Брат за брата

Девятнадцатилетний Женька, невысокого роста, с юным лицом, стоял перед Хмурым – командиром разведчиков и слушал инструктаж. Женьку по-мальчишески распирало от собственной значимости. Ещё бы! Сам командир посылает его, малого, в разведку. Женька был горд и топтался на месте от нетерпения. Хмурый спокойным, ровным голосом наставлял молодого разведчика:

– По прямой не ходи. На место наблюдения добирайся кружным путём. Не геройствуй, ближе ста метров не подходи. Наблюдай с разных точек. Помни, движения головы и конечностей видно издалека. Не бегай. Смотри под ноги, чтобы не подорваться. Всё понял?

Женька быстро кивнул. Командир проверил Женькину экипировку, хлопнул по плечу, обнял, перекрестил и сказал:

– Ты нужен нам живой! С Богом!

Женька рванул с наблюдательного пункта в ближние кусты. Хмурый вздохнул, качнул головой и приник к биноклю.

До вражеских позиций Женька добрался к вечеру и залёг метрах в семидесяти от позиций ВСУ. Было ещё светло, но большое, красное солнце уже опустилось к горизонту. Часа через два стемнеет совсем. Здесь было относительно безопасно, но мало что видно: обзор закрывали развалины сельского дома. В расположении врага заметно было движение. Женька решил подобраться ближе. Медленно и аккуратно он двинулся вперёд и через двадцать минут занял позицию в кустах, практически впритык к окопам противника.

Теперь он не только видел, но и хорошо слышал всё происходящее. Озорной мальчишеский задор толкал Женьку вперёд. Охваченный азартом военной игры, он готов был проникнуть в их штаб и выкрасть оттуда какие-нибудь секретные документы. В трёх метрах от него, за стеной, сложенной из бетонных блоков, была оборудована пулемётная точка. Женька уже привстал, чтобы совершить бросок и быстро переместиться к стене, но в этот момент кто-то сбил его с ног и, навалившись на спину, взял его шею в удушающий захват. Женька захрипел, в глазах начало темнеть. Отчаянно сопротивляясь, разведчик напряг все силы и резким движением сбросил нападавшего со спины, а сам кувыркнулся вперёд, упёрся в бетонную стену и, развернувшись к противнику, судорожно пытался достать нож. Тяжело дыша, он глянул в лицо нападавшему, они встретились глазами и оба замерли.

– Женька! – услышал разведчик сдавленный удивлением голос своего старшего брата.

– Тарас? – Женькины глаза округлились, и он впал в ступор.

– Що там, Тарас? – глухо послышалось из-за бетонной стены. Женькин брат чуть помедлил. На лице его отразилась внутренняя борьба. Затем он громко будничным голосом сказал:

– Усе окэй. Зараз иду.

Женька сел, прислонившись спиной к стене, держа нож обратным хватом в правой руке. Тарас подошёл к нему, присел рядом и тихо сказал:

– Уходи, брат! Или оба погибнем!

Женька встряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и так же тихо спросил:

– Ты как оказался здесь, брат? Отец, мать, все родственники и друзья наши воюют на другой стороне! Как же ты сюда попал? – Женькин голос выражал искреннее непонимание случившегося. Сердце горело обидой.

Тарас смутился от Женькиного детского вопросительного взгляда и быстро заговорил:

– Я в Киеве с женой и дочкой был, когда объявили мобилизацию. Вот и мобилизовали меня. Пришли милиция и эти… из правого сектора и забрали на АТО. Потом сказали, что если дезертирую или ещё чего, то жена с дочкой пострадают. – Его худое, небритое, с впалыми щеками лицо нервно вздрагивало, губы кривились, тёмные ввалившиеся глаза наполнились слезами.

Он тяжело вздохнул и добавил:

– Испугался я, брат! За жену, за дочку свою, за жизнь свою испугался! Вот и торчу здесь на пулемётной точке, – под торчащими скулами заходили желваки. – Тут не дёрнешься никуда, брат! Сзади Айдар стоит. Как заградотряд. Шаг влево, шаг вправо – расстрел!

Тарас уронил голову на грудь и обхватил затылок. Женькино сердце рванулось к несчастному брату. Он обнял Тараса за плечи, прижал его голову к своей и зашептал: «Давай уйдём, брат! К нам в ополчение. У нас по-другому к людям относятся, даже к врагам! Никто тебя не тронет! Обещаю!». Женька говорил твёрдо и с такой верой и силой, что Тарас в удивлении отстранился и залюбовался мужеством этого тщедушного на вид мальчишки, глаза которого горели искренностью и любовью к старшему брату.

– Це що таке? – прервал Женьку громкий голос сверху. Братья подняли глаза. Из пулемётной амбразуры в метре над ними высунулась чубастая голова.

