Именем Космоса. Часть 1. Глава 22

Глава XXII


Тэад поморщился, отгоняя воспоминания.

– Знаешь, Володь, Поль не поверил, что пираты вернут «Арабне».

– А как вообще-то он отреагировал?

– Как! Поль – товарищ, каких поискать. Спросил только, достаточную ли цену за «Арабне» они заплатили.

– Достаточную?

– Хоть сколько, а всё равно мало.

– Вот видишь! А про «Грозу» говоришь!

Тэад махнул рукой.

– Ну а ты сам? – спросил Володя. – Веришь, что главарь вернёт «Арабне»?

– Можешь считать, что я спятил, но я верю. Этот главарь, Капитан, мог обойтись со мной как угодно. А он меня отпустил. Так, будто это в порядке вещей. Сказать бы, ему была в этом выгода!

– А может, была?

– Какая?

Володя пожал плечами.

– Вот именно. «Арабне» у него, изменить этого я не могу, сам он мне ничем не обязан; наоборот, я ему.

– Может быть, именно для того, чтобы ты стал ему обязан ещё больше?

Тэад подумал.

– Он ничего обо мне не знает. Ни кто я такой, ни где служу.

– А если знает?

– Откуда?

– Да мало ли! Попала когда-то ему в руки информация... послужные списки со стереографиями! Вот он и узнал тебя, когда увидел.

– Бред! Если бы СГБ отдала пиратам наши послужные списки, нас бы по десять раз с места на место перебросили каждого, чтобы пираты нас потеряли. А мы служили спокойно до последнего времени.

– А может, вас поэтому и перевели на новую базу?

– Я когда узнал о переводе, тоже подумал, что это из-за меня. Но приказ-то поступил раньше. Другое дело, что из-за этого проклятого плена я не смог подать рапорт, чтобы остаться на Ларонге... Там я был рядом с Аниотой, считай, сам охранял её. После общего сбора я заикнулся было о рапорте, и Де Тревиль быстро мне объяснил, что этого не надо делать.

– Так ты под следствием?

Тэад усмехнулся, глядя в сторону.

– Нет. Оно окончено.

– За несколько дней? Каким образом? У нас один из Тивера попал в плен и сбежал, так его полгода, наверно, к работе не допускали и в конце концов так и перевели куда-то в Войска.

– Что-то совсем крайность. Или остались подозрения?

Володя хмыкнул.

– Да вряд ли. Просто народ не хочет служить в Тивере, считает, что унизительно это – сторожить пленных. Туда знаешь как, в Тивер, загоняют? Ищут по всей СГБ таких, у кого нет счётов с пиратами, и прорабатывают, пока те сами не согласятся. А потом уж не вырвешься. Вот, я думаю, он и перевёлся, едва появилась возможность. А ты-то каким образом распутался?

– Каким! – повторил Тэад. – Да таким вот. Знаешь, что такое медицинское обследование памяти?

Володя вздрогнул.

– Тебе... И ты согласился? Добровольно?

– Принудительно такого не делают.

– Я бы не смог. Чтобы кто-то знал обо мне всё? Абсолютно всё?

– Знаешь, Володь, выбор у меня был небогатый. Мне нужно было быстрее. Аифаш с Фарите... я думал, меня ждут. А меня бы заперли на базе точно что на полгода.

– Странно! Послушай, Тэад, а как же насчёт изменений памяти? Медикологи не решили, что пираты могли что-нибудь там тебе подправить?

– Я спрашивал. Медиколог говорит, что в таких случаях на памяти остаются своего рода рубцы и они хорошо заметны. У меня таких «рубцов» нет.

Володя покачал головой.

– Я всё равно бы не смог. Жить – и постоянно помнить, что есть на свете такие, кто знают о тебе всё? Абсолютно всё?

– Не вся же Эскадра об этом знает! Только двое: командир СГБ и главный медиколог СГБ. Им одним разрешено проводить такие операции.

– Во всей Галактике? – не поверил Володя.

