Завтрак художника

Солнце светит так, будто кидается лимонами. Один, другой, третий лимон, и твоё воображение разгорается. И ты уже видишь войну и гранату с названием «лимонка», лежащую в кармане твоих брюк, заправленных в тугие армейские голенища…
Здравствуй, новый день, здравствуй, молодость, утренняя майская зелень за окном и голуби на соседней крыше!
Молодая кухарка в чепчике на макушке, недавно принятая на работу, хлопочет возле кухонного стола, легко и ритмично открывая рот, обведённый помадой.
– Жульен с шампиньонами?
Платону 17 лет. Его родители работают в управленческом аппарате Моссельпрома и уже год как живут в новой квартире, неподалёку от Красной площади. Домой приходят только ночевать, а в воскресные дни ездят отдыхать на дачу.
Солнце раскладывает по скатерти узкие полоски, как ложки и вилки. Пожалуйста, приготовьтесь к чудесам! Трогает фарфоровую тарелку, ещё пустую, и махровый халат Платона с длинными, скрывающими пальцы рукавами.
– Салат из Кандинского, густо посыпанный перцем Дали, – отвечает Платон, выходя из своей задумчивости. Блестит своими фисташковыми глазами, рассматривая кухарку исключительно с точки зрения живописных форм. Потом откидывается на спинку плетёного кресла и смеётся.
Платон – будущий художник. Он учится в мастерских ВХУТЕМАСа и безумно влюблён в авангардизм.
По карнизу окна, ещё заклеенного по случаю зимы бумажными полосками, разгуливает голубь. Его крыло лоснится, по телу то и дело пробегают волнистые сине-зелёные отражения. Оранжевый зрачок с любопытством, хотя и с некоторой опаской, рассматривает кухню. Платон закатывает рукава халата и театрально хлопает в ладоши. Раз, два, три, – и картина меняется!
Облака, похожие на футбольные мячи на поле ОСОАВИАХИМа, плывут над Москвой. Среди облаков порхает голубь и пишет крыльями, обмакнув их в синие чернила, стихотворение…
 Платон улыбается своей наполовину увиденной, наполовину придуманной картине, вытирает салфеткой губы, так и не вкусившие еды, и встаёт с кресла. Кухарка, ещё не привыкшая к странностям жизни артистической среды, пытается что-то сказать, но Платон машет ей руками.
– Дали… перец… текучие формы… потом… – бормочет молодой художник и почти бежит в мастерскую.
Мастерская представляет собой отдельную комнату в квартире, с тремя большими окнами, залитыми жизнерадостным солнцем.
Ощущая запахи красок и растворителя, всюду разлитые по мастерской, Платон сладко потягивается. Затем подходит к мольберту и долго смотрит на него, наблюдая в своём воображении, как увиденный голубь превращается в нарисованного. Кошка Муся равнодушно глядит с дивана, как Платон выдавливает краску на палитру, а затем быстро рисует голубя. В виде оранжевого треугольника, заключённого в нимб, больше похожего на дорожный знак, чем на птицу. Молодость рождает смелость, задумка – азарт, и вскоре холст целиком покрывается краской. Ничего не понять, но и понимать ничего не надо. Художник, в конце концов, не швея, озабоченная мыслью о том, подойдёт ли платье заказчику? Платон отходит от мольберта и долго любуется своим творением. А затем подходит к окну, видит голубей, всё ещё гуляющих по крыше, и произносит так, как Гамлет произносил свои исторические монологи:
–  Быть иль не быть картине? Быть, конечно. Спасибо, голубь, завтракать иду!