Елецкий кошмар Тамерлана

Историческая миниатюра

«Рубите всех — Аллах узнает своих!»
Тимур

Лицевой летописный свод о нашествии Тамерлана:
«Месяца августа двадцать шестого, на память святых мучеников Андреана и Натальи повесть полезная, из древних сказаний сложенная, представляющая преславное чудо, бывшее с иконой пречистой Богородицы, которая называется Владимирской, как пришла она из Владимира в боголюбивый град Москву, избавила нас и город наш от безбожного и зловерного царя Темир Аксака.
Господи, благослови, отче! В 6903 (1395) году, во время княжения благоверного и христолюбивого великого князя Василия Дмитриевича, самодержца Русской земли… Пришел некий царь Темир Аксак из восточной страны, из Синей Орды, из Самаркандской земли, большую войну затеял, много мятежей он поднял в Орде и на Руси своим приходом.
Об этом же Темир Аксаке рассказывали, что по происхождению не царского был он рода: ни сын царский, ни племени царского, ни княжеского, ни боярского, всего лишь низший из самых захудалых людей из числа заяицких татар, из Самаркандской земли, из Синей Орды, что за Железными Воротами. По ремеслу он кузнец был черный, по нраву же и повадке — безжалостен, и разбойник, и насильник, и грабитель. Когда раньше работал у одного хозяина, тот, видя его злонравие, от него отказался и, избив, изгнал от себя; он же, не имея пропитания, разбоем кормился.
Однажды, когда он был еще молод и с голоду крадя кормился, украл он у кого-то овцу, но люди тотчас выследили его. Он же пытался убежать, но быстро многими был окружен, схвачен и связан крепко, и всего его избили нещадно, и решили убить его до смерти; и перебили ногу ему в бедре пополам, и тут же бросили его как мертвого, недвижимым и бездыханным; ибо решили, что умер, и оставили псам на съедение. Лишь только зажила у него эта смертельная рана, поднялся, оковал себе железом ногу свою перебитую, — по этой причине и хромал; потому и прозван был Темир Аксаком, ибо Темир означает железо, а Аксак — хромец….
Пришел Темир Аксак войной на царя Тохтамыша, и был между ними бой на месте, называемом Ораинским, на кочевье царя Тохтамыша; и изгнал он царя Тохтамыша…
И собрал он всех воинов своих, прошёл всю Орду и всю землю Татарскую, подошёл к пределам Рязанской земли, взял город Елец, и князя елецкого захватил, и многих людей замучил. Об этом прослышав, князь великий Василий Дмитриевич собрал воинов своих многочисленных и пошёл из Москвы в Коломну, желая встретиться с ним; приступив с войском, встал на берегу у Оки-реки, Темир Аксак же стоял на одном месте пятнадцать дней, помышляя, окаянный, идти на всю Русскую землю, чтобы, подобно новому Батыю, разорить христиан…
Так по Божьей благодати неизреченной милости, молитвами святой Богородицы, город наш Москва цел и невредим остался, а Темир Аксакцарь возвратился назад, ушёл в свою землю. Что за преславное чудо! Что за великое диво! Какое милосердие к народу христианскому! В тот самый день, как принесли икону пречистой Богородицы из Владимира в Москву, — в тот же день Темир Аксакцарь испугался, и устрашился, и ужаснулся, и в смятение впал, и нашёл на него страх и трепет, вторгся страх в его сердце и ужас в душу его, вошёл трепет в кости его, и тотчас он отказался и убоялся воевать Русскую землю, и охватило его желание побыстрее отправиться в обратный путь, и скорей устремился в Орду, Руси тылы показав, и повернул с соплеменниками своими восвояси; возвратилися без успеха, впали в смятение и заколебались, как будто кто-то их гнал. Не мы ведь их гнали, но Бог изгнал их незримою силой своей и пречистой своей Матери, скорой заступницы нашей в бедах…»