– Немножко скромнее – во всей СГБ, – поправил Тэад. И замолчал, глядя вверх. Володя тоже поднял голову. В блёклом небе появился и стремительно пошёл на посадку ещё один корабль. Но, пройдя по краю неба, он скрылся за горизонтом – его целью, как видно, был другой космодром.

– Как «Гроза»... – прошептал Тэад. – Той же серии. Слышишь, звук какой? Как музыка, чистый.

Володя кивнул:

– Но «Грозу» не вернут. Да что там!

Они замолчали. И Тэад вдруг произнёс:

– Я даже не знаю, к кому моя «Гроза» попала. На «Грозе» будут грабить!

Теперь молчание повисло надолго, и Володя в задумчивости стал трогать струны гитары, которую всё ещё держал на коленях. Едва ли он замечал это – он привык к тому, что гитара звучит в такт его мыслям.

– Хватит! – произнёс вдруг Тэад. – Горе как опиум – только начни себя жалеть. И вообще, обо мне наговорились, давай о тебе. Рассказывай.

Володя глянул в сторону, отложил гитару, и её взял Тэад.

– Спой, – попросил Володя.

Тэад тронул струны и взглянул на часы.

– Нет. У нас не так много времени. Тебе надо к Ноэру Ниану.

– Вот как раз споёшь, и пойдём.

Тэад заиграл и запел:



Звездой упасть, быть счастьем для других –

Кому-то радость, а кому-то ноша.

Мерцающие капли сбереги,

Ведь это наши мысли о хорошем.



В дни октября последний листопад –

Осенних звёзд негромкое шуршанье,

Летят душой на каждый горький взгляд,

Чтобы рассеять пелену страданья.



Они тебе в ладони упадут.

Прислушайся – посланцы неба шепчут:

«Пройди с другими яркий звёздный путь –

И, может быть, кому-то станет легче».



Тэад положил гитару рядом с Володей.

– Теперь рассказывай.

Володя молчал, упёршись сумрачным взглядом в землю. Но Тэад видел – он не отмалчивается, он не знает, как начать. Наконец Володя сказал:

– Я пытался убить Вожака. Того, который... – Он быстро поднял взгляд. – Ты знаешь, – сказал он.

– О Вожаке? Знаю. Трудно было не понять, зачем тебе в Тивер. Но больше не знаю ничего.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что не заговаривал со мной об этом. И не пытался отговорить.

– Какое право я имел тебя отговаривать? У тебя получилось?

Володя напрягся и не ответил. Потом молча покачал головой. И сказал убеждённо:

– Но я всё равно не оставлю его в покое. Он сбежит.

– Каким образом?

– Не знаю! Это не меня должно беспокоить, а его!

Тэад кивнул.

– Когда он сбежит, он будет твой по праву. А до тех пор... Это к лучшему, что тебе помешали.

– Почему? – вскинулся Володя.

– Если бы ты его убил – пленного, безоружного...

– Они тоже были безоружными пленными! – сквозь зубы выговорил Володя.

– ...то неизвестно, когда и где мы бы с тобой встретились. Меня не вдохновляет мысль, что ты мог превратиться на Тиргме из охранника в охраняемого.

– Думаешь, до этого бы дошло?

– Могло.

– Плевать!

– А мне нет. Твоим родителям стало бы легче, если бы ты оказался там же и в том же положении, что их убийца?

– Так, по-твоему, пусть он остаётся как ни в чём не бывало, живой и неприкосновенный?!

– Не о нём речь, Володя, а о тебе. Твои родители – они об этом для тебя мечтали?

– Не знаю! – почти закричал Володя. – Мне было семь лет, и я не успел их спросить об этом!

– Дурак, – вздохнул Тэад.

Володя сжал голову, уронив её ниже плеч. Потом распрямился.

– Как глупо! Терпеть не могу нытья, и сам же...

– Володька ты, Володька.

Так, случалось, говорила Анна, мать Тэада, когда они были детьми. При воспоминании о ней Володя наконец улыбнулся.

– Знаешь, Тэад, я иногда думаю: что было бы со мной, если бы не ты и не тёть Аня? Ну, не завёл бы ты тогда меня к себе отогреваться?

