Лики Файюма. Метаморфозы живописи

В римскую эпоху венцом эволюции египетского траурного портрета стали образы на досках вроде икон. В XIX-м веке они едва ли не перевернули мир и заставили переписать историю искусства: их сравнивали с творениями Рембрандта и Ван Гога! Их условно часто называют «файюмскими» (первые были найдены в разоренных некрополях Арсинои и Филадельфии), но их на самом деле делали в разных точках страны, когда-то задетых этим изящным модерном – в Ахмиме, Фивах, Антинополисе, в Мемфисе и Среднем Египте вообще. Кто бы ни писал эти «парсуны», лица на них попеременно то явно египетские, то совершенно греческие и римские, а есть и явные «метисы». Ка – фантом, в которого верили египтяне, нисходил в свой образ лишь если тот как можно более точно воспроизводил черты умершего. И лики с поздних мумий точно зеркала, не гнушающиеся даже старости, хотя у бессмертной души вечно юный вид. В I-й век нашей эры созданы самые изумительные образы: живые лица в прозрачной глубине – такова магия энкаустики. Их писали на досках из кедра, кипариса, венгерской липы, лайма и сикомора (в эпоху упадка употребляли, главным образом, наиболее распространённые липу и коренной сикомор, а не ценные ввозные породы).

Тонкие, едва ли не в лист бумаги таблицы треснули от времени, исказив прелестные или суровые лица. В разгар расцвета новой эпохи было известно два способа письма восковыми красками: из них делался грубый набросок, точно намалёванный цветным пластилином, который разравнивали при нагреве узкой полоской железа, либо же краски плавили, и окунали в них кисти (из пальмового лыка, беличьи, из хвоста кошки, из верблюжьего или человеческого волоса, из размочаленных веток волокнистого дерева). Тонкие детали прорабатывали ситниковым или тростниковым пером, каким обычно работали египетские клерки. Так, например, волоски ресниц прорезали в красочном слое, что делало их прямо-таки осязаемыми. К началу римской эпохи египетская палитра была богата как никогда: к основным цветам – «хедж» (белому), «кэме» (чёрному), «дешер» (красному), «хесбедж» (синему), «уадж» (зелёному), «нуб» или «кенит» (жёлтому) ещё в золотое имперское время добавились пурпурный («темес»), бирюзовый («мефкат»), персиковый («кит»), серый («джат») и многие другие оттенки.

И было особое слово «сибиа» – «пёстрое» в отношении филигранных узоров меха, перьев, чешуи, разноцветных одежд кочевников и т.д. Но если древние живописцы тяготели к ярким, без полутонов и теней, цветам, то в римский период в моду вошла гамма пастельная, в сочетании с позолотой, как в стиле рококо. И расширился круг источников пигментов: стали пробовать использовать не один минеральный порошок, но и соки красильных растений, кровь пурпуроносных улиток – то, чем раньше красили лишь ткани. В работах, созданных воском, краски более тусклые, чем у обычных темперных, они распались со временем. В самом начале воск долго варили в морской воде добела, а затем готовили из него эмульсию со скипидаром и мастикой (или смолой лиственницы, даммаром), внося ещё поташ и воду, иногда добавляя и льняное масло. На доску могли наложить грунт, как при джессо, чтобы краски держались на поверхности, а не всасывались в мягкую древесину той же липы. В Эрмитаже на одном из саркофагов представлен процесс разогрева красок на металлической жаровне-каутерии.

На ней же накаливали и цеструм – тот самый шпатель вроде мастихина, которым опытный мастер наносил общие контуры и волосы персонажа, которые казались объёмными при крупных мазках. Во время работы картину берегли от пыли – горячий воск мог мгновенно стать мутным. Воск на образе при неудаче можно плавить и менять контуры и оттенки, и так по многу раз, пока не будет достигнуто совершенство. Их писали очень долго, и только при нежданной смерти детей требовалась поспешность. Заказ образа делался при жизни человека, и он висел в атриуме его дома до самой скорбной минуты, но в нём не было и капли траура. Он мог выноситься в разгар пира в назидание тем, кто думал, что земное веселье вечно, но это мало кого пугало. С ритуальными портретами вообще обращались не особенно трепетно: перед закладкой в раму бинтов на мумии грубо обрезали края, точно музейные воры. В 1910 г. У.М.Ф. Питри нашёл образчик с каракулями какого-то маленького егозы, едва освоившего буквы, а ведь в массе своей люди по-прежнему могли позволить себе лишь маски – то прелестные, то курьёзные и страшные, как сама смерть.