У Великого Повелителя Вселенной с утра разнылась давно покалеченная нога. Тимур завоевал половину мира, но постоянная боль в правом бедре не давала покоя, бесила, напоминая о том, что он всего лишь простой смертный. Весь день промучился, разминая мышцы и втирая мази. Ничего не помогало!
Пытаясь отвлечься, Повелитель глубоко втягивал в себя степной воздух, насыщенный горечью полыни, с примесью запаха тления мертвецов и гари догорающего у его ног города руссов.
Тимур любил этот особый букет запахов победы. Они радовали его душу, согревали стареющее сердце воина, охлаждали кипящую кровь кочевника. Главное, они успокаивали боль в ноге.
Повелитель даже смог подняться и, прихрамывая, вышел из полевого шатра, чтобы ещё больше насладиться волнующими запахами.
На голову возвышаясь над воинами своей охраны, он долго смотрел вдаль, на Север, сквозь дымную завесу, закрывающую от глаз лесистые просторы. Он грезил о Москве, о богатой добыче, о ещё одном драгоценном камушке в венце своего мирового господства.
Но вид огромного дымящего кострища на месте града лишь расстроил его, напомнив о потерянном времени и больших жертвах среди горной пехоты, понесённых при штурме. Недаром накануне он приказал даже название «Елец» истребить в памяти поколений. Досадная заноза в виде этого маленького русского городка остановила на две недели его трёхсоттысячную непобедимую армию.
Вот почему его нукеры до сих пор безжалостно убивали найденных в окрестных лесах горожан и посадских, жгли и истребляли деревни и сторожи, не щадя ни малых, ни старых, ни княжичей, ни бояр. Никто во Вселенной не должен был узнать об этом позоре, о его «пирровой победе». Просто не было этого недоразумения на его славном пути в Москву.

«И, разгоревшись яростью и возгордившись, дерзнул окаянный Темир унизить веру христианскую и святых Божиих угодников, святых русских чудотворцев, особенно великого в святителях чудотворца Петра. И пошёл на Русскую землю, на христианское стадо, желая полонить её, как второй Батый, которому до этого из-за грехов наших Бог попустил полонить христианство. Темир, видя, что никто не противится ему, прошёл всю землю варварскую, и, дойдя до пределов земли Рязанской, взял город Елецк, князя Елецкого пленил, людей замучил, так как зол был и лют этот гонитель христиан, жесток и немилостив».

Ещё Повелитель очень сожалел о коне. Красавец Аргамач, степной скакун чистых кровей, пал от стрелы в бою, и вместе с седоком — воеводой, рухнул с горы на город. Коня похоронили со всеми почестями до захода солнца, но боль осталась и щемила грудь, и ныла в ноге…
Он ещё мог рассмотреть хвост удалявшегося обоза, растянувшегося, что было видно глазу в глубину бескрайней степи. Обоз отбили у неблагодарного пса Тохтамыша в кровавой битве на Тереке. Хан бежал на север. Куда-то сюда. Но пусть не сомневается, и его настигнет кара Повелителя!

«Тохтамыш был творением и питомцем милостей его ханского величества эмира Тимура. Он как растение, питался от облака бесконечных даров его и возрастал под тенью непобедимого могущества великого эмира, достигнув степени обладания верховной властью».
Гийас Ад-Дин Али, «Дневник похода Тимура в Индию».

Этот обоз с богатой добычей сокровищницы беглого хана Тохтамыша гирями висел на войске, связывал руки Повелителя. Правильно, что избавился от обузы! Пусть до поры схоронится здесь, в ближних скалах. Место пустынное, пещер много. Сам указал, где схоронить, пока шли руслом реки Воргол. Сберечь, и — налегке… Пока русы не ждут!
Он вернулся в шатёр. Присел на ложе и взял в руки большое белое яблоко, сорванное им утром в саду, где разбили стан. Его чистый сладкий аромат не понравился Тимуру. В нём было что-то чужое, враждебное, непонятное. Кинжалом располовинил сочный плод и поёжился от нахлынувшей новой волны неприятного ему запаха холодной свежести. Даже мурашки пробежали по его обветренной спине. Забытое с детства ощущение страха на мгновение напугало его.

Голосом он призвал советников.
— Какие вести? — словно в пустоту обратился он к своим верным военачальникам.
— Великий эмир, московский князь Василий войском в десять туменов под Коломной стоят, но Оку-реку не форсирует, как его отец Дмитрий. Лагерем встаёт. Против наших тридцати шести туменов доблестных батыров под зелёным знаменем Аллаха сила небольшая.
- Их и против хана Мамая было меньше. Что ещё?
— Великий эмир, в окрестностях живой души не осталось. Добыча мелкая, оружие и кольчуги, да скудная казна княжеская. Всё уже отправлено.
— Позволь и мне, Великий эмир слово молвить?
— Говори, — Тимур продолжал смотреть в пустоту.
— Фуража и ячменя на пять дней осталось. Обозы растянулись по всей степи. Урусские мастера кумыс не пьют, своей еды требуют.
— Убейте! Значит, если выступим завтра, до Москвы фуража хватит?
— На всё воля Аллаха и твоя, о Великий эмир!
— Что наш вассал, хан Тохтамыш, нашли его?
— На этой стороне Дона его уже нет. Похоже, он на пути в Сарай. Ползком ползёт, уже не встанет.