...Они познакомились на улице, полдня сражаясь рука об руку в снежки. Тэаду было девять лет, Володе восемь. То есть, виделись они, конечно, и раньше – жили на одной улице и учились в одной школе, – но Володя сторонился сверстников. А в тот день, не выдержав брюзжания и упрёков бабки – прабабки, строго говоря, маминой бабушки, – он оделся и убежал на улицу, где, чтобы не возвращаться, заигрался до темноты. Мало-помалу ребята из обоих отрядов разбежались по домам, Тэад и Володя остались вдвоём. Они обменялись несколькими словами ни о чём и хотели разойтись, но встретились взглядами. Тэад предложил:

– Хочешь, пойдём к нам? Отогреешься.

И Володя согласился.

После потери родителей и ранения, едва не ставшего для Володи смертельным, взрослые люди старались ему помочь, но он наотрез отказывался говорить с психологами, замыкался в себе и молчал, лишь иногда отвечая, что хочет уйти домой. И взрослые решили, что дома ему легче. Не знали они...

Володя умел общаться и со взрослыми, и со сверстниками, если те не лезли ему в душу. А ощутив тепло в доме друга, заботу его матери, он, уже почти год проживший к тому времени сиротой, начал бояться, что они обо всём узнают и он станет им не нужен. Но Анна, конечно, в конце концов узнала и пришла в ужас.

– Почему ты ничего не рассказывал нам, Володя? Как ты можешь жить в таких условиях? Я немедленно иду в Комитет по защите детства, ты не вернёшься в тот дом!

– Я не хочу в другую семью!

– Я сама заберу тебя, ты мне как третий сын. Разве я отдам тебя кому-нибудь!

– Нет, тёть Аня, пожалуйста, не надо! – испугался Володя. – Она же вообще хорошая, она просто сварливая, но любит меня! И я люблю её...

На самом деле причина была в другом. Володя, уже привыкший считать себя обузой, смертельно боялся, что надоест тёть Ане и она начнёт тяготиться взятыми на себя обязательствами и им самим в конечном итоге. Он убедил Анну оставить всё как есть, и та поверила, что Володя не может расстаться с родным человеком. И только взяла с него слово как можно больше бывать у них дома.

Взрослея, Володя понял, насколько ошибался тогда в великодушной и самоотверженной женщине, и на всю жизнь сохранил к ней самое тёплое и благодарное чувство.

– Знаешь, Тэад, – задумчиво сказал Володя; он потолкал локтями свою сумку и лёг на неё головой. – Тёть Аня – самая лучшая из людей.

Тэад кивнул. Он был с этим согласен.

– А как же... – осторожно начал он.

Володя понял его.

– Мои родители? Они ангелы.

– Так что же всё-таки произошло на Тиргме?

Володя сел и стал рассказывать. Откровенно и просто. А закончив, спросил:

– И по-твоему, я не должен был этого делать? Надо было оставить всё как есть?

– Я никогда не оспаривал твоего права мстить. Я могу судить тебя – на правах твоего друга. Но этого палача можешь судить только ты.

– А ты? Если бы ты знал имена тех, кто убил твоих отца и брата, – то пошёл бы искать именно их или всё-таки...

– Всё-таки. Имена я знаю.

Володя приподнялся.

– Командовал всем тогдашний главарь Терции, Эйч Гривинстон. Отец успел выстрелить в него и убил. Правда, если быть честным, отец искал встречи с ним. А, впрочем, сложно всё это... Мама и брат отомщены, но маме от этого не легче. Это не вернуло ей сына и отняло мужа, которого она до сих пор любит. Месть не может быть сладкой.

– Тогда почему же ты пошёл в СГБ?

– Я пошёл не мстить, а защищать.

– На тойере!

– Да, на тойере. Разве надо объяснять это? Тебе?

– Может быть, дело в том, что ты не помнишь ни отца, ни брата?

– Зато я видел горе мамы.

Володя прищурился.

