война

Такое прекрасное утро, небо, как по моей просьбе, затянуто тучами, прохладный ветерок, проникая через трисы в открытом окне, заставлял глубоко и с наслаждением дышать. Как красиво, подумал я глядя в окно. Взяв приготовленный кофе, и выйдя на балкон на крыше моей квартиры студии, сел на мягкое кресло, поставил кофе на невысокий столик, и принялся приготавливать трубку для курения.  Под навесом из бризента, который я сам и соорудил, было весьма комфортно. Даже моросящий временами дождь был кстати. Выходной! Это просто наслаждение какое то. После развода, я почувствовал себя человеком, и теперь просто живу, получая удовольствие в уединении.
Дети придут вечером, для их прихода уже всё готово, так что ни тревог, ни забот на первую половину дня.
Сначала, я услышал как стреляют в ближнем от города арабском селе, опять свадьба у кого-то, подумал я, но потом эта перестрелка звучала все ближе и ближе к моему дому, а через несколько минут, я заметил военных, которые ходили в полном обмундировании, и было такое ощущение, что они уходят со своих позиций. Я не знаю, я не военный, и никогда не служил в армии, но я думаю, что даже этого не нужно, чтобы понять, что что то не в порядке. В следующую минуту, самолёты пронеслись практически над головой, и через мгновение произошли несколько взрывов, заполонивши соседние селения огнем и дымом.
С балкона меня унесло, за мновение до того, как сзади дома, с оглушающим свистом разорвалась бомба.
Стекла, и все что висело на стенах, попадало. Как я оделся и выбежал с 3-го этажа, я не помню, помню что я был почти последним в огромной толпе людей, которые следовали за солдатами.
Быстрее! Быстрее! Кричали они, сами пытаясь помогать тем, кто отставал. Давайте! Нам нужно дойти ещё метров восемьсот. До главного бомбоубежища! Люди оживились, и заторопились. Я заметил, что справа от меня идёт женщина с тремя детьми, все дети не старше шести лет. Но если младшего она ещё держала на руке, то девочке, примерно трёх лет было совсем не в мгготу идти таким темпом. Я подошёл к ней, и взял ее дочь наруки, она сначала очень боялась, но страх отойти от мамы, или не успеть за своими, был сильнее. Она положила голову мне на плечо, и обхватила руками. Мы прошли ещё метров пятьсот, я видел уже этот большой дом, с просторным, большим бомбоубежищем...
Я открыл правый глаз, левый не открывался, пыль не давала возможности смотреть, и все почти расплывалось. Я попытался повернуть голову в бок, так как понял, что лежу на спине. Боль была невыносимой, но как только я повернулся, я заметил сквозь клубы пыли, маленькую окрававленную ножку этого ребенка, которую я нёс на себе. Из последних сил, я попытался встать, но не смог, ног я не чувствовал. Я прополз до нее, она дышала...
Что было сил я попытался закричать, но мой громкий голос, которым я так гордился, и ктотрый у меня от природы очень громкий, меня подвёл... Я пытался кричать снова и снова, пока не получилось издать более менее громко. В оседающих клубах дыма, я заметил солдат, подбегающих к нам. Девочка была травмирована в голову, но к тому моменту она села, и плакала смотря на меня своими крохотными глазками. По перепачканому  личику ещё совсем крохотного ребенка, текли слезы...
Я очнулся не знаю когда, но это был день. Я лежал на больничной кровати, вокруг меня были капельницы, в руку вставлен катетор... Я попытался поднять голову, чтоб посмотреть, что так болит, и не увидел своих ног. Я не мог кричать, и не мог говорить, потому что в шее торчал какой то прибор... За окном различались горы, но какие то странные. Их покарежело ещё больше взрывами огромных бомб. Ещё недавно привычный пейзаж за окном, представлял из себя руины на всем протяжении взгляда. Я не думал. Я просто лежал, и стонал от боли,но только внутри...
 Я практически не могу шевелиться, я не чувствую свое тело, я могу только наблюдать с кровати что происходит за окном, которое тут до пола, потому и видно все.
 Я представил, что так как ног у меня больше нет, и руки поже не все на месте, мне придется заново осваивать все в своей жизни, учиться с нуля. Это меня не пугало, только было очень грустно... Медсестра,подошедшая ко мне, чтоб поменять капельницу, посмотрела на меня, и увидев что я в сознании, сказала: с девочкой все хорошо, вы закрыли ее своим телом, и она уже поправляется. Кроме вас с этой девочкой там никто не выжил. Она, похоже, хочет вас навестить. Все что я мог сейчас сделать, это повернуть голову от окна, и посмотреть в направлении двери. Я увидел ее, ту девочку, которая обнимала меня, чтоб я донес ее до убежища. Она смотрела на меня, и просто молчала. Перемотаная бинтами голова, печальный взгляд, слезы... Она попыталась меня обнять, но медсестра сказала, что это можно сделать только позже, когда у него, то есть у меня, заживут раны. Ещё маленькое создание, должно переживать боль потери своих родных, боль от того, что кто-то решил начать войну!
 Я отвернулся от нее. Теперь по моим щекам текли слезы...