При всей неоднозначности отношений кровных египтян и колонистов, особенно римлян, работа их шла бок о бок и она слила воедино стили трёх наций. К ритуалу египетского погребения греки-колонисты обратились не позднее II-го века до н.э. О греческой живописи мы знаем крайне мало (критская не в счёт – это особая цивилизация), но римская энкаустика близка по стилю раннему циклу траурных египетских портретов. До греко-римской эпохи египтяне уже вощили росписи ради их защиты от влаги, а с III-го века до н.э. чертили уже цветным воском пёстрые узоры на богатых гондолах. Но почти все поздние (со 2-й половины II –го века и с III-го века н.э.) ритуальные образы из римского Египта темперные: ощущался кризис античного мира, и воск был дорог: пигменты стали растирать, как и встарь, с яичным белком. И если мастер допускал промах, или работал неопытный ученик, то, чтобы не изводить ценное дерево, все исправления лепили прямо поверх неудачных мазков; стали писать лица и прямо на саване, и на холсте, натягивая его на портретную доску, а «тряпку» как будто было бы и не жаль.

У тех, кого написали для вечности в полный рост или по пояс, в руки вложены «венок оправдания» (или «победы»), а иногда и кубок вина жизни, гранат, птица, знак-оберег «анх», свиток «Книги мёртвых.  С боков могли изображать египетских богов в знак защиты души. В таких образах сильно ликование победы над смертью, они ярче маленького портрета, вставленного в паутину бинтов или фигурный золотой оклад картонажа, но всё более и более каноничны и оторваны от земли. У них огромные глаза – это вечная египетская традиция, и столь же огромными они будут на иконах грядущего времени. В некрополях в позднюю эпоху из рук неумёх «вышла» длинная серия ужасно гротескных лиц, но, надо сказать, что и деревянные гробы тех лет тоже халтурны, хотя и в этих еле обтёсанных топором колодах иногда бывали ещё изящные «венецианские» маски, иной раз с глазами из стекла и кукольными ресницами.



Источники:

Томпсон Дэвид Л. Лики мумий из Музея Дж. Пола Гетти/Thompson, David L . Mummy portraits in the ] . Paul Getty Museum. © 1982 The J . Paul Getty Museum

Стрелков А. Фаюмский портрет. Исследование и описания памятников. ACADEMIA 1936 г.

Дойель Л. Завещанное временем. Институт востоковедения. Главная редакция восточной литературы. Москва, 1980 г./L. Deuel. Testaments of Time. The Search for Lost Manuscripts and Records. N.Y, 1965.

Толмачёва Е.Г. Копты: Египет без фараонов. — М.: Алетейа, 2003.

Критски Джин. Слёзы Рэ: пчеловодство в Древнем Египте/Gene Kritsky, The Tears of Re: Beekeeping in Ancient Egypt. Oxford University Press, 8 окт. 2015 г.

Хартвиг К. Мелинда: статья «Живопись» в Оксфордской энциклопедии Древнего Египта под руководством Дональда Б. Редфорда. Изд-во «Американский университет в Каире Пресс», 2001 г.Том III, стр. 1 – 12./Melinda K. Hartwig: "Painting" in The Oxford Encyclopedia of Ancient Egypt, under the direction of Donald B Redford, The American University in Cairo Press, 2001, vol III, pp. 1 – 12.

Павел Тич, археолог и профессор Карловского университета в Чехии (Прага). Статья «Загадочная улыбка мёртвых из оазиса Файюм: техника воскового письма (энкаустика)» в «Археология под рукой: пути искусства» 20.10.2012 г./PhDr. Pavel Titz. Faculty of Arts, Charles University in Prague. Archeologie na dosah: cesty um;n;. "Tajemn; ;sm;v mrtv;ch z fajj;msk; o;zy aneb technika malby voskem, enkaustika"

© Екатерина Боталова