– Знаешь, Тэад... Мне кажется, ты горячишься, и месть не чужда тебе.

Тэад заглянул в себя.

– Что ж, возможно. По крайней мере, в гостях у Капитана я не открещивался от того, что мщу. Но всё-таки я мщу не конкретным людям, а пиратству в целом. Подожди-ка...

– Что?

– Кто. Сюда идут и, кажется, к нам.

Тэад указал взглядом на маллонца, с приличной скоростью идущего в их сторону от диспетчерской. Маллонцы, невоздушная цивилизация, были «атмосферными братьями» макеолов и внешне мало чем от них отличались: тяжёлое конусовидное тело, несколько пар коротких, скрытых под телом ног, три пары рук, больше напоминающих щупальца, – хоть Маллон и был песчаным, а если какие-то предки маллонцев и вышли из океана, то неимоверно отдалённые. Головы маллонцев, как и макеолов, украшали длинные кожистые отростки, при необходимости хорошо защищавшие лицо.

– Это кто?

– Мидо'. Почта и посыльный Де Тревиля.

– Ноэра Ниана?

– Ну да. У маллонцев слух острый. Закроем тему?

Они поднялись маллонцу навстречу. Тот поздоровался, подняв ладони, с любопытством посмотрел на Володю. Тэад представил их друг другу.

– Мидо, – скромно назвался маллонец и покосился на Тэада, по привычке ожидая подначки. Но Тэад остался невозмутим, и Мидо пришлось пояснять самому: – На самом деле моё имя звучит иначе, а Мидо меня называют сокращённо, чтобы каждый мог выговорить.

– А ещё оттого, что Мидо голосом берёт от ноты ми до ноты до, – пояснил Тэад. – Восемь октав.

Все трое рассмеялись. Володя спросил:

– А как ваше имя звучит на самом деле?

Мидо, довольный, что может назваться полным именем, с великолепной дикцией произнёс нечто быстрое и длинное.

– Простите, а можно помедленнее? – растерялся Володя.

– Можно, – согласился Мидо и, разделяя единый поток звуков на отдельные слова, произнёс: –
– Вас так и называют на Маллоне? Или покороче?

– В галактических документах я записан как Миндратокладу'ис Линатласколаи'натрас, короче я не согласился.

– А как же Ноэр Ниан и ваше непосредственное начальство?

– Ноэр Ниан знает наизусть моё полное имя, хоть я и не в его подчинении, я линкоровец.

– А я думал, вы почтальон.

Мидо жестом фокусника извлёк из кармана письмо.

– Имеете в виду это? Почту я разношу временно, пока не восстановился после ранения. А потом вернусь на «Камиломи'дос».

– Вы были ранены?

– А с вами этого ещё не случалось?

– Очень давно, – искренне ответил Володя.

– Не в последний раз, – обнадёжил Мидо.

Чувствуя, что пора выручать Володю, который не любил расспросов, Тэад рассмеялся:

– Расскажи-расскажи, Мидо, как это произошло. Случай, достойный войти в анналы истории СГБ. И в назидание всем пиратам, чтобы не связывались с маллонцами.

И Мидо рассказал, как на последней для него операции во время рукопашной на корабле, к которому подстыковался линкор «Камиломи'дос», Мидо увидел пирата, регулярно упоминавшегося в эсгебешных сводках как особо опасный. Пират, воспользовавшись общей свалкой, пытался пробраться к стыковочной линии, где стояли катера. Мидо бросился за пиратом, догнал и прыгнул на него, придавив всем своим немалым весом. Пират сумел каким-то образом вытащить бластер и выстрелил. Мидо потерял сознание, но выбраться из-под его массивного тела пират так и не смог. Когда по окончании боя их нашли, пират был едва жив и обрадовался подоспевшим эсгебешникам как спасению.

Смеясь, Мидо закончил:

– Спрашивается: зачем было стрелять? Я и сам доставил бы его куда надо и с гораздо меньшим ущербом для нас обоих. Кстати, Тэад, – вдруг резко изменил он тему, – письмо тебе.

И протянул конверт, который всё ещё держал в руках. Тэад взял.