«Туктамыш по бесстыдству своему забыл оказанные ему милости и вынул голову из ярма покорности, а шею — из ошейника подчинения…»

«Князя московского Василия разобьём, может и встанет. — Великий Повелитель до сих пор был в ярости, мысли набатом гудели в висках. — Собака! Неблагодарный пёс! Пять раз я поднимал Тохтамыша из грязи. Давал ему денег, лошадей, воинов… Бездарный неуч — он всё терял! Да, но он же опять увернулся и не сдох до сих пор! А пожгу я Москву, он её опять подчинит и потом вместе с урусами на меня навалится… Думай, Тимур, думай!»
— Завтра выступаем! — твердо сказал сам себе и знаком приказал накрывать ложе.

Он вышел из шатра размять опять разнывшуюся ногу.
У входа рабыни в чане с тёплым кобыльем молоком омывали юную наложницу, что нукеры нашли ему в городе. После сегодняшней ночи она тоже должна была умереть. Но сначала — своими ласками успокоить болящее тело и раздосадованную душу Великого Повелителя.
Светловолосая юная девушка была непривычно бела телом, а её широко открытые синие глаза напомнили ему низкое северное небо. Она смело смотрела на своего Повелителя и не отводила взгляд. Вот и в ней всё было чужое и опасное…
— Убейте её! — раздражённо выкрикнул Тимур в пустоту.
Ни звука не услышал он от своей жертвы. И это снова расстроило Повелителя.
Что же это за люди такие? Русы!
Сколько он завоевал народов, сколько великих градов пало к его ногам, целые страны откупались от него щедрой данью, а здесь горстка безумцев молча истребляла себя и свой город, не помышляя о пощаде, будто у них не одна, а сотня жизней.
Тревожные мысли прочь гнали сон.
А что же будет дальше?
До Москвы путь не близок. Там, на Севере, ещё много других городов руссов. И если в каждом его ждёт такое неистовое сопротивление, то с кем он останется в поверженной Москве?
Тимур рывком повернулся на бок.
В Самарканде не спокойно…
Мысли путаются в его голове.
Доносят, литовский князь собирает войско в помощь Москве…
Нет, конечно, Повелитель не боялся предстоящей битвы. Он, как истинный степной барс, ждал её, но опыт подсказывал, что вдали от дома надо беречь каждого нукера. А если русы будут биться, как под этим проклятым городом, многих людей ему не сохранить…
Тимур перевернулся на другой бок.
Лишь под утро сон победил тревожные мысли Повелителя.

Приснился ему дивный город, весь белый, словно верхушки родных гор. Будто в нём цветут сады, белые от огромных лепестков. И веселятся там дети, качаются на белых цветочных качелях. Он отчётливо слышал их кристально чистый смех. А рядом водят весёлые хороводы прекрасные юные девы в длинных белых рубахах. Через высокий костёр смело прыгают разгорячённые краснощёкие парни. Все радуются, смеются. Счастьем светятся их глаза.
А вот он увидел себя. Он, маленький мальчик, весело гонит отару овец на водопой. Он ловко перепрыгивает с камня на камень. Его ноги полны сил. Он почти летит…
Вдруг он увидел песок, много песка, пустыню. Песчинку к песчинке переносит сильный ветер, обнажая белый лошадиный скелет. И рядом он увидел себя. Седого немощного старца, стоящего на коленях, и — слёзы, текущие из его пустых чёрных глазниц. Он не видел, но чувствовал, что в этот момент над ним возвышается белокурая дева, облачённая в латы, с обнажённым мечом в руках. Он поднял голову и понял, что это та самая юная девушка, которую накануне приводили к нему в шатёр…

И проснулся Великий Повелитель Вселенной впервые в жизни в холодном поту. Сегодня он увидел свою смерть и бессмертие руссов, хранимых Святою Девой.
И понял Мудрейший из Мудрейших — не покорить ему Москвы! И гордо ушёл непобеждённый Великий Повелитель Вселенной со своей непобедимой армией из-под стен сожжённого Ельца.

Подробности в книге Владлена Дорофеева «Пленники судьбы и истории» https://ridero.ru/books/plenniki_sudby_i_istorii/

Владлен Дорофеев