайшей рощице.
Шкуру с подвешенной на суку, но живой собаки, большие любители садизма обдирали безжалостно, с присущей им ловкостью. Собака визжала, скулила, крутилась, тявкала и, в конце концов, затихла от болевого шока. Самоназванные риелторы с живодёрской процедурой управились достаточно быстро. У приличных людей зрелого возраста вопросов не возникало. Чему быть — тому не миновать.
Шикарную квартиру продали по бросовой цене. Деньги уплыли в карманы рекетиров. На собранные с миру по нитке крохи удалось купить небольшую комнату в малосемейке, прозванной «Пентагоном». Располагалась она уже в самой что ни на есть тьму-таракани, на улице 50 лет Пионерии, в районе металлурга, что возле ижевского пруда.
Однако после расчёта, шакалы не успокоились, отставать и не думали. Естественно, даже вновькупленную последнюю комнату хотели отжать. Мерзавцы, клейма негде ставить. Но здесь подфартило. За вооружённый разбой по другому эпизоду, банду вскоре надолго упаковали на тюремные нары. К тому времени власть стала наводить порядок в стране.
После деморализующих сцен насилия, потери собственности, гнетущей психологической неустроенности, стрикам было крайне тяжко жить под мирным небом. Наступил их черёд освободить землю от своего присутствия. Николай остался на земле один, как перст.
При наличии кучи собутыльников во дворе и отсутствии стержня в душе, удержаться на плаву в этой жизни было крайне сложно. Врач мне еще тогда в больнице сказал, что шпана отбила ему все внутренности организма, и как мужчина он уже в дальнейшем не мог существовать. Вот после этого приговора он и махнул на себя рукой окончательно…
Гости, ошарашенные услышанным откровением, буквально онемели. У каждого роились свои невесёлые мысли в голове. Да и что тут было говорить или сетовать на несправедливость? Никчёмное это дело. Чужая история. Услышали и перешагнули. Идём дальше. 

Прошло с полгода.
— Николаша, ты куда запропастился? Включай свет, «электрик»! Выходи из подлестничной норы, иначе не получишь обалденный сюрприз из добрых рук, — потрясывая ключами, с шутливым недовольством говорит Димон, находясь у входной двери.
Бедный трудяга, опять задержался на производстве. Не щадит его начальство. Ох, не щадит работящего парня. Надсадиться может передовик производства. — Эй! Да где же ты, Николаша? Выходи, не прячься… Э-ге-гей!
Ага! Видимо, солдат спит, а служба идёт. Поднимайся из тепла, Николаша! Включай свет, поджигай свою коптилку. Порадую известием — я зарплату получил. Как положено, шкалик беленькой со мной, плесну и тебе сто грамм — раскумаришься.
В ответ только еле слышный шелест с небес:
— Прости брат. Но света нет и больше не будет из моих рук. Никогда. Да ты не волнуйся. Просто… Просто по жизни бездонный коробок спичек закончился. Угас огонёк.
Из виртуального пространства сверху всё видно. Вот Димон поспешно начинает рыться в карманах, лихорадочно достает смартфон, включает фонарик и подбегает к неподвижному, холодеющему телу. Торопливо нагнувшись, пытается отыскать на запястье пульс, который как назло не прощупывается. Поздно сострадать, остановилось сердце горемыки.
Нет больше жизни в осточертевшей обществу изношенной матрице с людским обличьем. К несчастью, не сложились у означенной персоны взаимоотношения с окружающими людьми. И так понятно — устал бороться с ветряными мельницами хозяин внутриподъезного ночного света. Больше никогда не будет соседям огня Прометея из его рук.
Не пульсирует ритм долгоденствия у Николашки. И самого Николашки нет больше на белом свете.
Но ты не переживай, хороший человек — Димон. Лучше найди в кармане спички, возьми себе, пригодятся — нужная вещь в потёмках. Там почти целый коробок.
Получи задаром салют от сломленной обстоятельствами личности, освещай дорогу, когда будет темно. Озаряй нелёгкий путь самостоятельно, только на этот раз уже без меня... Постарайся, не свернуть с пути. Ты сможешь, парень!
— Честь имею кланяться.

…Где-то ещё через год в квартире раздался звонок. Пришел представитель нотариальной конторы по наследственным делам умерших. Юрист принес оплаченные авиабилеты в оба конца с открытыми датами на курорты испанской Барселоны с пятизвёздочным отелем «всё включено». В графе «passenger»  значилась… фамилия Алины.
Дополнительно к ценным бумагам ответственный человек попросил расписаться в расходном ордере за деньги, оставшиеся от продажи Николаевой комнаты. В завещании финансы были отписаны на имя всё той же Алины.
В похоронном деле присутствовала еще скромная записочка, а в ней корявым почерком написано всего несколько слов: «Алинка-малинка, держи хвост пистолетом!»

…Денег Алине хватило на переезд в Москву. В феврале 2004 года холёная смуглолицая женщина бальзаковского возраста традиционно поддерживала свой тонус в ясеневском шикарном аквазаведении «Трансвааль-парк».
Тем днём в самой большой искусственной водной лохани Восточной Европы находилось более трёх тысяч отдыхающих. Неожиданно железобетонный купол сложился и обрушился прямо на зону водных развлечений. Погибли люди, сотни человек получили травмы.
Домой после купания хозяйка жизни не пришла, на малую родину не звонила. С той поры друзья и родственники никаких посланий, эсэмэсок не получали. Однако и среди пострадавших Закревской Алины Станиславовны обнаружено не было.
Неопознанные тела случайных жертв были захоронены на районном погосте под инвентарными номерными знаками.

Эпилог

Наконец-то души людей, обречённых рано или поздно любить друг друга сквозь века, завели долгожданные печки-лавочки вне человеческих условностей. Наверное, именно теперь Алинка-малинка и её бывший десантник, дэхапэшный Николай по настоящему счастливы.
Рано или поздно, но уже после того, как большая игра заканчивается, королевы, и их пешки оказываются в равных условиях перемешанными в одной коробке — цугцванг . В случае ранее неразделённых чувств также восторжествовало наивысшее проявление вселенского разума — беспристрастная справедливость.
Если вечная беззаботность поселилась в несуществующем сердце, услада в фантомной душе, тогда влюблённым стоит бесконечно вальсировать в романтическом танце, словно в сказочные, благородные времена на малолюдном балу.
Так и надо Быть (жить) не оборачиваясь, когда всё ещё впереди, а возле ног неугасимое бессмертие.
Смиримся с неизбежностью. В ретроспективе дел привет ошибкам прежних стечений обстоятельств. Что правда, то правда: всего наилучшего воссоединившимся избранникам фортуны.
Закончен бал, погасли свечи. Сага окончена. Занавес.

Ноябрь 2020 года