– Из дома? Нет.

– Нет, – подтвердил Мидо. – Таких писем ты ещё не получал.

– Интересно... Спасибо, Мидо.

– А ещё, вам, Владимир Клён, и тебе, Тэад, Ноэр Ниан просил передать, чтобы вы явились к нему в одиннадцать часов.

Володя взглянул на часы.

– Через двадцать минут.

– Он вызывает нас обоих? – спросил Тэад. – Зачем?

Мидо загадочно улыбнулся – он всегда знал всё:

– Не знаю!

Он принялся расспрашивать Володю о Тивере, и Тэад отошёл на несколько шагов и распечатал конверт. Письмо было написано на космолингве твёрдым каллиграфическим почерком:

«Иркмаан Лоден!

Вы друг Владимира Клёна, мне кажется, единственный друг, и поэтому я беру на себя ответственность обратиться к Вам.

Думаю, Владимир сам расскажет Вам о том, что произошло на Тиргме и из-за чего он не может оставаться больше в Тивере. Чувствую, что он решится повторить то, что пытался сделать. Его специально переводят по службе поближе к Вам. Уверен, Вы сумеете удержать его от ошибочного шага. Полагаюсь на Вас –

начальник Архива Галактики

На'мэль Чиль.

P.S. Пожалуйста, если это возможно, не говорите Володе об этом письме.

Чиль».

Письмо было написано полностью в лауркском стиле. Писавшему было явно тесно в рамках неродного, хоть и в совершенстве изученного языка. Это становилось ясно из сухого лаконизма письма, где на самом деле каждое слово было до краёв наполнено содержанием; а также из начинавших почти каждое предложение вводных слов, передававших настроение автора письма, его личное отношение к каждой фразе – в данном случае непреложную, а главное, искреннюю уверенность в том, что Тэад придерживается одних с ним взглядов на случившееся. Это также было свойственно лауркам – словно наитием или посредством своего рода телепатического контакта понимать внутренний мир того, о ком думает и лишь вскользь упоминает собеседник.

Лаурки ошибались в людях редко.

Тэад убрал письмо и вернулся к разговаривавшим Мидо и Володе. Они смеялись.

– Тиргма есть Тиргма, – философски заметил Мидо. – Вот ещё вам повезло – вы сбежали.

– Оттуда сбежишь! – отозвался Володя. – Пока сами не отпустят!

– Верю вам как специалисту!

Они снова рассмеялись, и Мидо спохватился.

– Вам пора идти – а мне тем более. До встречи, Владимир!

– До встречи, – ответил Володя.

– Пока, Мидо, – попрощался Тэад.

Мидо ушёл, с первых же шагов набрав скорость, завидную для землян и обычную для маллонцев.

– Интересное знакомство, – сказал ему вслед Володя. – Давно вы служите рядом?

– Два года, с Ларонга. Нас перевели вместе – четыре тойерных отделения и линкорное. Ну что, идём к начальству?

– С вещами?

– Забросим их в комнату по дороге.

Они подхватили гитару и сумку и зашагали вдоль посадочного поля к КПП.

– Что за письмо принёс тебе Мидо? От кого? – спросил Володя.

– Не знаю, но, может быть, ты и объяснишь? Что за начальник Архива Галактики? Какое он имеет к тебе отношение?

– Иркмаан Чиль? Письмо от него?

Тэад достал и отдал Володе письмо, забрал из его рук сумку.

Володя на ходу прочитал. Его губы дрогнули в горькой усмешке.

– Всё знает! Только откуда? Как он догадался, что ты меня не поддерживаешь?

– Он лаурк.

– Лаурк, и что? Сверхчеловек?

Володя вернул письмо, взял назад сумку, с досады пнул её.

– И вообще, он просит не показывать мне письмо, а ты показал.

Тэад возвёл глаза.

– Я иногда поражаюсь, – заметил он, – что сидит глубоко в твоей душе, в самой-самой глубине, а? Недоверие ко всему на свете – или глупость?

– Считай, что глупость.