– Що за сэпаратист? Зараз подывимося! Тарас, почекай, я швыдко! – голова скрылась. — Беги брат! – толкнул Женьку Тарас.

– Нет! Я без тебя не уйду! – упёрся малой.

– Беги! Хоть ты живой останешься! Я прикрою тебя!

Тарас взял брата за плечи, развернул и сильно толкнул от себя. Женька бросился к развалинам дома через посадки. Сзади он услышал стрельбу. Женька бежал, петляя, ловко лавируя и перепрыгивая препятствия, а животный страх толкал его всё дальше и дальше от опасности, придавая его телу удивительную быстроту и проворство. Он летел, ведомый инстинктом самосохранения. Тело его как бы парило над землёй, но душа молодого разведчика рыдала, громко сотрясая сердце и все внутренности, пульсируя в мозгу болезненными ударами повторяющихся слов «брат – брат – брат – брат!».

Женька бежал и только раз оглянулся, когда был уже далеко. И то, что он увидел, запечатлелось в его уме, в его сердце как чёткая картинка, как большая фотография, только выжженная раскалённым железом, болезненной раной повредив ещё детскую наивную душу: Женька увидел, как брат, раскинув руки, падает навзничь, а из его спины, брызнув осколками костей и кровью, вылетает крупнокалиберная пуля, выпущенная из пулемётного гнезда, амбразуру которого Тарас закрыл своей грудью.

Метров через триста Женька упал за рыжий остов сгоревшего танка. Вся душевная боль мальчишки вырвалась из него взрывом громких рыданий. Женька лежал ничком на голой, обгоревшей, пыльной, печальной Донбасской земле и горестно оплакивал своего старшего брата.

Тем временем стемнело. Завязался бой. Женька сидел, оглушённый горем и грохотом боя, и в его опечаленном уме зрел план. Он раздумывал, как, воспользовавшись суматохой разгоравшихся боевых действий, вытащить своего убитого брата в расположение ополченцев.

Женька выглянул из-за танка. Впереди гремели разрывы. Трассирующие пули прорезали темноту во встречных направлениях. Он вздохнул, перекрестился и нырнул в темноту. Бой шёл по нарастающей. Женьке пришлось ползти, не поднимая головы. Пули вжикали низко над землёй совсем рядом с ним. Разведчик двигался быстро. Вскоре он дополз до бетонной стены, немного полежал, успокоил дыхание и осмотрелся. Все были заняты боем. Никто не видел разведчика.

Тарас лежал на спине, раскинув руки, и открытые глаза его смотрели в небо, на далёкие холодные звёзды. В груди Тараса зияла огромная рана. Тело было ещё тёплым. Женька прикрыл брату глаза, приподнял, навалил на себя и пополз на спине головой вперёд. Прочь от вражеских позиций.

Он тащил брата, периодически останавливаясь и отдыхая. А бой всё разгорался, приближаясь к Женьке. Среди ада войны, по дрожащей, как в смертельной лихорадке, земле, между разрывами снарядов, мин, почти внутри убийственного роя пуль, полз совсем ещё юный тщедушный мальчишка, крепко обняв своего брата. Женька держал Тараса и радовался тому, что в этот момент они снова, как в детстве, вместе стремятся домой. Туда, где их ждут добрые глаза матери и крепкие умелые руки отца. Туда, где всегда тепло и уютно, где нет войны, душевной боли и страданий, где их всегда ждут и любят, простят им все ошибки и заблуждения, где царствует вечная любовь и милосердие. Всё это Женька почувствовал и осознал в один момент, когда душа его, лёгкая и чистая, вспорхнула вверх – к небесам, вслед за братом. Вечный покой и вечная радость окружили его, оторвали от тяжёлого, хоть и молодого мальчишеского тела, убитого осколком снаряда в самое сердце.

К утру ополченцы выбили ВСУ и заняли их позиции. Хмурый нашёл Женьку, обнимающего брата, метрах в пятидесяти от разбитого пулемётного гнезда. Командир стоял над братьями, сняв кубанку, и скорбные морщины чётко выделились на его мужественном лице. Он смотрел и думал о превратностях и подлостях этой гражданской войны, разделившей отцов и детей, заставляющей братьев убивать друг друга, и сильное ощущение своей глубокой, непоправимой вины нарастало в нём, тяжёлым камнем ложась на сердце.

– Куда это он ВСУшника тащил? – спросил подошедший ополченец.

– Да это брат его!

– С чего это ты взял?

– Смотри, как они похожи!

Хмурый ещё раз взглянул на братьев, на светлых, почти живых лицах которых одинаково сияли тихие радостные улыбки.

Николай Брест


Рецензии