– Надеюсь, что так.

...Они пришли в комнату, Тэад прикрыл дверь, указал на одну из кроватей:

– Твоя. Вон тот шкаф – тоже твой, и тумбочка.

Володя поставил сумку у двери, где стоял, и посмотрел не на предложенную Тэадом мебель, а на Алексея и Поля, сочинявших что-то за столом голова к голове и дружно вставших при их появлении.

– О ты!.. – провозгласил Поль и сунулся носом в листок бумаги на столе.

Алексей что-то зашипел ему на ухо, и Поль, перекинув белое полотенце себе от правого плеча к левому боку, что должно было изображать в его понимании тогу, и придерживая его руками, начал опять:



О ты, что наконец явился в экипаж!

Тебя приветствуют стрелок и мастер связи

Стремительного тойера, который

Зовётся гордо... –



Поль запнулся и глянул на Алексея. В этом месте у них явно была неувязка:

– ...«Меридиан»!

Алексей тем временем изобразил на себе такую же тогу. Наступив Полю на ногу, чтобы тот не акцентировал неудачных мест, он подхватил:



Наш тойер во врагов вселяет страх,

Его завидя, в ужасе бросает

Свою добычу враг и поскорее

Несётся прочь, пока... –



Алексей сам хмыкнул и смущённо закончил:

– Словом, пока мы ему не накостыляли.

Поль со свирепым лицом посмотрел на Алексея и незаметно показал кулак, отчего его «тога» упала с плеча. Подхватывая её, Поль упрямо продолжил:



Вступая в экипаж себя достойных,

Ты, доблестный Владимир свет Берёза...



Володя, до этого с растерянной улыбкой слушавший трёп своих новых товарищей, с едва заметным прищуром глянул на Поля. Не заметив этого, Поль продолжал:



Клянись как на духу: не опозорить

Ты доблестное имя тойериста.

О ты, пришедший в славный экипаж!

Достоин будь его военной славы...



– Ну хватит, – прервал высокопарные излияния приятелей Тэад. – Нашли над чем паясничать! И вообще, с первых минут хочу вас предупредить: имя нашего пятого звучит: Владимир Клён. Клён, ясно? Того, кто впредь посмеет переврать, лично подвергну дисциплинарному взысканию.

– Ну, это если на борту «Меридиана», – не отступил перед напором Тэада Поль. – А в комнате ты нам не командир, как сам регулярно напоминаешь, а друг-приятель. Поэтому подвергать нас каким бы то ни было взысканиям не властен.

– Ах так! Ну тогда я вас по-человечески предупреждаю... – угрожающе выговорил Тэад.

– По-человечески – не предупреждают, а просят.

Тэад открыл рот, чтобы ответить, но Володя тронул его за плечо:

– Подожди, Тэад. Зачем начинать знакомство с угроз?

Он подошёл к Полю и протянул ему ладонь:

– Привет. Я – Владимир Клён, лучше просто Володя. А ты, если я правильно понял, Поль Адриан?

У Поля вытянулось лицо. Алексей и Тэад согнулись от хохота...



Рабочий кабинет Ноэра Ниана был снабжён переходником и синтезатором, но тагассианин редко заменял состав атмосферы на родной – это затруднило бы вход к нему людей других атмосферных групп. Тагассианскими в кабинете были аналоги кресла, стола и небольшого дивана. Так сложилось, что в отделении Ноэра Ниана почти весь личный состав был из «воздушников», и здесь стояли кресла, привычные для них.

Когда Тэад и Володя предстали перед Ноэром Нианом, он не дал им отрапортовать – он не любил наедине со своими ребятами военной проформы. Он предложил им кресла и сел сам.

– Ну что, ребята, вы в самом деле давние друзья?

– Давние, – ответил Тэад. – С детства.

– Кто из вас предводительствовал в детских играх?

Володя и Тэад переглянулись. Володя чуть заметно пожал плечами, Тэад сказал с запинкой:

– Да по-всякому. А почему вы интересуетесь, иркмаан?

– Владимир оказался в твоём подчинении, Тэад, это как, безболезненно? Я могу развести вас в разные экипажи. Тогда в бой вы будете ходить вместе – одно отделение, – а уставные отношения не встанут между вами.

Володя улыбнулся:

– Они и так между нами не встанут, иркмаан. Нас связывает больше, чем дружба – мы как братья.

Ноэр Ниан не возразил. Он всмотрелся в их лица. Да, эту дружбу не омрачит ничто. Случись им – каждый до последнего будет бороться за жизнь другого, или вместе они – за жизнь третьего. В бою всякое бывает. Не надо их разлучать.

– Хорошо. Вы верите друг в друга и в свою дружбу, это священно.

А про себя Ноэр Ниан подумал, что, будь они родными братьями, он всё-таки развёл бы их в разные экипажи, даже против воли. На тойерах очень редко враг выбивает одного. Чаще гибнут вместе. И уже ради их отца и матери он не дал бы им служить в одном экипаже.

Он отогнал от себя мрачные мысли и снова взглянул на ребят. Тэад пять лет на тойере и видел всякое, а вот Володя...

– Володя, я вижу, характер у вас прямой. Я вас спрошу напрямик, ответьте мне так же.

Решив, что речь пойдёт о произошедшем на Тиргме, Володя подобрался. Он знал, что был прав, в то время как новый командир мог усмотреть в этом нарушение присяги и долга. Но, несмотря ни на что, Ноэр Ниан успел расположить его к себе, и он сказал коротко:

– Я постараюсь.

– Вам случалось видеть, как гибнут товарищи?

Володя упёрся взглядом в свои руки:

– Товарищи – нет. Но смерть я видел.

Глядя ему в лицо, Ноэр Ниан сделал утвердительный жест. Возможно, это было жестоко, но он считал необходимым задать эти вопросы.

– Я немного знаю от иркмаана Рльесса, Володя, что произошло в вашей жизни. И второй вопрос: после короткой подготовки вам предстоит стать стрелком; вам случалось убивать?

– Случалось, – ответил Володя. – Один раз, тогда же. Того, который маму...

Ноэр Ниан понял всё. Да, этот мальчик будет стрелком.

– Тогда ещё вопрос, Володя. Такой же трудный. Среди пиратов есть люди?

Глаза Володи прищурились.

– Да, – после паузы ответил он. – Возможно, есть. Но не тогда, когда они лезут на пассажирский лайнер.

– Хорошо, Володя. Курсы подготовки, о которых я говорил, через четыре дня. Что с вашими курсами, Тэад?

– До сдачи нормативов неделя.

– И как?

– Сдадим, там ничего нового.

– А без этих курсов лично ты сдал бы нормативы?

– Сдал бы, – уверенно ответил Тэад.

– Хорошо, – подвёл итог Ноэр Ниан. – Ты догадался, почему я спросил тебя об этом?

– Вы решили освободить меня от курсов? Чтобы я сдал только нормативы?

– Я дам тебе пропустить несколько дней. Когда улетает твоя сестра?

– Второго или третьего фортуна.

– Отпустить тебя в эти дни я не смогу, но послезавтра лети. Только чтобы первого, без оговорок, быть здесь, на Колхе.

– Спасибо, иркмаан! – не пытаясь сдержать радости, ответил Тэад.

– Есть за что, – усмехнулся Ноэр Ниан. – Ну а вы, Володя, давно не были на Земле?

Володя тоже обрадовался:

– Полгода.

– Вот и давайте вместе.

Тэад и Володя переглянулись.

– Иркмаан, – поспешил вставить Тэад. – Алексей и Поль справятся с нормативами не хуже меня! А у Алексея девушка на Стора'кте.

Ноэр Ниан сделал самое свирепое лицо, на какое был способен.

– А у Поля?

– Что?

– Девушка!

– На Аполлоне.

– Вот. Если к следующему году все трое не женитесь – больше ни одного лишнего увольнения не дам. Ясно?

– Так точно!

Ноэр Ниан хмыкнул.

– Вы, Володя, можете не торопиться. Вас это не касается.